Полосатый свитер

После ледяного ветра вернуться в тёплую квартиру очень приятно, но, увидев стоящий пакет с продуктами, который ранее приносил Себастиан, у Эмерсона всё внутри сжалось, стало холоднее, чем на улице. Он подошел к пакету, будто там что-то опасное. Внутри лежали фрукты, овощи и холодный чай. У Данцига была странная привычка приносить этот напиток другу, хоть сам Эмерсон не особо увлекался вообще любыми сладкими напитками. Чувства проснулись, к горлу подходит очередной ком, снова невозможно сделать нормальный вдох. Барретт слишком опустошен, чтобы плакать, и на смену слёз и истерик приходит другое разрушающее чувство — гнев. Гнев на себя, ни в коем случае не на Себастиана. Раздражение, как капельки по стеклу, начало собираться в огромную, глубокую, до паники страшную энергию. Обратный отсчёт. Три, два, один... И юноша со всей силы пробил по бедру кулаком. Данный способ избавления от злости имеет уйму пагубных последствий, но желания навредить себе куда больше, чем думать о правильности и неправильности чувств. Тело обессиленно скатилось по стене на пол. — «На ноге точно останется синяк» — подумал, когда ощутил сильную, ноющую боль. Неизвестно, сколько ещё парень просидел на холодном полу, если бы из кармана не раздался громкий звук, из-за которого плечи немного дернулись. Этот мерзкий рингтон, разрезающий тишину так разозлил юношу, что тот собирался отбросить телефон подальше, но надпись «Странный бармен Ремингтон» остановила намерения. — «Этот придурок так записал себя.» — Что? — Эмерсон взял трубку, не став церемониться, нет у него настроения на вежливый разговор. — Алло, привет! Я тут закончил работу, ты же дома, да? — Зачем тебе это знать? — Не знаю… Просто интересно? Так ты дома? — Да, я дома, — Барретт отвечал грубо и кратко, это сильно контрастировало с тоном Реми. — Окей, что делаешь? — Слушай, захл… — Эмс не успел договорить, как его перебили: — Селфхарм — это плохо, Эми, я знаю. — Что? С чего ты взял, что.. — Снова перебили: — Ну если ты не делал себе больно, то это хорошо, но по твоему состоянию… Очень сомневаюсь, что ты сейчас принимаешь ванну с пеной и слушаешь Бритни Спирс! Я общался с многими людьми и склонных к самоповреждению отличаю сразу! Я, так сказать, посредник психотерапевта! — Ремингтон, я занят. Пока. Эмс скинул трубку, не дождавшись ненужного ответа. — Я не люблю Бритни Спирс… Блять. Юноша всё-таки откинул телефон, руки прислонились к лицу. Страшно, Барретт абсолютно не понимает себя. Почему такой агрессивный? Почему? Реми к нему с добром, а Эмерсон… С другой стороны, с чего вдруг Лейт будет делать добро незнакомцу, который просто пришел, поныл и ушел? Нет, Ремингтон не стал бы так делать — он просто издевается. Да, точно, людям нельзя доверять. Мысли заполняли тревожное сознание, вскоре нить размышлений совсем потерялась. Очередной звук, который издал телефон. Только это уже сообщение. Парень дотянулся до гаджета, чтобы прочитать: «Сон никто не отменял!!! Выключай Бритни Спирс и иди спать, спкнч!» — «Я не слушаю Бритни Спирс.» — в ответ отправил Эмс. Да, действительно, ему хотелось спать. А если Эми ещё немного посидит и попытается разобрать свои мысли, то точно сойдёт с ума или его утянет в вечное уныние. Сон для Барретта — больная тема. Его часто мучает тревожность и в жизни, и во сне. Эмерсон привык, он уже не просыпается в холодном поту от очередного кошмара. Он научился игнорировать это. Но, на удивление, спать любил. Юноша мог засыпать часами, однако, обязательно засыпал. После того, как он с горем пополам окончил художественный университет, время на сон стало в разы больше, это не могло не радовать. Парень смог уснуть быстро, за минут сорок? Это отличный результат. Какая-то сюрреалистическая беспросветная муть и резкая вспышка. Утро? Уже утро? Кажется да… Солнце проглядывает сквозь плотные занавески, играя с длинными, немного запутанными волосами Эмерсона: они переливаются от медного к совсем бурому оттенку. Солнце протягивает свои лучи ресницам Эми, будто пытаясь открыть глаза «спящему красавцу» и подарить ему чуть‐чуть счастья. Он устал… Устал с утра. Кажется, что весь вчерашний гнев пропал и превратился в тяжесть, которая вдавливала в кровать, запрещая двигаться. Со временем получилось открыть глаза. Не зря. Солнце отсвечивало и создавало на стене красивейшие узоры, добавляя цвета в расписанную Барреттом стену. Парень даже улыбнулся от неожиданности. Улыбка с самого утра? Неплохо. Встать всё ещё не в состоянии, тело не слушалось. Парень хотел взять свой альбом, чтобы порисовать, он пытался поднять руку, тщетно. Резко в нос ударил мерзкий запах. Знакомый… Видимо, Эмерсон был настолько погружен в себя, что не замечал эту вонь. Брови направились к переносице, а глаза нежелательно закрылись, когда пришло осознание, откуда идёт запах, и что же он так сильно напоминает. На столе было пролито пиво Себастиана. Воспоминания… Это ужасно. Юноша вздрогнул, вспомнив свой отвратный поступок. В парне появились силы встать и всё убрать, в том числе пакет с продуктами. Заодно распрыскать везде духи. Спросонья к Барретту ещё не вернулись все чувства, это сыграло на руку, ведь вернись к нему весь кошмар вчерашнего дня, и он снова не сможет контролировать себя, как ему кажется. Эмерсон спустил сначала левую ногу на пол, немного съежившись от поступившего холода. Пронзила сильная боль, когда попытался встать на две ноги. Оттянул штанину и увидел огромный синяк на бедре, размером с кулак. Тихо ругнувшись под нос, Эмерсон смог встать и с сильной неприязнью пошел за бумажными полотенцами. Вид недорисованного замка в разводах пугал, разочаровывал. Эмс всё помнил, но… Не чувствовал ничего, кроме сильной вины. Ему не хотелось рвать и метать, ему не хотелось бить себя, единственное, что он сейчас хотел — избавиться от этого отвратительного запаха, что вскоре и сделал. Голова снова легла на подушку, как вдруг зазвонил телефон. Эмс, почему-то, подозревал, что так оно и будет. — Алло, привет, Эмерсон, как ты? — голос звучал громко и энергично, художник совсем не привык к такой манере речи. Он чуть поморщил нос и хриплым голосом процедил: — Нормально. — Ну хорошо, зайдешь сегодня в бар? — Споить меня хочешь? — Сарказм Барретта — его изюминка, он никогда не изменял ей. — Нет, я тебе ничего бесплатно не налью! У меня для тебя подарок есть! — Что? Какой подарок, мы знакомы меньше дня. — Ну и что? Я хочу с тобой дружить… — Понятно. — Молодец! Жду через час! — Я не успею, — уже договорил Эмс после гудков. Ещё чего хочет. Не собирался он идти в бар, вообще не в состоянии просто ходить, тем более, нога болит, словно там целый перелом, а душу разрывает от безысходности. Парень не хотел ничем заниматься — нет интереса, поэтому разум быстро утянуло в очередной сон. Ровно через час прогремел телефонный звонок. — Ремингтон, что б тебя… — проругнулся проснувшийся Эмс. — Че тебе надо? — Привет! Ты скоро? — Эмерсон услышал эту глупую улыбку. — Я не пойду. — Что? Почему? Тебе плохо? — Угадай, блять! — Тогда говори, где ты живешь! — Ну уж нет, пока, Ремингтон. Эмерсон сбросил трубку, но даже не успел закрыть глаза, в уши врезался очередной звонок. Как же хочется сломать кому-то челюсть. — Ало, Эмерсон, я не хочу тебе зла, у меня подарок… — немного поник, но голос всё ещё звучит энергично. Легко послать его, учитывая факт, что Эмс тратит силы на тон речи, который он выдавливает нормальным, чтобы совсем не запугать Лейта. Но парень буквально потерял всё, уже нет смысла переживать за свою сохранность и комфорт.Обычно после таких мыслей наступала самая безумная полоса в жизни. В общем, Эмерсон пустил всё на самотек и сказал свой адрес. — Так это же совсем близко! — Ну и? — Скоро буду, не спи больше, пока! — Да как.. — снова не успел договорить и услышал гудки. — Ну и пошёл он к чёрту. Ремингтон был в баре, смог отпроситься и направиться к Эмсу. Его постоянно приподнятое настроение, вездесущее желание помогать — причина, по которой некоторые личности позволяют себе обзывать Реми довольно обидными словами, хотя Лейт привык и полностью принял это как должное. Реми не врал себе, он действительно нашел в Эмерсоне что-то непонятно интересное, не знал пока, что это. Скорее всего, Лейта зацепил его вид… Специально рваная футболка, черные джинсы, длинные волосы, которые даже не старались принимать форму нормальной укладки, браслеты. Казалось, что за этим образом стоит что-то более сильное. Реми относительно хорошо понимал людей с детства, никогда не давил на них, чтобы узнать правду, для него она была видна сразу. А вот секрет Эмерсона он не смог раскрыть, даже поговорив с ним на довольно откровенную тему. Рем догадывался, что дело в не очень здоровой психике, это давало ещё больше желания помочь Баррету найти собственное «Я». Такое рвение помогать всему и вся не является очень уж здоровой чертой и на деле, срать Ремингтон на это хотел. Ему нравится выручать людей. Нравится получать эмоциональный отклик, внимание. Он зависим от общения. Стук в дверь. — Открыто, — вяло послышалось из квартиры. И Барретт даже ужаснулся, понимая, как же страшно было бы спать, вспомнил бы он про открытую входную дверь. Реми уверенно вошел в дом художника. Внутри моментально поселился восторг, который окинул челюсть и задержал руки в воздухе, не давая сделать шаг. — Что застыл? Можешь зайти, — Эмерсон, безусловно, знал, что так удивило Лейта. Интерьер, который полностью создал сам Барретт. Вся квартира выполнена в тонах от светло-серого к совсем тёмному, местами видны контрастные коричневые цвета. Словно маленький замок, чем то утягивающий в атмосферу викторианской эпохи. Наверняка, такое ощущение создавало оформление некоторой мебели и украшений из тёмного, резного дерева. Себастиан часто восхищался умением Эмса подбирать идеальный цвет, форму, текстуру. Отогнал воспоминания о бывшем друге, облокотился плечом об однотонную серую стену и заметил у Ремингтона в руках крафтовый пакет. В нём лежит тот самый подарок? — Охренеть, Эмс! Какая классная у тебя квартира! — так по-детски восхищался всему, что видел, Барретт не смог сдержать слабый смешок. — Да, есть такое. — Это же надо такого дизайнера найти ещё! — Не надо его искать, всё сделал я, — покрутил ладонями в воздухе, — Вот этими руками, — с твердой гордостью сказал Эми. Лицо Ремингтона однозначно выразило удивление, но не сильное. Знал, что Эмс — творческий человек. — Ты дизайнер? — Художник, дизайн — это хобби. — Нет слов, ты крутой! — Спасибо. Так зачем ты вообще сюда пришел? — Такой глупый вопрос, ужас, а зачем ты ногой ударился, а может специально её бил? Ступор пришёл, где его не ждали. Стало немного тревожно от того, что парня застали врасплох. — Ну, Эми, ты облокотился, чтобы не наступать на больную ногу, так ещё и боялся опираться на неё, когда шел к этой стене. Господи, я поражён своим вниманием! Вообще слышал, что я сейчас сказал? Уже не говорю о красноватых костяшках на руках, ты любишь стеночки бить, когда день не удался, да? Или дерёшься с кем-то, может, отвечаешь так обидчикам, может... — затараторил Ремингтон, случайно отдавшись мыслям. — Стой, блять, подожди. С чего ты взял, что я ногой ударялся, почему? Похрамывание можно и на другое списать. Эмс всё ещё не понимал, как его раскрыли. — Ну… Аутоагрессия. Ты вчера злой был, с другом поссорился, ругался на себя, хмуро оглядывался на людей, а ещё ты… — Всё, всё, я понял, ты психолог? — Бармен, психология — это хобби, — С хитрой улыбкой передразнил Реми. — А вообще, я музыкант! Барретт лишь прищурил глаза и приподнял бровь, скрывая недовольство того, что его сейчас неплохо подстебали. — Так, вот — мой подарок тебе! Ремингтон почти подбежал к Эмсу, тот с испугу сделал шаг назад. — Тревожный, так и запишем. — Да ты заебал. — Держи! — Там одежда? Зачем? У меня есть. — Ну посмотри, ёклмн. Эмерсон достал свитер. Крутой свитер. Художник не захотел показывать свой восторг, это ведь просто самый обычный свитер в чёрно-белую горизонтальную полоску, но Эмс очень любил такие вещи. Его не отпускал вопрос: зачем? — Ты вчера в одной футболке ушел, на улице холодно было, вот я и подумал, что будешь ты теперь ходить в таком вот красивеньком и самое главное — тёплом свитере! Кошмар, чува‐ак, я всё своё внимание на тебя потратил, ты представляешь! Снова удар током. Эмерсон признал, что ему невероятно понравилось чувство, будто он нужен. Будто пустота и тяжесть внутри на время заменились теплом. Приятно. — Черт, знать не знаю, о каком внимании идёт речь, но, Ремингтон, зачем? — Я сказал только что. — Нет, я не об этом. Зачем ты пытаешься быть добрым? Это глупо выглядит. С незнакомцами не нужно так себя вести, а вдруг они пользоваться этим начнут? Эмерсон не хотел так нудить, но фраза сама вырвалась. — Я не пытаюсь быть добрым, я такой, какой есть. Да, некоторые пользуются, их я благополучно шлю на все три стороны! Мне не сложно, знаешь... — Понятно, уходи, пожалуйста. — Ну ладно, но свитер надень, он очень мягкий! — Я понял, уйди. Пожалуйста. — Пока! Быстро убежал, не стал тревожить, не настаивал, не давил… Это правильно. Он кажется до ужаса глупым, но заставляет задуматься: действительно ли Ремингтон ведёт себя, как ребёнок? Может, дело в других? К чёрту, не нужны Эмерсону все эти рассуждения. Снова остался один. Можно расслабиться, да какое-то неприятное и тяжёлое ощущение планирует сломать всю малину. Барретт не заметил, как тело начало сковывать, по спине пробежали мурашки, больше напоминающие тонкие иглы. Чувство, будто ледяная цепь окружила. А ведь сам повлиял на очередное появление безысходности. Юноша надел свитер и взглянул на зеркало. Перед ним не стоял Эмерсон. Перед ним стоит кто-то другой… Этот кто-то не выглядит живым, он исчез, оставив лишь очень красивый свитер, который прекрасно подошел по размеру. Ещё долго рассматривал подарок Ремингтона. На своё лицо даже боялся обращать внимание. Эмерсон привык отталкивать от себя людей, которые проявляют хоть каплю заботы. Эмерсон привык во всём винить себя. Эмерсон привык быть на дне. Он привык бояться. Ещё с ранних лет Эмс не доверял людям. Возможно, на это повлияли постоянные эмоциональные качели его родителей: от мимолётной заботы, до оскорблений и пожеланий смерти от родного отца. Парень старался забыть всё, что связывало его с юношеством — это приносило такую невыносимую тяжесть, словно в сердце втыкались массивные штыки. На телефон пришло уведомление, вытянувшее разум из получасового забвения. На экране высветилась надпись: «Новое сообщение от Странный бармен Ремингтон». — «Такая погода прекрасная! Я думаю, у тебя нет желания сходить погулять, но я сфоткал небо и солнце!» *две фотографии* Ох, опять это мерзкое чувство, закапывающее ещё глубже под землю. Небо действительно красивое… И солнце красноватое. Зачем Ремингтон это делает? — «Говорят, красное солнце к ветру:)» — ответил Эмс. Сразу последовало новое сообщение. — «Ого, Эмерсон‐я‐злой‐эгоист‐ухади‐Барретт отправил мне улыбочку? Не могу поверить» — «Иди на хуй.» — «О, узнаю Эмерсона!» Парень ещё немного походил по квартире в поисках чего-то, что может его заинтересовать — ничего. Только неоткрытая бутылка холодного чая на столе. Голова коснулась подушки, сознание увлекло в тёмную чащу сна. … My dreams become my nightmares My mind won't go to sleep …