Горькая

Квартира Кристины напоминала Восточную Шкатулку - лавку специй, в которую притащила ее Юлиана, насладиться восхитительным изобилием и разнообразием вкусностей, сладостей, ароматов востока. Когда Катерина шагнула вглубь квартиры, то чуть не задохнулась от удушающего пряного запаха. - Проходи-проходи, - замахала ей Воропаева, - я сейчас окна открою, чтобы немного проветрить, я тут немного с благовониями переборщила, не рассчитала, что моя квартира чуть меньше, чем то помещение, в котором я привыкла жить и проводить практики. Иди на кухню, а то еще одуреешь с непривычки, и мой драгоценный брат голову мне открутит. Марш-марш. - Катя смеется и продвигается на кухню. Там и правда дышать гораздо легче и приятнее, ароматы благовоний, разбавленные свежим воздухом, не пытаются прикончить, а скорее расслабляют и будоражат одновременно. Она ступает по яркому мозаичному полу с неким благоговением, все здесь создано с такой любовью, утонченностью, буквально шепчет и кричит о характере хозяйки, даже правительницы этого места. Девушка размещается на одном из ротанговых кресел, рядом с круглым столиком, столешница которого выполнена из окрашенной эпоксидной смолы в виде океанических волн. - Фух, справилась! - Кристина входит на кухню, принося с собой шлейфом очередную порцию смешанных запахов. Катя выгибает брови, разглядывая домашнюю одежду этой удивительной женщины - особенно она не может оторвать глаз от огромных шелковых шаровар расписных узором пейсли. Она запрыгивает на рабочую кухонную поверхность, складывая ноги в позе лотоса, - пришла, не побоялась, хвалю, - девушка склоняет голову на бок, и Катерине кажется, что тюрбан сейчас соскользнет с ее головы, но он держится крепко, - принесла свой чай? - Нет, - врет Катя, ставя свою сумку, где покоится упаковка классического индийского черного чая, под стол, - уповаю на… твое гостеприимство, - обращение на “ты” непривычно царапает горло, но девушка справляется, и заминка практически незаметна. Кристина довольно хмыкает и соскакивает со столешницы. - Ладно, сейчас я приготовлю тебе что-то, что действительно тебе понравится, - она ставит на плиту чайник, извлекает из холодильника сгущенное молоко, а в заварник насыпает с виду вполне безвредный черный чай, пару щедрых чайных ложек, - это Изумрудный чай из Таиланда, пьют его со сгущенкой, гарантирую, тебе понравится. - Катя только кивает, следя за манипуляциями девушки, а Кристина тем временем продолжает, - Сашка зря при Андрее тебя… зажал, - говорит она демократично, - наш Жданчик с низкого старта рванет к папаше, и Павел с особым удовольствием постарается испортить Сане жизнь. Точнее, уже рванул, правда что-то наш глава семьи тянет со своим выпадом. - Ты пригласила меня говорить о Павле? - Катя чувствует себя разочарованной, даже обманутой, но Воропаева отрицательно качает головой. - О Павле я тебя предупреждаю, так, по доброте душевной, - она заливает чай хорошей порцией горячей воды, и Жданова удивленно следит за тем, как жидкость становится изумрудно-зеленого цвета. - Сашка ради тебя на все готов, ты должна это знать, и Павел воспользуется этим по максимум, чтобы снова затащить его себе под руку, были у него уже попытки. - И через кого были “до”? - осторожно уточняет Катя, и Кристина скользит по ней раздраженным взглядом, снова возвращаясь к чаю. -Тупых вопросов не задавай, - говорит она, но Жданова не обижается, едкость Воропаевой кажется привычной, не такой колкой. - Если бы Павел знал, что моего брата можно согнуть через тебя, давно бы уже это сделал. Я из-под его руки давно вышла, благодаря Сашке, а Кира… А Киру втягивать в это он не будет сам… Но разговор сейчас не о том, - Кристина разворачивается к девушке, сервируя ей чашку с чаем и пододвигает к ней сгущенку, снова забираясь с ногами на кухонную столешницу. - Сейчас речь о тебе, о нем и о тебе, - она прихлебывает из своей чашки. - Я хочу, чтобы ты понимала, откуда ноги растут у Сашкиной одержимости. - Одержимости чем? - не понимает Катя, принюхиваясь к предложенному напитку, все еще не решаясь сделать первый, по-настоящему уверенный глоток. Воропаева одаривает ее кривоватой улыбкой. - Не “чем”, а “кем” деточка, - еще один глоток чая создает паузу, которая буквально выворачивает Жданову наизнанку от нетерпения, - наш Железный Алекс оказался одержим тобой. Легкое касание к плечу выводит Катерину из задумчивости, и она поворачивается в сторону прикосновения. Воропаев едва касается ее лица кончиками пальцев, чтобы тут же убрать руку - слишком интимный жест для такого большого скопления совершенно посторонних людей. - Ты задумчива, все хорошо? - спрашивает Александр, а девушка испытывает жуткое желание прижаться к нему крепко-крепко, забрать его из этого шумного зала, полностью наплевав на свои обязанности. Она сделала для ЗимаЛетто более чем достаточно, здесь, на этом празднике моды и стиля можно обойтись и без нее. Без них, - Катя, ты меня пугаешь, - мужчина шепчет ей чуть растерянно, улыбаясь. А Ждановой снова хочется сказать ему те слова, что вырвались у нее пару дней назад во время разговора. Боже, как она переживала, что Воропаев начнет расспрашивать ее о сказанном, постарается вынуть душу, чтобы докопаться до сути. Но Александр не делал ничего, ничего не говорил, и она решила, что он просто не услышал конец фразы. Тогда, ей казалось, что это было к лучшему, потом, после разговора с Кристиной, ей казалось, что нет. - Я не хочу тебя пугать, - она сжимает его пальцы в своих, - тебя Денислам Дейхванович видеть хотел, но его твоя сестра уже куда-то утащила, - девушка пожимает плечами, - а вместе с ним и Юлиану. Не скажу, что Виноградова была этому очень рада, но… - Но Кристине отказывать не рекомендуется, - соглашается с ней Воропаев, - пошли, найдем пленников моей сестры, пока они чего не натворили. - Но их планам не суждено воплотиться в жизнь, на полпути их перехватывают Павел и Милко, который быстро и эмоционально старается что-то нашептать старшему Жданову на ухо. По телу Катерины проходит волна дрожи, и она сильнее выравнивает спину. Нет причин для волнений, уговаривает себя девушка, я в своем праве, но рука ее невольно сжимает пальцы Воропаева в стальных тисках. Ей хочется стать так, чтобы ее мужчина оказался за ней - если Павел хочет поговорить с кем-то, пусть говорит с ней. - Добрый вечер, Катя, - улыбается ей старший Жданов, - Александр, - он кивает ее спутнику, - рад, что смог увидеть тебя сегодня. К тебе на прием просто не пробиться, - с сарказмом замечает он. Воропаев только поводит плечами, улыбаясь в ответ. - Увы, загрузка непозволительно высока, - отвечает он, - но если у тебя что-то важное, то мы можем обсудить это с тобой в любое удобное время. - Сейчас, думаю, в самый раз, - кивает Павел, - до официальной части показа еще полчаса, а Милко, - он похлопывает дизайнера по плечу, - как раз хотел пообщаться с Катенькой, - Момчилович кивает. - Да, КатЕнька, мне нужно знать, как много журнАлистов будЕт вОкруг, - он взмахивает руками, - я хОчу, чтобы Они стОяли правильно. Угол съемки важен понИмаешь? Катя понимала, конечно, она понимала, и в первую очередь то, что Павел мягко, ненавязчиво и чертовски мастерски убирал ее с дороги. Чтобы получить то, чего он так жаждал - тет-а-тет с Воропаевым. - Милко, успокойся, все будет просто отлично, ты же знаешь, всех фотографов мы всегда ставим в первую линию к подиуму, поэтому… - Нет, пОшли! ПОшли, - дизайнер ухватил девушку за руку, - пОкажешь мне все Еще раз! Не нервнИчай мЕня! - Катя собиралась было упорствовать, что он, в самом деле, как маленький. Но успокаивающее поглаживание по плечу останавливает от необдуманного поступка. Она поворачивается к Александру, и тот улыбается ей мягко, ласково, не прерывая своего касания. - Иди, - он легонько подталкивает ее вперед, - ты же сама говорила, что показ должен быть идеальным. Иди. - Саша, - девушка хватает его за руку, выглядит она, скорее всего, очень странно со стороны, но ей плевать. Пусть все думают что хотят, пусть… - Чшшшш, - успокаивает ее мужчина, - не привлекай к себе ненужного внимания, - просит он, - к началу показа я вернусь к тебе, - он поднимает ее руку к своим губам, снова целуя пальцы, а потом подмигивает ей, - люблю тебя. Воропаев разворачивается к ней спиной раньше, чем Катя успевает что-то ему ответить. Павел смеривает девушку холодным, чуть раздраженным взглядом, и направляется следом за Александром, что успевает затеряться среди гостей. Жданова позволяет утащить себя прочь, но идет за Милко как заводная кукла, в голове бьется одновременно несколько мыслей - первая, Саша слышал то, что она сказала ему по телефону, второе, он сказал ей это в ответ, пусть и так, в таких дурацких обстоятельствах, третье, зачем он сказал ей это сейчас? Он хотел успокоить ее? Он предчувствует что-то плохое? Желает отвлечь? Голова начинает гудеть, как улей, и голос Милко практически не способен пробиться сквозь этот шум. Какого черта Кристина решила поговорить с ней так поздно?! - Мной? - девушка отрицательно качает головой, - мы с Александром сошлись не так давно, я не думаю что он действительно… - О! - Воропаева даже не слушает, что ей говорит Жданова, - это случилось гораздо раньше! - она замолкает, снова делая глоток из чашки, и Катя зеркалит ее движение, уж слишком сильно пересохло в горле, - Хочешь, расскажу тебе сказку? - вдруг ни с того ни с сего предлагает Кристина, и девушка едва не давится чаем. Что? Сказку? - Я не думаю что сейчас… - начинает она, но Воропаева отмахивается, заставляя ее замолчать. Выглядит Кристина серьезной и напряженной, и Катя понимает, что, возможно, ей сейчас расскажут самую важную сказку в ее жизни. - Жил был мальчик, рос он не плохим и не хорошим, такой себе сорванец. Были у него любимые сестры, любящие родители. Он жил не тужил, пока не стукнуло ему пятнадцать лет, и с его мамой и папой не приключилась страшная беда. Остался он на попечении друзей своей семьи, и сестра ее младшая с ними осталась, - она замолкает, прерываясь на глоток чая, и Катя не выдерживает, задавая вопрос. - А что стало со старшей сестрой? - Воропаева смотрит в чашку, отвечая: - Это история не о ней, так что неважно, где она была тогда, совершенно не важно. Вернемся к нашему мальчику. Ему пришлось очень быстро взрослеть - учителя у него были хорошие и не очень. Опыт приходилось набивать быстро, собственным лбом и не только, брал такой опыт просто непомерно дорого, но объяснял доходчиво. Мальчик вырастал в мужчину, менялся под давлением обстоятельств, гнулся под рукой времени, чтобы потом гнуть и менять этот мир под себя. - Катерине решительно не нравилась эта сказка, где-то внутри у нее вскипало внутреннее сопротивление, и ей не хотелось больше ее слушать, слышать, воспринимать. Нельзя просто сказать но, зачем она позвала ее? Обязательно погружать в собственную пучину боли? Ведь эта сказка была прекрасной терапией для Воропаевой, но никак не для нее. - Так вот, - продолжала тем временем Кристина, - вырос этот парнишка в кого вырос, и скажу сразу, мало кому понравилось в итоге, что из него получилось. Даже те, кто в свое время преподавали ему уроки, сами ощутили их на себе. Но проблемы у него не заканчивались, его сестра втрескалась в одного… принца. Принц оказался козлом, как практически каждый принц, в первую очередь влюбленный в собственное отражение в зеркале, потом во влюбленность в себя, потом в маму, и только потом в женщину рядом. И ходил наш подросший мальчик портить жизнь этому принцу с завидной регулярностью, сперва ради сестры, потом ради совместного дела, которое должно было принадлежать им поровну, а потом просто ходил, уже даже не помнил зачем. Так, скорее всего, чтобы не было принцу покоя. И у мальчика это получалось хорошо, - Воропаева качает головой, - даже слишком хорошо. Но обзавелся этот принц невиданным доселе созданием, - она стрельнула глазами на Катю, - невероятно умным, умелым, верным, бесконечно в принца влюбленным, как и все, впрочем, кто этого принца окружали. Сперва наш мальчик над этой диковинной девицей потешался, а потом присмотрелся, на свою голову. И такой необыкновенной она ему показалась, такой особенной, такой невероятной, что захотел он ее для себя, - Жданова сглатывает, вспоминая слова Андрея в тот день, у разбитой машины “хотел мою секретаршу, потом мою жену”, - но мальчик не знал, как к этой девушке подойти, как заговорить с ней. Слепым он не был, и от того видел, что она вздыхает по принцу, точно так же как и его сестра… - Хватит, - Катя взмахивает руками, скрещивая их над головой, заставляя Кристину прекратить рассказ, - я не хочу сказок, я хочу, чтобы ты сказала, зачем ты меня пригласила, просто, без всех этих прелюдий, - ей до жути не хочется слышать про себя прошлую, даже таким, сказочным манером, не хочется вспоминать, как попрали ее лучшие светлые чувства два друга-идиота. И пусть потом, впоследствии, один из них стал ее мужем, и она клялась себе, что простила все то, что с ней случилось. Не простила. Нет, простила, но не до конца. Нет, простила, до конца простила, чтобы не отравлять собственное существование этим ядом, но не забыла, и эта память душила ее каждый раз, поднимаясь волной при любом неуютном упоминании. - Без прелюдий? - переспрашивает Воропаева на удивление спокойно, делая очередной глоток из чашки, - да не вопрос, но так будет больнее. - Катя хочет ответить, что это сомнительное заявление, и от того, что Кристина не упоминает имен давление в груди ничуть не меньше. Но она молчит, просто выжидательно смотрит. - Бог с тобой, раз тебе так хочется, кто я такая, чтобы отказать своей гостье. Сашка понятия не имел, как к тебе подступится. Ну, с какой-то стороны он сам был виноват, ведь нервов он потрепал тебе изрядно, и с таким налетом приглашать тебя попить чего-нибудь, вне работы, было бы, по меньшей мере, странно. Он вздыхал по тебе весьма упорно, с каким-то маниакальным убеждением. Вообще он умеет делать это у нас более чем роскошно - застрять на чем-то и крутиться вокруг этого без остановки. А потом Жданов с Малиновским впороли несусветную хрень, - Катя вздрагивает всем телом настолько сильно, что часть чая выплескивается на пол, но Кристина и ухом не ведет, - и ты рванула прочь, в закат. Сашка потерял тебя и обрел возможность хорошенько оторваться на Жданове. Хорошего, в итоге, это не принесло никому, что самое досадное, даже тебе. Ты вернулась обновленная, ему казалось, свободная от условностей и Андрея, уверенная в себе. Я думаю, что это было совершенно иное чувство, - замечает Воропаева, а Жданова слышит в ушах слова Александра “к той Кате я испытывал одни чувства, к Екатерине Валерьевне - другие”, - он, по своей глупости, решил, что теперь-то он сможет на тебя претендовать. Он пришел за советом к Кире, но она сказала ему, что так просто Андрея, - имя Жданова она буквально выплевывает, - не забывают, и предложила ему начать с тобой с чего-то более… свободного. И мой идиот-брат предложил тебе секс без обязательств, - Кристина вздыхает и отставляет в сторону пустую чашку, - в этом я его не оправдываю, но там член думал больше чем голова, поверь мне на слово. Ты отказала ему, и правильно сделала, кто же начинает отношения с банального траха? - Кате хочется засмеяться и ответить, что в итоге они так и начали их отношения, но прикусывает губу. Сейчас не время и не место для философии. Ей очень хочется, чтобы Кристина закончила свой рассказ, хотя она уже и без этого понимает, к чему ведет Воропаева, и от этого внутри у нее все сладко сжимается. Но услышать подтверждение она хочет просто до одури. - Так вот, он решил, что в таком случае завоевывать тебя нужно иными путями, но… ты вернулась к Андрею. - Катя виновато опускает голову, и дело не в том, как это произносит Кристина, последняя просто срезает факты, дело скорее в том, как глупо ее история любви со Ждановым выглядит со стороны. С одной стороны уж точно. - Сашка этого не ожидал, Кира не ожидала, даже я как-то… не знаю, уж я-то должна была предвидеть, но не случилось. Он очень мучился, когда ты уехала в первый раз, и буквально перемучивался заново когда, фактически, потерял тебя во второй. Тогда он был уверен, что окончательно. На Сашу тогда навалилось много всего в целом, что-то без его на то желания, что-то он нагрузил на себя сам. Да еще и ситуация с ЗимаЛетто, когда вы его оттуда… попросили. Он сам загнал себя в тиски, горел на своей гребанной работе, гася тем самым другой пожар в своем мозгу, горел-горел, не слушая никого вокруг себя и выгорел, - Воропаева переводит растерянный взгляд на кухонный пол. Губы ее вздрагивают от желания сказать что-то еще, но она встряхивает головой. - Он смог выбраться из этого состояния в итоге, восстановился сам, отринув любую нашу помощь. Я практически поверила, что у него к тебе все это отгорело в безумном огне тех дней. И тут приезжаю я, и что вижу? - она переводит взгляд на Катю, и Жданова не может понять, что же сулит это выражение в карих глазах. - Вы вместе, вы любовники, и он готов лечь тебе под ноги, если ты его об этом попросишь. Это у него называется гребанной любовью. Я тебя пригласила сюда, чтобы понять, как это называется у тебя. Катерина смогла успокоить Милко, практически без отвлечения расставила фотографов так, как того требовал гений. Напутствовала его в сторону подиума парочкой комплиментов и заверений в его гениальности, и, проследив, что он скрылся за фальш-портьерами, уже собиралась отправляться на поиски Александра и Павла, когда ее локоть оказался в плену очередного захвата. Ей хочется буквально взвыть от отчаяния, а еще лучше нагрубить тому, кто сейчас решил отвлечь ее от поиска. Жданова круто поворачивается на каблуках, и поддерживающая ее за руку Кира даже немного отшатывается. Но хватку на локте не ослабляет. - Катя, все хорошо? - скорее всего, ее выражение лица остается слишком напряженным, и младшая Воропаева считывает это до того, как Катерина справляется со своей мимикой. Жданова немного встряхивает головой, растягивая губы в немного нервной улыбке, но потом отметает эту грань притворства. - Павел с Маргаритой уже здесь, - отвечает она и Воропаева кивает ей на это замечание, наконец, отпуская руку из захвата. - Да, они должны были прийти аккурат к показу, - Кира поворачивается направо, затем налево, наконец, замечая Маргариту рядом с Андреем, - Марго зависла с сыном, - говорит она Кате, - а Павел где-то с Милко? Я знаю, он хотел с ним повидаться. - Павел с Александром, - произносит Жданова, ощущая, как губы ее немеют от этих слов, - они вышли переброситься парой слов. - Парой слов значит, - Кира сводит брови к переносице, - вот обязательно им делать это сейчас? - вопрос звучит как риторический, и Катерина не торопится на него отвечать, сильнее кутаясь в совершенно не греющую ее шаль. - Через сколько должен начаться показ? - на этот раз Жданова отвечает. - Осталось минут десять, не больше, - Катя снова переводит взгляд в сторону, где скрылись мужчины, и младшая Воропаева моментально перехватывает ее взгляд. - Даже не думай, - она даже тянется для того, чтобы подцепить Катерину за локоть вторично, - они там и без тебя прекрасно разберутся. А ты нужна нам здесь, на тебя, как и на Андрея будут устремлены все взгляды. Поэтому не глупи и оставайся на месте, для ЗимаЛетто это крайне важный показ, ты же сама об этом говорила. Наличие или отсутствие Павла никакой роли не сыграет. Сашкино отсутствие и подавно. Да и ему, - она имеет в виду своего брата, - будет полезно немного прочистить мозги, а то он что-то в последнее время ведет себя неосмотрительно и недальновидно. Саша потом еще спасибо Павлу скажет, пусть методы у него и не всегда приятные, но рабочие сто процентов, - заверяет ее Кира, и Катю внутренне передергивает от этих слов. - А ты эти методы испытывала на себе? - Жданова задала вопрос до того, как прикусила себе язык. Младшая Воропаева удивленно воззрилась на Катерину. - Со мной никогда не было никаких проблем, - она пожала плечами, - да, в свое время я испытала строгость со стороны Павла, но Сашка, это совершенно иной случай, ему никогда не жилось спокойно. Ни подростком, ни взрослым. - Я думаю, он достаточно вырос для того, чтобы учить его чему-то, - уверенно произносит Катерина, но с места не сходит. Правота Киры о том, что Жданова должна быть здесь, в свете софитов и камер, буквально впивается голодными острыми зубами в ребра. - Иди к Андрею и Маргарите, - она переводит дыхание и разравнивает плечи, - а я пока подожду Юлиану, думаю, она должна подойти с минуты на минуту. - Хорошо, я приведу их сюда, - Воропаева поправляет выбившуюся из укладки прядь, - думаю, у Андрея тоже захотят взять интервью. - Катерина кивает, и замирает, глада на подиум, когда Кира удаляется в сторону Ждановых быстрым шагом. Когда зал погружается в таинственный полумрак, а гости взрываются овациями, на ее плечи ложатся горячие знакомые руки. Жданова вдыхает обволакивающий ее аромат на полные легкие и упирается спиной в мужчину позади себя сильнее. - Саша, - успокоено шепчет она, прикрывая глаза, когда его губы обжигают ее висок. - Ты такая напряженная, расслабься, - Александр шуршит носом у ее уха, - показ будет восхитительным, и ты должна быть частью этого великолепия. Катя кивнула, принюхиваясь к отчетливому аромату сигарет. Нервничал. Курил. Она накрыла своей ладонью руку Воропаева, поглаживая его пальцы. Показ открывается феерично, как и любое шоу, созданное на основе моделей Милко. Гости в восторге, журналисты в экстазе, фотографы буквально слепят вспышками камер. А потом начинается пожар.