Горькая

Воропаев сплюнул на пол кровь, удивляясь тому, что все зубы во рту оказались целыми. Он покосился на Жданова, ну хоть ему сверху не успело достаться настолько серьезно. Правда сейчас Андрей был совершенно разбитым, и дело было далеко не в том, что им хорошенько наподдали за попытку побега. Александр был в принципе согласен - получили они не зря. Во первых, со скованными руками далеко не убежать, во вторых, вероятность выбраться у них была практически нулевая. Зато их случай был исключением из правил. Говорят, попытка не пытка, в их случае это не сработало. Воропаев немного сместился в сторону, прижимая руку к ребрам. Интересно, там только трещины или перелом тоже есть? Вдохи отдавались болью, поэтому приходилось дышать крайне размеренно и медленно, и от этого казалось, что воздуха не хватало просто катастрофически. - Вот скажи мне, - голос Жданова звучал глухо, словно безжизненно, - я слепой или тупой? - он поворачивается к Александру, глядя на него болезненным, горьким взглядом. Воропаев кривится, в очередной раз пытаясь найти удобную позицию для беспокоящих его ребер, словно оттягивая ответ. - Андрей, а давай мы потом будем рефлексировать? - пробует он выйти на нейтральную зону, - если ты будешь себя грызть, то ничем хорошим это не закончится. - А разве тебе не хочется? - Жданов чуть задирает брови, и Александр вздыхает, старательно сдерживая стон. Андрей принимается разглядывать кровавые следы на запястьях, которые остались на его руках от рывка наручниками. - Мне не хочется, - отрезает Воропаев, - ни тебя грызть, ни себя, еще раз говорю - это ничего хорошего не принесет. Если захочешь страдать, давай потом. - Я не верил тебе, - продолжает Жданов, откидываясь на стену сильнее, - ни когда ты говорил про Малиновского, ни когда ты намекал мне про маму. Черт. Так что, я слепец? - Ты хороший друг и любящий сын, - Воропаев произносит это с достаточной долей уверенности, заставляя Андрея удивленно повернуться. - Слушай, мне и по голове прилично досталось, - говорит Жданов с кривоватой улыбкой, - ты не повторишь то, что сейчас сказал? А то я скорее поверю, что это галлюцинации, чем в то, что ты реально это произнес. - Ладно, - усмехается Александр, - повторю исключительно потому, что тебе по голове настучали. Ты хороший друг и любящий сын, именно поэтому ты верил не мне, а самым близким тебе людям. Поэтому, не зависай сейчас на этом. Понял? - Понял, - кивает Андрей, - понял только одно, что тебя тоже по голове били. Они смеются, и это дается куда как легче, чем казалось Воропаеву на первый взгляд. - Какой же ты дурак бываешь, - качает головой Александр, все еще улыбаясь. Жданов поводит плечом. Они молчат, думая каждый о своем. Он прикрывает глаза, стараясь немного расслабиться, чтобы немного отдохнуть. Гостей к ним сегодня можно было не ждать, в этом Александр был уверен совершенно точно. - Саш, - зовет его Андрей, - как ты думаешь, нас покормят? - Покормят? - Воропаев чуть хмурится, - ты что серьезно? - ему кажется, что Жданов просто шутит, немного странно, даже неудачно, но… - Я, правда, жрать хочу, - вздыхает Андрей, - хоть бы что-то принесли. Бутерброд там или яблоко, я согласен на что угодно. - Не принесут, - качает головой Александр, - если только Малиновский не сподобится. - От него я точно ничего не возьму, - Жданов вздергивает подбородок, заставляя Воропаева немного улыбнуться. Упрямство и глупость всегда где-то рядом, уж он-то по себе точно знает. - Зря, если бы не он, то эти молодчики с нами бы могли и перестараться, вон как разошлись, - Александр демонстрирует разорванную рубашку и лишенный пуговиц пиджак. - Поверь мне, это по нам еще слегка прошлись. - Они практически не тронули меня, - Андрей произносит это со странным отчаянием, - когда Роман сказал им кто я, больше не тронули. - У тебя что, на этом фоне взыграло чувство вины? - хмыкает Александр, - не будь дураком, было бы гораздо хуже, если бы они оторвались по полной и на тебе и на мне. - Я всегда думал, что буду рад видеть, если тебя… думал, что радовался бы, если бы ты получил по заслугам, - договаривает Жданов, снова кривясь, - что-то мне было совершенно не радостно, когда они тебя пинали. - Успокойся, это еще не пинали, так мелочи, - отмахивается Воропаев, но это совершенно не нравится Андрею. Он изучает его внимательным взглядом. - Ты думаешь, что дальше будет хуже? - и Александр кивает, подтверждая правильность предположений Жданова. - Если Роман прав, и Маргарита приедет за тобой вместе с Ламзой, старайся не спорить, - Воропаев поднимает руку вверх, когда Андрей пробует ему что-то возразить, - дослушай, дослушай, иначе будет только хуже. Ламза приедет за деньгами, ты все равно ничего не знаешь и пострадаешь зря. Если ты уедешь с Маргаритой, у тебя будет шанс передать Данилевскому где я. Ты ведь, по сути, и так узнал местность, сориентироваться будет не сложно. - Ты предлагаешь мне тебя бросить, - возмущенно произносит Жданов, - но я не такой козел как ты думаешь, никуда я без тебя не поеду. - Я предлагаю тебе меня не бросить, а выручить, - вздыхает Александр, - чем ты слушаешь? Андрей нам пока везет просто сказочно! Давай не будем это нарушать. - Что будет с тобой? - Жданов осматривает его еще раз, - ты сказал, будет хуже. Куда уже хуже, чем это? - Воропаев прикрывает глаза. - Всегда может быть хуже, особенно, если у них будут конкретные вопросы, а я не буду давать им конкретных ответов. - Ты понимаешь, что если с тобой случится что-то непоправимое, то Катя мне никогда этого не простит? - этот вопрос заставляет Александра открыть глаза, снова встречаясь со взглядом Андрея. - Ничего непоправимого не случится, - уверенно отвечает он, внутренне холодея от предчувствия приближающейся беды, - для этого и нужно все это правильно разыграть. Как по нотам, понимаешь? Ты умеешь быть очень хорошим актером, если захочешь, вот и напряги свои таланты. - Мне показалось, что Роман боится этих ребят, не смотря на то, что он с ними… работает, - замечает Жданов, и Воропаев кивает. - Конечно, он боится, - Александр смотрит на выбитые пальцы на левой руке, снова пробуя пошевелить ими, главное, что не сломаны, остальное можно исправить, - он же не работал с ними напрямую. Так, терся с Полесовым время от времени, передавая нужную информацию и курируя ситуацию в ЗимаЛетто. Я думаю, что тебя он Ламзе сдал больше с перепугу, что ты ему голову оторвешь или мне сдашь, и это сделаю я. - Но тебя он назвал “достаточно хорошим уловом”, - припоминает Жданов, - а это значит, что на тебя у него был такого рода расчет. - Может и был, но тут он больше пытался перевести внимание с тебя на меня, - предполагает Александр, - но, это хорошо, что они к нему вообще прислушались. - А что, шестерки с мозгами это редкость? - невинно интересуется Андрей, и Воропаев только хмыкает. Снова прикрывая глаза, он задумывается о том, что многое бы отдал, чтобы можно было лечь на чем-то мягком. Все тело болит просто немилосердно, и бетонный пол, и холодная стена совершенно не улучшают положения. Если он схватит воспаление легких к сломанным ребрам - вот это будет номер! - Андрей, тупые шестерки бывают исключительно только в кино, - заверяет Жданова Воропаев, - эти ребята достаточно умны, расчетливы, но крайне послушны своему сюзерену, что тоже весьма неплохо. Попробуй поспать, завтра день будет не легче, тебе нужна свежая голова и чистое, незамутненное сознание. - Ты это серьезно? Ты собираешься спать? - Андрей явно не верит своим ушам. - Я собираюсь, а ты, если хочешь, можешь меня покараулить, - Александр старательно делает медленные вдохи, надеясь на то, что у него получится не только расслабиться, но и снять давление в ребрах. Но планам не суждено сбыться. Дверь со скрипом открывается. Воропаев внутренне подбирается, прислушиваясь, но не торопясь открывать глаза. Шаги, достаточно тихие, словно осторожные и молчание Андрея напрягают, но все становится на свои места, когда знакомый голос произносит: - Я принес тебе воды, ничего другого у меня все равно нет. - Какого черта ты приперся, а, Ромашка? - Жданов цедит это сквозь стиснутые зубы, отталкивая ногой бутылку с водой прочь. - Андрей, не дури, - Воропаев произносит это одновременно с Малиновским, пристально глядя на возмущенного Жданова. Роман переводит хмурый взгляд на Александра, а тот разве что не любуется разукрашенной физиономией неудачливого гения махинаций и закулисных игр. Нет, все-таки хорошо его Андрей отделал, качественно! Он решает, что стоит помолчать, позволив друзьям поговорить. Воропаев протягивает руку за бутылкой, но в этот раз ногой ее откатывает Малиновский. - Я не тебе это принес, - Роман жаждет, чтобы это звучало грозно, но это выглядит скорее как детская обида, не больше. Александр только пожимает плечами, жажда пока не мучит его слишком сильно, он сделает пару глотков потом. - Ты мне скажи, как ты до этого дошел? - Жданов смотрит на Малиновского с таким презрением, что Воропаеву кажется, у него бы никогда так не получилось. - У мамы своей спросишь, - виноватое лицо Романа становится более чем агрессивным, - ты думаешь, что играли у тебя за спиной и ты теперь жертва? Нихрена! Мамочка твоя все это ради тебя затеяла, ради своего сынишки, но он, почему-то решил поиграть в героя! Ты какого хрена вообще в это все сунулся? Сделал бы в своем кресле, этого урода ненавидел бы со мной напару! - Мне сейчас должно стать легче и понятнее от того, что это все закрутила моя мать? - в голосе Андрея столько боли и злости, что Александр невольно радуется, что подхватиться и еще раз навалять Малиновскому он не может. - Закрутила это все его сестра, - Роман указывает на Воропаева, и мужчина старательно делает медленный вдох. Все-таки Кира… сердце принимается стучать как заведенное, просто от одной мысли о том, что его женщина может оказаться разменной картой в этой игре. - Я не верю, что Кира причастна, - слишком страстно выплевывает Андрей, - она бы никогда не причинила вреда ЗимаЛетто, она всегда любила компанию. - Компанию да, - кивает Роман, - а тебя и твою очкастую мымру больше нет, но ты прав, прямой причастности она к этому не имеет. Она так, скорее идейный вдохновитель Маргариты, - он пинает бутылку ближе к руке Жданова, - твоя мать умнее, чем ты думаешь, только поэтому твоя задница будет в безопасности. Завтра она приедет и заберет тебя и увезет куда-то, пока все не закончится. И даже не думай, что у тебя получится что-то сделать мне, сейчас я ношу столько информации, что хватит похоронить по половине ваших семей за собой следом. Видит Бог, Андрей, я не хотел, чтобы с тобой так вышло. А тебя, - он поворачивается в сторону Александра, - завтра ждет очень увлекательный день. Дмитрий Никитович приедет сюда завтра, чтобы пообщаться с тобой лично. Готовься. Он выходит из каморки, хлопая дверью с такой силой, что вокруг нее осыпается штукатурка. Жданов протягивает Воропаеву бутылку с водой. - Мне что-то, чем дальше, тем хуже, - признается Андрей, на что Александр только пожимает плечами, приникая к желанной влаге. По его скромному мнению худшее скрывалось впереди.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Катерина не понимала, зачем они это делают, почему нельзя просто взять и заставить Маргариту позвонить Ламзе, и узнать где держат ее сына и все. Просто ВСЕ. Она бы тут же поехала и забрала своего мужчину домой, и видит Бог, ее никто бы не остановил. Она ощущала такую силу во всем теле, такую странную мощь! Данилевский накрыл ее сжатые в замок руки своей ладонью, привлекая внимание и расслабляя. Павел отследил этот жест и нахмурился, но затем снова развернулся к супруге. На щеке Маргариты алел след от достаточно сильной, даже оглушающей пощечины. Катя даже глазам своим не поверила, когда Павел в сердцах ударил жену. Марго этот жест ошеломил не меньше, она повторяла какое-то время как заведенная, что за всю их совместную жизнь это произошло первый раз. Даже старший Жданов оказался в шоке от собственного поступка, но прощения не попросил и жену не успокоил. Просто дождался, пока схлынет ее шок, чтобы продолжить расспросы. - Как ты связываешься с этим Дмитрием, когда тебе нужно? - спросил он, хмуро взирая на Маргариту, она коснулась щеки дрожащими пальцами. - Мне это никогда не бывает нужно, - гордо поднимает она подбородок, - он сам звонит мне, когда у него есть вопросы или рекомендации. - Маргошенька, - Данилевский подается немного вперед, словно желая приблизиться к ней максимально, - его рекомендации и вопросы уже давно превратились в приказы, которых ты просто не смеешь ослушаться. Пойми, сейчас у него в руках твой сын, неужели ты готова пожертвовать своим ребенком ради… мести? - Что ты, плесень старая, понимаешь в мести! - заводится Жданова, - он, - она указывает на Павла, - всю свою жизнь боготворил две вещи! Супругу собственного друга и эту гребанную компанию! Я была хорошим придатком, верной женой, опорой и матерью наследника - со всем справлялась! Но не видела ни любви, но должного обожания, ни того восторга которого он испытывал. Когда Кира пришла ко мне со своей идеей, я поняла, что она просто подарена мне Богом. Дочь, которой у меня никогда не было, умная, хваткая, моя. Мне иногда казалось, что она была больше моим ребенком, чем Андрей. Но все, что я делала и желала, было не из-за мести, нет, - она качает головой как-то отчаянно, - во мне эта жажда уже переплавилась, отгорела. Я делала все это ради детей, чтобы они жили хорошо, правильно. Без него, - она кивает на Павла, - без твоего разлюбезного Сашеньки, который Киру от Андрея тянул буквально за волосы, даже без меня. Сами. Создали что-то свое, для себя, были счастливы. - Имели то, что ты никогда так и не получила? - старший Жданов звучит холодно, резко, но Катя замечает, что в его голосе все равно проскальзывает неясная нотка боли. Неужели ему жаль, что когда-то давно он сам своими руками подтолкнул супругу на эту дорогу? Маргарита поворачивается к нему, улыбаясь какой-то удивительно послушной, ровной, словно бы идеальной улыбкой. Катерину передергивает от этой кукольной усмешки, подчеркнутой вежливости, наигранного счастья. - Имели то, о чем я даже не смела мечтать, - она не снимает с лица это картонное выражение, Катя даже отворачивается. Неужели это удел всех пар? Играть на публику, играть друг перед другом? У нее с Сашей будет так же? Она прикладывает руку к животу, делая глубокие вздохи, это успокаивает. Даже не смотря на то, что она еще не может ощутить под своей рукой всю прелесть своего состояния, Катя словно согревается. Нет, у нее с Сашей так не будет, у них будет понимание, между ними будет диалог, они будут общаться, они не позволят, чтобы… Ее отвлекает от размышлений резкий окрик Маргариты, и она понимает, что на какое-то время выпала из ветки разговора. Катерина переводит взгляд на говоривших. - Ты думаешь, что я вот так просто, по щелчку пальцев могу решить этот вопрос? Как ты себе это представляешь? - Жданова явно обращалась к супругу, что хмуро смотрит на нее со своего места. Его брови сведены к переносице так сильно, что между ними пролегает глубокая морщина, похожая на трещину в сухой земле. - Как закрутила это все, так обратно и разворачивай, - требует он как-то излишне резко, а еще Катерине кажется, что еще немного и он, совершенно по-детски затопает ногами. Но это только вид, на самом деле Павел куда как собраннее, чем показывает. Для кого от так старается? Уж не ради Данилевского, перед которым хочется показать максимальное волнение? Но Аркадий совершенно не обращает на него внимания, переключаясь исключительно на Маргариту. - Марго, прошу тебя, - Данилевский остается самым рассудительным во всей их компании, - ты же должна знать, как можно с ними связаться. - Почему ты думаешь, что я буду рассказывать это тебе? - выгибает брови Жданова. - Не нужно в это играть со мной, - Аркадий старается не говорить слишком резко, но голос его начинает отдавать прохладой, - я прекрасно понимаю, что сына в руках этих “партнеров” ты не оставишь, чем раньше мы сделаем это - тем лучше. - Ты сейчас беспокоишься не об Андрее, - Маргарита сидит так, словно у нее в спине стальной прут, - тебе нужно вытащить своего Сашеньку, а то он может пострадать, ведь так? Если бы пропал один Андрей, ты бы даже пальцем не пошевелил. - Я бы пошевелил чем угодно, чтобы спасти твоего сына, если бы ты меня об этом попросила. Но да, мне на него глубоко плевать, возможно, также сильно, как тебе на Александра. Но вот что я тебе скажу, - Катя совершенно не узнает Данилевского в этом мужчине. От него веет уверенностью, опасностью, резкостью. Такого человека боятся не то, что можно, такого человека бояться нужно и правильно. Какой же Аркадий настоящий? - если ты сейчас не скажешь мне, как и где я могу найти наших ребят, я сделаю все, чтобы ты не смогла ни с кем связаться. Я не позволю тебе выручить Андрея в обход меня, не позволю оставить Сашу там просто потому, что ты испытываешь к нему ненависть. Но это еще не все, - грозит он пальцем, когда Маргарита открывает рот, - я найду способ разослать слух, что все деньги ЗимаЛетто уже осели на счетах Андрея. Ламза поверит этой информации, я очень хорошо умею создавать такого рода фикции. Знаешь, что с ним сделают, чтобы выведать коды? - Ты не сделаешь этого, - Жданова подхватывается со своего места, практически желая впиться ногтями ему в лицо, но Павел хватает ее за руку, швыряя обратно. - Сядь, идиотка, - выдыхает он ей в лицо, наклоняясь максимально низко, - если ты и дальше будешь делать вид, что мы пришли к тебе на поклон, а у тебя все под контролем, то я тебя… - Малиновский, - Катя произносит это довольно громко, неожиданно, заставляя Данилевского даже вздрогнуть и перевести на нее взволнованный взгляд. Еще бы! Она практически притворялась мебелью, а тут голос подала. - Тебе что, крикнуть хотелось? - Павел тоже поворачивается к ней, но Катерина только качает головой, чуть подаваясь вперед. - Кира говорила, что много чего проходило через руки Романа, это же выяснил Саша. Малиновский, через Полесова, связывался с Ламзой или, возможно, с его людьми. Это должно сработать и сейчас. - Где сейчас Малиновский? - Данилевский снова обращается к Маргарите, что прожигает Катерину буквально ненавидящим взглядом. - После драки с Андреем я понятия не имею, где он может быть, - отвечает она не вполне честно, задирая брови вверх, словно подбирая в голове слова или отмазки. - Я позвоню Стасу, - Катя поднимается со своего места, - он еще не должен был снимать с него слежку, я уверена, что Роман до сих пор под его наблюдением. - Скажи, пусть его люди везут Малиновского сюда, - Павел усаживается на свое место, продолжая буравить взглядом Маргариту, - устроим заодно очную ставку. - Какой в этом смысл? - не понимает Катерина, зажимая в руках телефон, - мы же и так уже все знаем, что нам это даст? Пусть сразу заставят его выдать все и… - Для разнообразия, Павел прав, - замечает Данилевский, - нам нужно сделать все это максимально безопасно для ребят. А Рома, судя по всему, готов будет рассказать нам все и даже больше, если узнает, что Марго все стрелки решила свести на него. - Он тебе не поверит, Аркаша, - Маргарита улыбается как-то слишком уж довольно. - А ему и не нужно будет ничего говорить, - Павел переводит взгляд с супруги на Катерину, - звони, Катюша, все, что нужно нашему Роману скажу я. Она удаляется из комнаты, чтобы позвонить Стасу, совершенно не слушая возобновившуюся истерику Маргариты. Странно, что она воспринимает как предательство то, что ее супруг пытается спасти дело своей жизни, а заодно и своего сына. Ей почему-то кажется, что именно в таком порядке. Катя качает головой, набирая номер, принимаясь ждать ответа Стаса. Тот отвечает далеко не сразу и голос у него странно бодрый, говорит он быстро и как-то немного путанно, но все прекрасно понимает и Романа доставляют к Ждановым буквально в течение нескольких часов. Павел запирается с Малиновским в кабинете, не позволяя ему увидеться с Маргаритой, а затем предоставляет Роману телефон и возможность уехать в неизвестном направлении. Старший Жданов подходит к Данилевскому, приподнимая его за плечи, довольная улыбка зажигается на его губах. - У нас, Аркадий, есть адрес, засланный казачок и безопасность для Андрея, - про Александра он не упоминает и Катя хмурится, но молчит, внимательно слушая. - Я свяжусь с Бойко, его люди должны быть готовы разобраться с этим, - Данилевский сбрасывает руку Павла, - если с Сашей что-то приключится, ЗимаЛетто развалю уже я. Он предупреждает так буднично, что у Кати холодеет все внутри. Старший Жданов недовольно поджимает губы, но все равно отвечает: - С Сашей твоим все будет хорошо, не нужно мне угрожать, - он возвращается к супруге, захлопывая за собой дверь. - Их можно оставлять одних? - с сомнением спрашивает Катерина, прислушиваясь к шуму за дверью. - Мне, золотая моя, плевать, - Данилевский целует ее висок, - поехали скорее, нам очень нужен Бойко.