Горькая

Когда Катерине доставили букет, она очень расстроилась. Кривенцова доложила ей о том, что к ней поднимается доставка цветов, а девушка почувствовала жжение в горле, словно у нее началась изжога. Опять это Полесов, ей было тошно представить у себя на столе очередные розы от этого, с позволения сказать, мужчины. Ладно, Жданова вздохнула, настраиваясь на приятные мысли о Воропаеве, никакой глупый букет не сможет заставить ее грустить или расстраиваться, еще чего! Ведь Александр пообещал украсть ее на ужин сегодня, сердце сделало кульбит, и девушка отругала себя последними словами. Не теряй голову, Катя, назидательно напомнила она себе, не хватало еще голову потерять. Было уже один раз - достаточно. Но, сознание подло подсовывало ей улыбающегося довольного Александра, и не того, который прятался за своими строгими костюмами, как за броней, а довольного, расслабленного после массажа, с чашкой кофе в руках, смеющегося над ее шуткой. - Катюш, - привлекла ее внимание Шура, осторожно постучавшись в уже открытую дверь. - Доставочка прибыла, заносить? - девушка вздохнула. Очень хотелось сказать нет и отправить те самые розы обратно, но тем самым она бы показала, что ее взволновал этот периодически повторяющийся жест. - Пусть заносят, - кивнула она, немного улыбаясь Кривенцовой, а та в свою очередь скрылась за дверью, но вдруг вернулась, заявив: - Знаешь, такой красоты я еще не видела, - и окончательно скрылась прочь, пропуская в дверь юношу с цветочной композицией в руках. Черты лица девушки моментально разгладились, в глазах вспыхнул интерес, удивление и даже надежда. Этот букет был явно не делом рук Полесова. Катерина встала со своего места, обходя стол и приближаясь к доставщику, что размещал композицию на ее рабочей поверхности. Белые пионы переплетались с голубой гортензией, в окружении тонких веточек эвкалипта, что распространяли тонкий пряный аромат. А по кругу всего этого великолепия извивались тонкие терновые ветви, словно бы защищая всю эту нежность от чужих загребущих рук. Курьер несколько раз кололся о шипы, тихонько ругаясь, а Катя не могла отвести взгляда от букета, выискивая в нем записку, открытку или карточку. В самом сердце букета в свете ламп кабинета сверкнуло что-то серебристое, уголок карточки, за которым и потянулась Жданова осторожно, буквально кончиками пальцев. Кривенцова проводила юношу за дверь, чуть подталкивая его в спину, а девушка тем временем развернула в руках небольшую серебристую открытку. “Полюбите ли вы шипы так, как люблю их я?” гласила записка, и сердце девушки пустилось вскачь. Она снова сложила ее вдвое, обдумывая куда лучше ее припрятать, продолжая то и дело поглядывать на восхитительный букет. А вы, Александр Юрьевич, можете быть романтиком, - улыбка скользнула по ее губам, и она приласкала крупный пион кончиками пальцев, затем скользая по острым шипам терновника. Мы все еще о цветах? Катерина укололась от неосторожно чуть небрежного движения, отдергивая руку, замечая, как на месте укола набухает капелька крови. Но боль не затмила желание любоваться цветами, даже наоборот, желание коснуться к ним словно бы усилилось. Это желание все еще о цветах? Уже после стычки с Андреем Катерина сидела на краешке своего стола рядом с букетом. Это же нужно было устроить целую сцену! Да кто он ей такой, чтобы требовать от нее ответа, кто дарит ей такие цветы! Видит Бог, она очень хотела сказать ему, от кого это великолепие, просто чтобы посмотреть, как исказится в гневе его лицо. Катя давала себе отчёт в том, что Жданов ещё не изжил чувство собственности по отношению к ней, его ревность не была обоснована для нее, но, при всем этом, она была более чем понятна. Но это не значило, что Катерина собиралась терпеть его выходки. Он попытался забрать букет, убрать из ее кабинета, пристыдить ее и даже оскорбить. Нет, шлюхой ее в открытую не назвал, но… так, обтекаемо намекнул, что раз ей присылают такие букеты, может все не просто так? Катя была готова выслушать его вопли и выставить прочь, не разгоняя скандал, но когда он ухватился за цветы, она не выдержала. Девушка выхватила терновую ветку, с ближайшего к себе бока, и со всей силы хлестнула Андрея по руке, заставляя мужчину вскрикнуть. Это немного умерило его пыл и отрезвило его, позволив Катерине донести свое желание выставить его прочь. Ушел Жданов без особого удовольствия или радости, всем своим видом показывая, что они еще не закончили. А Катерина решила, что букет следует забрать домой, во избежание так сказать. Второй звонок Воропаева заставил девушку заволноваться, неужели его снова задержит работа, и все их планы будут похоронены под чьими-то запросами, что выкручивали Александру руки и отнимали время? Но, на удивление, ей повезло, и мужчина просто поинтересовался, куда бы она хотела пойти. Девушке вдруг стало неловко от желания сказать, что больше всего на свете она бы хотела просто оказаться с ним рядом. Поужинать можно и дома, тем более что она прекрасно знала, что Воропаев был весьма неприхотлив в еде, хоть и отличался хорошим здоровым аппетитом, в особенности после хорошей физической нагрузки. А еще, ей очень хотелось этой самой физической нагрузки, хотелось прижать Александра к постели, покрывая его лицо, плечи и шею поцелуями, слушать его тихие стоны, когда она скользит своими ноготками по его бокам, хриплое дыхание над ухом, когда они двигаются в унисон. Спокойно, Катя, спокойно, после ужина у тебя будут все права на то, чтобы добраться до вожделенной кожи мужчины. Домой она торопилась настолько сильно, что часть работы прозаично загребла с собой, даже не разбираясь, что она утащила со стола Кривенцовой. Потом, после звонка Киры, оказалось, что помимо своих документов, она умудрилась утащить часть, которая принадлежала Воропаевой. Хорошо, хоть там не было ничего срочного, а то неловкая ситуация разрасталась бы в геометрической прогрессии. Катерина пришлось задуматься над тем, что из-за этого невыносимого мужчины она целиком и полностью теряет рассудок. Безумие какое-то… Но, настоящее безумие принес с собой все тот же Воропаев, что буквально со входной двери набросился на нее так, будто сто лет не видел. Перед тем, как ее накрыло жаркой волной его желания, она успела заметить, что выглядел он слегка безумным, немного одержимым, голодным. Когда он прижал ее к стене, покрывая шею голодными поцелуями, она даже хотела вскрикнуть, так сильно он приложил ее в страстном порыве. Но когда его губы нашли ее, все приняло совершенно другой оттенок, Катерина сама впилась в его приоткрытый рот с таким голодом, которого от себя не ожидала, все ее мысли и переживания вытеснило из ее сознания диким порывом. Все что ей сейчас хотелось, это прижаться к нему теснее, кожа к коже, услышать его горячий шепот над своим ухом. В очередном приступе отупляющего удовольствия она откинула голову назад, прикладываясь о стену, но, не чувствуя боли. Ей казалось, что все случится здесь, под этой стеной, вся его страсть прольется на нее, и она этого хотела не меньше, все что угодно, лишь бы стать ближе, быть рядом, утолить этот неистовый разливающийся по телу жар. Катерина удивилась, когда Воропаев оторвал ее от стены и, продолжая целовать, понес ее в комнату. Свет остался выключенным, а Александр не менее требовательным, чем там, у стены. Он не позволял прикасаться к себе, заведя ей руки за голову, он изливал на ее тело дикое, жаркое внимание, а все о чем она могла думать, это о том, чтобы он быстрее расправился с ее одеждой. Он так резко рванул на ней юбку, что она услышала треск разрываемой ткани. Ей показалось, что это немного отрезвило мужчину, он замер, тяжело дыша, давая ей и себе секундную передышку. Катя уже собиралась сказать, что это мелочи, что бог с ней с этой тряпкой, когда он склонился к ее уху, покусывая ей мочку, жарко шепча: - Выставите мне потом счет, Катерина Валерьевна, - а затем ее блузу постигла та же участь. Она буквально плавилась под его руками, каждое его движение приносило наслаждение буквально на грани. Девушка то и дело вскрикивала, не способная сдерживать одолевающие ее ощущения, а когда он впился в ее шею в очередной раз, Катерина успела подумать, что там просто таки должен остаться синяк. Все было быстро, сумбурно, страстно, дико. Впервые за все время таких взаимоотношений между ними в этом не было и тени нежности. Хотя, Жданова ощущала, что Воропаев сдерживался из последних сил, чтобы не сжать ее еще сильнее. Он дышал над ней загнанно, тяжело, и губы его были повсюду, Катерина не могла предугадать, где начнутся его поцелуи и где они закончатся. Когда он оказался между ее разведенных бедер, она задрожала, предвкушая пиковое наслаждение. Александр вошел в нее резко, накрывая ее губы поцелуем, заглушая стон. Его? Ее? Обнаженной кожей внутренней поверхности бедра Катерина ощутила прохладную ткань брюк мужчины, и от этого диссонанса ощущений девушка ощутила новую волну удовольствия. Воропаев двигался в ней быстро, резко, заставляя ее выгибаться, вскрикивать, от каждого его нового движение, заставляя ее просить: - Еще… еще… еще…. Он ускорился, и девушка, наконец, ощутила, что руки ее свободны, она воспользовалась этим шансом, чтобы коснуться Александра так, как она хотела. Но ладони девушки натыкались только на не расстегнутую ткань рубашки. Катерина отчаянно дернула ее несколько раз, но прекратила свои попытки из-за нахлынувших на нее ощущений. Когда он склонился над ней за очередным поцелуем, продолжая двигаться, Катя схватилась за его плечи, сжимая их от переизбытка чувств. Они застонали в унисон, и девушка ощутила, как волна удовольствия раскаленным шаром наливается внизу живота. - Саша… Сашенька… Саша… - она шептала его имя без остановки, буквально теряясь в своих ощущениях, теряя контакт с собственным телом, словно мир вокруг изменился, плотность воздуха стала другой, и она парит, потеряв под собой опору в виде мягкой постели. Она выгнулась в очередной раз, продлевая чувство полета, ощущая блаженство, освобождения и своего мужчину рядом. Катерина услышала над ухом его стон, смешанный с рычанием. Его слова окутали ее тесным плотным коконом, она тонула в них, дышала ними, упивалась, не осознавая до конца. А потом глаза ее распахнулись, а его голос обрел не только силу эмоции, но и смысл. Александр навалился на нее, продолжая шептать как мантру одно и то же: - Ты моя… моя… слышишь, ты моя… Девушка тяжело дышала, ощущая, как мужчина дышит в унисон с ней, она зарылась пальцами ему в волосы, поглаживая их, позволяя нежности, наконец, пробиться сквозь туман дикого удовольствия. Второй рукой она прижала его тело ближе к себе, ощущая тяжесть мужчины, вдыхая аромат его парфюма, что слился с его естественным запахом. Катерина буквально позволяла себе дышать Александром, наполняя легкие этим ароматом, что преследовал ее одинокими ночами, когда она думала о нем. Воропаев пришел в себя и принялся чуть приподниматься на руках, желая отстраниться. Катерина позволила ему это, замечая, что когда он перенес вес на правую руку, то тихо зашипел что-то неразборчивое, но явно матерное. Он что плечо себе потянул? Но как? Он лег рядом с ней, лицом вверх, все еще переводя дыхание, но старательно произнося: - Добрый вечер, Катерина Валерьевна, как ваши дела? - девушка опешила на короткий миг, а потом залилась хохотом, прикрывая глаза рукой в и без того темной комнате. Господи, вот как можно было… - У меня прекрасный вечер, - выдавила она, переводя дыхание, - а у вас? - Да вот, - мужчина вздохнул, словно ему все еще не хватало воздуха, - пытаюсь подсчитать убытки, - она отчетливо слышит, что Александр улыбается. Но затем он становится серьезным, - я должен вам извинения… - Нет, - прерывает его Катерина, пока Воропаев не произносит что-то схожее с сожалением о только что произошедшем взрыве, - вы должны мне пояснения, - она старательно улыбается, чтобы это отразилось в ее голосе, - мне, конечно, все безумно понравилось, но это было очень… неожиданно. - Верите, - усмехается мужчина, - что это было и для меня неожиданно. Я очень хотел вас увидеть, - честно отвечает он, - просто, когда я вас увидел, то не смог устоять. - О… - Катя ощущает, что ей не хватает воздуха, - я… я рада, что вы соскучились, - произносит она, немного неуверенно, - а то я уж думала, что страдаю этим в одиночестве. Спасибо. - За хороший секс или за разорванную одежду? - уточняет Воропаев, отшучиваясь, скрывая за этим что-то, до чего так жаждет добраться Катерина. - За то, что я ощутила себя такой… желанной, - отвечает она, и приподнимается на локтях. Нужно включить свет. Девушка парадоксально теряется в собственной квартире, вспоминая, с какой стороны светильник. Она ощупывает стенку возле своей половины изголовья, наконец, находя искомое, и включает небольшой ночник. - Вы бы хоть о своих намерениях предупреждали, - бухтит Александр, и Жданова поворачивается на его голос, замечая, что он прикрывает глаза пусть от слабого, но все-таки света. Она улыбается, глядя на его недовольно кривящиеся губы. - Вы же меня сегодня не предупредили, - заявляет она. Воропаев убирает руку с лица, и обезоруживающе улыбается. - Туше, - он снова откидывается на подушку, заводя левую руку за голову, - но вы же не я, не пользуйтесь моими методами, - поддразнивает он ее. - Правда? От чего же? - девушка переворачивается на бок, окидывая взглядом непривычно одетую фигуру мужчины в постели. - Ну, - он чуть пожимает плечами, немного морщась, - вы же само воплощение честности и чистоты, - Александр поворачивается к ней, заглядывая Катерине в глаза. - Но я же все равно с шипами, - отвечает Жданова ему, пытаясь высмотреть что-то в глубине его темных, искрящихся удовольствием глаз. - Вы всегда были с шипами, милая Катерина Валерьевна, - улыбка его становится странно грустной, - но это никак не влияет на красоту вашей души и ваших действий. - Я… - Катя собирается что-то ответить Александру, когда замечает, что на плече мужчины расползлось странное алое пятно. Она протягивает руку, чтобы коснуться его пальцем, запоздало понимая, что это может быть. Жданова вскидывает глаза на мужчину, - что это у вас? - она все-таки касается плеча, заставляя Воропаева немного отпрянуть. - Ничего такого, - и тон его напоминает девушке манеру нашкодившего подростка. Он чуть приподнимается, принимаясь разглядывать плечо, досадливо морщась. Катя садится на постели, ощущая себя абсолютно нелепо в обрывках собственной одежды. - Снимите рубашку, - говорит она требовательно, протягивая руку к его пуговицам. Александр перехватывает ее пальцы, склоняясь к ее ладони, оставляя на ней поцелуй. - Давайте отложим это до следующего раунда, - отшучивается он, - я еще не чувствую себя достаточно… - но Катерина не настроена на шутки. В голове вспыхивает ее разговор с Ладой и Аркадием на рауте в тот день, когда она, наконец, выбралась из комнаты, после тех безумных поцелуев. Она двинулась вглубь снующих гостей, как сомнамбула, продолжая следить за Воропаевым, что вернулся к Бойко. Перед тем, как выпустить Александра из комнаты Катя несколько раз убедилась, чтобы на его губах не осталось и следа помады. Он пообещал ей, что он будет осторожен, что дела с Михаилом Борисовичем не отнимут его у нее слишком надолго. Правда, после слов Данилевского и знакомства с самим Бойко, она верила в это слабо, но Воропаев говорил так спокойно и уверенно, смотрел с таким убеждением и … нежностью. Жданова ощущала себя по идиотски, но она поддалась на его уговоры. Девушка продолжала следить за, мирной на этот раз, беседой Михаила и Александра, когда ее отвлек от созерцания голос Аркадия. - Дорогая моя Сигрун, - он коснулся руки девушки, - вы просто не ведаете страха, границы для вас абсолютно условны. - Как вы меня назвали? - Катя поворачивается к Данилевскому, замечая, что Лада придерживается за его локоть, тоже следа за ней широко распахнутыми глазами. - Я назвал вас Сигрун, Катенька, - улыбается ей мужчина, - это имя столь же прекрасной и бесстрашной, как и вы, Валькирии. Она упоминается в Поэтической Эдде, такая себе сборка древнескандинавских стихов. Не важно, - отмахивается он, - пока я играл в сомнения и переживания вы просто увели нашего Александра просто таки из-под носа у такого … сложного человека. - Катюша, - к ней обращается Лада, все еще выглядит весьма взволнованно, - я смотрю, что Саша успокоился, - она кивает на мирно беседующих мужчин, - спасибо вам за это. - Жданова не ожидает того, что Руи хватает ее за руки, сжимая их сильно, но аккуратно, - с него станется влезть в какую-то проблему. - Я не думаю, что Александр Юрьевич может быть столь беспечен, - Катя старается улыбнуться как можно ободряюще, - вспомните лучше, когда в последний раз попадал в неприятности, - произносит это девушка на оптимистичной ноте, ведь зная Воропаева, это у кого-то скорее будут проблемы от общения с ним, чем у него самого. Лада переглядывается с Аркадием, а потом они одновременно произносят: - Он всегда попадает! - Теперь я понимаю, что имела в виду Лада, - хмурится девушка, решительно обхватив мужчину за локоть, - я не намерена с вами играть, быстро покажите, что с вами. Немедленно, - в голове проносится голос Данилевского - “Бойко может быть жестоким человеком, очень жестоким, игра с ним происходит на самом краю. Вы, Катенька, не позволили ему с этого края сорваться. Даже если вы сделали это не ради него, а ради себя, я все равно перед вами преклоняюсь”. - И что же Лада имела в виду? - Воропаев решительно перехватывает руки девушки, вдруг излишне резко притягивая ее к себе, оказываясь с ней лицом к лицу. Глаза его словно покрываются корочкой льда, лицо снова немеет, маска надменности возвращается в считанные секунды. - Решили проявить ко мне немного жалости? - Вы глупец, Александр Юрьевич, - Катерина даже не думает вырываться, еще сильнее впиваясь в его локти, готова притянуть его ближе, если мужчина решит отпрянуть. - Жалость унижает, нельзя хотеть человека, которого ты жалеешь, - она смотрит ему прямо в глаза, желая выбить из этой, казалось бы, гениальной головы такие беспросветно глупые мысли. - Я обеспокоена вашим состоянием, я волнуюсь за вас, вы мне дороги, Александр Юрьевич. В этих чувствах нет места жалости. Она видит, как мужчина старательно разглядывает ее лицо, расслабляясь, его глаза оттаивают, сквозь напускную холодность пробивается растерянность, но это уже лучше, чем то отстранение, которое проявил он минуту назад. Катерина подается немного вперед, не встречая сопротивления, между их лицами и так практически нет расстояния, поэтому губы ее практически сразу касаются губ мужчины. Александр отвечает не сразу, хотя и не отталкивает ее, поэтому девушка повторяет поцелуй, чуть посасывая сперва его верхнюю, а потом нижнюю губу. Когда она завершает поцелуй, мужчина подается вперед, принимаясь аккуратно изучать ее губы. Катя старательно подстраивается под такой медленный, практически осторожный темп. Воропаев отпускает ее руки, перемещая их на ее талию, принимаясь поглаживать спину девушки, освобождая ее от остатков блузы. Жданова позволяет ему снять с себя истрепанный предмет одежды, оставаясь в одном кружевном бюстье. Ее руки опускаются на грудь мужчины, и она медленно, пуговицу за пуговицей принимается расстегивать на нем рубашку, распахивая ее легким, ласковым движением, касаясь кончиками пальцев к его обнаженной грудной клетке. Она скользит пальцами по его коже вниз, пока под ней не оказывается ткань, оборачивающая его ребра. Катерина вздыхает, и Александр разрывает поцелуй, позволяя ей, наконец, увидеть бинты, которые она только что тактильно ощутила. Девушка снова заглядывает ему в глаза, принимаясь снимать рубашку с его плеч, снова вовлекая его в поцелуй, изучающий, долгий и томный. Жданова не может разобраться в той волне чувств, что сжимают ее грудную клетку, в какой-то момент она понимает, что ей не хватает воздуха, что горло сжимает спазм, как бывает обычно перед тем, как она начинает плакать. Она испускает задушенный вздох, и Воропаев отстраняется от нее, заглядывая ей в глаза. - Катя? - он немного хмурится, поглаживая ее щеку, и девушка осознает, что он стирает влажную дорожку, оставленную слезой. Да что такое! Все же хорошо! Нет причин плакать. - Катенька, что с вами? - Александр выглядит взволнованным, и она качает головой, будучи не способной подобрать слова. Она переводит дыхание, сдерживая внутри себя желание прижаться к Воропаеву сильнее. Катерина видит бинты на его плече, замечая, что именно сквозь них проступили пятна крови. Ласково поглаживая его плечо, она наконец подбирает слова: - Это случилось на встрече с Бойко? - она не смотрит ему в глаза, просто поглаживая руку мужчины. Александр осторожно касается ее подбородка, заставляя снова взглянуть на себя. - Зачем вам это знать? - он поглаживает ее скулу большим пальцем, - в вашей жизни и так достаточно трудностей. - Катерина замечает, как губы его вздрагивают в улыбке. - Я не хочу внутренне содрогаться каждый раз зная, что вы снова встречаетесь с этим Бойко. Я не хочу думать, что вас ожидает что-то страшное, каждый раз, когда вы покидаете свой кабинет. Я сойду с ума, если не смогу расслабится, если не буду знать, что вы в безопасности, - Катерина ощущает, как слезы начинают катиться по щекам, - вы что, от меня заразились? С каких пор вы магнит для неприятностей! Пожалуйста. Последнее слово имеет просто таки магическое действие, Воропаев переводит дыхание, притягивая девушку в свои объятия, принимаясь осторожно ее раскачивать. - Я даже понятия не имел, что вы такая паникерша, - она слышит его голос, что гудением отдается под ее ухом, прижатым к его грудной клетке, - ничего страшного не произошло… - мужчина принимается за свой рассказ, и Катерина зажмуривается в ужасе. Господи, угораздило же ее влюбиться в человека, для которого потенциальная возможность оказаться под пулей, это всего лишь шутка, досадное недоразумение, не более. Она распахивает глаза от этой мысли, слыша слова Александра, словно через вату. Влюбилась?