Удобный д... Иван

      Иван оглядел конференц-зал, стоящих кучками помощников и секретарей… впрочем, стояли они недолго. То один, то второй срывались что-то доделывать, раскладывать материал, проверять карандаши и проектор. По списку и по кругу. Заседание акционеров и владельцев проходило раз в год и умудрялось вымотать всех подчистую, насколько бы профи они ни были. Слишком большая ответственность. Сегодня все было даже хуже — встреча с одним из крупнейших конкурентов, который внезапно согласился на небольшую совместную сделку в рамках укрепления отрасли в целом (а злые языки шепнули бы, что и в рамках ухода от антимонопольного контроля). Бегали все, и помощники, и секретари, и менеджеры.       Олег Мартынович Воронов постукивал ногтем по кожаной обложке планшета в руках и старался не улыбаться. Сколько нервов он положил на эту сделку, одному богу известно. Сначала убеждал упрямившегося шефа. Константин Борисович отнекивался, не желая прислушиваться к цифрам и перспективам. Потом пришлось крутиться, чтобы контракт заинтересовал и устроил обе стороны. Но сейчас все вышло на финишную прямую. По сути, сделка уже состоялась, и подписание было не более чем формальностью. Красивым пассажем под завершение пьесы. После можно будет даже расслабиться. Олег бросил взгляд в другой конец комнаты. У входа, углубившись в кресло, сидел Иван. С годами он совсем не изменился. Те же мягкие кудри, большие глаза, смотревшие с любовью. Воронов вздохнул. Не сегодня.       Шеф тоже заслужил свою конфету, намучившись с документами. Константин, когда Олег его последний раз видел полчаса назад в кабинете, смотрел в окно, кусал ноготь на большом пальце и плохо отзывался на собственное имя. Верный признак стресса. Ваня же выглядел куда спокойнее. Сидел, вытянув длинные стройные ноги, и стучал в телефоне. Брови то хмурились, то расправлялись, и на щеке отзывалась ямочка. Олег фыркнул. Поди, своему ненаглядному цыгану настукивает. Но пока можно. Пока Янко плохо себя чувствует… или что там с ним. Олег не вслушивался в подробности. Одно имя Янко Петровича вызывало у него изжогу. На какое-то время, после истории с садиком, Иван успокоился. Или казалось, что успокоился. Воронов сто раз пожалел, что позволил втянуть себя в ту авантюру. Но Иван, в итоге, никуда не делся. Не денется и после стольких лет. Все привыкли, всех все устраивало.              Иван Дмитриевич улыбнулся пришедшему смайлу. Кажется, Янко поправлялся быстро, хотя из больницы его все еще не выпускали. Ваня ходил к нему, обнаружил в комнате детей, дежуривших, похоже, круглосуточно при «папе», сменяясь парами. У дверей Ивана встретил один из постоянных телохранителей, Филинов не запомнил имени, но хорошо запомнил внешность. Высокий, жилистый, с забранными в конский хвост волосами и ледяным взглядом.       А Янко выглядел откровенно плохо. Огромные глаза, бледный, но неудержимо смеющийся, даже на тему головокружения. Ваня плохо разбирался в медицине, а правду ему все равно никто бы не рассказал, особенно в присутствии детей, телохранителей или Лацислава Лисицкого, который тоже внезапно нарисовался спустя полчаса. Но насколько он понял, организм Янко почему-то очень тяжело справлялся с последствиями отравления. То ли зашло далеко, то ли еще что-то.       — Хорошие новости? — мягко спросил Олег над головой, Иван вздрогнул.       Он не слышал, как начальник подошел.       — В целом, да, — улыбка вышла через силу.       Слова Янко на банкете никак не удавалось выкинуть из головы. Они каждый раз возвращались, стоило Олегу подойти. Или еще хуже дотронуться. Ваня диагностировал у себя приступ паники, когда после секса вдруг очнулся, вспомнил и... такая тоска взяла. Особенно наблюдать, как Олег собирается, звонит кому-то, мельком улыбаясь и слушая вполуха. Как будто внезапно открылись глаза. Или оно правда так было? И у Вани, наконец, разбились розовые очки. А без них человек, сейчас смотрящий на него с легкой привычной лаской, словно на любимого кота, был чужим. У Олега было все: семья, дети, положение, начальник, которого он… любил. И Иван Филинов. Безотказный мальчик... мужчина все это время. Бросить жалко и вроде как тащить не надо, сам тащится. Ваня не к месту вспомнил, как увидел в больнице же бывшего директора дошкольного учреждения. Венцеслав внимательно глянул на посетителя, нейтрально поздоровался и, подойдя к кровати… нет, он не целовал демонстративно партнера, он даже его не коснулся. Они просто обменялись взглядом. Ване стало неуютно, словно он подсматривает.       С Олегом такого не было никогда.       С Олегом много чего не было никогда. И оглядываясь на десять с лишним прожитых лет рядом, точнее, ради этого человека, Иван вдруг ощутил себя круглым идиотом. Робкая глупая надежда на… а на что, собственно, он надеялся? Он же удобный? Удобный. Сам ничего не просил? Не просил. Какие претензии?       Ваня вдруг ощутил злость. Здоровую, очень запоздалую злость на себя. Ведь он же не домашнее животное, не кукла. Так почему позволял так с собой поступать? Все знал, но мирился. И вот результат.       Влетевший в конференц-зал секретарь сообщил, что делегация концерна прибыла. Ваня встряхнулся. Надо закончить дело. Его просили помочь, и в этой сделке была пусть и крохотная, но часть его заслуги. А потом он от души почистит собственные раны и, может, с новой кровью, поймет, куда дальше двигаться.              В зал неспешно вошел с десяток человек. Иван успел мельком удивиться, зачем так много. Группа сразу разделилась. Четверо присоединилось к секретарям, обмениваясь улыбками и рукопожатиями, двое, кивнув Олегу, сошлись с его личным помощником. А вот оставшиеся трое задержались, оглядывая помещение. Пока Ваня терялся, это руководители или телохранители — слишком уж знакомо въедливо они оглядывались — в конференц-зал вошли Константин Борисович и возвышавшийся над ним почти на целую голову незнакомый Филинову мужчина. Ваня даже глаза потер, вдруг мерещится. В незнакомце определенно была цыганская кровь, и он чем-то неуловимо напоминал Янко. Не в плане расы, а просто похож. Так бывают похожи дальние родственники — вроде нет одинаковых черт, но в жестах, в вежливой легкой улыбке, манере щуриться проскальзывает общее. Смуглый, черноглазый. И совершенно седой. Уложенные в короткой стрижке крупные кудри отливали серебром.       Он обвел взглядом всех собравшихся, останавливаясь на каждом, кивая приветственно, даже если это был простой референт. На Олега мужчина смотрел дольше, потом обернулся на Ваню. И едва заметно улыбнулся. Ваня смущенно покраснел. Проклятая привычка, так и не изжитая. Воронов тут же шагнул вперед, закрывая собой подчиненного.       — Роман Андреевич, Константин Борисович, прошу.       Иван смотрел, как главы концернов усаживаются во главе большого стола, напротив экрана. Презентацию будет вести Олег, а Ваня ему помогать. Троица непонятных тоже заняла места по левую руку от своего шефа, один придвинул папку, второй встал за спинкой кресла, а третий вольготно раскинулся на сиденье, показав под пиджаком внезапно ствол. Ваня удивленно дернул бровью. Подобное он видел только один раз в окружении все того же Венцеслава Альбертовича. Остальные члены корпорации Холина уже сидели, перед главами лежали пока закрытые папки с окончательными версиями контракта. Пора начинать показательное выступление.       Встреча шла своим чередом, Иван сумел отрешиться от посторонних мыслей, менял в нужное время слайды, подавал материал и почти расслабился, получая от хорошо проделанной работы удовольствие. И вдруг снова поймал улыбку Романа Андреевича. Мужчина не смотрел в экран, он наблюдал за ним.       — Иван? — акцентировал, прервав свою речь, Олег. — Пожалуйста, передайте второе приложение.       Филинов вздрогнул. Огляделся. На него тоже посмотрели с удивлением все, кроме Олега. Олег явно злился. С чего бы? Процесс Иван не заминал, по сторонам галок не ловил…       Дальше все удалось без приключений. Подписание состоялось без сучка и задоринки. Константин поставил витиеватый вензель, у Романа подпись оказалась короткой и острой, без завитушек. Час встречи пролетел почти мгновенно, но когда все переместились в банкетный зал с панорамным видом на город, Филинов тяжело опустился в кресло и закрыл глаза. Он как будто вагоны разгружал. Или смену в детском садике отпахал... в младшей группе. Иван хихикнул.       — Поделитесь анекдотом?       Ваня чуть не упал вместе с креслом. В дверях зала стоял Роман Андреевич, внезапно без пиджака, только в сорочке кофейного цвета и жилете, отчего фигура казалась шире.       — Простите? — Иван захлопал глазами, не совсем понимая, что от него хотят.       — Вы заразительно смеялись, — собеседник ничуть не смутился, подошел поближе. — Устали?       — Да не особо… — Ваня снова смущенно отвел глаза, чернота взгляда Романа обжигала внезапно до пунцовых щек.       — А я устал, представьте. Вроде только ручку поднимал, а как будто что-то грузил…       — Вагоны? — внезапно захихикал Иван, не в силах удержаться.       — Очень может быть, — белозубо заулыбался Роман Андреевич. — Как-то было такое по молодости, иногда вспоминаю. Я Роман.       — Эмн, — Иван уставился на протянутую руку, как на явление НЛО. — Я знаю… ой, то есть, Иван.       Широкая ладонь оказалась очень горячей. Ваня с удивлением понял, что его просто тонет в ней. У Олега кисть была узкой, пальцы длинные и тонкие... впрочем, у Романа пальцы тоже были длинные, с ухоженными ногтями, рука не лишенная изящества, но так по-другому, мужская и крепкая.       — Роман Андреевич? — Воронов, внезапно возникший на пороге, хмурился и смотрел на странную композицию из сидящего Ивана и склонившегося с высоты роста к нему гостя. — Мы вас потеряли.       — Ой, Олег Мартынович, — поморщился едва уловимо Роман, — я второй тост не осилю, у меня еще две встречи. Пьяный директор на совещании — горе у подчиненных.       Олег растянул губы в улыбке, но особо веселым не выглядел.       — Хотя бы бокал подержите, — попробовал пошутить Иван.       Роман хмыкнул, а Олег мгновенно вскипел.       — Иван, вам нечем заняться на рабочем месте?       Филинов чуть не подавился от ударившей в голову злости и обиды. Что-что? На рабочем месте? И это ему говорят? Он поднялся, чувствуя, как деревенеет спина и плечи, челюсти сжались.       — Прошу прощения, Олег Мартынович. Вернусь к своим... обязанностям, если позволите. Роман Андреевич, было приятно познакомиться.       — Взаимно, Иван, — Роман сделал вид, что ничего не произошло. — Идемте, Олег Мартынович, подержать бокал я смогу, ваш коллега предложил очень дельную мысль.              Ивана трясло от злости в коридоре, лифте и даже в туалете, куда он зашел облегчить душу. Не помогло. Даже умыться не помогло. Как большинство покладистых людей, Филинов злился редко, но если заводился, то капитально и надолго. Покидав в сумку всякое, больше наугад, Иван написал и отправил в отдел кадров заявление на отпуск, пару дней за свой счет, мстительно оставил телефон на столе и вышел, притворив тихонько дверь. В банкетном зале смеялись и разговаривали, отмечая событие. Иван даже не стал заглядывать. Совершенно идиотский приступ ревности Олега, а каким бы наивным Иван ни был, такое поведение начальника и любовника он бы ни с чем не спутал, окончательно выбил Филинова из колеи. Точнее отбросил от нее на добрую сажень. Теперь слова Янко крутились постоянно, как будто кто-то поставил в голове репит. На нить из них нанизывались события, поступки, увертки, звонки и оправдания.       — Прости, не могу, очень надо помочь жене. Дети, сам понимаешь…       — Извини, тут Константин Борисович вызвал, я не успел тебе сказать. Не жди меня, я потом перезвоню…       — Не могу…       — Давай по-быстрому…       — Тш-ш, увидят.       — Не буду целовать, следы останутся…       И этот список можно было продолжать бесконечно. Неожиданно свалившийся груз оказался таким тяжелым, что Иван еле переставлял ноги. С трудом добравшись до машины, он сел за руль, достал второй телефон и написал Янко. Ему срочно нужен был совет. Иван давно не мечтал, что бывший коллега посмотрит на него иначе, чем на друга, даже прошлая пара поцелуев и ручная помощь уже не казались яркими или настоящими. Иван не помнил их, просто теплело где-то в животе и все. Сейчас Ване просто надо было с кем-то поговорить. Кто его поймет, не станет осуждать, а просто выслушает… возможно, прочистит мозги. Или... крохотный росток той самой надежды вдруг поднял голову.       Воспитатель ответил сразу же, не стал ничего спрашивать и велел заезжать завтра к нему в госпиталь.       — Потому что, — ворчливо добавил он напоследок, — домой меня пока не отпускают.       На заднем плане кто-то ответил, Янко засмеялся.       — Вот так вот, Иван Дмитрич, быть многодетной матерью хорошо, но когда дети в отца — тираны — это страшно.