Основания для жизни

      Ло Бинхэ поднял больного на руки и некоторое время просто сидел так, прижимая его к себе и стараясь унять его дрожь. Потом встал и направился назад ко дворцу. Привел в порядок одну из небольших пристроек, положил бессознательное тело учителя на застеленную толстыми одеялами кровать, придвинул поближе наполненную горячими углями жаровню, так что теперь в комнатке стало тепло.       Он ухаживал за учителем, готовил ему лекарства и укутывал потеплее. Он поглядывал временами на красивое бледное лицо с плотно закрытыми глазами. Думал ли он когда-нибудь, что ему приведется совершать такие нехитрые и такие до боли человеческие действия по отношению к этому человеку?       Через несколько дней лихорадка прошла, и учитель открыл глаза — однако он все еще был слишком слаб, чтобы даже хотя бы приподняться. Он увидел перед собою заботливо склонившегося к нему Ло Бинхэ и взгляд его неожиданно стал каким-то чуть виноватым.       — Прости меня, я, кажется, заболел, да? — чуть слышно спросил он.       — Заболел, да. Должно быть, из-за морозного воздуха. Не надо было спать в лесу.       — Я доставил тебе хлопот, увы.       — Хлопоты не в счет. Я надеюсь, что тебе лучше?       — Лучше. Уже все хорошо.       На самом деле при этом губы его дрожали, а хриплый голос был едва слышен.       — Принесу лекарство, — сказал Ло Бинхэ, слегка улыбнувшись.       Он ушел. Шэнь Цинцю проводил его напряженным и, кажется, слегка удивленным взглядом. Но и удивление и напряжение очень скоро растаяли в его глазах, и осталась только усталость. Он смежил тяжелые веки.       Еще пара дней прошла, прежде чем Ло Бинхэ удалось его хотя бы чуть-чуть накормить. Встать он не мог, даже рукой пошевелить не мог. Только смотрел на ученика по-прежнему немного удивленным взглядом, однако ни о чем не спрашивал. Когда же тот сам спрашивал его о самочувствии ли, или о том, не холодно ли ему, придвинуть ли, или убрать жаровню, не принести ли воды или что-то в этом роде, он отвечал немедля, и словно стараясь быть как можно более мягким.       Лекарства действовали, и болезнь понемножку отступала. Теперь учитель уже мог двигаться, и голос его стал немного ровнее. Он мог приподняться на постели — но встать с нее все равно не мог.       — И не надо. Куда тебе идти? Лежи и отдыхай, — сказал Ло Бинхэ.       Учитель посмотрел на него страдальческим взглядом, но ничего не ответил, лег и опустил голову на подушку.       Так и лежал все время, пока ученик не подходил к нему и не начинал с ним говорить, поить лекарством, кормить или что-либо еще. Тогда приподнимался, ел, пил лекарство, отвечал на вопросы. А потом снова просто лежал. Ло Бинхэ смотрел на него с беспокойством.       Потом как-то подошел, сказал тихо:       — Эй!..       Подождал, пока учитель приоткроет глаза. А после наклонился и поцеловал его в губы.       И, к своему удивлению, получил совершенно отчетливый ответный поцелуй. Губы раздвинулись, язык кончиком коснулся его языка, и грудь, чуть вздрогнув, подалась ему навстречу.       Тогда он обнял учителя и прижал к себе — и сразу почувствовал, как рука скользнула вверх по его плечу и пальцы коснулись его шеи.       Он оторвался наконец.       — Тебе нравится? — прошептал он.       Учитель открыл глаза. Он кивнул. Но в его взгляде не было ничего — разве что все та же легкая тень удивления.       И вновь: привычная покорность? Данное обещание? Благодарность? Или все же хоть немного собственного желания?       У Ло Бинхэ не было ответа на этот вопрос. Он чуть вздрогнул, улыбнулся и оставил больного в покое. Тот лишь закрыл глаза, ничего не изменилось в его лице.       Однако поразмыслив до ночи, Ло Бинхэ пришел к выводу, что, быть может, какими бы ни были основания его согласия, и испытывал ли этот человек в самом деле удовольствие или, скорее, страдал, все же желание взбодрит его тело и поспособствует выздоровлению.       Подумав так, демон усмехнулся: еще совсем недавно ему не нужно было никаких обоснований для того, чтоб прийти и взять тело этого человека так, как ему хотелось. Единственным обоснованием было его собственное желание — а еще вдобавок желание помучить и унизить. Те времена, похоже, безвозвратно прошли.       Итак, он снова пришел к учителю, лежавшему все так же неподвижно, и снова прижался к нему губами.       Та же реакция. То же легкое движение губ, легкое касание рук. Ло Бинхэ забрался под накрывавшее того одеяло и навалился на его тонкое тело, проникая под одежду. Человек под ним издал вздох, в котором угадывалась скорее готовность к тому, что с ним должно произойти, нежели страх или разочарование, и откинул голову, выгнув худую шею.       Потрясающая покорность. Или верность обещанию? Или благодарность? Или все-таки желание?..       Что бы ни двигало намерением учителя безропотно отдаться во власть наполненного страстью ученика, тело его действительно отвечало взаимностью на окутавшие его ласки. Ло Бинхэ умел доставлять удовольствие. Он заставил это тело стонать и извиваться, он заставил его выплеснуться наружу, и теперь лежал, прижавшись разгоряченной и влажной кожей к дрожащей коже учителя. Тот, приоткрыв рот, тяжело дышал, в то же время все еще вцепляясь в плечи ученика тонкими пальцами.       — Тебе хорошо?       — Да.       Ло Бинхэ скосил глаза и взглянул на лицо человека, смотрящего перед собою вверх. На выступающих от худобы скулах замерла тень страдания, брови были сведены болезненно. Но во взгляде, направленном в пространство, он вновь не мог разглядеть ничего, кроме пустоты и тени легкого удивления.       Наутро, не найдя в нем никаких особых признаков болезни, Ло Бинхэ попробовал помочь ему встать. Тот вновь покорно согласился. Юный демон поддерживал его, помогал идти — но сделав несколько шагов, учитель закачал головой, показывая, что сил его не хватает на большее, и он хочет снова лечь. Ло Бинхэ усадил его на постель, сел перед ним на пол и смотрел снизу вверх несчастным потерянным взглядом. Почему его учитель так слаб? Он бы мог передать ему немного своих сил — у него-то сил много! Притом у него много сил как демонических, так и сил человеческих, духовных, ведь он наполовину демон, наполовину человек. И энергия его огромна. Он точно может ею поделиться.       Учитель кивнул. Как всегда покорно. Он принял этот подарок. И кажется, лицо его стало чуть менее напряженным. Он даже попробовал улыбнуться. Он поднял ладонь и дотронулся до руки ученика — словно с благодарностью. Он тихо уверил его, что ему действительно стало гораздо лучше. Но после предпочел вновь лечь на постель и не шевелиться, прикрыв глаза.