Горькая

- По-моему, это просто замечательные эскизы, - Александр внимательно разглядывает рисунки, принесенные Катериной. На всех них изображена она сама в разных ракурсах в самых разнообразных платьях. От совершенно вычурных, до простых и милых, - со стороны Милко это просто крайне щедрый подарок. Буквально мини-коллекция свадебных нарядов, созданных в преддверии нашей свадьбы. Что тебя в этом смущает? Или, возможно, тебе что-то не нравится? - Меня смущает именно то, что на всех эскизах Милко рисует именно меня, - вздыхает Катя, тоже принимаясь рассматривать один из эскизов, - а еще то, что его показ он собирается назвать Катрина, ничего тебе не напоминает? - Ты хочешь мне сказать, что наш гений в тебя влюбился? - предполагает Воропаев, тут же получая свернутым эскизом по лбу. - Сашка, не издевайся, - хмурится Катерина, - никто не говорит о любви или чем-то таком. Я больше беспокоюсь, как бы все это не оказалось какой-то… шуткой. - С чего ты делаешь вывод, что Милко может провернуть что-то подобное? - Александр откладывает рисунки в сторону, переплетая свои пальцы с ее, принимаясь поглаживать их, лаская, успокаивая. - Маргарита, - просто отвечает Катя, чуть поводя плечами, - я знаю от Андрея, что Милко виделся со Ждановой не так давно, а потом начались вот эти эскизы, Катрины и прочее. После всего, что произошло, после того, что эта чокнутая наворотила, как я могу… расслабиться, что ли, если я знаю, что она продолжает ходить за моей спиной? - Я понимаю твои опасения, и они имеют под собой достаточно прочную базу, - соглашается Александр, притягивая супругу чуть ближе к себе, - но, Милко должен понимать, что любые шутки в твой адрес могут навредить ЗимаЛетто, а, соответственно, и ему самому. - А когда наш гений в последний раз пользовался мозгом по его аналитическому назначению? - хмурится Катя, прижимаясь к плечу супруга, позволяя поглаживать себя по волосам, - меня это крайне беспокоит, понимаешь, я снова… вдруг что-то случится снова? - она вздрагивает, и Воропаев прижимает ее к себе тесно и близко, заключая ее в кольцо своих надежных рук. - Нет, ничего плохого не случится, - Александр произносит это совершенно уверенно, - но, если ситуация с Милко тебя напрягает, давай обратимся к Стасу, пусть его люди походят за ним, проверят его полностью. Заодно прозондируют его контакты с Маргаритой. Мало ли зачем они могли встречаться. А так, ты будешь знать это совершенно точно. Ну как? - он ощущает, как супруга прекращает дрожать в его руках. - Думаю да, - кивает Катерина гораздо увереннее, - и пусть мне скажут, что это паранойя, но я буду уверена, что все хорошо. А то сейчас, каждый раз, когда мы обсуждаем с Ольгой Вячеславовной будущие закупки тканей, я думаю, что я выкапываю себе текстильную могилу. - Текстильную могилу, - смеется Александр, - только ты могла такое придумать, в самом деле, - он перетаскивает ее к себе на руки, чтобы можно было немного покачать ее на коленях. Это в ЗимаЛетто она Стальная Катерина, а тут она его Катюша, можно себе это позволить. Она ластится к нему, как котенок, трется носом о его нос, словно требуя все больше и больше ласки. Воропаев уступает этому желанию, своему ли, ее ли, ему крайне сложно сказать, но уступает, осторожно целуя ее в губы. Но, быстро отстраняется, чтобы продолжить разговор. - Ты думаешь, что у меня крыша едет на почве беременности? - спрашивает Катерина, заглядывая ему в глаза. Александр невольно выгибает бровь от удивления. - С чего бы мне думать что-то такое, когда я прекрасно вижу тебя каждый день. Ты адекватна, а то, что тебя напрягает и пугает, имеет совершенно иные корни, которые не прячутся в твоем состоянии, - он поглаживает ей спину мерными движениями, - завтра же позвоним Стасу, и он займется этим вопросом. А ты пока вовсю занимайся своими делами, ведь нас ожидает свадьба, а потом, пусть все горит огнем, я увезу тебя в медовый месяц, несмотря ни на что. - Но, Саша, мы не можем, - она впивается ему в руку мертвой хваткой, - мы с Колей считали, и… если у Милко не будет прорыва, то ЗимаЛетто окажется в достаточно нестабильном положении, и я не могу… - Все ты можешь, - Александр прижимает свой палец к губам супруги, - ничего с компанией не случится, и Милко преуспеет, и показы его, как всегда гениальные, принесут хорошую прибыль. И ваши с Андреем бизнес-идеи не пролетят в трубу. Мы оба, даже не так, мы все пережили достаточно серьезный стресс, нам этот отдых просто необходим. Потом, когда вернемся, можешь выгнать Андрея во внеплановый отпуск, чтобы все было честно, но мне в моих планах не отказывай. - Такое ощущение, что я могу тебе хоть в чем-то отказать, - вздыхает Катя, укладывая голову мужу на плечо, принимаясь обнюхивать его шею, - все деньги мира бы отдала, чтобы кто-то сделал для меня сашетку с твоим запахом, - она ведет носом еще и еще, оставляя несколько коротких сухих поцелуев на его коже, - меня это так успокаивает. - Приятно знать, что я твой личный сорт успокоительного, - смеется Воропаев, задерживая дыхание, когда Катерина прихватывает зубами кожу чуть ниже уха. - Ты больше чем успокоительное, ты лучший наркотик - и стимуляция, и релакс, все в одном флаконе, - опаляет она его кожу горячим дыханием. - Это очень хорошо, - он прижимает к себе жену чуть сильнее, - значит, никого другого ты искать даже не подумаешь… ай! - Александр дергается, когда Катя кусает его там, где только что касалась губами, - за что? - Это, чтобы ты не нес всякий бред, - уверенно отвечает Воропаева, принимаясь покрывать поцелуями место укуса, - чтобы даже не думал, что я могу… - Согласен, это была очень плохая, даже глупая шутка, - соглашается Александр, - но это всего лишь шутка, Катюш. Правда. Я никогда даже не думал о том, что ты можешь искать или смотреть на кого-то другого. Во первых, я сам тебе этого не позволю, - он разворачивается так, чтобы заглянуть в глаза, - а во вторых … - А во вторых, то же самое, что и во первых, - смеется Катя, прижимаясь своими губами к его губам, - Я никогда ни на кого не посмотрю, потому, что я знаю, что ты только мой. Мне этого более чем достаточно. - А мне нет, - довольно честно отвечает Александр, - мне всегда будет мало, всегда будет недостаточно, всегда немного будет не хватать с тобой еще несколько секунд, - он прикрывает глаза, когда Катя принимается изучать пальцами его лицо. - Ты меня такими разговорами пугаешь, - заверяет она его, и Воропаев перехватывает одну из ее рук, чтобы поцеловать ладонь, позволяя себе дополнительную ласку. - Больше не буду, обещаю, - Александр снова принимается покачивать ее на коленях, - у меня просто крыша иногда едет от того, что ты, наконец, моя. - Будем значит вместе кричать “крыша стой”, - смеется Катерина, - ведь ты нужен мне здоровым, полным сил, а главное спокойным. - А если я буду болеть, я что, перестану быть тебе нужен? - дразнит ее Воропаев, довольствуясь тем эмоциональным взрывом, который случается у нее тут же. - Дурак! Ну, Саша, ну правда, чтобы я больше ничего такого от тебя не слышала! - она снова щелкает зубами у его шеи, когда пробует снова его укусить, но он успевает убрать голову в сторону, - тебе так и не разонравилось меня злить? - Мне никогда это не разонравится, - подтверждает он супруге, а потом тянется за одним из эскизов, - вот скажи мне, хоть что-то из этого похоже на то, что Милко шьет для тебя? - но Катя как-то подозрительно замолкает, пряча голову у него на плече, - Катюш? Только не говори, что вы прекратили пошив платья. - Мне с ним сейчас не комфортно, - бухтит она, вздыхая, - когда Стас проверит, что все хорошо, мы вернемся к работе над платьем, я тебе обещаю. Время ведь у нас еще есть? - да, ситуация с Милко оказывается куда сложнее, чем он мог себе представить. - Стаса мы обязательно подключим, и все решим - быстро и просто, - обещает Катерине Александр, - но, знаешь, я начинаю все больше и больше склоняться к тому, что в ЗимаЛетто пора заводить больше одного дизайнера. Не обязательно замахиваться на кого-то маститого сразу. Возможно, один или парочка юных дарований смогут улучшить стабильность компании ЗимаЛетто, а тебе… да и вам всем будет легче, если у компании появится еще и творческая подушка безопасности, а не только финансовая. Да и самому Милко сперва будет лестно работать начальником своего личного цеха гениев, а потом страшно подводить вас, когда эти самые гении дорастут до нужного уровня. Что? - он ловит удивленный Катин взгляд. Она качает головой. - Я не понимаю, ты так разговариваешь со мной, словно, я собираюсь оставаться в ЗимаЛетто навсегда, - она улыбается ему, чуть потряхтвая головой, чтобы отбросить назад выбившуюся из прически прядку. Александр протягивает руку, сперва поправляя прядку за ухо Кати, а потом принимается медленно, шпилька за шпилькой, разбирать прическу, массируя ей кожу головы. - Я не уверен в том, что ты можешь оставить ЗимаЛетто, - признаться в этом сейчас Воропаеву было более чем легко, признаться в этом себе пару дней назад было более чем сложно. Когда Катерина говорила ему, что собирается уходить из компании он верил, верил, потому, что в это верила она сама, потому, что к тому моменту она сама была готова послать к черту и ЗимаЛетто, и все Ждановых скопом. Но, чем стабильнее становилась компания, чем больше успокаивалась Катя, тем отчетливее он понимал, что ей будет крайне, просто невероятно тяжело бросить работу. Вернее то, чем она буквально жила несколько лет. Этого он просить у нее не мог, не хотел и не собирался. - Ты думаешь, что мне стоит остаться в компании? - Катерина хмурится, снова привалившись к мужу, - я не уверена, что хочу оставаться в ЗимаЛетто. - Боже упаси, чтобы я просил тебя там остаться! Была бы моя воля, я бы давно тебя оттуда увез собственными руками, - он почесывает ей голову, заставляя ее буквально урчать от удовольствия, - я просто вижу, как нужна тебе эта работа, как ты горишь ею, как ты светишься, когда у тебя получается провернуть то или иное дело. - Неужели я не смогу быть такой же счастливой на другой работе? - вместе с вопросом, Катя принимается пуговицу за пуговицей расстегивать на Александре рубашку. Это немного затрудняет скорость его ответа. - Я… я уверен, что ты можешь быть счастливой, но, сможешь ли ты работать на конкурирующую с ЗимаЛетто фирму, у меня вопрос, - он не останавливает ее, прикрывая глаза, когда Катя принимается поглаживать кожу над его брючным ремнем. - А почему я должна снова выбирать модную индустрию? - Катя старается говорить совершенно серьезно, голос ее практически ровный, но легкая хрипотца проглядывает в ее тоне. Он старательно делает глубокие вдохи и выдохи, чтобы успокоить разыгравшееся сердцебиение - эта мелкая паршивка больше всего любила игры именно такого рода. Они оба их любили. Катя стремилась соблазнять, а Александр не поддаваться. Вот и сейчас эта игра захватывала их обоих, несмотря на то, что они обсуждали довольно таки важный вопрос. - А какую отрасль ты рассматриваешь? - Воропаев немного откидывается назад, заставляя Катю съехать, на его коленях, забросив обе руки ему за голову, чтобы лучше держаться. Такой маневр ей не нравится, и она хмурится, но Катерина быстро решает ситуацию. Она просто перебрасывает ногу через его колени, усаживаясь поудобнее. - А я еще не думала над этим вопросом, - Катя склоняется чуть ниже, принимаясь осыпать грудь мужчины короткими поцелуями. - Вот видишь, - вздыхает Александр, прикусывая губу, когда Катерина накрывает губами его сосок, - ты… еще… даже… не думала… - А у меня еще времени не было, - отрывается Катя от своего мужчины, и он буквально готов проклясть себя за то, что вообще задал какой либо вопрос. - Конечно-конечно, - соглашается Воропаев, - дело ведь именно в этом, а не в том, что ты подсознательно… - он буквально задыхается, когда Катерина продолжает ласку, - подсознательно не хочешь искать других вариантов. Ты даже не… - Александр замолкает, когда супруга снова проводит языком вокруг соска, чуть прикусывая его. - Что там я даже не? - Катя снова прерывает ласку, заставляя мужчину буквально рычать от нетерпения, - ты договаривай, договаривай, я очень внимательно тебя слушаю, - руки её принимаются играть с пряжкой ремня, намекая на продолжение. - Ты даже не пытаешься думать об этом, - Александр облизывает пересохшие губы, - ты не хочешь думать о том времени, когда покинешь ЗимаЛетто потому, что тебе от этого становится обидно, возможно, даже больно. Если ты хочешь сделать это ради меня… - он принимается ласкать пальцами ее лицо, - мне безумно это приятно, просто безмерно и невозможно, но… я переживу, если ты останешься. Если это сделает тебя счастливой, я готов принять это… - Воропаев улыбается, замечая, как глаза Кати разгораются страстью и благодарностью, - тем более что теперь ты останешься там как Воропаева, разве это не удоволь… Она подается вперед, решительно вовлекая его в поцелуй, он сперва даже не поспевает за ней, с такой жадностью она целует его, буквально собираясь отнять у него последнее дыхание. Когда, наконец, Катя разрывает поцелуй, тяжело дыша, она выглядит просто великолепной. Раскрасневшаяся, немного безумная, бесконечно страстная, грудь ее тяжело вздымается от тяжёлого дыхания. - Раздевайся, - требовательно произносит она, стараясь стянуть с него рубашку, - у меня просто нет сил ждать, пока ты сам дойдешь до кондиции. Он покатывается со смеху, стараясь не говорить ей, что, по сути, он до этой самой кондиции уже дошел. Александр прижимает ее руки к своему телу. - А давай сперва мы доберемся до спальни, - предлагает он, улыбаясь нежно, ласково, немного успокаивая ее, но Катя далека от того, чтобы перемещаться куда-то ещё. - Меня и здесь все устраивает, - она покачивается на его бедрах, максимально прозаично показывая ему, что и он сам не сможет терпеть слишком долго. - Мы и раньше прекрасно обходились без постели, давай. Катерина слезает с его коленей, принимаясь раздеваться, немного торопливо и от того очень желанно. Воропаев принимается снимать рубашку расстёгивать ремень на брюках, косясь на бардак из эскизов Милко на диване. - Может, стоит их убрать? - уточняет он, но Катерина смахивает часть из них на пол. - Это копии, оригиналы хранятся у него, не отвлекайся. И Александр повинуется.

* * *

Как на нем крепятся эти дреды? Воропаев пытался понять это уже практически полчаса, разглядывая странную замысловатую прическу Стаса, что состояла из тех самых дредов, кос и всевозможных колец и украшений. - Ты меня так разглядывает, словно у меня на голове кот сидит, - недовольно бухтит Блошкин, дергая один из дредов. Александр улыбается. - Я думаю, что это твой следующий этап, - делится он своим волнением, - жду с нетерпением и содроганием одновременно. - Какой ты ограниченный, - фыркает Стас, а потом добавляет, - непривычно тебя видеть таким заросшим, что ты никак не доберешься до своего парикмахера? - Может и доберусь в ближайшее время, - пожимает плечами Воропаев, - но, пока не тороплюсь, Кате очень нравится, когда у меня волосы чуть длиннее. - Тебе идет, - Блошкин смотрит оценивающе и внимательно, - правда, очень хорошо, ты такой себе романтический герой Есенина. - Теперь точно постригу, - смеется Александр, - ты умеешь так комплиментом припечатать, что потом не отмоешься. - Неблагодарная свинья, - вздыхает Блошки, выуживая пухлую папку из рюкзака, - от тебе за это досье на твоего Милко. Поверь, пятьдесят процентов из этого ты захочешь забыть навсегда, - смеется Стас, - я сам, когда читал, пару раз прозрел. - Ты мне скажи прямо, - Александр не торопится открывать папку, - Милко и Маргарита… - он не знает, как сформулировать фразу, но Блошкин просто качает головой. Он делает глоток из своего стаканам непонятной мутно-зеленой жижей. - Нет, они, безусловно и бесспорно, встречаются, в последнее время довольно часто. Но там нет и толики заговора между этими двумя людьми. Милко этот ваш относится к Маргарите весьма тепло, по-дружески, но ему очень не хватает Киры, с которой в последнее время он общается редко. Там, - он кивает на папку в руках Воропаева, - все это расписано в самом лучшем виде. - Но, откуда у него тогда возникло желание создать коллекцию, фактически приуроченную Кате? - Александр нагибает брови в ожидании ответа, Стас на это только вздыхает. Он еще раз выразительно косится на папку, но все-таки отвечает. - Ты, Воропаев, разленился в конец, - замечает Блошкин, - Я думаю, что желание Милко сделать коллекцию для Кати исходит частично от Киры. - С чего ты делаешь такие выводы? - Воропаев и правда удивляется, каким боком к этому может быть причастной и младшая сестра? - Я думаю, что Кире было очень сложно поговорить с кем-нибудь о сложившейся ситуации, - Стас окончательно сдается, понимаю, что Александр не собирается заглядывать в папку прямо сейчас, - Я думаю, она пришла именно к Милко из-за того, что видела в нем друга. Я более чем уверен, что он знает далеко не все, что происходило в ЗимаЛетто, но то насколько Кире плохо он знает прекрасно. Когда твой Вуканович общался с Маргаритой, он очень лестно и высоко отзывался о Кате. Думаю, это влияние твоей сестры, в некой мере она позволила ему пересмотреть образ твоей супруги. Если сам не собираешься это читать, - снова кивок на папку, - то отдай это Катерине, поверь после того как она ознакомится с одержимым паранойя в отношении великого гения их компании у неё пройдёт. - Вот за это тебе отдельное и огромное спасибо, - довольно похлопывает по папке Воропаев, - так сказать, за хорошее новости бонусом. Мне бы не хотелось узнать, что есть причины для дополнительного беспокойства. - У вас все еще есть эти причины, - довольно-таки безжалостно напоминает Блошкин, - а вы, по итогу, с Романом так и не разобрались. А что он там держит в своей голове никому не ясно. Я бы за ним слежку не снимал, по крайней мере, на какое-то время. - Он делал что-то такое, что тебя смутило? Я же знаю, что, скорее всего, ты и сам слежку за ним не снимал, - Александр подается немного вперед, подпирая подбородок руками, - давай признавайся, что ты там нарыл. - Пока, ничего криминального, - видно, что Стас даже не собирается отпираться, - то, что его взяли на работу в РужНуар, это не странность, а дальновидность. Но здесь беспокоиться решительно не о чем, так как в последнее время Малиновский был вне игры. Меня беспокоит другое, мои люди несколько раз замечали, как он следил за Ждановым у его дома. Ничего не предпринимал, не встречался, а практически уверен, что это сталкинг, так как сам Андрей тоже не в курсе этой слежки. Иначе либо набил бы Роману морду, либо поговорил бы с ним с пристрастием. В зависимости от настроения. - Думаю, сейчас скорее второе чем первое, Андрей остыл, и теперь он уже готов к диалогу, даже с Малиновским, - Александр вздыхает, чуть откидываясь назад в кресле, - если он смог поговорить с Маргаритой, то Роман для него теперь плевое дело. - Почему же он тогда с ним не поговорит? - Стас удивляется вполне искренне, на что Воропаев просто пожимает плечами. - Думаю, что он элементарно обижается, - поясняет он, отдавая дань огуречному лимонаду в высоком, украшенном мятой, стакане, - как не крути, Роман был его другом, полагаю самым близким, и буквально единственным. - Если он близкий и единственный, значит, они должны постараться найти общий язык, - Блошкин тоже отпивает своей жижи, которую именует шпинатным детоксом. Жуть. - Все не так просто, - Александр отрывает листочек мяты, принимаясь пережевывать его медленно, наслаждаясь пряным острым ароматом, - это ж предательство. Назад в ЗимаЛетто он его принять не сможет, да и как общаться после этого, не ясно. - Если не попробуют, не узнают, - резонно замечает Блошкин, - вы все равно решили все пустить на самотек, - пожимает он плечами, - довольствуясь тем, что Ламзу утилизировали без права восстановления. - Ну, а как ты себе представляешь это иначе? - Воропаев ощущает волну раздражения, - мне нужно было посадить Киру? Павлу - Маргариту? Ну и, конечно, Романа до кучи? Чтобы им всем веселее было? - В этом и есть ваша проблема, - кивает Стас, совершенно не реагируя на его раздраженный тон, - вы не трогаете ни Марго, ни Киру, и Романа соответственно, ведь если попробовать повесить на него всех собак, он утащит за собой ваших барышень только так. Хотя, по сути, Кира ведь была совершенно не при чем. - Даже если учитывать, что Кира была не при чем, Маргарита была просто максимально вовлечена, а Павел такого рода сор из избы не выносит, - Воропаев вздыхает, ероша волосы, - поэтому давай так, если ты считаешь, что за Малиновским нужна слежка, пусть будет. А с Андреем я поговорю, возможно, если он и правда найдет в себе силы поговорить с Романом, то все станет куда как проще. - Будем на это на надеяться, - кивает Стас, - если мои ребята нароют на Романа что-то интересное, я тебе сообщу. - Хорошо, - улыбается ему Александр, - сколько я тебе должен за это? - он хлопает по папке, - и Стас, только не начинай… - Не буду, - кивает Блошкин, указывая сумму на обрывке салфетки, Воропаев изучает ее пару секунд, а затем сминает, и отправляет ее в пепельницу, где поджигает, - но Малиновского я полностью беру на себя, считай, это будет мой свадебный подарок. - К слову, о свадьбе, - Воропаев подмигивает Стасу, - приглашаю тебя, но только с одним условием. Состриги эту фигню с головы.