Горькая

Нужно было научиться думать в оптимистичном ключе, вот фатализм фатализмом, а хорошие мысли притягивают подобное. Так его еще Кристина учила, очистить сознание, позволить миру течь свободно, вокруг, оставляя самого себя в некой тишине и безвременье, поглотить самого себя, погрузившись в глубины своего я, и, наконец, внутри себя переключить некий тумблер, оставляя все вокруг заиграть красками благости и удовлетворения. Александр лажал всегда где-то между избавлением от всех мыслей и ощущением себя одновременно везде и нигде. Когда Кристина говорила ему ни о чем не думать, он думал о том, как хорошо, что он, наконец, ни о чем не думает, вот совсем ни о чем, ни грамма и ни капельки. Он возвращался к попыткам медитации снова и снова, в конце концов, Воропаев искал в этом не просветление, как пыталась сестра, он использовал эту практику для дисциплинирования ума. Иногда это даже помогало. Правда, сейчас на это катастрофически не хватало времени, возможно, стоило выделить на это пару часов в неделю? - На, приложи, - Чермоев вложил в руку Александра пакет со льдом, и мужчина тут же прижал его ко лбу с правой стороны лица, - голова кружится? - Нет, - Воропаев понимает, что в таком деле лучше не врать, - болит, правда, адски, но не кружится. И тошноты нет. Куда ты отправил Бойко с его водителем? Чей телефон дал? - мужчина чуть смещает пакет со льдом, чтобы удобнее было видеть хмурого и недовольного друга. Денислам бросает на Александра колкий взгляд, принимаясь раскладывать на кухонном столе бинты, перекись, хлоргексидин и еще кучу всего, с накрученными впрок ватными тампонами включительно. - Раздевайся, - не удостаивает Чермоев Воропаева ответом, и добавляет, когда замечает, что друг продолжает сидеть, не шевелясь, - если не сделаешь это сам, я нахер вытряхну тебя из твоих тряпок. Быстро. - Ты знаешь, что ты можешь быть со мной чуть более вежливым? - уточняет Александра, укладывая пакет со льдом на стол, поднимаясь. Пиджака на нем нет, и он принимается расстегивать разорванную на рукаве рубашку. Следя за недовольным выражением лица Чермоева. - А на мой вопрос ты ответить можешь? - рубашка неохотно отлипает от плеча и предплечья, причиняя боль и дискомфорт. Воропаев замедляется, стараясь отделить ее осторожно от присохшей крови, что бесит Дена безмерно. Он приближается к другу, хватаясь за испорченную ткань, и резким движением срывает ее, заставляя Александра вскрикнуть и отпрянуть. Но рубашка оказывается окончательно сброшена, оставаясь висеть на все еще не расстегнутой манжете левой руки. - Садись, - подтягивает к нему стул Чермоев, - давай. - Мне было больно, - заявляет Воропаев, усаживаясь на предложенный предмет мебели, - ты можешь быть осторожнее? - Нет, - Ден поливает свернутую марлю чем-то остро пахнущим спиртом, прикладывая к пострадавшему плечу, заставляя Александра втягивать воздух сквозь сжатые зубы. - Ты прыгаешь из машины на полном ходу, раскатывая по городу со всякими бандитами, а я должен быть с тобой осторожен? - Тебе напомнить, что мы выпрыгивали из машины, в которую стреляли? - недовольно вздыхает Воропаев, позволяя Чермоеву заняться его рукой и боком. - Не нужно, - теперь Ден действует гораздо осторожнее, обводя счесанную кожу свернутым для такого дела тампоном, - в животе у водителя Бойко осталось как минимум две пули. Ты понимаешь, насколько тебе повезло, что одна из выпущенных в вас не застряла в тебе? - Понимаю, - Александр морщится от нового прикосновения, - я очень старался, чтобы это не произошло. Как видишь, преуспел. Господи, да ты садист в самом худшем проявлении, - Воропаев зажмуривается, когда Чермоев принимается обрабатывать порез от локтя до запястья. - Я сдам тебя Кристине, как только она ступит на нашу Землю Обетованную, - заверяет его Денислам, - подними руку, дай посмотреть твои ребра. - Александр послушно следует указаниям Чермоева, позволяя тому обработать ссадины. - Что мне сделать, чтобы это не стало достоянием моей семьи? - уточняет Воропаев, стараясь разглядеть в строгих чертах Дена хоть намек на смягчение. Но в глазах Чермоева нет ни намека на сострадание. Прекрасно. Кристина точно оторвет ему голову. - Будь ты человеком, - решается Александр, - зачем девчонкам волноваться лишний раз. Я же целый, ничего страшного со мной… Ай, сука! - мужчина чуть не падает со стула, когда Чермоев хватает его за плечо, сильно сжимая. - Целый? - переспрашивает Ден, принимаясь разматывать бинты, искоса поглядывая на Воропаева, что с ненавистью сверкает глазами в сторону друга. - Ну-ну. - Я тебя иногда ненавижу всем сердцем, - отрезает Александр, заставляя Чермоева, наконец, улыбнуться, - не вижу поводов для радости. - Если ты так меня ненавидишь, то в следующий раз, когда отполируешь собой обочину какой-то Богом забытой трассы, не звони мне, договорились? - врач принимается накладывать тугую повязку на плечо мужчины. - Я не нанимался поставлять твоему Бойко докторов, которые способны держать язык за зубами. Пусть имеет своих. - Он своих просто заимел в конец, - отвечает Александр, и тут же сжимает зубы, когда на очередном витке бинта Чермоев делает ему больно. - Ты видел, - хрипло продолжает он, - что Бойко было гораздо хуже чем мне, упал он менее удачно. Было бы проще, если бы я его там бросил? - Да, блядь, было бы, - Ден закрепляет на руке Воропаева повязку, подбивая ее под локоть, тем самым намекая, что он хочет заняться ребрами, - ты, наверное, единственный человек, который не сбрасывает удавку со своей шеи при удобной возможности. И ты называешь себя дальновидным? - Бойко не был ранен, смею напомнить, - ребра приносят чуть меньше боли, и Александр чувствует за собой достаточно силы, чтобы подискутировать, - представь, что бы он сделал со мной в итоге, брось я его там. - Это ты себя оправдываешь, - недовольно бросает Денислам, разглядывая творение своих рук, но в голосе у него уже нет столько уверенности. - Пусть так, - соглашается Воропаев, поднимаясь, недовольно глядя на обрывки рубашки. И как прикажете ему ехать домой? - одолжи мне свою рубашку, - просит он, и встречается с удивленным взглядом Чермоева. - А тебя не смущает, что ты в мою рубашку дважды сможешь завернуться? - уточняет Ден, разглядывая худощавую фигуру друга. - Мне не на раут отправляться, - отмахивается Александр, - найди мне что-то приемлемое, а я потом тебе откуплю, если хочешь. - Какой ты дурак, Воропаев, я с тебя иногда просто хуею, - заявляет мужчине Чермоев, - сейчас что-то принесу, - доктор бросает наводить на столе порядок, отправляясь в комнату. Александр следует за ним, бросая горестный взгляд на не менее рваный пиджак. Это еще повезло, что у него есть полезная мода снимать пальто перед тем, как садиться в машину. Хоть что-то уцелело. - Вот, держи, - Денислам выдает Воропаеву белый теплый свитер с высоким горлом, на нем болтается бирка, - мне тут пытались подарок сделать… неудачный, все не знал, кому пристроить. Ты и в этом, конечно, утонешь, но хоть не так прискорбно будешь выглядеть. - Александр забрал свитер из рук Дена, благодарно кивая. Ему только доехать домой, все будет не так плохо. - Сойдет, - Воропаев выдыхает, наконец, справляясь с предложенным предметом одежды. Если с болью в руке и ребрах еще можно было справиться, то с бинтами, что сковывали движение правого плеча, было куда как сложнее. Свитер повис на нем, как и предполагалось, но под пальто этого не будет особо заметно. Телефон издает пронзительную трель, и мужчина отвечает, не разглядывая долго неизвестный номер. Его такси прибыло. Как раз вовремя. - Тебе нужно немного набрать в весе, и прийти ко мне на нормальный прием, а не лечиться на моей кухне, - бухтит Чермоев, провожая друга до двери, - тебе еще повезло, что ты свою машину оставил в паркинге, а не поехал за Бойко на ней. - Я бы на ней и не поехал, - осторожно пожимает плечами Александр, - я на вечере выделывался, так что Михаил хотел видеть меня под контролем. - Ты в курсе как безумно это звучит? - Ден упирается плечом в стену, следя за тем, как Воропаев шнурует обувь, - я реально сдам тебя Кристине. Ты же сам лезешь в петлю! - Больше не буду, - Александр разгибается, потирая ребра, и принимаясь набрасывать на плечи пальто. Чермоев недоверчиво косится на мужчину. - С чего бы? - Ден сужает глаза, разглядывая друга очень внимательно, - где же подвох сокрыт в этот раз? - Не поверишь, но нигде, - подмигивает ему Воропаев, - я просто дал обещание быть осторожнее, теперь придется держать. - Кому и когда ты уже давал такое обещание? - ухмыляется Чермоев, - уж не Кире ли? - Нет, но она не менее умна и прекрасна, - произносит Александр пафосно, словно декламируя строки стихотворения. - Позер, - качает головой врач, - так, когда ты давал это обещание своей прелестнице? - Уже, - Александр поглядывает на настенные часы, - вчера, - довольно ухмыляется он. - То есть, ты дал обещание, и в тот же день сигал из машины на ходу? - уточняет Денислам, потирая подбородок указательным и большим пальцем. - Я бы даже сказал, через несколько часов после этого, - все так же улыбается Воропаев, на это заявление Чермоев поднимает руки вверх, закатывая глаза. - Сдаюсь, - говорит он трагичным тоном, - просто, постарайся не вставить свою дурную башку еще куда-нибудь. - А ты пообещай, никому не рассказывать, - в тон ему отвечает Воропаев, и Ден вздыхает, утвердительно качает головой. - Хрен с тобой, Сашка, но учти, еще один такой фокус, и я вывалю на Кристину все и скопом, - он грозит другу пальцем, - ты же знаешь, я не привык шутить такими вещами. - Может, ты просто ищешь причины для того, чтобы увидеть мою сестру? - уточняет Александр, практически взявшись за ручку входной двери. На это замечание Ден кривится, словно Воропаев предложил ему сожрать лимон, и он повелся на это, как последний идиот. - Я могу увидеть ее и без таких безумных причин, - отмахивается Чермоев, - в конце концов, мы с ней… - он недовольно поджимает губы, а потом продолжает, - взрослые люди. Так что, никаких надуманных причин. - Разберитесь уже, Ден, - просит Александр, - возможно, стоит прислушаться к ее желаниям и … - но Денислам прерывает его, достаточно грубо указывая на дверь. - Собирался уходить? Вали. С Кристиной мы сами разберемся, - выглядит Чермоев угрожающе, воинственно выдвигая нижнюю челюсть вперед. Но Воропаев все равно отвечает ему, прежде чем скрыться за дверью: - Именно поэтому вы уже шестой год с этим тянете, и все никак, - когда он оказывается в подъезде, во входную дверь прилетает что-то тяжелое. Да, для Дена существует только два мнения, его и неправильное. Александр торопится убраться прочь из подъезда, пока друг не вышел, и не добавил ему по голове, решив, что вот она как раз пострадала меньше всего. Уже в такси Воропаев задумался, а не перепроложить ли ему маршрут до дома, а автомобиль забрать уже в другой раз. Он покрутил в пальцах мобильный телефон, разглядывая три пропущенных звонка. От Данилевского, от Катерины и, все-таки, от Киры. Последний звонок волновал его больше всего, ведь он прекрасно знал, что ни с какими Зуенко его сестра этим вечером не уехала. А под именем Ники прятался ни кто иной, как Жданов собственной персоной. Александр знал, что он не имел никакого права ограничивать Киру в ее стремлениях и желаниях. В конце концов, если бы он заявил ей, что путаться со Ждановым это огромная ошибка, то это было бы практически то же самое, что говорить эту фразу стоя перед зеркалом. Нет, в отличие от сестры Воропаев фантазером не был, он прекрасно осознавал, как его вывернет наизнанку в случае разрыва этих странных отношений с Катериной. Но он был готов заплатить такую цену, ведь пока у Александра было право держать эту женщину в своих объятиях, ему было решительно все равно, что с ним будет потом. А вот Кира этот момент не просчитывала явно, она, как всякая, на памяти Воропаева, женщина была погружена в момент отношений, страсти, что накрывала ее заново. Звонить Кира могла только по одному единственному поводу - она поскандалила с Андреем, ей было больно, плохо, возможно её накрывала безысходность. Александр скрипнул зубами, поджимая челюсть сильнее, если Жданов снова начинал ту самую игру с его сестрой, он просто вырвет ему горло и дело с концом. Взвесив телефон в руке ещё раз, он набрал номер Киры, если ей и правда так хреново, как он себе придумал, то она спать не должна. - Саша, - голос сестры был глухой, чуть хриплый и практически стопроцентно сонный. От этого звука у него отлегло от сердца, если она смогла уснуть, не применяя снотворное, то все не столь прискорбно. - Ты чего так поздно звонишь? Что-то случилось? - она немного прочищает горло. - Да нет, все хорошо, - Воропаев поймал себя на том, что улыбается, - просто ты мне звонила, и я решил, что тебе нужна моя помощь. - Ты уж прости, - немного с сарказмом ответила Кира, - но я тебе звонила часа три назад, за это время все могло измениться раза четыре, если не больше. - Понимаю, - согласился с ней Александр, а правое плечо засаднило, - я в следующий раз постараюсь брать сразу, обещаю. Так что всё-таки была за причина? - Да ничего в сути, - девушка сладко зевает, - ехала от Андрея, решила, что если ты свободен, то мог бы заехать ко мне. Пояснил бы заодно, с каких пор у тебя и Катерины шашни, - девушка шуршит в трубку чем-то неясным. - Звонок мотивированный праздным любопытством, как мило, - поддергивает сестру Воропаев. - А если я не собираюсь делиться такого рода информацией? - Жалко, конечно, но можешь не делиться, - немного обиженно говорит Кира, - ты мне только скажи, что ты будешь делать, когда о вашей связи узнает Андрей? - А я должен делать что-то, кроме как злорадствовать? - Александр отвечает излишне резко, и слышит, как сестра недовольно цокает языком в ответ. - Не придуривайся, - заявляет она, голос ее теряет сонливость, становится бодрее, а в трубке слышится звон посуды, - ты прекрасно знаешь, что с Андреем тебя ждёт огромных размеров скандал. И это я молчу о Павле, который все-таки последует твоему же совету, и возьмёт тебя за горло. Ты мне лучше скажи, у вас все серьезно, или Катерине нужно было развеяться, а ты решил, что тебе хватит суррогата? - Кира, - выдыхает в трубку Воропаев, а затем добавляет, - подожди, - он расплачивается с молчаливым таксистом, отправляясь на паркинг, за собственной машиной. - И Андрей, и Павел могут пойти густым прекрасным русским лесом. Я свободный мужчина, Катерина свободная женщина, отношения между нами завязались после ее развода. Это все что им нужно знать. - Прекрасно, - мужчина слышит, как Кира делает несколько глотков, явно не чай, слишком уж быстро она пьет, - а на мой вопрос, про тебя и Жданову, ты специально не отвечаешь? Ты в прошлый раз вылез из этого дерьма чудом. На что ты в этот раз рассчитываешь? - звучит девушка требовательно, взволновано. - Я поверю в чудо и в этот раз, - смеется Александр, но сестра не поддерживает его в этом легком налете веселости. Он слышит, как она недовольно сопит в трубку, а потом отвечает, и в голосе ее слышится надежда. - Как бы я хотела, чтобы Кристина приехала побыстрее, - Кира переводит дыхание и продолжает, - уж если мозги она тебе не вставит, то хоть из того состояния, в которое ты сам себя загонишь вытащит. А то я не верю в то, что я с этим справлюсь. Сама точно нет. Ты где вообще? Что за шум? - Я пересел за руль своей машины, все нормально, - Воропаев прижал телефон ухом к левому плечу, выезжая из паркинга и перестраиваясь в поредевший поток машин. - Ты еще не дома? - Кира удивляется вполне себе искренне, - я думала, что тебя Бойко уже отпустил. Ты же говорил, что это ненадолго. Что-то заставило задержаться? - Да, небольшие неурядицы, - отмахивается Александр, быстро соскальзывая на другую тему, - я просто волновался, что что-то произошло, - отмечает мужчина. Теперь я удивлен, что твое свидание со Ждановым закончилось так быстро. Или не все так радужно, как ты мне тут рассказываешь? - Есть немного, - признается Кира, и Воропаев немного нервно выдыхает, - если не вдаваться в разговоры, то время у нас проходит очень хорошо. Но как только я начинаю поднимать какие-либо вопросы… Мне кажется, что у него с Катериной все еще не закончилось, и это его не отпускает. - Ты хочешь сказать, что он сейчас встречается с вами двумя снова? - мужчина ощутил, как холод разливается в груди, словно острыми шпагами инея прокалывают внутри него легкие, и дышать становится гораздо труднее. - Нет! - Кира произносит это излишне громко, буквально выкрикивая это в трубку, - скажем так, он все еще живет надеждой, что Катерину отпустит, и она к нему вернется. - И как ты с этим смиряешься? - осторожно спрашивает Александр, принимаясь сбрасывать скорость, на случай, если нужно будет изменить направление, и поехать в сторону сестры, немного ее поддержать. Внутри у него принимается закипать гнев, неужели Жданову так сложно сперва разобраться в себе, а потом окружать себя женщинами, которые ради него готовы сворачивать горы? - А я и не смиряюсь, - девушка отвечает ему грустно, но не разбито, как это бывало с ней раньше, - когда я увидела, куда катится наш совместный вечер, я просто ушла. Не то чтобы я не предполагала, что он все еще в раздрае… Но все равно это меня… ранит. Скажи, может это наша Карма такая? Как ты думаешь, что бы по этому поводу сказала Кристина? Как ты думаешь? - Я думаю,- честно признается Александр, - сперва она сказала бы, что это мы идиоты, ведь мы стучимся головой в одну и ту же дверь. Сами заставляем эту дверь чуть распахнуться, вставляем туда голову, а потом удивляемся, почему нам так сильно зажало шею. - На этот раз Кира принимается хохотать, что не может не радовать Воропаева, - но ты все еще не готова отказаться от своей затеи? - осторожно интересуется он, смех обрывается после этого вопроса. Девушка вздыхает, и задает вопрос в ответ: - А ты отказаться от своей затеи готов? Готов просто взять и оборвать то, что сейчас у вас так шатко и непонятно, но все же происходит? - Ты знаешь, что я не сделаю этого, пока она сама мне не скажет убираться, - отвечает Александр, прекрасно понимая, что сестра слеплена абсолютно из того же теста. Воропаев задумывается, что они бракованные, с Кристиной включительно. Может, Маргарита была права, когда говорила, что они сломанные? Может, они все неосознанно ищут людей, которые сделают им действительно больно, и чем больнее, тем лучше? Но ладно он, ему то есть за что сломать каждую косточку в теле, фигурально и не очень выражаясь. А почему так должны страдать его сестры? В них, в отличие от него не было той злости, той жестокости. - Саша, ты тут? - мужчина вздрагивает, понимая, что выпал на какое-то время из разговора. Хорошо, хоть трафик на дороге не был перегружен, как в дневное время. - Прости, задумался, - честно отвечает Воропаев, - если ты говорила что-то предельно важное, то повтори, пожалуйста. - Да нет, ничего такого, по сути, - отмахивается Кира с видимым облегчением, и Александр испытывает досаду, что он не расслышал, что же все-таки говорила ему сестра. - Тебе еще далеко до дома? - Нет, - бодро врет мужчина, - прикидывая, что ему ехать еще минут сорок, при таком удачном раскладе, как был на дороге сейчас. - Еще каких-то минут десять, и я смогу нормально отдохнуть. Раз я тебе для моральной поддержки не нужен, тогда возвращайся в постель. Прости, что разбудил. - Хорошо, - она снова зевает, - мне, и правда, не помешает еще поспать. Ты тоже не задерживайся, ложись сразу, как приедешь домой. Тебе во сколько завтра нужно быть на работе? - Александр отчетливо слышит, что она снова шуршит тканью, и он предполагает, что сестра, скорее всего, укладывается обратно в постель. - Завтра у меня первая встреча в семь, - припоминает Воропаев, - так что при хорошем раскладе, я смогу поспать часа три. Что, в свете последних событий, не так уж и плохо. - Просто отвратительно, Сашка, - говорит Кира возмущенно, и снова зевает, на этот раз гораздо дольше и протяжнее, - я не представляю, как ты выдерживаешь в таком режиме. У меня бы давным-давно поехала крыша. - Не переживай, тебе такого рода график не светит, - он улыбается, заявляя, - ты же знаешь, что я бы никогда не позволил тебе ставить такие эксперименты на своем организме. Мне даже сейчас совестно, что я тебя разбудил. - Говори потише, - голос сестры становится тягучим и сонным, - если кто-то услышит, что у Александра Воропаева есть совесть, то все бросятся ее искать, и разорвут тебя в попытках и процессе. - Я очень надеюсь, что мне не стоит напоминать… - пытается предупредить Киру мужчина, но она перебивает его: - Да-да, с Катериной я буду вести себя как и раньше, никаких душещипательных бесед, никаких попыток помочь или помешать. От тебя ожидаю того же. Александр уходит от этого вопроса весьма обтекаемо, а потом окончательно прощается с сестрой, позволяя ей, наконец, вернуться ко сну. Телефон перекочевывает на соседнее сиденье, а обе руки мужчины оказываются на руле. Оставались Данилевский и Жданова. Перезванивать в такой поздний час он не рискнул ни Аркадию, ни Катерине, пусть отдыхают. Правда, утром, первым делом, ему все равно нужно будет поговорить с Данилевским, обрисовав ситуацию с Бойко, нечего ему сейчас делать рядом с Михаилом, раз там так опасно. В случае чего, Воропаев принесет ему все документы самолично. Аркадий, конечно, оскорбится от того, что Александр пытается завернуть его в несколько слоев ваты, но в этой ситуации выход был только один, и на такие компромиссы Воропаев был не согласен. А вот звонок Катерины щекотал изнутри. Ему очень хотелось позвонить ей просто для того, чтобы послушать ее голос, сонный, мягкий, обволакивающий как теплый плед. Катя была просто соткана из нитей уюта и восторга, нежности и ласки, да все это великолепие она заковывала в стальную броню, о которую можно было разбить не только кулаки, но и голову, но он-то видел ее другую. Каким бы выдающимся руководителем не стала Катерина Валерьевна Жданова, Александр никогда не смог бы забыть ту ершистую, колючую, но такую восторженную и искреннюю Катеньку. Восторги, правда, принадлежали другому мужчине, но отменная память Воропаева подсовывала такие яркие картинки, когда Пушкарева оказывалась в его руках. Почему он так долго притормаживал тогда? Почему сразу не попытал счастья с той девчонкой, что поражала его своим интеллектом, и практически обезоруживала своими широко распахнутыми глазами? От того ли, что он видел, как она смотрит на Жданова. А может потому, что боялся ее отказа, категоричности в словах и холодности, смешанной с презрением в глазах цвета гречишного меда. Знал бы Жданов, как мучился тогда Воропаев, не преминул бы поиздеваться над ним вволю. Хотя, это наверняка бы подействовало отрезвляюще, но этого не потребовалось, отрезвила его сама Катя, нет, тогда уже Катерина. Но это была уже совсем другая история. Александру вдруг захотелось сделать для Ждановой что-то приятное, что-то особенное, но в то же время такое, которое она бы не захотела вернуть ему, посчитав неуместным. Губы его изогнулись в легкой улыбке, Катерина сама призналась, что не любит розы, но существует море других восхитительных цветов. Он даже знал, что это будет за букет, он не был уверен, что такого рода цветы понравились бы Кате Пушкаревой, но Александр точно знал, что их оценит по достоинству Катерина Валерьевна. Эта идея прошлась легкой дрожью по всему телу мужчины - утро следующего дня должно было начаться гораздо приятнее, чем он мог рассчитывать.