Горькая

- Сколько можно делать вид, что все нормально? - Малиновский буквально ввалился в кабинет к Жданову, едва не вынеся стекло из дверей мощнейшим хлопком. - А кто-то делает такой вид? - Андрей выглядит растерянным и Воропаев, разместившись на диване, старательно держал рот на замке. Роман это исключительно головная боль Жданова, он к этому отказывался иметь какое-либо отношение. - Думаешь, я ничего не замечаю? - Малиновский недовольно косится на Александра, но тот и не думает вставать со своего места. Он выйдет только в том случае если его об этом попросит Жданов, ни больше, ни меньше. Но Андрей все свое внимание переключает на Романа, старательно концентрируясь на его выпадах. Он делает вид, что Воропаева в комнате вообще нет, что последний идентифицирует буквально как отчаяние. Почему? Все просто - ему сейчас нужна поддержка, очень, просто невероятно. Даже такая молчаливая и осуждающая как его, Александра, поддержка. Тут, как говорится, за неимением… - Ром, ты начинаешь говорить загадками, а я начинаю от этого нервничать, - Андрей указывает Малиновскому на кресло напротив себя, - присядь и скажи толком, что случилось. У нас у всех сейчас достаточно забот и нервов, так что давай без ребусов. - Пусть он выйдет! - Роман все-таки опускается в кресло, прикрывая глаза рукой, - я не собираюсь говорить с тобой при человеке, который клевещет на меня с завидной регулярностью. Даже если тебя это вполне устраивает. Воропаев даже не думает двигаться с места, переводя взгляд на Жданова. Тот вздыхает, долго смотрит на Малиновского, а затем переводит взгляд на Александра. Воропаеву приходится уступить, он кивает Андрею едва заметно. - Саш, ты можешь выйти? - голос у Жданова ровный, нейтральный, и Александру становится его даже жалко. В конце концов, Роман был и оставался едва ли не единственным его другом. Он поднимается, правда, не оставляя кабинет без ремарки: - Когда закончите этот детский сад с мнимой обидой, можете найти меня у Кати. Он выходит до того, как кто-либо из них отпустить в сторону этой фразы колкость. Ведь в последнее время он и так проводил рядом с ней любую свободную минуту. Ему было совершенно плевать, насколько сильно это было заметно и насколько странно выглядело. Катерину все устраивало, она радовалась, что знает, где он находится, и даже в стенах ЗимаЛетто умудрялась касаться его буквально без остановки. Он замер у двери в кабинет будущей супруги, прислушиваясь к голосам. Катя была не одна, и, судя по тону, с ней с упоением беседовала Виноградова. Воропаев успел порадоваться, что секретарша Катерины оставила свой пост, пусть и на короткое время. Быть застигнутым за подслушиванием было стыдно. Не от того, что само подслушивание было далеко не красивым жестом. Скорее от того, что он никогда на таком не попадался. Ведь у него всегда были люди, которые доносили ему всю нужную информацию. Приходилось признать, что в таких мелочах он попросту потерял сноровку. Это было досадно, совсем немного, но досадно. Свое появление нужно было как-то обозначить. Воропаев подошел к секретарскому столу и уселся на его угол. Приподняв трубку телефонного аппарата, он нажал кнопку связи, ожидая соединение с Катериной. Ждать пришлось не долго. - Да? Я думала ты на обеде, - голос Ждановой звучит удивленно, - что-то срочное? - Что-то срочное, - соглашается Александр, стараясь не засмеяться, когда в трубке наступила тишина. Он слышит звук каблуков, опуская трубку на место. - Ты что, с ума сошел? - Катя воззрилась на него широко распахнутыми глазами, - просто в кабинет зайти ты никак не мог? - Не мог, - отрицательно качает он головой, ощущая, как в нем пробуждается ребячество, - так было бы не интересно. - Ты иногда очень странный, Воропаев, ты знаешь? - она выходит из кабинета, совершенно не удосуживаясь запереть за собой дверь. Краем глаза Александр замечает, что обзор Виноградовой открывается более чем полный, и от этого поцелуй, которым его одаривает Катерина, оказывается втройне слаще. Но ее приходится отпустить даже слишком быстро. У нее есть свой имидж в компании - строгий, острый и непоколебимый. В его руках она теряет добрую половину своей строгости, что сейчас более чем непозволительно. Когда она отстраняется, он заглядывает через ее плечо на Виноградову, подмигивая ей с максимальным самодовольством. Юлиана только глаза на это закатывает, но и этого достаточно для улучшения настроения. - Вы еще долго? - любопытствует Александр, кивая в сторону кабинета Ждановой, - а то у меня образовалось свободное время, так как Роман захотел немного выяснить отношения с Андреем. Но, если я не вовремя, то я, пожалуй, поиздеваюсь над архивом, все равно собирался до него добраться. - На самом деле, мы практически закончили, - Катя разворачивается в сторону кабинета, прихватывая его за запястье, чтобы тащить за собой, - подождешь пару минут, - но он останавливает ее движение. - Договорите нормально, - Воропаев разжимает ее пальцы и целует их, отпуская, - боюсь, что если я засяду у тебя, то у Виноградовой будет несварение, а у нее и так посмотри какое постное выражение лица. - Воропаев! - возмущенно восклицает Юлиана, - я все слышу! - На это и расчет! - он немного отклоняется в сторону, чтобы лучше видеть возмущенную девушку, но Катерина сдвигается в сторону, перегораживая ему, а заодно и Виноградовой обзор. Выглядит она не особо довольной. - Вы можете не грызться при первой удобной встрече? - Катя сплетает руки на груди. - Хорошая моя, мы просто обмениваемся приветствиями, ничего такого, - он старается смотреть на нее максимально честным взглядом. Жданова вздыхает и, как ему кажется, произносит что-то подозрительно похожее на “помоги мне, Боже”. Затем она склоняется, быстро целуя его в губы. - Пару минут, - заверяет Катя, возвращаясь в кабинет. До того, как она запирает дверь, Воропаев успевает услышать ремарку Виноградовой. - И как ты только умудряешься не отравиться! Ужас просто! - Юлиана, хоть ты прояви чудеса взрослости! - буквально стонет Жданова, закрывая дверь. Александр только ухмыляется, меняя место дислокации со стола, на более приветливый диван. Подслушивание больше не входит в его планы, в конце концов, все, что ему нужно, Катерина расскажет ему сама, а личная жизнь… не то чтобы он был согласен, что она могла быть у Катерины, но он понимал, что таковая должна существовать. С друзьями, секретами и тем, куда ему хода нет. Он учился с этим смиряться, пока получалось на два с плюсом, но все равно наметился некий прогресс. Например, сегодня утром он умудрился удержаться, когда Катя выбрала из всего белья один из самых привлекательных комплектов, да еще и позволила себе блузку с глубоким, по его мнению декольте. Будь его воля, он бы завернул ее в несколько слоев непроницаемой ткани. Инстинкт собственника во плоти. К его удивлению “пара минут” не переросла в час, и обе барышни достаточно быстро оказались в приемной, мило друг другу улыбаясь. Александр отсалютовал Юлиане журналом, который пролистывал от скуки. Виноградова скорчила недовольное лицо, но тоже ему кивнула. Воистину они оба показывали чудеса дипломатии, и все ради Катерины. Ей можно было смело давать звание миротворца, не иначе. - Мне нужно кое-что забрать у Ольги Вячеславовны, я быстро, - обратилась к Александру Катя, и умчалась, не дождавшись его ответа. Они остались с Юлианой вдвоем. Он покосился на девушку, но решил промолчать. В конце концов, он должен был дать ей шанс спокойно уйти и не расстроить Катерину их возможной словесной перепалкой. Но у Виноградовой на этот счет были явно другие планы. - Я и не думала, что ты можешь оказаться таким шустрым, - она отходит чуть в сторону, занимая угол стола, на котором еще совсем недавно восседал он. Зонт ее принимается выстукивать по полу рваную мелодию, ритм которой оказывается совершенно невозможно уловить. Это отвлекает. - Шустрым? - Воропаев откладывает журнал, всем своим видом показывая, что он внимательно ее слушает, - ты сейчас меня хвалишь или оскорбляешь, а то я затрудняюсь, какую реакцию я сейчас должен проецировать. - Клоун, - качает головой Юлиана, - ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, - она внимательно и пристально смотрит на мужчину, словно старательно изучает его. Будто видит перед собой впервые. Александр выгибает бровь. - Понятия не имею, о чем ты говоришь, - качает головой Воропаев, действительно не понимая, о чем, по сути, речь. Что же на этот раз возмутило Виноградову. - Что может привязать к тебе Катю как не ребенок, - зонт принимается выстукивать более стройную мелодию, чем-то похожую на марш. - Я не пытался привязать ее ко мне ребенком, - спокойно отвечает Александр, - я не собираюсь ее отпускать в принципе. И если ты думаешь, что я искал способ ее привязать, то ты знаешь меня еще хуже, чем ты думаешь. - Знаешь, что может привязать ее по-настоящему? - Виноградова подается вперед, опираясь на зонт, - честность. Если бы ты был максимально честным с Катей, она бы не собирала твое прошлое по крупицам из разных источников. - Она знает обо мне достаточно, - заверяет ее Александр, все-таки ощущая подвох в ее словах, - а если ей нужно будет о чем-либо узнать, она может спросить об этом лично у меня. Я все еще остаюсь самым лучшим источником информации о себе любимом, - он откидывается на диване, стараясь выглядеть максимально расслабленным. Хотя мышцы спины становятся буквально стальными. - Правда? И почему же тогда Катя так старательно собирала информацию о тебе и Майе? Или ты отказался рассказать ей, что тебя связывало с семьей Шумских? - Юлиана скалится как-то слишком уж довольно, но потом отмахивается, - в целом, это не мое дело. Раз уж Катерина решила от тебя залететь и поиграть с тобой в семью, я могу пожелать ей только удачи. - Раз это не твое дело, зачем тогда ты сообщаешь мне о том, что Катерина наводит справки о моем прошлом за моей спиной? - чуть склоняет голову к плечу Александр, ощущая острый укол под ребрами. Откуда Катя вообще узнала о Майе? К кому она подходила с вопросами? Что она знает? Вопросы оставались без ответа, кроме, пожалуй, единственного - зачем? Если каким-то непостижимым образом Катерина узнала о Майе, то было вполне логично, что она захочет знать о той ситуации все. Горло сжимало тисками непонимания, почему за ответами она не пришла к нему, но в этом нужно было разобраться спокойно. Осторожно. Самое главное сейчас не травмировать Катю, чтобы она не испытывала дополнительный стресс, которого в ее жизни вполне достаточно. - Как это зачем? - Юлиана удивляется совершенно искренне, принимаясь выстукивать по полу веселенький ритм, - чтобы ты понимал, что контролировать Катерину ты не сможешь. Она не будет послушной и тихой, как хотелось бы тебе. Уже сейчас у нее есть куда больше пищи к размышлению, ведь то, как ты обошелся с Шумскими уже… - Боже, прости! - Катя вбежала в приемную, широко улыбаясь Александру, - я не собиралась задерживаться так долго, но Ольга… Ты еще здесь? - вопрос прозвучал немного резко, но Виноградова сделала вид, что не заметила этого. - Да, немного заболтались с Сашей, - она кивнула на Воропаева, - но, я уже убегаю, - поднявшись со своего места, она оставила поцелуй на щеке Ждановой и махнула рукой Воропаеву. Александр улыбнулся Юлиане максимально картонно, что не укрылось от цепкого Катиного взгляда. Она проводила подругу до выхода, а затем озабоченно повернулась к мужчине. - Что у вас уже тут стряслось? - она подозрительно косится на Александра, но он только пожимает плечами, улыбаясь ей как можно мягче. - Ничего такого, ты же знаешь, просто обмен колкостями, не более того, - он протягивает ей руку, сплетая их пальцы, - расслабься, а то ты словно пружина, ты так реагируешь, словно меня и Юлиану противопоказано оставлять на одной территории. Ты меня с Андреем и того охотнее вместе усаживала. - Я просто знаю, какой занозой на самом деле может быть Юлиана, - она принимается перебирать его пальцы, поглаживая их, разглядывая мелкие шрамики на указательном. Медленно поглаживая каждый из них. - А я, по-твоему, занозой быть не могу? - Воропаев медленно подтягивает к себе Катерину, чтобы привлечь ее в объятия, - весьма лестно. - Не обольщайся, ты тоже тот еще засранец, - она подается вперед, обнимая его за талию, пропуская руки под расстегнутым пиджаком. Он принимается немного раскачивать ее в своих объятиях из стороны в сторону. Что она и правда разволновалась на самом деле! - Не буду обольщаться, - Воропаев целует ее в лоб, поглядывая на дверь, - тебе свозить куда-то покормить? Или вы вернулись с Юлианой после обеда? - Свози меня покормить, - кивает Катя, проводя носом вдоль его челюсти, вниз по шее, к воротнику рубашки. Она недовольно фыркает в слишком плотно стянутый ворот, - я начинаю ненавидеть твои удавки, почему ты постоянно должен быть при галстуке? - Во первых, это неправда и я далеко не всегда ношу галстук, а во вторых, я должен соответствовать - это солидность, - чуть отодвинув от себя Катерину, он заглядывает ей в глаза, - ты очень красива сегодня, как-то особенно красива. - С чего это? - смеется она, чуть прикусывая нижнюю губу, буквально видимо расслабляясь. Ему Катя нравится именно такой, и он задумывается над тем, что она просто обязана бросить эту чертову работу. Даже если для этого нужно будет заводить детей один за другим. А что? Три ребенка вполне себе хорошая идея. Разве нет? - Просто так, - он быстро целует ее в губы, задвигая прочь идею завести с Катей разговор о Майе именно сейчас. Будет гораздо более подходящее время для этого, куда более правильная возможность. Они уже практически собираются загрузиться в лифт, когда их нагоняет Жданов. Он машет рукой, прося придержать для него закрывающуюся дверь, и Александр подставляет руку, не позволяя ей закрыться. - Хорошо, что я вас застал! Вы обедать? - Воропаев подмечает, что он не расстроен, немного взъерошен и растерян, но не расстроен. - Обедать, - подтверждает Катерина, - вдвоем, - с нажимом добавляет она, с силой сжимая ладонь Александра, что ему даже становится смешно. - Поужинаете вдвоем, - великодушно позволяет Андрей, - я пообедаем вместе, как раз у меня имеется что-то вам рассказать, - в его голосе столько азарта, что это практически грешно отказать Жданову. Хотя, отказать Жданову в целом никогда не грешно. Просто парадокс. Катерина недовольно хмурится и переводит взгляд на Воропаева. Он только пожимает плечами. Нет, ему бы, конечно, хотелось все время проводить только в компании Кати, он готов был просто смотреть на нее часами, слушать, как она что-то рассказывала, не разбирая слов, или как начинала сетовать, что все ее деловые костюмы станут ей малы, когда живот начнет расти активно. Но у них была работа, была необходимость решить все это как можно быстрее, чтобы он и правда мог всем этим наслаждаться без ощущения того, что кто-то обжигает его затылок жарким дыханием. - Ладно, - вздыхает Катя, - только учти, если у тебя будет какая-то рядовая мелочь, которую мы могли бы обсудить в твоем кабинете, я тебе этого не прощу. - Кто ты, и куда ты подевала Екатерину Пушкареву, для которой работа была на первом месте? - произносит Андрей, максимально точно изображая искреннее удивление. Катерина только отмахивается. - Это ты во всем виноват, - он обличительно указывает на Воропаева, - все, к чему ты прикасаешься, ломается. - Да как ты вообще… - взвивается Катя так резко, что Александру приходится подгрести ее поближе, буквально утыкая ее лицом себе в грудь. - Катенька, ты чего, он просто шутит, просто шутит, - он выразительно поигрывает бровями в сторону Жданова. Тот только машет руками - мол, ничего такого не хотел сказать. Она отталкивается от Александра, поправляя слегка растрепавшуюся прическу, переводя взгляд с одного мужчины на другого. - Ладно, - словно не найдя подтверждению собственной теории сдается она, - но давайте без этих ваших, - она делает взмах рукой, - я не в настроении. - Да как скажешь, - прикладывает руку к груди Андрей, - буду кроток как Агнец! - Дурак, - припечатывает его Катерина, покидая лифт. Воропаев отвешивает Жданову подзатыльник, тоже добавляя: - Дурак, - на что Андрей реагирует тут же, хватая Александра за рукав пиджака. - Воропаев! Ты не охренел? - но он только осторожно высвобождает руку из захвата. - Я бы, на твоем месте, ее не бесил, - он кивает ожидающую их Катю, - она не в настроении. Жданов сникает, но все равно с силой хлопает Воропаева по плечу, Катерина закрывает глаза рукой, буквально выдыхая со стоном: - Господи, как дети! Мужчины переглядываются, одновременно задирая подбородки, и отказываясь реагировать на ее замечание с максимально независимым видом. Жданов великодушно решает их подвезти, но решительно рассаживает - Воропаева рядом с собой, а Катерину на заднее сидение. Ревность? Но нет, этого чувства Александр в Андрее больше не замечает, тогда зачем? Лишних вопросов Воропаев задавать отказывается, чтобы не сбивать Жданова с намеченных мыслей. Он накрывает ладонью пальцы Катерины, когда она касается его плеча, немного сжимая. Андрей косится на это прикосновение, глаза закатывает, но не комментирует. Невиданная щедрость, которой от него Александр не ожидал точно. Взрослеем? Ресторан выбирает Катя, безошибочно решая направить их в одно из тех заведений, которые так любил посещать Стас. Блошкин знал толк в хороших напитках, вкусной еде и приватности - этого было у него не отнять. - И откуда ты знаешь такие места? - возмущенно замечает Жданов, когда с трудом паркует огромный внедорожник на узкой, практически пешеходной улочке. - Тут же парковка какого-то блошиного размера! Воропаев очень сильно старается не смеяться, и надеется, что Блошкин икает не слишком сильно. Хотя шутку Александр на всякий случай запоминает. Да. Заведение приходится Жданову по вкусу, и он прекращает возмущаться относительно парковки. Андрей заказывает себе полноценный обед, внимательно прислушиваясь к совету официанта, что расхваливает меню, а Воропаев останавливается на чашке эспрессо, старательно игнорируя недовольный взгляд Катерины, которая с самым невозмутимым видом нагребает двойную порцию еды. Она всем своим видом показывает, что есть ему все равно придется. Он едва улыбается уголками губ. Забота. - Так, давай, выкладывай, ради чего я сдавала тебе такое замечательное место, - начинает Катерина, подтягивая себе большую порцию какао, с грустью провожая кофейную чашку Александра. Он не понимал, почему она прекратила позволять себе такие маленькие радости, как кофе, но это было совершенно в ее натуре. Катя была правильная во всем. Ладно, не во всем, но точно во многом, вот и к беременности она подходила точно так же. Сделав глоток, он улыбнулся, в конце концов, он тоже вел себя похожим образом - сигареты теперь были сведены до минимума. Забота. - Место и правда отменное, - соглашается Жданов, оглядывая простой лаконичный, но очень приятный интерьер, - ты прав, - он поворачивается к Воропаеву, и Александр с трудом прикусывает язык, чтобы не сказать, что он прав всегда, - Роман в этом по уши. Он принес мне все то, что… что ты отдал мне тогда. Но он признался! Он рассказал, кто готовит это все против ЗимаЛетто! Ему жаль, - на этот раз он поворачивается к Катерине, но она выглядит еще более скептично, чем сам Воропаев. - Где-то я уже слышала песенку о том, что ему действительно жаль, - замечает она, отставляя в сторону чашку с какао, - неужели он понял, что его прижали? - Его никто не жал, - качает головой Александр, все это кажется ему сюрреализмом, - кого он сдал тебе как подельников? - Как кого! Тех, на кого мы и думали! - безмерно радуется Жданов, - Ламза, против которого совершенно отменно сыграет Бойко, и Полесов, тот который младший, тот, который Валерий. Они это придумали еще тогда, когда Полесов решил приударить за Катериной… Воропаев слушает Андрея, нахмурившись, история получается стройная, красивая и гладкая, с идеальными поворотами без единой ошибки. Процентов тридцать информации совпадает совершенно точно с тем, что передавал ему Блошкин, часть можно было проверить и она, наверняка оказалась бы правдой. Но Александр слишком четко видит белые нити, которыми сшито полотно. Слишком резко все выкатывается на тарелку с голубой каймой, слишком чистым выходит Малиновский, заигравшийся в “случайного” человека. - Слишком ровно, - подает голос Катя, потирая шею без интереса разглядывая принесенные закуски. - С чего бы вдруг Роману сдавать себя тебе? Да еще и всех скопом без страха и упрека? - Он надеется на нашу помощь! - возмущается Андрей, - я же все прояснил! Разве нет? - его запал теряется, он выглядит отчаянным, даже разбитым. Воропаеву становится его жаль, просто от того, что он знает, что такое, когда надежда на лучшее плавится в руках. Он опускает глаза в пустую чашку с кофе, а потом замечает. - Это все совершеннейшая подстава и бред, но бред хорошо продуманный, тот, что позволит прикрыть основную часть игры, если не ее финал. - И что нам нужно делать в таком случае? - голос Кати немного подрагивает и Воропаев накрывает ее руку своей. Андрей хмурится, но тоже готовится слушать. - Мы подыграем, - произносит Воропаев уверенно, - мы сможем. Жданов вздыхает, потирая переносицу: - Главное не проиграть.