Волна

Пыльные полки архива, аналитические расчеты, бесконечные отчеты, кабинет Равонны, «ты молодец», обжигающий горло виски на ночь. Так привычно и так правильно. Царящий в УВИ порядок въедается в кожу и мозг, делая значимой даже рутину. Совместные вылазки вместе с охотниками обычно занятнее. Все-таки работа аналитиком в отделе поимки опасных вариантов предполагает не только заполнение бумаг, но и проверку теорий на миссиях. Опыт приходит еще на учебе — за оплошность не снижают оценки, просто острейший кинжал, неожиданно рассекающий кожу, или опаляющее до костей ведьминское пламя заставляют в следующий раз гораздо тщательнее взвешивать риски. После восстановления утраченных частей тела в капсуле регенератора, разумеется. Как гласили сухие строчки личного дела, агент Мобиус отличался прилежанием, дотошностью и выдающимися аналитическими способностями. А также не менее выдающимися своеволием, упрямством и непредсказуемостью. Результаты его работы впечатляли, но при этом он чаще других попадал в сводки по чрезвычайным ситуациям. Его пытали кри, пробовали на зуб вампиры, пыталась переварить биомасса с весьма активной жизненной позицией. Когда с Мобиусом свел близкое знакомство Веном из расы Клинтар, основательно подзакусив его печенью и заодно несколькими сотрудниками УВИ, терпение судьи Рейнслейер лопнуло. Практически все совместные операции с охотниками оказались под запретом, и была озвучена новая, чрезвычайно важная миссия: в дополнение к рутинным заданиям Мобиусу лично поручили изучить одного полубога, многочисленные варианты которого регулярно ветвились на Священном древе времени. Странность была в том, что они не представляли собой особой угрозы, и пусть все они были богами обмана и хитрости, отловить их тоже не составляло слишком большого труда. Мобиус не вполне понимал, какое отношение они имеют к опасным вариантам, но без вопросов, хотя и без энтузиазма, погрузился в изучение жизни асгардского принца. В конце концов, каждый сотрудник УВИ был создан именно таким, чтобы наилучшим образом служить Священной линии времени, и так или иначе исполнять великую миссию. И это все, что достаточно было знать. Там, во Вселенной, вигинтиллиарды обитающих на миллионах планет разумных и не очень разумных созданий всегда двигались по Священной линии времени вперед, от рождения до смерти. И здесь, в УВИ, делали все, чтобы так было всегда. Сохранять целостность единой линии времени и оберегать тех, кто находится внутри нее. Старательно взращивать стволы с аккуратными кронами, обрезая лишние ветви, стряхивая вместе с ними всех тех, кто вольно или невольно нарушал установленный ход времени. Варианты были лишь аномалиями, записями в отчетах, которых стирали ластиком со страниц истории. Вселенная была пусть и не слишком прекрасным, но вполне ухоженным садом. И Мобиус М. Мобиус был одним из лучших садовников. Он смотрит длинную запись жизни, анализирует, записывает в бесконечные отчеты свои наблюдения о боге обмана. Он изучает его настолько хорошо, что пару раз сообщает о появлении очередного варианта еще до того, как чувствительные аппараты улавливают энергию вариативности. И привыкший не удивляться, Мобиус все же удивляется, насколько сильно варианты одной личности могут отличаться друг от друга, оставаясь при этом поразительно схожими — и не только потому, что делят одно имя. Локи. Его история могла закончиться, не начавшись, оборваться на промерзших камнях Йотунхейма. Новорожденный синекожий малыш охрип от крика. Горе его велико, он уже не надеется, что мама к нему вернется. Он отчаялся и перестал ее звать, лишь слезы-льдинки катятся по щекам. Тот, кто появляется перед ним, согревая в теплых руках, становится для Локи центром Вселенной. Очередное пышное празднество собирает гостей в блистающем величием Асгарде. Слуги сбились с ног в поисках младшего принца, который опять убежал из дворца. Локи не затевает очередную шалость, он лишь хочет достать для мамы самый красивый цветок на розовом кусту. Как назло, эта роза качается в недосягаемой вышине, и мальчик упрямо тянет за колючие ветки. Он уже хватает заветный цветок, когда вдруг другие ветви предательски выскальзывают из ладошки, и юный бог, не удержавшись, падает в самую гущу острых шипов. Они вонзаются в его одежду, чиркают по лицу, но Локи не вскрикивает, а замирает, с надеждой глядя на зажатую в руке драгоценную добычу. Прекрасная роза испорчена, безнадежно измята, и лишь увидев это, Локи тихонько всхлипывает. Таким его находят — плачущего, с исцарапанными до крови щеками и в изорванной праздничной одежде. Локи ничего не отвечает разгневанному отцу, молчит и тогда, когда тот оставляет его в одиночестве. Вдали слышен гомон гостей, торжество в разгаре, но рядом с Локи нет никого. И Мобиус видит недетскую печаль в его глазах. Минуту спустя появляется Фригга. Она склоняется к Локи, ласково обнимает его, и тот с облегчением утыкается матери в плечо. Она не спрашивает, что случилось, просто заглядывает ему в лицо, и мальчик с грустью разжимает ладонь с измятой розой. Фригга с улыбкой качает головой, невесомо касаясь лепестков пальцами. Цветок окружает зеленое сияние, и он становится таким же прекрасным, как прежде. Локи изумленно распахивает глаза. Его лицо озаряется счастьем, когда он протягивает розу Фригге. Мобиус не замечает, что невольная улыбка трогает и его губы. А вот юный Локи убегает от всех к заросшему кувшинками пруду и робко учится творить собственную магию. Слабые зеленые искорки сыплются с пальцев и тут же умирают. День за днем ничего не происходит, но Локи упрямо сжимает губы и повторяет снова и снова. И однажды все удается — с ладони срываются снопы фейерверков, и мальчик зачарованно смотрит на огненные цветы, не веря, что сделал это сам. Он пробует опять, и магия вновь откликается ему. Локи жаждет поделиться, оглядывается с победной улыбкой, но берега пруда пустынны, и взгляд мальчика мрачнеет. Он опускает голову, и фейерверки гаснут над его ладонью. «Это прекрасно, — тихо говорит ему Мобиус. — Я вижу тебя. Я вижу тебя, Локи». Он видит не только это. Он видит и ростки заносчивой гордости, и мстительную жестокость, и едкую остроту ума, которой бравирует взрослеющий принц. Его шутки редко бывают безобидными, его слова ранят точнее стрел, и вместо друзей у Локи хватает недругов. Лишь брат обожает его со всей широтой души, и это еще один повод для Локи ненавидеть Тора сильнее всех. И все же любить. Это чувство Локи считает отравой для разума и яростно отрицает его для себя. Отрицание — всегда жажда. Жажда любви пылает в Локи, и это то, что Мобиус не в состоянии себе представить, ведь любовь в УВИ — устаревшее, выцветшее слово, словно один из артефактов, заброшенных в ветхие коробки. Время идет, асгардский принц расцветает и с головой погружается в забавы взрослых. Локи никогда не обделен вниманием, нет числа юным девам и статным юношам, сраженным небрежным взглядом прекрасноликого бога. Сладкие слова и горячие поцелуи, вздохи наслаждения и обещания, что растворяются в предрассветном тумане. Наутро Локи отстранен и равнодушен, его раздражают мольбы и слезы. Его сердце словно ледяной кристалл, который никто не способен ранить. А потом Локи впервые влюбляется. Это случается неожиданно для него самого, Локи удивлен, растерян и невыразимо прекрасен. Весь его облик искрится чистейшей магией, и это сокровенное знание — мало кому доводится видеть бога обмана таким. Не гордого, не язвительного, а с бескрайней нежностью в синих глазах. С тенью от длинных ресниц над заалевшими щеками, когда невесомые поцелуи покрывают обнаженную шею, скользят по шелковой коже вниз от тонких ключиц. И это явно не то, что нужно отразить в отчете, но Мобиус все равно смотрит, не в силах отвести взгляд. И лишь когда несдержанный стон срывается с зацелованных губ, агент поспешно выключает запись. Чтобы вернуться к ней после. Он пытается сосредоточиться и смотреть только на то, ради чего включил ауральный фильтр, позволяющий наблюдать потоки магии. Мобиус видит, как два сияющих мощных потока двух богов сплетаются вместе, словно стремясь одолеть друг друга. Этого не происходит на предыдущих свиданиях Локи, и Мобиус задумывается, насколько сильна магия, которую питает любовь. Он видел, как быстро угасали смертные возлюбленные олимпийских богов, и лишь сейчас ему открываются причины. Магия влюбленного бога не может совладать с бессмертным созданием, но сокрушает человеческое тело. Сокрушить бога оказывается проще. И магия здесь ни при чем. «Я больше не смогу приходить сюда, Локи». «Отчего же?» «Мы с будущей супругой отправляемся на дальние…» «Подожди — с супругой? Ты собираешься жениться?» «Каждый достойный мужчина однажды связывает себя узами брака с достойной девушкой. Ты ведь не ждал, что наши встречи будут продолжаться вечно?» «Ну что ты, — Локи усмехается недобро, болезненно. — Конечно же, нет». Мобиус видит лицо Локи, стоящего в толпе гостей на свадебном торжестве, и даже в театре времени веет ледяным холодом. Локи оживленно поздравляет жениха, невеста же получает поздравление позже. Словно шторм распахивает двери торжественной залы, и взорам ошеломленных гостей предстает страстное слияние двух тел на свадебном столе. Локи увлечен и останавливается лишь с появлением новоиспеченного супруга. Девушка вскрикивает, пытаясь одернуть юбки, а Локи невозмутим и неспешен. «Что ж, милая, закончим позже», — во всеуслышанье произносит он, нарочито медленно облизывая влажные губы и глядя в глаза бывшему любовнику, и не пытается остановить руку, которая в следующую секунду разбивает ему лицо. «Кровь за кровь, — развязно говорит Локи, усмехаясь. — Зато теперь тебе не нужно трудиться, чтобы сделать ее женщиной, не благодари». Мобиус в смятении наблюдает, как красивое лицо превращается в кровавое месиво. Локи не пытается защититься или сбежать. Он смеется сквозь боль, пока не теряет сознание. После той злой шутки с Локи не разговаривает даже Тор. Бог обмана полон безмятежности. Фригга пытается говорить с ним, но Локи безразлично молчит. Он совершенствует свою магию, упорно, день за днем, и это уже не фейерверки, и он больше не нуждается в зрителях. А потом он приходит к Тору. Мягкой кошачьей поступью, с повинно склоненной головой. И говорит так проникновенно, так искренне. «Я изменился. Не отвергай меня, брат, прошу». Молящий взгляд Локи мог бы растопить льды Йотунхейма, но Тора не нужно просить. Он просто рад его возвращению. Они снова братья. Новый Локи осторожен и вкрадчив. Он в меру отважен и сумасброден, он искусно плетет интриги и больше не попадается. Он тень за плечом брата, играет на его несдержанности и гневе. Чтобы подло ударить в спину. Мобиус внимательно смотрит, что происходит потом. Локи коварен, беспощаден, жесток. Типичный путь типичного злодея. Бога обмана этот путь приводит к Радужному мосту, где впервые за долгое время маска спадает с его лица. Мобиус видит испуганного мальчишку, который ищет надежду в глазах отца. Он пересматривает этот момент снова и снова, словно надеясь, что Один найдет для приемного сына другие слова. Но Один всегда говорит «нет», и Локи разжимает ладонь. Ледяная бездна принимает его в свои безграничные объятья. Но Локи недолго остается один. Мобиус видит все, что делают с Локи читаури, и ему хочется разметать их останки по Вселенной. Богам некому молиться, ведь они сами — боги, оставаясь ими и в час страданий. На участь Локи выпадает не час. Он испытывает боль, когда существа в других мирах сонно открывают глаза, щурясь на утреннее светило, подставляют ладони дождю, когда они ужинают и видят сны в своих постелях. Боль не прекращается, меняются лишь пытки. От бесчисленных ожогов кусками отваливается кожа, натянутые веревки не дают зажить вывернутым суставам. Но страшнее всего Его голос — спокойный и ровный, он ввинчивается в сознание, словно всегда был там. «Свобода — это иллюзия, — размеренно произносит Танос, глядя в затуманенные болью синие глаза. — Я спасаю тебя от иллюзий. Ты будешь мне благодарен». И Локи испытывает благодарность. О да, он понимает теперь, насколько мелочны были его притязания. Он был рожден царем, но Асгард слишком мал для него. Благодаря камню бесконечности он получит такую власть, о какой не могли мечтать даже всемогущие древние боги. Все сомнения, бесполезные чувства — удел слабых, все они исчезают благодаря очищающей, освобождающей боли. И Локи готов освобождать других. Он снова проигрывает. Вдавленный в пол зеленым великаном, с позором возвращенный в Асгард, с цепью на шее, которую Локи несет гордо, словно королевский коллар, — бог обмана не сломлен. Он паясничает перед Одином, выносящим ему приговор, он невозмутим в своей светлой темнице. Локи знает, что тот самый знаковый день придет. Но когда он приходит, Локи издает крик раненого зверя. Его милой матери больше нет, а ее убийца избежал мести. С хрустом ломаются не позвонки врага, а лишь безвинная мебель. И Локи плачет — горько, безутешно, как никогда прежде. Мобиус смотрит на тонкие запястья рук, бессильно опущенных на колени, на потухший взгляд и горькую складку у рта. Локи опустошен, потерян и беззащитен… «Мобиус, у нас проблемы». Проблемы есть всегда, но гибель целого отряда минутменов — это нечто большее. Дерзкая, стремительная и хорошо спланированная атака. Похищен заряд перезапуска. И следы темпоральной ауры безошибочно указывают на личность напавшего. Локи. «Чем ты занимался в последние дни, Мобиус?» «Тем же, чем и в последние годы, Равонна. Изучал бога обмана, как ты распорядилась». «Я не говорю, что ты плохо справляешься. Это благодаря тебе мы нашли сотни вариантов Локи. Но ты ведь понимаешь, что найти именно этого варианта — задача первостепенной важности?» «Это его появления опасались Хранители?» «Они не опасались. Они знали, что такой вариант рано или поздно появится. Найди его, Мобиус». Найти оказывается совсем не просто. Мобиус изучает место нападения, ищет улики, но их нет. Менее чем через два дня атака повторяется. И через неделю — снова. Вариант осторожен и безжалостен, не оставляет в живых никого. Никто не знает, как он выглядит и на что способен. Внезапно нападения прекращаются. Мобиус уверен, что прошлые атаки — лишь тренировка, набросок плана, который еще создается. Агент ищет мотивы, пытается представить цель. Ведь ради своей цели Локи пойдет на все. Он не гнушается убивать, предавать, торговать своим телом, и не испытывает душевных терзаний. Вот только это не так. Гордый бог никогда не признается в том, как горько ему терпеть унижения. Как тошно расточать льстивые речи тем, кто упивается своей властью над ним. Бог обмана с легкостью лжет самому себе, но запись показывает правду. «Локи, да? Тебя зовут Локи, и ты не хочешь в гладиаторы? — Грандмастер берет трикстера за подбородок, небрежно лаская. — Такая нежная кожа… и впрямь жаль портить ее шрамами. Так что ты хотел сказать мне, малыш?» «Хочу остаться с тобой». Низкий бархатный голос, синий взгляд из-под полуопущенных ресниц. «Конечно, хочешь, кто бы не хотел… Не прочь пошалить, да?..» Локи поднимает глаза, в них томная нега и обещание. «Я больше не могу сдерживать себя…» Словно от случайного жеста тонкая рубашка спадает с плеч, обнажая совершенное тело. Грандмастер медленно скользит по нему взглядом хозяина, ему явно нравится то, что он видит. Он игриво распахивает свой халат, и Локи ахает с преувеличенным восторгом. Страстно прижимается к Грандмастеру, обвивая его руками, и тот оглаживает гибкий стан бога, чтобы в следующее мгновение нетерпеливо перевернуть его на живот, заставляя прогнуться. Мужчина мнет Локи, словно куклу, и тот протяжно стонет, но Мобиус видит, что его губы дрожат от отвращения и стыда. Грандмастер склоняется, что-то жарко шепча над ухом, и лицо Локи внезапно искажается болью. Он зажмуривается и судорожно стискивает зубы, чтобы не кричать. Грандмастер тянет его за длинные темные пряди, и Локи открывает глаза, полные беспомощных слез. Толчки ускоряются, становятся резче. «О, мой хороший… тебе ведь так нравится… тебе это нравится…» — «Да, еще…» — со стоном выдыхает бог, мучительно кусая губы, и алая струйка змеится по подбородку. Мобиус не замечает, как слеза скатывается по его щеке, а наутро ворчит, увидев расплывшиеся на отчете чернила. Мобиусу незачем лгать себе. Он понимает, что подсмотренная чужая жизнь вызывает непрошеные эмоции, совсем не поощряемые в УВИ, и агенту как никому другому известны причины. Эмоции рождают привязанность, привязанность порождает сомнения, а сомнения ведут к краху всего. Но ведь на этот раз все иначе. Локи — не более чем экранный персонаж, и даже пойманных вариантов бога обмана Мобиус видит только в отчетах. Все они слишком далеки от настоящего Локи, а ему нужен именно он, настоящий, — основа всех вариантов. Только его манера мыслить и действовать, его суждения и мотивы помогут выйти на неуловимую аномалию. Поэтому Мобиус снова садится перед экраном. Он уже знает, чем закончится история Локи. В смерти нет ничего необычного, все файлы кончаются ею. Но до нее, на каждом миллиметре пленки, Локи жив. Нет, не так — он полон жизни. До краев, и даже через край, жизнь бурлит в боге грозовым штормом. Локи не ищет бурь, он сам — стихия. Он непринужденно пробует все, всего в нем слишком: легкомысленный до сумасбродства, обидчивый до мстительности, хитроумный до коварства. А временами — доверчивый до наивности, отважный до героизма. Столько в нем намешано – не разобрать за столетия, не наглядеться. И Мобиус позволяет себе смотреть. Сейчас он практически видит, как Локи вонзает кинжалы в минутменов, тела которых распростерты на полу средневековой французской церкви. Нападения возобновились, счет жертвам идет на десятки, а Мобиус по-прежнему не представляет, где его искать. — Думаю, вам будет интересно. На фотографии бланка о задержании варианта слишком знакомое лицо. Неужели?..