Удобный д... Иван

      Через неделю оказалось, что на деле тоже все просто. Он проторчал два дня, запершись дома и отвечая только на звонки Романа, Нико и Янко. Пару раз звонили уже бывшие коллеги, несколько раз — внешние клиенты… и даже Олег. Иван не взял. Ему нечего было больше сказать. Янко, к которому Иван съездил и опять в больницу, пребывал в мрачном настроении, задолбавшись сидеть под надзором в четырех стенах, полностью одобрил идею с увольнением и, хитро щуря глаз, предложил работать на него. Иван аж водой поперхнулся.       — Не торопись, до этого еще прилично времени, но управляющий делами мне точно нужен, — Янко скривился. — Как будто мне было мало проблем.       Дежурившие сегодня Семен и Николай поскреблись в двери.       — Пап, там спрашивали, ты кушать будешь?       Янко с видимым трудом удержался от неприличного жеста:       — Не буду. У меня забастовка. Тошнит от полезного и диетического. Если в меню нет нормального куска мяса, я пропущу.       — Ну пап, — Семочка попытался воззвать к гласу разума.       — Не папкай, и только попробуйте наябедничать отцу — перестану разговаривать.       — Ну пап, — с такой же интонацией, но куда более обреченно протянул Николаша.       — Дверь закройте, у меня серьезный разговор.       Иван похихикал.       — Ты действительно есть не будешь? — с беспокойством спросил он.       — Еще как не буду, — Янко устало откинулся на подушки, потом нахмурился. — Пошли-ка выйдем. Бунтовать — так по-крупному.       Иван даже не понял сначала, но Янко осторожно встал, покрутил головой, проверяя себя на устойчивость, и решительно сунул ноги в кроссовки.       — Эй, эй! Тебе же нельзя! — спохватился Филинов.       — Все мне можно, просто кому-то явно нравится издеваться. Идем.       Он отодвинул штору, открыл створку окна, оказавшуюся запасным выходом, и шагнул в прохладу теневой стороны ангара. За узкой полосой асфальта начинался вполне приличный газон, крохотный парк из десятка деревьев, одной лавочки и круглого фонтана с единственной недовольной черепахой, греющейся на камне посредине. Янко плюхнулся на лавку, достал трубку и с удовольствием вдохнул исходящий от нее аромат табака.       — Эй, не курить! — Иван готов был всерьез отбирать трубку, но Янко только фыркнул.       — Табака все равно пока нет. Но я над этим работаю. Весь персонал не курит, представляешь? Изверги. Ладно. Что Роман?       — А что с ним? — Иван непонимающе похлопал глазами.       Янко засмеялся.       — Ладно, спрошу по-другому. Вы там уже сколько… общаетесь? Месяца полтора? И как?       Иван покраснел. До ушей.       — Ага, — Янко удовлетворенно хмыкнул, растекаясь по лавочке. — Вижу, все хорошо. Нет, серьезно, Вань. Отпускает?       Филинов помолчал.       — Мне кажется… так не бывает. Я все время жду подвоха. Не бывает так… спокойно. Нико нормальный, не против, что любовник отца ночует через раз у него. Еще и звонит периодически, как будто мы старые друзья… или родственники. Роман трудоголик, да. Но… он дважды бросал все дела и приезжал, хотя я даже не просил. И ничего не хотел ему говорить. Я… не…       — А, Олег таки потоптался по тебе знатно, — Янко скривился. — Надеюсь, у него не встанет больше вообще. Так вот, ты когда-то спрашивал, как можно жить с Венцелем. Примерно так же. Он все то, что ты про него думаешь и даже хуже, но… мне никогда не приходилось его просить о помощи. Да и вообще просить. В этом вся соль. Когда партнер рядом и хочет быть рядом. Неважно, что там у него в чемодане. Это не любовь. Это нечто другое. Я не знаю слова для определения этого... но оно же, например, держит Славу и Тима с Митей.       — Они... втроем?       — Ой не делай такие глаза, — засмеялся Якно. — Втроем, втроем… Слава, правда, иногда жалуется, что во цвете лет его охомутали, но сам виноват. Не знаю, как у тебя, а Роман, судя по твоим словам, ведет себя так же. Он просто включил тебя в периметр своей жизни. И все.       Иван задумался. Пазл из разрозненных сцен в голове стремительно складывался. Роман обнимает его в машине, когда забирает из офиса. Нико смеется, уронив перец аккурат в мусорное ведро. Роман спит на соседней подушке, его рука лежит поперек Ваниной груди. Просьба сварить кофе, легкое прикосновение. Тяжесть тела, крепкая хватка и полная отключка под утро, когда нет сил даже целоваться. И ощущение, что он теперь не один. Роман где-то всегда был. Удивительно, прошло-то всего ничего с первой встречи.       — Все равно не верится…       — Ну не верь, еще месяцок можно, — Янко засмеялся. — А потом придется уже расслабиться и получать удовольствие. Насколько я знаю Романа, да и Шура подтверждает, он не ветреный, не влюбчивый и вообще редко увлекается кем-то.       Иван вздохнул, тяжко, долго, заставив Янко расхохотаться.       — Великомученик, — давился смехом цыган. — Ой не могу. Вань, завязывай. Ты же совершенно классный, веселый, милый, домашний. Как раз хороший партнер конченому работоголику со взрослым сыном.       — Звучит ужасно.       — Да-да, поэтому все будет хорошо, — Янко вдруг поджал губы. — А вот меня сейчас будут убивать.       Иван обернулся. По дорожке к лавочке шел Венцеслав Альбертович. Без пиджака, в расстегнутой рубашке, расслабленный и от того не менее угрожающий.       — Ой, — Филинов поднялся, а Янко наоборот, уселся поудобнее.       — Добрый день, Иван Дмитриевич, — поздоровался директор, останавливаясь и бросая внушительную тень на партнера.       Ивану сразу стало неуютно, захотелось сбежать. В глаза бросилось кольцо на безымянном пальце — черный массивный обод. У Янко кольца не было, только белесый след.       — Здравствуйте, — Филинов поднялся, пожимая протянутую руку.       — Нажаловались, ага, — мрачно протянул Янко, щурясь. — Никому нельзя доверять. Даже собственным детям.       — Технически, — Венцеслав повернулся к нему, — мне звонили Люша с Мишей, так что никто никого не сдавал. Просто поделились информацией. Что за бунт?       — Заебался. Вот прям при свидетелях клянусь, если ты не заберешь меня сегодня из этого рая, я сбегу.       Иван не знал, куда бы деться. В газон закапываться неудобно, да и скорее всего он мелковат. И надвигающуюся ссору засвидетельствовать тоже побаивался. Тогда могли закопать и в асфальт. Но Венцеслав не хмурился, просто смотрел на Янко сверху вниз, внимательно, оценивающе.       — Иван, — решил его дилемму директор, — вы не могли бы нас оставить? Тут небольшое недопонимание, и я бы хотел обсудить его один на один с Янко.       Филинов закивал и сбежал. Даже не особо стыдясь. В палате у окна мялись Сема и Коля; судя по лицам, переживали муки совести и еще что-то. Смотрели с недетской тревогой в зеленоватых глазах.       — Ругаются? — в лоб спросил Сема, когда Иван юркнул внутрь.       — Пока нет, но Янко Петрович настроен решительно. У них… все в порядке будет?       — Все нормально, — тут же нейтрально-вежливо и вместе с тем прохладно отозвался Николай. — Не волнуйтесь.       Иван хмыкнул. Семья. Защита интересов. И никого не пропустят. Интересно, если бы Венцель сейчас намеревался что-нибудь сделать с упрямцем, Ване бы сказали? Вряд ли.       Внезапно Филинов развеселился. Он понял, о чем говорил Янко. А еще понял, что не чувствует пронзительную пустоту внутри, глядя на эту семью. Потому что, кажется, у него есть теперь тоже своя. Не семья, еще слишком рано для этого, но он, Ваня Филинов, больше не одинок.              Роман оказался дома, хотя еще час назад грозился опаздывать. Нико шустро свинтил куда-то, оставив их в компании друг друга и ужина. Лежа на диване, расслабленно, поверх Романа, Иван подумал, что, наверное, да, так должно быть. И нет у него никакой тяги к страсти (покраснел, вспомнив, что они только что вытворяли прямо вот на этом диване), скандалам и отношениям, которые надо прятать. Потому что вот так лежать и слушать сердце под ухом куда приятнее, чем «по-быстрому» и снова ждать, пока снизойдут... без возможности даже позвонить одиноким вечером.       — Что-то не так? — Роман говорил тихо, голос вибрировал в груди. — Ты о чем-то очень напряженно думаешь.       — Нет, — Иван потерся носом о голое плечо со следами собственных зубов — Олег бы прибил за такое, а у Романа сорвало крышу. — Немного переживаю за Янко… у него сегодня бунт.       Роман хмыкнул.       — Янко не так прост как выглядит, уж поверь мне. Венцеслав позволяет ему очень много. Но мне кажется, ты не о том думал.       Иван поерзал. Лежать голым задом вверх было чертовски приятно, но… врать не хотелось тоже.       — Просто еще не привык, что все хорошо. И работу даже искать не надо, Янко обещал взять меня в новый проект.       — О, значит, будем пересекаться, — Роман хмыкнул, но глаза остались тревожно внимательными — не поверил.       Но не рассказывать же ему, что Иван волей-неволей постоянно сравнивает его с бывшим любовником, пусть и сравнение было не в пользу последнего. Это просто глупо. Олег до сих пор мешал, оставался в жизни и никак не хотел уходить.       Иван приподнялся на локте, неуверенно улыбнулся и полез целоваться. Так проще всего отвлечь от расспросов. И этому его тоже научил Олег.              Лето, как принято пафосно заявлять, клонилось к закату. На самом деле просто ночи стали холоднее и чаще поливало. Иван пробирался между луж домой, ворча, что надо было не кеды надевать, а ботинки — носки противно хлюпали, а в портфеле могли промокнуть бумаги. Первая рабочая неделя вышла веселой и тяжелой. Много информации, новые люди и гораздо большая ответственность. Иван одурел от перспектив, попытался даже отказаться, но ему никто не дал. Ни Янко, только фыркнувший на сомнения, ни Роман, заявивший, что Иван слишком себя недооценивает и вполне способен вести дела без постоянного руководства.       Вот и вел. Пока вроде все нормально. Поднявшись в квартиру, Иван быстро скинул мокрую одежу и обувь, налил себе немного вина и сунулся в холодильник. Еще оставалось немного стейка, можно не готовить, только погреть. Роман под утро прилетал из командировки, на завтра они планировали отдохнуть вместе. Иван мечтательно зажмурился. Он соскучился, изголодался и вообще. Неделя оказалась непривычно длинной. Долив еще вина, Иван рухнул на диван, потыкал пультом в телевизор и расслабленно закопался в подушки. Выходные маячили близко, договорились работать на дому, потому что Янко не успевал, а Слава, приглядывавший за делами в целом, и за Иваном в частности, дал совет не выпрыгивать из штанов.       По телевизору показывали всякую ерунду, настроение было сонным и ленивым. Звонок в дверь застал Ивана врасплох. Он никого не ждал. Расслабленный вином и усталостью, Филинов открыл дверь и замер, силясь не ущипнуть себя, слишком уж увиденное напоминало сон.       — Привет, — тихо и осторожно поздоровался Олег.       Выглядел Воронов как всегда, никаких синяков от бессонных ночей, одет с иголочки и даже прическа уложена волосок к волоску. Если Иван и мечтал, чтобы без него Олег убивался и не мог найти себе места — то, увы, мечта разбилась.       — Здравствуй, — Иван придержался за косяк. — Чем обязан?       — Можно мне войти?       Филинов посторонился, пропуская незваного гостя в коридор. Олег двигался опасливо, смотрел внимательно и настороженно.       — Зачем ты пришел?       Сердце застучало.       — Поговорить, — Олег не смотрел в глаза, отводил взгляд. — Ты похудел…       — Нет, я такой же.       — Красивый… — Олег тяжко вздохнул. — Мы можем просто поговорить? Пожалуйста.       Иван кивнул.       — Присаживайся.       Олег скинул ветровку.       — Держи, это... просто так.       Иван с удивлением покрутил в руках бутылку вина. Такое же он только что пил. Устроив гостя на диване, Иван принес второй бокал, открыл бутылку и разлил. В голове без того слегка шумело от волнения и уже выпитого. Картина Олега в его квартире что-то расшатывала внутри. Болезненно стянуло сердце, кольнуло давно забытым ощущением сбывшегося желания. И Иван не понимал, оно ему вообще теперь надо?       Олег осмотрелся, зачем-то заглянул в кухню и присел на подлокотник дивана, глядя на застывшего в нерешительности хозяина квартиры снизу вверх.       — У тебя все хорошо?       Иван кивнул, не совсем понимая, о чем его спрашивают.       — Как работа? Что-то уже нашел?       — Да, все нормально, спасибо. Как сам? Что в компании?       — Все хорошо. Новый контракт… почти упустили, потому что помощника толкового нет… Константин Борисович про тебя спрашивал. Ты не думал, что, может, вернешься?       Иван опешил. Ничего себе откровения. Выходит, Олег пришел только потому, что ему нужен человек на работу?       — Спасибо, нет, — Иван с досады опрокинул в себя полный бокал и налил еще. — Меня устраивает мое нынешнее место работы, и возвращаться в конгломерат я не намерен. Это все, Олег? Ты пришел предложить мне работу?       — Нет, — Воронов качал свой бокал в руке, говорил негромко и подавлено. — Я пришел сказать, что я соскучился. Без тебя… плохо. Я никогда не думал, что могу быть так одинок. Первое время я на тебя злился, а потом понял, что мне без тебя неуютно. Все стало странным. Некому позвонить, просто поговорить, не с кем даже просто пообедать. Наверное, уже поздно, но... Вань… без тебя жизнь стала серой. Ушел свет, остались одни облака.       Ивану стало жарко. От слов Олега несло такой непередаваемой тоской, Филинов сам себя так чувствовал незадолго до увольнения. Потерянным, одиноким. Нестерпимо одиноким. Олег отставил бокал, поднялся и подошел вплотную — Иван, погруженный в мысли, не заметил, пока не стало слишком поздно. Олег обнял его, осторожно и самую малость неуверенно. Так шагают по тонкому льду, с надеждой, но с опаской.       — Ваня, — шепот ожег ухо, — прости меня. Пожалуйста, послушай. Ты самое теплое и правильное, что было в моей жизни. Ты всегда был рядом и всегда помогал… я не понимал, пока не потерял. Прости…       Иван попытался высвободиться, щеки пылали, горела шея и ухо, в которое шептали. Руки упирались в знакомо широкие и крепкие плечи, а голова кружилась от внезапно нахлынувших эмоций и вина. Он так долго мечтал услышать, что он нужен, нужен именно этому человеку, не компании, не делу, за которое радел… именно Олегу.       Воронов говорил и говорил. Как Иван незаменим, как жалеет об упущенном шансе, о том, что позволил злости и обиде взять верх над разумом, не удержал, и потом не пытался вернуть. Но теперь все, нет больше сил. Руки, до этого лежавшие на поясе, теперь гладили по спине, ладонь ложилась под шею туда, где была самая чувствительная точка. Иван уплывал. Олег знал, как и где его трогать, знал, как завести мгновенно. Коснуться губами, всего немного. Алкоголь добивал остатки здравого смысла, шепот убаюкивал. Боже, он столько лет ждал этого момента.       И Иван сломался, поддавшись, обняв Олега так крепко, как только был способен, уступил словам и поцелуям.