Основания для жизни

      Сколько они были в пути, он не знал: от мерного шага и покачивания паланкина он то впадал в забытье, то просыпался, не понимая, ночь теперь или день, и не всегда находя в себе силы пошевелиться. Может быть, они ехали несколько часов, а может быть, много дней. Но наконец остановились. Он вновь обнаружил себя в комнате, еще более роскошной, чем прежняя, лежащим на ворохе тонких мягких покрывал, среди расшитых золотом шелковых подушек. Он был здесь, среди всего этого великолепия, совершенно затерянный и ничтожный. Почему он вновь был без сил? Это дорога так утомила его, или новые лекарства, которыми его поили демоны, на этот раз усыпляли его, чтоб он не мог сопротивляться и не мог броситься искать того, кого хотел найти? Или просто долгое отсутствие ученика в его поле зрения лишало его остатков смысла продолжать существование?       Он лежал и смотрел вверх отсутствующим взглядом. Он хотел плакать — но не плакал. Скорее злился на себя за то, что все еще бессмысленно и безвольно длит свою жалкую жизнь. То из страха, то ради обещания, то от сомнения, то ради надежды — все время находит какие-то предлоги, чтоб отказаться решительно собраться и покончить все разом. Ни жить не может толком, ни умереть. Кем он стал? Какой-то пустой шелухой в руках наполненных страстями демонов. А кем он был? Малозначимым заклинателем средних способностей и сомнительных моральных качеств. Не слишком радостная картина. Так не легче ли покончить с этим всем, и пусть демоны решают между собой, кто из них большее чудовище, и кому больнее? Он сам уже стерпел достаточно боли, чтоб не беспокоиться о том, не будет ли кто-то плакать о его смерти.       Он вздохнул. Слеза скатилась, в конце концов, по его щеке. Что же, он до сих пор беспокоился об этом? «Какая невероятная глубина всепрощения», — как сказал Тяньлан-цзюнь. Он усмехнулся горько и закрыл глаза. В комнате было сумрачно. Он стал проваливаться в сон. Однако через некоторое время он снова приподнял ресницы и взглянул на сумрак перед собой. Он не знал, что его разбудило, и спал ли он вообще, но кажется, что-то разбудило. Что-то было здесь. Он вглядывался в пространство — и наконец различил темную фигуру, недвижно сидящую на краю постели. Совсем недвижную и совсем темную — настолько, что ему стало страшно, что это какой-то призрак посетил его, что это вовсе не живое существо, если оно в принципе существует на самом деле, а не только мерещится. Он вглядывался все более и более напряженно, и наконец фигура шевельнулась и подняла голову. Под густой завесой плаща горели огнем два источающих свет глаза, а смутно различимые черты лица оттеняло алое свечение демонической печати.       — Бинхэ… — выдохнул он наконец.       Тонкие губы юноши чуть приоткрылись и вновь замкнулись. Его щеки казались слишком впалыми, а руки, пальцы которых выглядывали из-под накидки, слегка дрожали.       — Я думал, что больше никогда не увижу учителя…       — Бинхэ, мне не дали встретиться с тобой, мне сказали, что тебя не пропустят ко мне, и потом увезли — у меня не было сил сопротивляться. Я не мог тебя увидеть нигде. Я надеялся только, что ты сам сможешь как-нибудь прийти.       — Ты хотел, чтобы я пришел?       — Конечно я хотел! Я ждал тебя, я пытался тебя искать. Я думал даже покончить с собой — но не смог, надеясь, что ты все-таки придешь.       — Покончить с собой? Зачем?!       — Мне было плохо, мне было плохо без тебя и мне окончательно расхотелось жить. Я думал, я виноват во всех этих бедах.       — Учитель! — Ло Бинхэ скинул с волос плащ и смотрел теперь на учителя в упор. — Это я во всем виноват!       — В чем ты виноват? Совсем ни в чем. Погоди. Скажи лучше, где мы? Где ты был все это время? Почему ты пришел таким бледным и мрачным? Что делает твой отец? Почему он запретил нам встречаться?       — Учитель, ты правда ждал меня?       — Ну кого же мне еще ждать?       — Ты правда хотел, чтобы я пришел?       — Почему ты сомневаешься в этом? Я был почти без сознания все эти дни. Что-то изменилось в мире?       — Учитель… Мой отец… Почему он так ведет себя со мной? Почему он так ненавидит меня? Почему он хочет меня уничтожить?       — Послушай, быть может, это не ненависть, быть может, он просто считает, что так вернет тебе силу? Он думает, что ты стал слишком человечным, хочет сделать тебя мощным демоном снова, он так сам сказал.       — Хочет сделать демоном? О нет… Ты не понимаешь… Ты не знаешь, что он сделал… Он запретил мне с тобой встречаться и увез тебя куда-то, это правда. Я потратил некоторое время на разведку, и я много что нашел… Ты знаешь… Он обошел все мои дворцы, всех моих верных слуг, всех моих некогда влюбленных жен и наложниц и больше из них никто даже знать меня не хочет. Каким-то образом все теперь ждут его, все в восторге от него, а меня ненавидят и презирают. Он опорочил меня в глазах всех моих друзей и низверг в глазах когда-то любящих женщин. Ни одна не осталась мне верна, ни капли нежности или хотя бы теплого воспоминания. Он просто истребил меня из этого мира! И я думал… Я думал…       — Ты думал, что я тоже отвернулся от тебя и восторгаюсь теперь Тяньлан-цзюнем?       — Да, я боялся, что это так…       — Нет, это не так, — он дотронулся до чуть подрагивающей руки ученика. — Мне даже в голову не приходило подобное. Не знаю, как насчет твоих слуг, друзей, жен и наложниц, но мне кажется, нас с тобой слишком много связывает, едва ли у меня с кем-то будет связь прочнее. Не так ли?       — Учитель…       Шэнь Цинцю слегка улыбнулся.       — Учитель!       — Что? — тревожно спросил Шэнь Цинцю, наблюдая меняющееся выражение его лица.       — О! — юноша воскликнул горестно, вдруг рухнул на колени перед постелью, сжал руками тело учителя, зарылся головой в покрывала и горестно зарыдал. — Учитель, я злодей, я просто злодей, недостойный жить! Вот почему меня все ненавидят. Я злодей, что бы я ни делал, я все равно делаю зло. Учитель, почему, почему ты не убил меня еще тогда? Ты должен был меня просто убить, а не сбрасывать в эту Бесконечную Бездну. И ничего бы не было, мир был бы прежним и стоял бы на месте… Учитель, я все сделал неправильно, все, все, все, я во всем ошибся. Учитель был добр со всеми кроме меня — и он был прав, потому что мне просто не нужно жить. Отец добр со всеми кроме меня — и он прав, он прав, я злодей, я ничтожество и мне просто не нужно жить. Он достойный правитель, он правильно делает, что хочет меня уничтожить. Но мне же больно, мне больно, я же живой, я все еще не хочу, чтоб меня убивали так жестоко! Хотя как я могу просить хотя бы об этом? Как я могу этого желать?..       — Бинхэ… — Шэнь Цинцю приподнялся и пытался обнять его, чтоб унять эту безумную страстную речь. — Что ты говоришь? Ну что ты говоришь?       — Учитель, зачем мне жить?       — Успокойся, почему ты говоришь все это?       — Мой отец уничтожил меня, он истребил меня из этого мира, а мой учитель хочет умереть и меня оставить. Зачем мне жить?       — Бинхэ! — он наконец схватил его голову и прижал ее к своей груди. — Бинхэ, успокойся, не надо. Может быть, ты преувеличиваешь то, что сделал твой отец, и что произошло с твоими женами и друзьями. Но я точно ждал тебя, я не покончил с собой, и я все еще жив.       — Но ты умираешь! Сколько ты проживешь еще вот так?       — Проживу немного. Я же говорил: люди — слабые существа. Демоны гораздо мощнее. Ты в любом случае переживешь меня. Молодой демон против старого немощного человека. Но пока что я жив, и я рад, что могу наконец-то с тобой говорить.       — Я не стану жить без тебя, — прошептал Ло Бинхэ отчаянно и страстно.       — Ладно, мы подумаем об этом потом. Ты ведь не уйдешь от меня сейчас? Куда тебе идти? Тогда лучше ложись и обними меня. Я соскучился по твоим объятьям.