Основания для жизни

      Утром юноша выглядел все еще счастливым и окрыленным. Он был настолько поглощен своим счастьем, что даже не заметил, что учителя слегка лихорадило — впрочем тот постарался от него это скрыть. Он выжал из себя улыбку и отправил молодого человека «позаниматься делами». И теперь лежал, вжавшись головой в подушку и плотно сомкнув глаза. Что-то шло не так, что-то точно шло не так в этом мире, и это начинало изводить его. Он пообещал пожить, а ему в самом деле больше всего хотелось умереть. Казалось, если он исчезнет, то как-нибудь все само собой исправится. Или, может быть, ему просто хотелось ускользнуть и ничего этого не видеть. Что-то шло не так просто постоянно. Все происходило недолжным образом.       От пришедшего за ним Чжучжи-лана не укрылось его состояние. Он поинтересовался, сможет ли этот человек побеседовать с великим государем, ибо тот его ждет.       — Смогу, почему же не смочь? Говорить-то я точно смогу, — пробормотал Шэнь Цинцю с легким раздражением, и попробовал приподняться, опираясь на руки. — Но если меня к нему «доставят каким-нибудь способом», буду премного благодарен.       Ну что же, это-то как раз не было проблемой. Через четверть часа аккуратно причесанный и изящно одетый он сидел в мягком кресле перед Тяньлан-цзюнем, изучая взглядом странные и восхитительные черты его лица.       Лицо это, и вся фигура и правда производили необычное впечатление — и не только своей величественной красотой. Демоны отнюдь не всегда были похожи на людей. Иногда они были похожи на неведомых зверей или каких-то совсем неописуемых монстров. Ло Бинхэ был похож на человека. Он был очень красивым юношей, а демоническую природу в нем раскрывала только временами вспыхивающая на его лбу алая печать. Тяньлан-цзюнь тоже был похож на человека. И его светлая кожа даже не озарялась никакими демоническими всполохами, словно ему это было не нужно. Но в то же самое время ничего человеческого в этом облике вовсе не было. Он был демоном от кончиков пальцев и до кончиков волос. Взглянув на него, никогда бы нельзя было сказать, что это человеческое существо. Можно было понять девушку, встретившую его однажды и потерявшую голову: видимо, она была потрясена этой феерией потустороннего, просвечивающей во всем его облике. Можно было также понять объятых ужасом до самой глубины их душ заклинателей, которым одного этого вида хватило, чтобы впасть в панику и возжелать уничтожить его любыми силами. Просто потому, что только лишь его облика было достаточно, чтоб повергнуть в прах все человеческие надежды и потуги на какой-то смысл.       — Тебе нравится мое лицо? — спросил Тяньлан-цзюнь, прерывая молчание в ответ на направленный на него слишком пристальный взгляд.       Шэнь Цинцю слегка покачал головой.       — Что же, разве оно уродливо? — поинтересовался Тяньлан-цзюнь, удивившись такому жесту.       — Оно красиво. Я думал о тех заклинателях, которые решились на то, чтоб тебя убить — что заставило их это сделать.       — И что же? Ты понял их?       — Думаю, их можно понять.       — Они были напуганы? — улыбнулся Тяньлань-цзюнь.       — Да, они были напуганы.       — Чем же?       — Возможно, что красотой.       — О… — протянул Тяньлан-цзюнь. — Благодарю за комплимент. Твоя школа, видимо, была в первых рядах тех, кто желал меня уничтожить.       — Моя школа не принимала в этом участия.       — Неужели?       — Насколько я знаю, так.       — Насколько ты знаешь? Ты не уверен?       Шэнь Цинцю посмотрел на него внимательно. Ему не хотелось говорить с ним — тем более ему не хотелось придумывать, что сказать. Он решил просто говорить все, как есть.       — Меня это не интересовало в то время, — ответил он.       — Что тебя интересовало?       — Ничего.       — Любопытно. Ты не назвался мне именем, данным школой, почему?       — Моей школы больше не существует. Это было имя одного из глав ордена — какой в нем смысл, когда нет ордена, чтоб его возглавлять?       — Возможно, ты прав. Так что же ты делал в то время?       — Увы, я был занят только своими внутренними проблемами.       — И мой облик не напугал бы тебя, даже если бы ты меня встретил?       — Возможно я бы даже не заметил его.       — Ты хочешь сказать, что другие заклинатели были внимательней?       — Да.       — Ты тоже стал внимательней теперь?       — Видимо, так.       — Ты решил свои внутренние проблемы?       — Да.       — Ну что же, тебя можно поздравить. Так почему твоя школа, при всей внимательности, не принимала, как ты говоришь, участия в той облаве?       — Полагаю, они находили это недолжным.       — А ты?       — Государь, я ведь говорил уже: в те времена я об этом совсем не думал.       — А сейчас что ты об этом думаешь?       — Еще не могу понять.       — О! — Тяньлан-цзюнь улыбнулся вновь. — Меня радует твоя откровенность. Однако я удивлен: по слухам, в прежние времена ты был яростным противником рода демонов и ненавидел их весьма страстно.       — Людей я ненавидел не меньше. Просто людей нельзя было убивать и оставаться безнаказанным. В остальном я не видел разницы между демонами и людьми.       — О! Неудивительно что тебе так нравится мой сын-полукровка, соединивший царства демонов и людей в одно. Ему, должно быть, тоже нет разницы.       Шэнь Цинцю вздрогнул и посмотрел на него еще пристальней, чем раньше, а лицо его побледнело еще сильнее, чем было прежде. Кажется, это было слишком удивительно, что кто-то в его жизни так просто про него скажет, что ему нравится Ло Бинхэ.       — По его словам, — продолжил Тянлань-цзюнь, помолчав. — Ты отдал все свои силы, чтобы помочь ему меня воскресить. Это правда?       — Можно сказать и так, — ответил Шэнь Цинцю, опустив глаза.       — Почему?       — У меня была корысть это сделать.       — Ты его ненавидишь?       — Нет.       — Ты его ненавидел раньше?       — Я был его учителем, это не имеет отношения к любви или ненависти, — ответил Шэнь Цинцю, не желая раскрывать правды.       — Ты его любишь?       Шэнь Цинцю вперил в него чуть расширенный взгляд и не отвечал. Тяньлан-цзюнь встал, подошел к нему, протянул руку и пальцем приподнял его подбородок. Шэнь Цинцю лишь внутренне сжался и оцепенел от этого жеста. Он сжал губы и по-прежнему смотрел, не отрывая взгляда.       — Ты странный человек, — сказал демон. — Странный человек, когда-то ненавидевший весь мир так, что ему даже не было дела до того, чтобы чему-нибудь ужаснуться. А теперь вдруг утративший свою ненависть. Мне нравится эта пустота внутри тебя. Думаю, мы еще поговорим.       Он, как обычно, махнул рукою и вышел прочь, приказав демонам-слугам отнести бессильного человека в его комнату.       Ло Бинхэ, следивший во все глаза, когда закончится разговор, обогнав их, был уже здесь. Едва двери закрылись, он вынырнул из глубины комнаты и обхватил учителя руками.       Шэнь Цинцю только вздохнул и слабо улыбнулся.       — Чего он от тебя хотел? — прошептал Ло Бинхэ.       — Просто поговорить…       — О чем вы говорили?       — Так… светская беседа, ничего особенного.       — Неужели?.. Ты устал?       — Да, я устал.       Ло Бинхэ обнял его крепче.       — Тогда отдыхай, — сказал он.       Тот кивнул. Некоторое время они лежали неподвижно, прижавшись друг к другу.       Вдруг Шэнь Цицню усмехнулся.       — Он спросил, люблю ли я тебя, — произнес он так, словно это воспоминание внезапно позабавило его.       — О… — Ло Бинхэ вздрогнул, приподнялся и уставился на него. — И что же ты ответил?       — По правде, я потерял дар речи от этого вопроса. И не смог ответить ничего.       — Да?.. — голос юноши звучал разочарованно. — А на самом деле что бы ты ответил на этот вопрос?       — А ты как думаешь? — спросил Шэнь Цинцю.       Ло Бинхэ помолчал.       — Я не знаю… — наконец тихо проговорил он.       Шэнь Цинцю вздохнул.       — А я не знаю: уже ночь или еще день?       — Не все ли равно? Окна завешены. Пусть будет ночь. Я буду обнимать тебя. Отдыхай…       Учитель кивнул и закрыл глаза. Перед его взглядом стояло странное и прекрасное лицо Тяньлан-цзюня. Оно представлялось ему так явственно и отчетливо, что он мог, казалось, подсчитать, сколько ресниц осеняет его глаза, уловить все детали изгиба его улыбки. Какое странное лицо… Он смотрел на него и смотрел — пока усталость наконец не затуманила сном его сознание.