Пляски Запретного леса

      Драко…       Смутное тревожное чувство терзало Гарри, стоило ему только подумать об этом имени. Они с Полумной поспешили в Хогвартс практически сразу же после их встречи с феями. Гарри не удалось перекинуться и парой слов с флейтистом — схватив за руку, Полумна тащила его назад, через поселение кентавров, прощаясь с ними и обещая, что вскоре они заглянут к ним вновь.       Светало, когда они оказались на опушке. Молочно-розовое небо ещё хранило на себе отпечатки звёзд и напоминало Гарри о фее с таким странно знакомым, волнующим именем. Им следовало вернуться до утра — и они уже ужасно рисковали. Гарри знал, какими потаёнными тропами можно было добраться до гостиной Гриффиндора, но башня Рэйвенкло всё ещё хранила в себе слишком много секретов.       — Тебе понравилось наше приключение, — безмятежно заключила Полумна.       Не прячась, она прогуливалась по пустынным коридорам первого этажа, словно ничуть не боялась быть замеченной зорким глазом миссис Норрис или, что ещё хуже, пойманной Филчем. Она ступала бесшумно, как привидение, и только теперь Гарри заметил, что в руках она держала свою обувь, оставшись в одних разноцветных носках. Кажется, однажды он видел её босоногой, только вот вспомнить, когда именно, не мог. Они с Полумной общались не особо часто, да и друзьями их можно было назвать с натяжкой. Она дружила с Джинни, и та, будучи Уизли, автоматически попадала в категорию «семья» для Поттеров. Полумна была странной — и не от мира сего, конечно. Но, даже так, Гарри испытывал к ней нежную, отчасти братскую симпатию.       — Обуйся. Ты же замёрзнешь так, — заметил он, впрочем, без особого волнения — куда больше он переживал за приближающегося к ним со стороны Большого зала Филча. — Мне понравилось, только вот не хочется попасться на глаза нашему завхозу. Я и так за один только вчерашний день потерял пятнадцать баллов. Поэтому не могла бы ты держаться чуть поближе ко мне?       — О, Гарри, — пропела Полумна, восприняв его слова буквально и без толики смущения обвив руками его спину, через плечо заглядывая в Карту Мародёров — Гарри не боялся, что она может растрепать об этой вещи кому не попадя, всё же теперь они были в одной лодке, — не подумал ли ты, что я специально хочу лишить Гриффиндор драгоценных баллов и дать шанс моим однокурсникам получить Кубок Хогвартса?       — Попадусь я — попадёшься и ты, — отмахнулся Гарри, приоткрывая завесу из пурпурного гобелена и отсчитывая три кирпича от пола. — А если это и так, то я с тобой больше никуда не пойду.       — Осторожнее, Гарри, мозгошмыги не любят, когда им врут! Да и разве ты оставил бы меня одну в тёмном лесу? Скорее, ты первый попросишь меня отвести тебя на поляну фей.       Не успел Гарри смутиться, как раздалось кривое, недовольное кряхтение за углом, а следом — поддакивающее ему тонкое мяуканье. Гарри скорее нажал на нужный кирпич в стене и юркнул в образовавшийся проход, утягивая за собой не особо-то и сопротивляющуюся Полумну.

      ***

      Остаток их путешествия прошёл без происшествий. Вернувшись в комнату и завалившись на кровать, Гарри обнаружил, что до завтрака оставался ещё час. Тишина комнаты прерывалась то храпом Рона, то сонным бормотанием Невилла, потому Гарри наложил на полог заклятие непроницаемости, поглубже зарылся в одеяло, ловя последние ленивые мгновения, и принялся вновь прокручивать сказочные события ночи. Кентавры, песни, пляски фей… раз за разом его мысли возвращались только к одному — Драко, Драко, Драко… Что же скрывало в себе это имя? Что скрывал фей, смотрящий на Гарри поражёнными глазами, в которых явно читалось… узнавание?       Гарри почувствовал, как холод, затаившийся в его горле при первой встрече с феем, пустил свои корни ниже, оплетая лёгкие и сердце, заполняя собой желудок неприятной, щекочущей пепельной крошкой. Вновь это чувство — как запах дрянных маггловских сигарет, тайком выкуриваемых Дином в туалете на третьем этаже, как пожухлые листья, хрустящие под ногами сухими осенними днями. Казалось, что разгадка была где-то рядом, под боком, только нужная мысль всё изворачивалась и ускользала, точно кокетливая незнакомка, впервые посетившая Три Метлы.       Во всём этом диком буйстве эмоций Гарри понял лишь одно — он многое отдал бы ради новой встречи с этим прекрасным существом из Запретного леса. Он поставил бы жизнь на кон ради короткого разговора с ним и бессмертную душу — ради мимолётного, трепетного касания его кожи. Ему хотелось ощутить чуть больше, чем простое рукопожатие. И сказать так много бессмысленного и серьёзного, волнительного и тихого. Узнать, о чём думал фей, играя на флейте. Придумал ли он ту мелодию сам или же услышал от кого-то? Сколько ему лет? И сколь длинен век фей?       Где их крылья, изображаемые в детских маггловских книжках?       Драко выглядел лёгким, точно ночной мотылёк. И практически нереальным. Манящим. Уж не витал ли на той поляне опьяняющий дурман, туманящий разум и путающий мысли?       Гарри закусил губу. В сотворённом магией беззвучии его короткий вздох показался оглушительным. Он тут же прикрыл рот рукой, страшась себя и своих мыслей. То ли от недосыпа, то ли от перенапряжения, но мозг сам принялся воспроизводить картинки-воспоминания. Дрожащие кадры, как в старом кино: запястья, пальцы, серебряные глаза, губы, точно спящие бутоны…       Гарри перевернулся на бок, прикусил руку, точно ужалил, и зажмурился. Воспалённое сознание всё никак не хотело повиноваться. Сердце стучало, гоняя по венам только что им самим впрыснутый яд, оставляя от жизни лишь беспощадные мгновения.       Драко, Драко, Драко… острые уши, узкие ключицы и молочно-белая кожа. Платиновые волосы, блестящие, как шёлковые нити. И лёгкие полупрозрачные одежды, колыхаемые от малейшего дуновения сентябрьского ветра.       Проклиная себя, Гарри скользнул свободной рукой вниз по животу.

      ***

      Несмотря на то, что Дамблдор выделил Сириусу собственные преподавательские покои, тот обычно не оставался в Хогвартсе. После Аврората или факультативов он возвращался на Гриммо, поэтому они с Гарри довольно редко встречались вне занятий. Только в ночь с пятницы на субботу Сириус не покидал Хогвартс. Суббота была его единственным выходным, и всю её он посвящал профессору Люпину.       Гарри знал, что Сириус с Ремусом жили вместе. Сидели рядом в Большом зале, прогуливались вдоль Чёрного озера после занятий, украдкой соприкасаясь пальцами, перекидывались многозначительными взглядами в школьных коридорах и, конечно, спали в одной постели. Дамблдор разрешал им, полагая, что не вправе распоряжаться личной жизнью преподавателей, пока это не вредит учебному процессу. И хотя к Сириусу Гарри, признаться, питал чуть более тёплые родственные чувства, нежели к Ремусу, последнего он всё равно считал своей семьёй. И идеальным партнёром для неугомонного Блэка — в меру строгим, рассудительным, но душевным и искренним.       В общем-то Гарри был готов к тому, что на пороге покоев Сириуса его встретит не крёстный, а заспанный, растрёпанный Ремус. И… вымотанный настолько, будто этой ночью их внезапно застало полнолуние. Конечно, полнолуние и в самом деле было, только вот больше оно не беспокоило Люпина. К моменту его поступления в Хогвартс уже было изобретено зелье, позволившее оборотням жить полноценной жизнью даже в эти нелёгкие ночи.       Впрочем, о реальных причинах подобного состояния профессора Люпина Гарри всеми силами старался не думать.       — О, Гарри, здравствуй, — улыбнулся Ремус, неловко почёсывая затылок и пропуская его внутрь. — Сириус, всё нормально, это Гарри! — крикнул он в сторону ванной комнаты.       — Гарри?! Что он забыл здесь в такую рань? — прозвучало приглушённое. Гарри усмехнулся.       — Вы снова проспали завтрак.       — Что? Что он говорит, Ремус?!       — Что мы проспали завтрак, доро… — Ремус стрельнул взглядом в сторону Гарри. Тот пожал плечами, пытаясь сдержать так и норовящую вылезть на лицо улыбку. Мерлин, эти двое порой казались милее воркующих на переменах первокурсников!       Дверь в ванную отворилась, и пол застелили пышные клубы пара. Сириус стоял в одном полотенце, и Гарри, всё же смутившись, заметил на его шее, плечах и торсе фиолетовые отметины и красные следы от зубов. Уж не пятинога ли он укрощал этой ночью?       — Ох чёрт, кажется, такими темпами наши дорогие коллеги забудут, как мы выглядим, — блеснул белозубой улыбкой Сириус. Расстроенным он, впрочем, совершенно не выглядел. Ремус же, видимо, в очередной раз осознав, в каком виде они предстали перед их студентом, принялся укладывать топорщащиеся волосы. Гарри с Сириусом пару секунд молча наблюдали за этим бессмысленным действом, после чего крёстный перехватил руку Ремуса, коснулся его пальцев губами в целомудренном, мягком поцелуе и шепнул:       — Позовёшь домовиков? Нужно убраться в спальне… и позавтракать.       Наблюдать за этим было так странно и одновременно с тем волнительно, что Гарри, не стерпев, опустил глаза в пол. Он никогда особо не испытывал потребности в тепле и ласке — ему хватало родителей и друзей, первого поцелуя с Чжоу Чанг на пятом курсе и пары мимолётных встреч с Седриком Диггори летом перед шестым (Рон, узнав об этом, ещё долго шутил, что именно Гарри стал причиной их расставания после четвёртого курса). Он не был тактильным человеком, как и не задумывался об отношениях всерьёз. Но отчего-то именно сейчас все его мысли были забиты лишь одним человеком. Вернее, не совсем человеком. И всё то, что он делал с Чжоу, Седриком, ещё парой однокурсников и однокурсниц во время пьяной игры в бутылочку, — всё это почему-то хотелось повторить с Драко.       Мерлин, да он же совсем его не знал! Так почему же…       — Земля вызывает Гарри! Кто-то перепутал наши звёздные покои с лекцией Бинса?       Гарри вздрогнул. Сириус щёлкал перед его лицом пальцами. Ремус обеспокоенно наблюдал за ним.       Гарри прикрыл лицо руками и сел за стол.       — Сириус, — обронил он и, подумав мгновение, добавил: — И Ремус. Я… кажется, я не совсем понимаю, что мне делать.       Слова падали на столешницу с взвинченным звоном, скатывались на пол, разбивались о каменную кладку и, рассыпаясь, тонули в домашнем уюте, точно прячась от посторонних ушей. Он не хотел обсуждать это. И вместе с тем не мог более терпеть. Мерлин, прошло всего несколько часов с их встречи, а он уже чувствует себя потерявшимся книззлом!       — Что-то случилось, Гарри? — произнёс Ремус, кладя ему на плечо тёплую мягкую ладонь.       — Я просто… я не знаю. Я встретил кое-кого. Всего на пару мгновений. Может быть, минут на десять, не более. Но он теперь не выходит у меня из головы. И я… со мной ещё никогда такого не было. Я будто чувствую какую-то необъяснимую… потребность? В нём.       Гарри поднял взгляд и в последний момент успел заметить, как переглянувшийся с крёстным Ремус одними губами шепнул: «В нём?» Гарри не видел ничего странного в том, что тот, про кого он говорил, был одного с ним пола. И оттого забавнее было понимать, что находящиеся в отношениях Сириус и Ремус удивляются его признанию.       — Послушай, — Сириус присел на корточки напротив Гарри, заглядывая тому в глаза. — Не знаю, что это за человек такой, но раз ты из-за него даже к нам пришёл, видно, зацепил он тебя знатно.       Гарри кивнул, мысленно усмехаясь. «Человек». Конечно.       — Ты знаешь, я не верю во всю эту муть про любовь с первого взгляда. У нас с Ремом даже дружба завязалась далеко не после первой встречи, что уж говорить о… В общем, я это к чему? Этот «кто-то» — красивый?       Гарри кивнул, не совсем понимая, к чему ведёт этот разговор.       — Очень-очень красивый?       Снова кивок.       — И, наверное, довольно необычный, — удовлетворённостью в голосе крёстного можно было мазать тосты вместо сливочного масла.       — Ты прав, он…       — Ну тогда тебе просто категорически необходимо встретиться с ним снова! — заключил Сириус, поднимаясь на ноги. — Потому что, если ты захочешь с ним отношений, на одной красоте и, не знаю, шарме или харизме вы далеко не уедете. Вот решите съехаться, а у вас характеры — как у кошки с собакой? Не-ет, нужно лучше узнать друг друга. Пригласи его на свидание, прояви инициативу — не всё же стоять и дрочить в сторонке!       — Сириус! — шикнул Ремус. Гарри почувствовал, как от одной случайной, но метко брошенной фразы он заливается краской под цвет своего факультета. — Выбирай выражения! И, мне кажется, ты слишком торопишь события. Но в целом… да, я согласен, одной встречи точно недостаточно. Ох, точно, Гарри, — Ремус нехорошо прищурился. — А где ты мог его встретить? В Хогсмид вы пойдёте только завтра… Надеюсь, это был не первокурсник?       — Нет-нет, конечно, не первокурсник! — затараторил Гарри. Его лицо пылало, хотелось пить, но ещё больше — провалиться под землю. — Я вам, правда, очень благодарен за совет! Да… встреча — это очень важно. Ну а я, пожалуй, пойду уже. Приятного вам аппетита!       Гарри подскочил с места, налетел на дверь, чуть не свалившись на пол из-за путающихся ног, и обернулся только на пороге. Сириус с Ремусом выглядели растерянными, но весёлыми, и видеть их довольные лица Гарри просто был не в силах. Поэтому он поспешил ретироваться, чтобы избежать новых неудобных вопросов.       ***       Последние тёплые дни все обитатели Хогвартса (кроме, пожалуй, старика Филча) закономерно провожали на берегу Чёрного озера. Был ещё Хогсмид, но поход в него был запланирован только в воскресенье. Суббота же, солнечная и золотящаяся, дарила ощущение приятной лени и неспешности. Пока Гарри не успел понахватать отработок и хвостов, жизнь казалась простой, понятной и размеренной. На секунду он даже успел забыть о своём ночном приключении.       Гарри вздрогнул и открыл глаза. Его плечо легонько трясла Гермиона.       — Не спи на земле, Гарри, ты же так простудишься!       Гарри перевернулся на другой бок. Пробормотал:       — Я сплю на траве.       — Не паясничай! — Гермиона схватила его за плечо и повалила на спину. Почувствовав что-то неладное, Гарри присел и огляделся. Она успела постелить плед прямо под ним. — Так-то лучше.       Она выглядела довольной. Книга, лежащая в её ногах, выглядела преступно закрытой, а Рона поблизости не обнаружилось — наверное, снова ушёл играть в плюй-камни с остальными парнями. Гермионе было скучно, но она никогда бы в жизни в этом не призналась.       Гарри вздохнул. Видимо, поспать ему удастся только ночью.       — Гермиона? — обратился он. Та выглядела до предела заинтересованной. — А как вы с Роном поняли, что любите друг друга?       Девушка вспыхнула мгновенно — Гарри даже не успел уловить перемену. Только что она была обычной внимательной мисс Грейнджер; теперь же перед ним сидела смущённая и отводящая взгляд Гермиона.       — Н-ну, любовь — это, наверное, очень громко! Мы просто… просто… — она замешкалась, пытаясь подобрать верное слово. Гарри склонил голову на бок, стараясь скрыть улыбку. — Ну… да, любим, — сдалась Гермиона, заливаясь краской ещё больше. — Я не знаю, оно вышло как-то само. Мне всегда было комфортно с вами, ну, может быть, временами вы меня жутко бесили, но не так уж и часто, чтобы это стало проблемой.       — Ты рассказываешь мне вашу историю любви или жалуешься на то, какие мы ужасные друзья? — улыбнулся Гарри.       Гермиона нахмурилась и шутливо ударила его кулачком в плечо.       — Дурак, нет конечно! Слушай, раз уж сам спросил! — она уселась удобнее, бережно отложив книгу в сторону. — В какой-то момент я посмотрела на Рона, и мне вдруг стало всё так понятно, будто четыре года я читала учебники на курс старше и только теперь решила посмотреть программу первокурсников.       — Прекрасное сравнение.       — Гарри!       — Всё-всё, молчу. Но мне правда понравилось.       — Да… В общем-то, тогда я и поняла, что Рон, каким бы неуклюжим лентяем он ни был, всё же тот человек, которого я хочу видеть рядом с собой. И, ну, не как друга… Я поняла, что хочу обнимать его. И чтобы он обнимал меня тоже. Чтобы заступался за меня, когда кто-то обзывал меня заучкой, но не потому, что мы друзья, а потому, что я — его девушка, а он — мой парень.       Гарри откинулся на спину, сложа руки под голову. У Гермионы с Роном точно не было никакой любви с первого взгляда. Как и у Сириуса с Ремусом. Вот у мамы с папой — возможно, но обсуждать подобные вещи с ними Гарри бы ни за что не решился.       Может, стоит для начала просто подружиться с Драко? Узнать о нём побольше. Почитать про… физиологию фей. Их потребности. Вдруг они вовсе не приспособлены для любви или дружбы? В любом случае, попробовать обязательно стоило, а дальше — как пойдёт. Только вот как подружиться с кем-то намеренно? У Гарри всегда это выходило как бы само-собой, чуть ли не случайно. Вот вы на первом курсе едете в поезде, везущем вас в Хогвартс, и обсуждаете Пушки Педдлс и шоколадных лягушек. А вот — живёте в одной комнате, говорите про предметы и преподавателей, обсуждаете распределение и мерзких слизеринцев.       А вот…       Гарри сел с глупой недоумённой улыбкой. Недосып. Точно, во всём виноват недосып.       — Гермиона, скажи, пожалуйста, — хрипло произнёс он. — А как мы с тобой подружились?       Девушка взглянула на него с недоумением. Пожалуйста, Гермиона. Пожалуйста, просто посетуй на его дырявую память и расскажи милую ностальгическую историю из далёкого первого курса…       Порыв ветра встрепенул её кучерявые волосы, и Гарри на секунду потерял из виду её выражение лица. На берег озера легла мрачная тень от принесённого внезапным ветром облака. Гарри почувствовал, как от холодного, липкого страха сжимается его желудок.       — Вот это ты спросил, конечно, — хихикнула Гермиона, убирая волосы с лица. Тень скользнула по ней и уплыла вместе с облаком так же резко, как и появилась. — На первом курсе я помогла вам с Роном не завалить занятие по ЗоТИ. А потом как-то пошло-поехало…       — А кто вёл у нас ЗоТИ на первом курсе? — резко прервал её Гарри. Он совсем не помнил это занятие.       — Гарри, ты чего? — Гермиона взяла его за руку. — Профессор Люпин, конечно. Он ведёт у нас ЗоТИ вот уже седьмой год.       Гарри открыл было рот, чтобы возразить с какой-то детской уверенностью и настойчивостью, хотя всё, что говорила Гермиона, было до скрипа зубов очевидной правдой. И все его опровержения действительно звучали бы глупо…       Кто-то положил ладонь ему на голову и растрепал волосы. Гарри тут же обернулся, встречаясь взглядом со смеющимися глазами профессора Люпина.       — Привет, ребята! О чём разговариваете? — сказал он весело. Судя по тому, что он был сейчас с ними, Сириус, видимо, также увлёкся локальным чемпионатом по плюй-камням.       — Профессор Ремус! — встрепенулась Гермиона. — Мы как раз говорили про вас, вернее, про вашу должность. Гарри…       — Просто интересуюсь, когда вы вступили в должность! — резко оборвал её Гарри, почёсывая затылок. Не хотелось представать перед Люпином дурачком, забывшим собственного преподавателя.       — ЗоТИ? — удивился Ремус. — В том же году, когда вы поступили на первый курс. Тогда я не совсем понимал, как мне стоит вести себя с учениками, поэтому местами был весьма… жестковат. Помнится мне, если бы не мисс Грейнджер, вы с Роном получили бы «Тролля» по теме, кхм, троллей.       — Профессор! — зарделась Гермиона. — Так вы знали?       Пока Ремус в красках расписывал события шестилетней давности, Гарри, всё ещё поражаясь его памяти, вдруг брякнул:       — А как же проклятье?       В мгновенно установившейся тишине он почувствовал себя неуютно и тут же пожалел о своём вопросе. Ремус с Гермионой посмотрели на него так удивлённо, что Гарри пришлось объяснить:       — Я имел в виду проклятье, лежащее на должности…       — Не знаю, про какие проклятья ты говоришь, Гарри, — вздохнул Ремус, — но моё совершенно точно их всех побороло.       Гарри понял, что ему следовало заткнуться. Он и так задал за эти несколько минут слишком много странных и глупых вопросов.       

***

      Казалось, будто Полумна Лавгуд провалилась сквозь землю. Гарри не видел её ни в Большом зале, ни в школьных коридорах, ни в гостях у профессора Хагрида, куда та частенько заглядывала вместе с Джинни.       — О чём ты, Гарри? Почему ты спрашиваешь про Полумну? — удивлялась Джинни.       На все вопросы Гарри отнекивался, придумывая тысячу нелепых оправданий. Если уж Джинни была не в курсе их ночного рандеву в Запретном лесу, то и знать ей не стоило. По крайней мере из чужих уст. Тем не менее, то, что преподаватели и другие студенты до сих пор не подняли тревогу, означало, что с Полумной Лавгуд всё в порядке. Может быть, она отбыла домой по семейным делам? Гарри слышал, что она жила неподалёку от Норы вместе с полусумасшедшим отцом, но подробности ему были неизвестны.       Пару раз Гарри порывался сам отправиться в Запретный лес — его руки зудели и чесались от подобных мыслей. Но силой воли он останавливал себя — какая глупость, он ведь даже не помнил дороги! Да и Снейп как назло с самого начала года решил отыграться на Гарри за все прегрешения его прошлых жизней.       — Мистер Поттер, вы, верно, метите в авроры, — не жалел он яда в своём голосе. — Боюсь, с подобными результатами вам под силу будет только подтирать полы в министерских туалетах.       Под «подобным результатом» он подразумевал одно помешивание зелья по часовой стрелке вместо положенного «против». Из-за этого над варевом образовалась густая сиреневая дымка, не желающая рассеиваться даже заклятиями. Мама назвала бы этот результат весьма интересным и стоящим дальнейшего изучения. Профессор Снейп снял с Гарри десять баллов, назначил отработку и прополоскал мозги так, что Гарри не мог ни о чём думать — его голова болела от любой умственной активности.       Вечером того же дня, в среду, пришло письмо от родителей. Они переписывались не так уж и часто, а потому Гарри был крайне удивлён, ведь с момента их прощания на вокзале Кинг-Кросс прошло не многим больше трёх недель.       Достав письмо из конверта, Гарри вчитался в неровные строчки, сменяемые убористым, каллиграфическим почерком — письма мамы с папой всегда являлись продуктом их совместного творчества. Иногда мама рисовала на полях милые картинки вроде остроконечной шляпы, толстого соседского книззла или котла с бурлящим зельем, папа же ограничивался кривляющимися рожицами и перечёркнутыми (возможно, даже маминой рукой) нецензурными выражениями в особо эмоциональных описаниях каких-либо интересных событий их жизни. Гарри любил эти письма — он бережно хранил их у себя в сундуке, в резной шкатулке, выточенной для него профессором Хагридом ещё на первом курсе. Там же лежал и острый собачий клык (его выбили Сириусу на одном из заданий, и он не придумал ничего лучше, как подарить его крестнику на десятилетие), и первый снитч отца (уже растерявший все свои зачарования, а потому спокойный и тихий), и планировщик домашних заданий, подаренной Гермионой пару лет назад и с тех пор ни разу не открываемый, и далеко не самая цензурная карикатура на слизеринцев от близнецов Уизли, и ещё много подарков, милых и просто памятных для Гарри вещей.       Очнувшись, Гарри вспомнил, что, вообще-то, читал письмо.       Здравствуй, Гарри!       Как ты? Как начало твоего учебного года?       Надеюсь, ты ещё не взорвал все школьные туалеты? Дай дорогу молодым! Я слышал, в этом году поступили отпрыски Медоуз — смена, достойная не то, что близнецов Уизли, но даже самих Мародёров!       Ты, должно быть, удивлён нашему скорому письму. Если ты не забыл, 28 сентября исполнится не совсем круглая, но значимая годовщина.       Да-да, восемнадцать лет назад самый обаятельный парень Хогвартса заполучил в жёны самую умную (и красивую!) девушку Британии.       И мы решили, что, поскольку тебя ждёт довольно тяжёлый год (Т.Р.И.Т.О.Н.ы та ещё дрянь, высасывает все силы похлеще дементора!), отпраздновать этот день не дома, а в Хогсмиде, у мадам Розмерты. Поэтому ни в коем случае ничего не планируй на эти выходные.       Придёт куча народа: семейство Уизли в полном составе, чета Лонгботтомов (слава Мерлину, Лили не додумалась звать их жуткую бабулю — за эти слова Джеймс Поттер будет до самой годовщины мыть посуду без использования магии!), Сириус и Ремус, куда без них, Грюм, Джонсы, Медоуз и ещё куча фамилий, большинство из которых ты прекрасно знаешь.       Надеемся, что и директор Дамблдор заглянет к нам на огонёк.       И Аберфорт — просто обязательно! Давненько мы не видели старика, подгонявшего нам огневиски на старших курсах.       Закрою глаза на подобные откровения, поскольку я уверена, что ничем подобным Аберфорт со времён Мародёров не промышляет.       Уверенность её меня восхищает!       А пока Джеймс паясничает и попусту тратит чернила, резюмирую: 28 сентября. Хогсмид. Три метлы. Подарок не обязателен, но я не отказалась бы от пары лакричных палочек из Сладкого королевства.       А мне можешь в качестве сувенира принести сидушку от унитаза на шестом этаже — в своё время я так и не успел его подорвать.       Любим       и целуем,       неизменно твои       родители.       Гарри с улыбкой от уха до уха несколько раз перечитал письмо. Внутри зародилось тёплое чувство, будто в душе кто-то пролил парное молоко. Уже на этой неделе он встретится со своими родителями! Подумать только — они вместе уже восемнадцать лет, но любят друг друга, как прежде. Вот бы и Гарри когда-нибудь нашёл себе такую…       Улыбка как-то сама собой сползла с лица. Гарри растерянно посмотрел на письмо. Он допускал мысль, что если Полумна не вернётся до выходных, то он отправится в Запретный лес в воскресенье. Но, видимо, и это ему придётся отложить.       Вздохнув, Гарри взялся за перо с твёрдым намерением написать ответ перед сном.       

***

      Его разбудил шёпот листвы и тихие отголоски разговоров. Поморщившись, Гарри сел на земле. Всё ещё находясь в сонной прострации и не до конца осознавая происходящее, Гарри нащупал рядом с собой очки и нацепил их на нос. Зрение прояснилось.       Драко, сидящий подле него на поваленном дереве, обернулся.       — Наконец-то ты просыпаешься, Гарри, — улыбнулся он, протягивая ему руку.