Горькая

Унять дрожь в руках было практически невозможно, коробка с несчастными, пострадавшими от необдуманного движения, пирожными подпрыгивала в ее ладонях. Александр, заметив ее состояние, приобнял за плечи поцеловал в макушку. - Катя, ты чего? Мы же, мне казалось, договорились, что не нужно паниковать, - он сжал ее сильнее, и она откинулась спиной ему на грудь. Так было хорошо, просто прекрасно. Она прикрыла на миг глаза, переводя дыхание. - Все, звони, я готова, - проговаривает она на одном дыхании, но не открывает глаз, пока не слышит хруст отпираемого замка. Когда на пороге появляется нарядная Лада, в классическом платье футляре, Воропаев буквально стонет. - Да вы что, сговорились? - звучит он немного растерянно, - это же просто совместный обед, а не светский раут. Что с вами, женщины? - Неправильное начало, - улыбается Лада довольной улыбкой, - давай, ты можешь куда как лучше, я же знаю, - и Катя слышит над ухом тяжелый, если не судорожный вздох мужчины, а потом он старательно произносит. - Ладушка, ты обворожительна как никогда, - он протягивает к ней ладонь, чтобы поцеловать руку женщины. Она довольно улыбается, позволяя ему это сделать, а затем переводит внимание на Катерину. - Катюша, я очень рада тебя видеть, - подчеркнуто обращается она на "ты", и это расслабляет Жданову, словно в этом обращении уходит добрая половина ее напряжения. - Проходите, проходите. В квартире у Руи, как всегда, царит особенная атмосфера, словно ты попадаешь в густой янтарный мед, и вся торопливость остается за тяжелой дверью. Катя отмечает, насколько более счастливым выглядит здесь Александр, каким спокойным. С каким удовольствием он позволяет Ладе поправлять на себе пиджак, целовать его в щеку и журить, что выглядит он все равно слишком бледным. Сам хозяин дома оказывается при личном ненапряженном общении еще более приятным. - Катенька, вы просто сошедшая с Олимпа богиня, - улыбается он ей, и девушка с удовольствием немного присаживается обнять его. Древесный немного пряный запах его геля после бритья до дрожи напоминает Воропаевский. Это Саша приносит Руи такой же, или Лада беспокоится о них двоих? - Вы захвалите меня совсем, - смеется она, позволяя Руи перебирать ее пальцы в своих руках, - спасибо за приглашение. - Что вы, - он подносит ее руку к губам, целуя, - для меня это удовольствие, тем более что Аркадий о вас нам уже все уши прожужжал. Все-таки Саша взял от меня что-то хорошее, - подмигивает он Кате, - любовь к достойной и прекрасной женщине. - Если вы будете говорить так дальше, у меня есть все шансы загордиться, - смеется Жданова, ощущая, как буквально неумолимо покрывается краской смущения. - Не в вашем характере, - качает головой Руи, - где там запропастились эти заговорщики? - имеет он в виду Ладу и Александра. - Не знаю, - отрицательно качает головой Катя, присаживаясь на подлокотник кресла, чтобы не разрывать физический контакт с мужчиной. - Меня отправили сюда, здороваться с вами, так что я такой себе источник информации. - Вы прекрасная компания, за это им, конечно, спасибо, - улыбается художник, - но, зная Ладу, она там и правда что-то замышляет, - он смеется, а потом спрашивает, - как дела у вас с Сашей, - и добавляет, уже не так уверенно, - как он в целом? - Все хорошо, - Катерина сжимает пальцы мужчины, поглаживая их в успокаивающем жесте, - мы… у нас все прекрасно как мне кажется, и Саша… я смею надеяться, он счастлив, - она улыбается. - Я крайне заинтересована в этом, поверьте. Для меня это чрезвычайно важно, поэтому я готова делать то, что от меня зависит. - Аркадий прав, - кивает своим мыслям Руи, - Саше просто несказанно с вами повезло. Я всегда поражался Данилевскому, на самом деле, у него чрезвычайно тонкое чутье. Я бы никогда не подумал, что между вами что-то есть, если бы Аркаша не заметил это тогда на моем дне рождения. - Но, тогда между нами ничего еще не было, поверьте, - немного растерянно улыбается Катерина, - все случилось гораздо позже, - на это замечание мужчина только хохочет. - Это вы так думаете, деточка, - его улыбка добрая и хитрая одновременно, а в глазах светиться совершенно недоступное ей понимание, - между вами все началось куда как раньше, просто, признаться в этом вы смогли потом. Жданова немного теряется, не зная, что ответить на это замечание. Она смотрит на Руи, внутренне радуясь, эти люди всегда находились рядом с Александром. Его поддержка, о которой он не распространяется, его мирная гавань. - А что это ты нашей Катеньке выкаешь? - Лада буквально выплывает в комнату в сопровождении Воропаева, с подносом в руках. Руи реагирует на супругу счастливым взглядом и довольной улыбкой, от которой он будто становится моложе. - Правила хорошего тона обязывают, разве нет? - немного дразнит он ее, и Лада только отмахивается, командуя Александром, что и куда следует расставлять. Воропаев слушается ее беспрекословно, время от времени стреляя в Катю глазами, словно проверяя, комфортно ли ей, хорошо ли. И от этих взглядов ей нравится теплее и уютнее в, и без того приятном месте. От его заботы, которую так легко ощутить даже в его мимолетной улыбке. За столом царит мир и принятие, она не может подобрать другого слова для этого ощущения, что она становится частью семьи. При Руи Воропаев говорит о свадьбе как о чем-то решенном, заявляет об этом спокойно, уверенно, не сомневаясь, что выбор его будет одобрен. - А красиво стать на одно колено с кольцом уже было? - словно между прочим, уточняет Лада, и Александр отрицательно качает головой, что тут же получает возмущенный взгляд женщины. - Ну, что, сперва родительское благословение, - замечает Воропаев, - а потом с кольцом на одно колено. - В принципе, логично, - кивает Руи, - мы свое благословение выдаем точно, даже никаких вопросов не возникает. Тем более что тебе достанется такая красота! - он подмигивает Катерине, заставляя ее покраснеть просто непозволительно. Да с каких пор у нее такие проблемы! Она и правда не краснела так отчаянно давным-давно. - А дело не в вас, - смеется Александр, подмигивая Катерине, - дело в родителях моей восхитительной избранницы. - А, - Руи задумчиво потирает подбородок, - это другое дело, я бы на месте ее отца тебе ее точно не отдал. - Что ты такое говоришь? - возмущенно восклицает Лада. - Саша у нас приятный, заботливый и обходительный юноша. Ты, правда, думаешь, что есть причины ему Катерину не отдать? - Он у нас ехидна редкая, Ладусь, - Руи поглаживает руку супруги, - так что ему придется немного поработать над своим поведением. Катя переводит взгляд на Александра, не меняется ли он в лице, не прячется ли за привычной маской. Но он выглядит вполне довольным, с улыбкой следя за супружеской парой. Ест он с аппетитом, время от времени следя за тем, чтобы ее тарелка не пустовала Прекрасное время в кругу... семьи. Когда Лада уводит Сашу на кухню, чтобы подготовить все для чаепития, Катерина остаётся с Руи, проходясь вдоль комнаты - любуясь картинами, статуэтками, редкими даже с виду книгами. Очередной шкаф кажется Кате странным, она пытается понять, что с ним не так, пока не осознает причину его незавершенности. - А, почему в этом шкафу у вас нет стекла? Композиция выглядит странно незаконченной, - замечает она, намекая на остальные узорчатые шкафы с остекленными дверцами. - Лада отказывается стеклить этот шкаф, - Руи заметно грустнеет, словно погружаясь в неприятные воспоминания. Катерина уже собирается спросить, почему же Лада так упорствует относительно остекления шкафа, когда ее догоняет осознание причины. - Это тот самый шкаф, - произносит она, отдергивая руку от полированной поверхности, словно кончики пальцев ей обжигает боль любимого человека. - Так ты знаешь все, да? - Руи даже поворачивается в кресле так, чтобы лучше видеть Катерину, что неуверенно замирает, подбирая слова. Она только кивает, ощущая липкую неловкость и горечь от ситуации. У нее точно не было никакого желания бередить сейчас плохие воспоминания. Но вопрос был задан, и он ожидает ответа. - Я знаю ситуацию в крайне общих чертах, - она избегает смотреть на Руи, словно то, что она сейчас произносит, это ажурная полуправда. - Я не хотела бередить неприятные воспоминания. Просто, - она снова тянется коснуться шкафа, но в последний момент сжимает пальцы в кулак, не способная завершить движение, - как-то само вспомнилось. - Принимаю, - мужчина тоже переводит взгляд на шкаф, - мы и выбросить его не можем, что-то внутри не позволяет. И смотреть на него бывает невыносимо тяжело. Воспоминания бывают крайне мучительными. - Но ведь вы все равно привечаете в своем доме Ждановых, - Катерине вспоминаются вполне себе мирные посиделки на дне рождения Руи, - я не понимаю… - Все гораздо сложнее, чем просто нравится-не нравится, - мужчина хмурится, и руки его каменеют на подлокотниках кресла, - Ждановы это часть семьи, которая привязана к нам через Киру. Долгое время мы роднились из-за наших детей… я имею в виду Андрея и Киру, разумеется. Ждановы чаяли увидеть ее своей невесткой, мы же очень надеялись, что подобного не случится. Но связи такого рода, так просто не разорвать. Тем более что весомый голос в этом всем имел именно Саша. Он… - Руи сглатывает, замолкая, - он до сих пор считает, что все, что тогда было с ним, было правильно, заслуженно. Что Павел… что бы он не сделал, сделал правильно, во благо Киры, в защиту своей семьи, частью которой она была. - Нет, - Катя качает головой, - он не может думать, что та ситуация была правильной… это… это зверство! - Зверство, согласен, это ты хорошо слово подобрала. Видеть, что один из вверенных тебе детей ничего не ест, а ты просто отмахивается от этого со словами: "поголодает и одумается" - вот это зверство. Отдать молодого паренька как залог спокойствия, в надежде, что из него "выбьют дурь" - тоже зверство. Пробовать сломать девушку за то, что она другого склада, что она не ищет тех же путей, ненавидеть за инакомыслие и желание - тоже зверство. - Руи переводит взгляд на Жданову, - Но, все это не мешает Саше думать, что он заслуживает такого отношения. Заслуживает до сих пор, просто теперь, он умеет лучше защищаться. Ему очень хорошо втемяшили в голову, что он далеко не хороший человек, недостойный, не… там было много "не" Катя, и наши старания не смогли этого изменить. Слова эти падали в благодатную почву. - И что же это была за почва? - она не выдерживает взгляд мужчины, переводя его на ненавистный шкаф. Она подарит им новый, а этот лично отволочет прочь к мусорным бакам, чего бы ей это не стоило. - Чувство вины, - в голосе Руи столько боли, что Катерина снова переводит на него взгляд. - Ты же знаешь, что Саша был с родителями в машине во время аварии, - она утвердительно кивает, эту информацию она и правда знает очень хорошо. - А то, что Саша с мамой поменялись местами буквально в последний момент? - на этот раз взмах головы означает отрицание. - А было именно так, в той аварии должны были погибнуть отец и сын, а не супруги. Маргарита не уставала ему это напоминать. Жить с этим знанием почему-то оказывается не так просто. Осознание того, что измученного операциями и похоронами родителей подростка стойко вгоняли в роль виновника - угнетало. Не замечая своего загруженного состояния, она стала совершенно тихой на обратном пути до дома. Воропаев тоже молчал, словно погруженный в свои мысли. Но, через какое-то время он все-таки обратился к ней: - Катюш, все хорошо? А то, мне показалось, что на обеде, все было прекрасно, а сейчас ты думаешь о чем-то неприятно. Или мне кажется? - он скашивает на нее взгляд время от времени, но держит внимание на дороге, и у Катерины появляется возможность расслабить напряженное лицо и немного улыбнуться. Ей не хочется подставлять Руи с его рассказом о Маргарите, они доберутся с этим куда позже. Ее страшит, что сейчас, начни она копаться в его внутреннем состоянии, можно, не ровен час, снова вогнать его в состояние панциря. Она решительно жертвует информацией, которой поделился с ней Чермоев. Денислам, прости! - Я увидела у них в доме не застекленный шкаф и расстроилась, - начинает она издалека, прикрываясь полуправдой с привычной легкостью. Врать не хочется совершенно, а этот момент и впрямь был для нее очень эмоциональным. - Если тебя так расстроило отсутствие стекла, то я отдам его на остекление, делов-то, - веселость в голосе Александра показная, она видит это по тому, как он прекращает оборачиваться к ней, как сжимаются на руле его пальцы. Ей хочется погладить их - но это несусветная глупость, откалывать что-то такое во время движение. - Саш, я знаю, почему в нем нет стекла, это меня расстроило, - Катерина старательно говорит нейтрально, этот невозможный человек воспринимает симпатию, здоровое человеческое сочувствие как жалость и тут же покрывается коркой льда. Допустить это сейчас было бы ужасной ошибкой! Просто ужасной! - Так, - он чуть склоняет голову то в одну, то в другую сторону, - и кто же был столь болтлив, что решил портить тебе настроение каким-то досадным недоразумением столетней давности? - “досадным недоразумением”, брови ее подскакивают вверх. - Ден, когда мы приезжали к нему после КадоррПлаза, - она отвечает быстро и четко, без увиливаний и экивоков, зачем? Но внутри постепенно начинает подогреваться и закипать возмущение. Как он может называть то событие просто “недоразумением”? Может, это просто бравада перед ней? - Ловко ты его подоила, - на губах Воропаева, наконец, появляется подобие улыбки, и это не может не радовать, - не думал, что именно Чермоев будет с тобой откровенничать. Я уже грешил на Александра или Ладу, те бы сдали меня тебе с удовольствием, - он качает головой. - Но, я предупреждаю тебя сразу, они те еще паникеры, так что, все, что они тебе говорят, особенно в отрицательном ключе, дели на шестнадцать, - на этот раз он поворачивается к ней и подмигивает. Она кивает ему, думая о том, как бы все, что они говорят, не пришлось умножать на тридцать два. - А на сколько нужно делить то, что рассказывает Ден? - на всякий случай уводит она разговор от Руи, смещая его, по ее мнению, в куда как более безопасное русло. - А тут, смотря что он тебе говорит, и как рассказывает, - довольно отмечает Александр, проводя очередной маневр, - обычно, он против реальности особо-то не грешит, работа не позволяет быть излишне мечтательным выдумщиком. Но, время от времени даже он может приукрасить, это факт. - Значит, все-таки его информация более правдива, это хорошо, - говорит Катерина, и Воропаев косится на нее с хитрой улыбкой. - Ты не думай, что с него так легко стрясти то, что тебе нужно, он, скорее всего, разоткровенничался под влиянием момента, других предположений у меня нет, - он немного пожимает плечами. Катя приглаживает на коленях мягкую ткань платья. - Он ощутил себя немного виноватым, что до этого оказывал мне холодный и не очень радушный прием. Не то чтобы я претендовала на фанфары, но улыбка бывает не лишней, - тут же добавляет она, ощущая неловкость от того, что ей важно кто и что о ней думает. Ведь сейчас для нее по-настоящему важно мнение небольшой группы людей. Она выросла с того времени, когда искала одобрения всех и каждого, собирая крохи заботы. Интересно, а если бы Александр открылся ей тогда в своих чувствах, все было бы по-другому? Возможно, у них уже были дети. - У него лицо всегда такое, словно он собирается кого-то расчленить, - смеется Воропаев, - ты не думай, он к тебе хорошо относится, просто… - С опаской, - заканчивает за него Жданова, - и он, и Кристина все еще расценивают меня как потенциальную для тебя опасность и в этом есть зерно истины - ведь так? - Так, - не отрицает он, - они переживают что, если у нас не получится, я снова войду в штопор с работой и прочим. Потом меня благополучно догонит моя дурацкая привычка забывать элементарные вещи. Например, поесть, - неловкая улыбка загорается и гаснет на его губах. - Но я не совсем беспомощный, они забывают, что я взрослый человек, вполне способный о себе позаботиться. - Это называется “любовь”, Саш, - Катя старательно переводит тему в сторону чувств, чтобы не высказать свое мнение, как Александр умеет сам о себе заботиться. Не дай Бог такого никому! - Они любят тебя, и поэтому их одолевает беспокойство за твое благополучие. Я понимаю их всецело, но мне бы хотелось, чтобы они доверяли мне немного больше. Думаю, все придет со временем. - Если Чермоев треплется с тобой обо мне, то можешь считать что его сердце уже у тебя в кармане, - качает головой Воропаев, - а Кристина готова привечать тебя у себя дома на постоянной основе. В ее случае это уже вполне приличный уровень доверия. Но, я должен тебя предупредить, расположить ее к себе чрезвычайно сложно, она очень любит отгораживаться от всех стенами. Только с виду она кажется довольной и радушной, на самом деле там слоев, слоев - не передать. Катерина задумывается о том, что кого-то это описание ей напоминает. Она изучает профиль мужчины с нескрываемым удовольствием, размышляя о том, что теперь это ее забота опекать его и оберегать, это ее желание и обязанность делать его счастливым, и она будет очень стараться в этом преуспеть. Ведь она ощущает от него схожее желание. Никогда отношения не могут быть сыграны только одним человеком, это всегда партия на фортепиано в четыре руки - без работы второго человека она становится не полной. Она улыбается собственным мыслям. - Такой ты мне нравишься куда как больше,- намекает он ей на улыбку, и Катя только вздыхает, добавляя с легкой хитринкой: - Да вот, я просто думаю о том, что ты обещал сделать со мной по возвращению, - она подмечает, как пальцы мужчины снова сжимаю руль сильнее, теперь, правда, по другой причине. - Ты же сам сказал, что твои ребра достаточно хорошо зажили. Ой! - она ощущает, как ее вжимает в сидение сильнее, когда Александр не сказав ни слова, начинает набирать скорость. - Саш, ты чего? - Действительно, - он прочищает горло прежде, чем ответить, - сперва она дразнится и дергает тигра за усы, а потом спрашивает чего это я, - скалится он вполне себе самодовольно, - ну, просто короткий анекдот. - Это не я дразнилась, - она старательно смотрит на лицо мужчины, не переводя взгляд на дорогу, слишком быстро там сейчас мелькают машины, - это ты мне сам пообещал, так что, я в этом не виновата и с меня взятки гладки. - О, поверь, мне будет что с тебя взять, так просто ты от меня не отделаешься, - какое-то время они едут молча, и Катя думает, что в таком напряженном скоростном режиме Воропаеву и правда куда как проще ехать молча. Но у него оказываются другие планы, - у меня завтра на девять утра встреча с Бойко, - говорит он спокойным и максимально нейтральным тоном. Все внутри Катерины моментально покрывается изморозью, и даже легкое возбуждение, охваченное холодной волной, спадает. Она неуверенно произносит: - Но ведь завтра выходной, неужели он не может оставить тебя в покое? - ключевое здесь, конечно, “в покое” и не важно, это выходной или будний день. - В этот раз мне тоже это нужно и не менее важно, - признается он, - если это тебя успокоит, то со мной будет Аркадий, - он замолкает, а потом добавляет, - я не хотел тебе говорить, но… я хочу, чтобы ты знала. - Спасибо, - для Катерины это доверие и правда важно. Они снова едут в тишине, едут так до самого дома, и всю оставшуюся дорогу она думает о том, что это город опостылел ей совершенно, буквально до отвращения, ненависти. Было бы хорошо, если можно было бы уехать отсюда навсегда. Забрать Сашу из канители его вечных проблем и забот, вырвать его из сети воспоминаний, приятных и не очень. Начать сначала. Эти мысли, мечты - они согревают и причиняют боль одновременно, ведь, она прекрасно понимает, что Воропаев не бросит работу, не оставит Киру, особенно сейчас, когда, по его мнению она неустроенная и особенно беззащитная. Когда он паркует машину у дома и открывает для нее дверь, она, вместо того, чтобы протянуть ему руку, обвивает его шею руками. Беспокойство, оно будет всегда частью ее жизни с этим человеком. Страх за него будет будить ее ночами, со временем добавляя ей седых волос. Это была одна из причин, почему ей безумно хотелось родить от него ребенка. Чтобы у нее всегда была его часть, чтобы у такого сложного человека осталось продолжение. Ей хотелось родить ему сына, как по канону, как в лучших традициях банальных клише. Она жаждала, чтобы у него были медные волосы, и глаза цвета горького шоколада, чтобы у него была его улыбка, чтобы он был точной его копией - от кончиков ногтей и до пакостного, вредного характера. Боже! Как она этого хотела! А Катерина Валерьевна Жданова всегда знала, как получить то, что она больше всего хочет, уж в этом ее точно было не остановить. Александр бережно опустил ее с машины на землю, с удовольствием отвечая на ласковый, нежный поцелуй. - Ты чего? - спрашивает он, улыбаясь ей немного удивленно. Она качает головой, касаясь кончиками пальцев его лица. - Ничего, - снова касание губ к губам, - это тебе аванс на сегодняшнее продолжение, - пошли.