Горькая

Разговор дальше как-то не клеился, Катя погрузилась в собственные мысли, время от времени поглядывая на Воропаева. Мужчина исключительно концентрировался на дороге, словно растворяясь в движении. Девушка заметила, что его расслабленная с виду поза не имеет ничего общего с реальностью, напряженные руки, нахмуренные брови, поджатая челюсть. О чем он думал? Катерина склоняет голову к плечу, продолжая разглядывать мужчину. - На мне что-то нарисовано? - интересуется Воропаев, даже не поворачиваясь к девушке, - а то я начну думать, что ваше пристальное внимание может означать что-то другое. - Катя отворачивается, удостаиваясь смешка со стороны мужчины. Конечно, думает девушка, очень смешно, ему всегда очень смешно. - Я просто задумалась, - не может смолчать девушка. - На меня глядя? Я польщен, - Александр все-таки скашивает глаза в сторону Катерины. Девушка отворачивается к своему окну, недовольно поджимая губы, - ладно, не обижайтесь, это я так, дразнюсь. От этой фразы Жданова резко поворачивается назад, но уже не встречается с мужчиной взглядом. Он сказал “не обижайтесь”? Серьезно? - Я не обижаюсь, - начинает Катерина, не зная, как она будет продолжать фразу, но мужчина обращается к ней снова: - Сориентируйте меня, а то я не знаю, куда здесь проехать, - он показывает ей заезд между домами. - Может, вы остановите здесь? - предлагает девушка, - мне нужно будет пройти не так и далеко, - продолжает она, но осекается, замечая странный, словно слегка растерянный взгляд Воропаева. - Вы что, с ума сошли? - у мужчины столько удивления в голосе, - я вас вез сюда, чтобы выбросить неведомо где? За кого вы меня принимаете? За Александра Воропаева, - произносит Катерина, и тут же сожалеет о своих словах, лицо мужчины тут же принимает отстраненное выражение. - Тогда прекрасно, это сразу же снимает половину вопросов, - голос его бесстрастен, даже холоден, - значит вы понимаете, что я не оставлю вас посреди темной улицы, не проверив, добрались ли вы домой. Куда ехать? Катя показывает ему направление, и Александр выруливает к дому, в котором с недавних пор снимает квартиру девушка. Воропаев паркуется в непосредственной близости от подъезда Ждановой, и выходит из машины, подавая Кате руку, помогая выйти. Нет, конечно, Жданова больше не была той пугливой девочкой, которая на любое внимание реагировала чуть ли не испугом. Да и Андрей тоже оказывал ей такие знаки внимания. Но галантность Воропаева удивляла ее постоянно, а сейчас и подавно. Она приняла его ладонь, выходя из машины. - Спасибо, - Кате хотелось сказать в разы и разы больше, но она не знала, как сформулировать благодарность правильно. В первую очередь от того, чтобы колкий мужчина не рассмеялся от какой-то нелепости. - Не за что, - он сделал шаг в сторону, пропуская девушку к ее дому, - хорошего вечера. - И вам хорошего вечера, - улыбается Катерина, и кивает. Она отходит практически до подъездных дверей, но останавливается. Что-то внутри толкает ее повернуться снова, - Александр Юрьевич, - мужчина поворачивается от дверей автомобиля, поднимает брови, - как я смогу отблагодарить вас? - Нет нужды, - он улыбается широко и искренне, - пусть это будет жестом доброй воли, - он отвешивает шутливый поклон. - За мной и так уже есть один долг, а теперь я буду ощущать за собой еще один, - почему-то упрямится девушка, - не люблю чувствовать себя должной. - Я не вешал на вас долгов, - мужчина склоняет голову к плечу, смотрит на нее, изучает, разглядывает, словно сравнивает с тем, как было раньше, и как стало сейчас. - Это вы сейчас так говорите, - Катя ощущает, как ее отпускает изнутри, словно она, наконец, говорит то, что беспокоит ее все это время, - а потом выскочите, как черт из табакерки, желая получить с меня то, что вам причитается. - И много мне причитается? - это заявление веселит мужчину, он скалится довольно, приваливаясь бедром о машину, его расслабленная поза похожа наизготовку перед прыжком, - вы мне выгоду мою обрисуйте, а я сложу цену, так уж и быть, за все два раза сразу, - он взмахивает рукой, словно бы обводя полукруг. - Вам обязательно быть таким невыносимым? - Девушка сильнее сжимает в руках документы. Ее злит… ее все злит, вся эта ситуация, все эти препирания. Сейчас, когда с мужем у нее был раскол, когда ЗимаЛетто вдруг оказалась под ударом, ей только Воропаева не хватало, что мог претендовать на что-то, не имеющее конкретной формы. - Вы помогаете мне на аукционе, помогаете мне сейчас, от вас что-то отвалится, если вы скажете цену? Вы делец, Александр Юрьевич, у вас все имеет цену, просто позвольте мне заплатить по счетам. - И вас отпустит? - мужчина отталкивается от автомобиля - вам станет легче, если я буду вести себя так, как вы того ожидаете? - он начинает приближаться к Кате и девушка нервно сглатывает. - Если я оказываю услугу, я оговариваю цену, - он все ближе, - всегда оговариваю. Иногда цена непомерно высока, я даю возможность человеку отказаться от своей идеи, - Александр становится напротив Катерины, - но я называю цену “до”, любой человек должен иметь шанс изменить свое решение. Любой человек должен иметь пути отхода. Вы думаете, я бы не предоставил этого вам? Я могу играть нечестно, но я всегда играю в открытую, всегда предупреждаю о своих намерениях. Но нет, вам, Катерина Валерьевна, из всех ваших проблем насущных, на первое место нужно было поставить меня? - он склоняется к ней низко, их разделяет расстояние вздоха, и девушка дрожит, такая злость исходит от этого мужчины. - Хотите заплатить по счетам? - Хочу, - Катя не делает шага назад, она стоит, чуть приподняв голову, и смотрит в глаза мужчине с вызовом. Если Воропаев хочет ее напугать, то не на ту напал. Она не боится его. Не боится. Почти. - А не страшно, что я попрошу что-то запредельное, - глаза Александра горят, буквально искрятся, и Катя не может понять, что плещется в них. Но все ее тело пробирает дрожь, отдаваясь даже в кончиках пальцев. - Вам не страшно, что я заберу все? Девушка приоткрывает рот, она собирается сказать, что ей все равно, что она, в отличие от Воропаева, играет честно, что она готова рискнуть. Но Катя не успевает сказать ничего из этого. Лицо мужчины на миг искажается мукой, и он, прижимая ее к себе, впивается в нее голодным поцелуем. Девушка теряется на миг, в этом поцелуе столько страсти, злости, отчаяния. Катя собирается оттолкнуть его, вот сейчас, нет, вот сейчас, нет, вот прямо сейчас. Она немного поворачивает голову, позволяя продлить поцелуй, продлить касание, но Воропаев сжимает ее сильнее, буквально фиксируя в своих руках, словно бы боясь, что она вырвется из его объятий. К своему стыду Катерина понимает, что она далека от отказа, она поднимает свободную руку, сжимая его плечо, и мужчина разрывает поцелуй, втягивая воздух сквозь сжатые зубы, шипя от боли. Он упирается своим лбом в ее, улыбается, глаза его закрыты: - Горькая, такая горькая, - шепчет он, и Катя проходится кончиком языка по своим губам. Но горечи она не улавливает, где же он нашел ее? Воропаев открывает глаза, отпуская девушку, делая шаг назад, замирает. - Простите, - он сглатывает и девушка касается своих губ кончиками пальцев, - вам дать платок? - в его голос возвращается сарказм, - ну, не смотрите на меня так, считайте, что вы расплатились, за оба ваших “долга”. Возможно, теперь должен остался вам я, - он скалится, опуская руки в карманы брюк. Катерина сглатывает, не зная, что сказать ему в ответ, она не может собраться с мыслью, в голове бьется только один вопрос “зачем”, - вы смотрите на меня такими глазами, - Александр качает головой, - если хотите, можете меня ударить, я даже не буду сопротивляться. - Нет, - она отрицательно машет головой, - просто скажите, зачем это? - Зачем что? - Воропаев выглядит удивленным. - Зачем вы поцеловали меня, - Катерине кажется, что если она не узнает этого, то просто погибнет, настолько это жжет ее изнутри. - Ах, это, - он улыбается ей, - я поцеловал вас, потому, что хотел поцеловать. Проявил свою слабость, - Александр разводит руки в стороны, - виновен по всем статьям. Но я гарантирую, что этого не повторится, обычно, я гораздо лучше держу себя в руках. И не имею привычки принуждать женщину к тому, чего бы она не хотела. Такой ответ вас устроит? - Устроит, - кивает Катерина, - просто поразительная честность, я преклоняюсь, - и он кивает этим ее словам. - Хорошего вам отдыха, Екатерина Валерьевна, будьте осторожны, - Воропаев разворачивается, не ожидая ее ответа. Но она все равно кричит ему вслед, когда он практически садится в машину: - Почему горькая? - он замирает, смотрит на нее, - вы сказали, что я горькая, почему? - Потому, что целовать чужую женщину всегда горько, - отвечает Александр, - это то, что не должно принадлежать мне никогда. Катя стоит еще какое-то время, глядя на удаляющуюся машину Воропаева, не способная остановить безумный стук сердца в висках. Так и с ума сойти с ним не долго! Она еще раз касается своих губ пальцами, проводя по ним раз, и еще раз, то ли стирая, то ли запоминая ощущения. Он сказал, что это не повторится, значит, это нужно вынести на задворки сознания, ведь забыть это невозможно. На следующий день Катерина встречается с Кирой и первое, что Воропаева спрашивает у нее, ничего ли из документов не пропало. Жданова собирается было выложить все, но останавливает себя, вспоминая слова Александра, про “никому не доверять”. Катя очень обтекаемо поясняет про документы, предлагая Кире перебрать принесенные папки вместе с ней. Воропаева соглашается, обещая заглянуть к Ждановой сразу после обеда, и Катерина пристает на это предложение, решая, что это будет самый оптимальный вариант. Она уже собирается пойти к себе, когда замечает, как неуверенно мнется Кира, словно ей очень хочется что-то сказать, но у нее не получается себя заставить, или же она испытывает острое чувство неловкости. Катя следит за выражением ее лица, словно это поможет ей понять, что же Воропаева пытается выдавить из себя. Но в итоге Кира преуспевает: - Катя, я говорила вчера с Андреем, вам нужно знать, что я рассказала ему про ситуацию с Камюковым, - она почему-то выглядит виноватой, словно Жданова просила ее молчать, а у нее слова во рту не удержались от слова совсем, - Саша мне уже высказал все, что он думает о моей болтливости, - Кира чуть улыбается, - я просто не могла не сказать вам. Поэтому если вы хотите с ним об этом поговорить, то знайте, что в минимальный курс дела он введен. - Да, я понимаю, Кира, спасибо, - Катя пожимает плечами, в конце концов, у Воропаевой не было причин скрывать эту ситуацию от Андрея, да и она сама не собиралась этого делать, - Андрей директор ЗимаЛетто, это вполне себе логично, что вы рассказали ему о сложившейся ситуации. В любом случае, я собиралась сегодня с ним об этом беседовать. Идею с Камюковым предложил он сам… - Вы думаете, что это как-то связано с Андреем? - Кира выглядит удивленной. - Я пока ничего не думаю, у меня слишком мало исходных данных, - Катерина поводит плечом в легком раздражении, - я просто очень хочу узнать, каким боком у нас нарисовался этот Витенька, - произносит она с особой брезгливостью. - Так его на одном из вечеров зацепил Роман, - Воропаева поправляет рукав своего свитера, сперва подтягивая его ближе к локтю, а потом снова опускает его назад, натягивая его прямо до середины ладони, немного оголяя плечо. Выглядит она при этом задумчиво, - Виктор рассказывал об их новой коллекции с элементами ампир, и он называл нескольких поставщиков креп-шелка, у которых был именно такой молочно-серебристый цвет, который был мягким, приятным глазу, но не желтил. Тогда я обратила на это внимание, ведь Милко искал такой же, но мы не преуспели, если честно, я думала, что это практические его блажь, но все дело было в напылении, - Кате хотелось стукнуть Воропаеву в лоб, потому что ей было совершенно плевать на цвет, она пыталась понять, при чем тут Роман, - я подошла к Камюкову, чтобы расспросить про этот креп-шелк подробнее, а Малиновский подошел ко мне, принес мне бокал и… мы ведь, по сути, все друг друга знаем, а тут Роман попросил его представить. - Кира смотрит на Катю в упор, словно возвращаясь из своих воспоминаний, - Малиновский с Камюковым познакомились и сошлись на обсуждении одной из картин, и я махнула рукой на все это дело, позволяя им пообщаться. В конце концов, мы пришли туда отдыхать, но потом, буквально через пару дней, Андрей уже горел идеей этого сотрудничества. - Вас смущает, что это было стремительно? - Катя склоняет голову к плечу, - но такие альянсы не редкость то, что Роман не помнил Виктора, ничего не значит. У Малиновского в целом весьма короткая память. - Не то чтобы меня что-то смущало, - признала Кира, - но я просто постаралась вспомнить максимально детально, как мы пришли к сотрудничеству с Камюковым. Так, как это не проходило ни через ваши руки, ни через мои. - Логично, - Катерина отвела взгляд в сторону коридора, в конце которого ее ждали неразрешенные дела, - возможно Андрей вспомнит что-то полезное, - она снова переводит взгляд на Воропаеву. - Все может быть, - в ее голосе звучит сомнение и Кате хочется засмеяться, нет, Жданов глупым не был, но внимательность его была ниже нулевого уровня, - Катя, позвольте спросить, - говорит Кира немного вкрадчиво, и девушка внутренне напрягается, но кивает, - у вас вчера с Сашей все прошло нормально? - Что у нас должно было пройти нормально? - Жданова практически рада, что ее волосы собраны в низкий узел, прикрывая уши, тем самым оставляя их красные кончики незамеченными. Неужели Воропаев что-то разболтал сестре? - Просто он приехал ко мне, после того как вы закончили, как он выразился “ охоту”, - Кира потирает пальцы правой руки, словно бы согревая их, - он был какой-то напряженный, я бы даже сказала, расстроенный. Я знаю, что вы с ним не особо ладите, просто пытаюсь понять, не поругались ли вы в процессе. - Не больше чем обычно, - стараясь звучать беззаботно, заявляет Катерина, - мы давно с ним не пересекались, поэтому, смогли друг друга вытерпеть, но, я думаю, это максимальная доза на ближайшее время, - когда она заканчивает свою тираду, то обращает внимание, как брови Киры буквально взмывают вверх, - я сказала что-то не то? - Да нет, - отрицательно качает головой Кира, - все так на самом деле, просто Саша мне сказал все то же самое, буквально один в один, - она немного дергает плечом, - видно вам и правда было слишком много общения. - Видно так, - соглашается Катя, буквально намыливаясь в сторону своего кабинета, - буду ждать вас у себя, после обеда. - Я постараюсь не опаздывать, - кивает Кира, - если что-то пойдет не так, я извещу вас лично или через секретаря. - Аналогично, - вспоминает Катя, что возможно ей нужно будет увидеться с Юлианой, - если что-то я тоже постараюсь уведомить вас, если у меня организуются дела. Они прощаются, оставаясь довольными договоренностью. Катерина торопится к себе в кабинет, ощущая, как что-то сжимается внутри от мысли, что нужно будет пойти к Жданову для предметного и максимально личного общения. Ну не Воропаеву же за собой тащить для этого, право слово! Если бы у Екатерины Валерьевны Ждановой спросили, что она чувствует к своему мужу, она бы ответила, что признательность, за проведенное вместе время, досаду, что их отношения не сработали, и тоску, что то прекрасное, что было между ними не повторится. Если бы кто-то мог вскрыть грудную клетку Катеньки, влюбленной в Андрея девушки, он бы увидел, что внутри она догорала, словно остатки углей, которые собирались подернуться сизым пеплом боли и горечи, сомнений и терзаний. Катерина призналась себе и Коле в том, что ненависть к Андрею вспыхнула буквально на минуту, на короткий миг, когда Ткачук произнесла ту страшную фразу. А потом пришла пустота, на нее нахлынул страх осознания, что уже полгода как она словно бы теряла его по капле, медленно, неотвратимо. Она оправдывала его вспыльчивость, его нетерпимость в некоторых моментах и вопросах, его периодические разговоры, что он думал, что будет иначе. Он грустил с ней больше, чем ей бы этого хотелось, словно переживал кризис, ведомый только ему одному. Виноградова предложила им сходить к психологу, но Андрей отказался наотрез, назвав это блажью для идиотов, которые не способны ничего сделать сами. Ну что ж, они в четыре руки принесли их отношения на жертвенный алтарь развода, так бывает. Да, она не снимала ответственности и с себя, ведь не бывает так, что только один человек виновен. Катя знала, что было ее грехом, она была слепа, как любая влюбленная женщина она не готова была видеть, как мужчина теряет к ней интерес, точнее, сомневается в нем, в своем выборе. Она не разглядела, что тот, кто тянулся к ней с такой силой и страстью вдруг начал угасать. Но все было до боли просто, просто, потому что Катя прибегла к методу идиотов, пошла-таки к психологу. Взаимоотношения четы Ждановых зиждились на идеализации, желании обладать, страсти, они не дали этим отношениям переплавится во что-то действительно глубокое, стабильное. Их кипящий котел стал постепенно остывать, когда под ними прекратили гореть пожары страха, сопротивления, неприятия. Как только все вокруг приняли, порадовались, и смирись с их парой. Как только дела фирмы прекратили быть столько шаткими, что от страха заходилось сердце, в их отношения пришел быт. И в мерном спокойствии ежедневной рутины первым стал хромать Жданов, то и дело поворачиваясь назад, пытаясь понять, что же он сделал не так, от чего ему нет места в его собственном доме. Катя работала над тем, чтобы простить Андрея. Получалось у нее это из рук вон плохо, и то, что она видела его каждый день, не делало ее труды проще. Она уже прошла стадию воя в подушку, ненависти к себе, желания бросить все и вся, и снова скрыться за морями. Она уже поборолась с Виноградовой, буквально отвоевывая себе право больше не быть с этим человеком. Ведь Юлиана буквально умоляла ее одуматься, попробовать еще раз, ведь они с Андреем так хорошо смотрелись. Кате хотелось кричать, смотрелись, но не срослись, так и стояли рядом как символ любви несмотря ни на что, вопреки всему, а на деле оказалось, что это была эмоциональная блажь двух людей, что со всей страстью удовлетворяли свои комплексы. Доудовлетворялись. На деле, кроме Николая ее никто толком и не поддержал. Юлиана все старалась придумать предлоги примирить пару, ведь Ткачук сказала, что это была его единственная ошибка. Родители, в особенности отец, хватались за сердце, как это развод! Да как так можно! А Коля, тот послушал ее, послушал, и на следующий день принес ей ключи от ее нового жилья, пока еще съемного, но отдельного, ее нового оплота, ключи от двери в ее новое завтра, где не должно было быть Андрея Павловича Жданова, а через годик-другой не было бы и ЗимаЛетто. Сам Андрей хватал ее за руки, просил понять, принять, простить. А хотелось похоронить, то ли его, то ли чувства, то ли себя, она еще не решила, и в ближайшее время она не намерена была решать, и так было всего довольно. Он назвал Ткачук ошибкой, и Катя зарядила ему по лицу. Она не ударила Андрея, когда узнала про измену, не била его, когда он пытался просить прощения, но когда он назвал Надежду ошибкой, она врезала ему так, что он даже пошатнулся. А все из-за ее с Ткачук беседы, из-за честности Надежды, их горечи. Она не ожидала звонка из Киева совсем, ведь Андрей с Романом все решили в самом что ни на есть лучшем виде. Но Ткачук все равно звонила, звонила именно ей, звонила упорно. Катя решила, что возможно Надежда ошиблась, и тогда она просто переадресует ее звонок мужу или Малиновскому. - Да? Надежда? Я слушаю вас, - Катя старалась быть максимально приятной, хотя и ощущала себя чрезвычайно разбито и устало. - Катерина, - голос Ткачук звучал глухо, словно пробивался сквозь толщу воды, хотя помех на линии не наблюдалось, - я рада, что вы смогли уделить мне время. - На самом деле я тоже, - девушка улыбнулась, - я просто ожидала, что вы будете связываться с Андреем, ведь вы вели дела с ним и… - Нет, я уже связалась с Андреем, больше не хочу, - эта фраза врезается в мозг Ждановой с легкостью горячего ножа, порождая болезненную пульсацию в правом виске, что перетекала на глаз, порождая желание надавить на него. - Что-то случилось? Я не знала, что между вами произошел конфликт, - выдвигает свое предположение Катерина, - если Андрей или Роман позволили себе лучше… - Позволил только один и позволил он ровно то, что я сама позволила, - эти слова запутывают Катю еще сильнее, буквально заставляя ее сжать зубы. А дальше следует фраза, которая обжигает Катерину изнутри, разрезая время на до и после. - Ваш муж спал со мной, когда был здесь, в Киеве. - Жданова молчит, пытаясь осознать фразу, а Ткачук спрашивает, - Катя, вы здесь? - Здесь, - теперь очередь Ждановой звучать безжизненно, - вы звоните сообщить мне, что у вас вечная любовь, а я должна сделать шаг в сторону? - Нет, я звоню сообщить вам, что я редкая дрянь, что позволила этому случиться. Меня не оправдывают ни алкоголь, ни мое отношение к Андрею. Я не остановила это даже после того, как мы протрезвели. Но окончательная трезвость пришла только сейчас. Я не могу оставить это так как есть, если я не скажу вам правду, Андрей тоже не скажет, и… Я знаю его характер, знаю, как он делал это раньше, как это было с Кирой. Не хочу, чтобы это было с вами. - Вы не хотите этого, после того как сами приложили к этому руку? Или точнее сказать, другую часть тела? - Катя старается звучать как можно спокойнее, истерика сейчас не поможет, она оставит ее на потом. - Справедливо, - говорит ей Ткачук, - вы можете обозвать меня последними словами, но я правда сожалею. Но меня убивает то осознание, что когда я делала это, мне это нравилось. - Я должна вас пожалеть? - Катерина ощущает, как заводится, не зная как остановиться. - Вы должны пожалеть себя. Андрей не уверен ни в чем, он завис в воздухе между нужно и можно, дозволено и запретно. Это не метание по женщинам в поиске наслаждений как было раньше, но от этого ничуть не легче. Он оступился не только со мной, это все, что вам нужно знать. Вы хороший человек Катя, вы не заслуживаете того, чтобы стоять и ждать у порога, пока его мятежная душа обретет покой. Вы заслуживаете настоящего счастья столь же сильно, как я не заслуживаю прощения. Ткачук отключается до того, как Катя успевает ей что-либо ответить. А потом приходит истерика. Катерина замирает на миг у двери в кабинет директора ЗимаЛетто, она заносит руку, чтобы постучать, но не касается. Она разжимает кулак и просто укладывает на стекло раскрытую ладонь, прикрывая глаза. Она сглатывает горечь внутри, практически физически ощущая этот привкус во рту, у самого корня языка. Катя делает глоток тягучей слюны, некстати вспоминая Воропаева. Он сказал, что она горькая, потому, что принадлежит другому, но нет, это было не так, Александр, сам того не ведая коснулся ее горечи потери, краха надежд, это горчило в ней до сих пор, не собиралось прекращаться. Катя распахивает дверь без стука, замечая склоненного над столом Андрея. Она не способна принять его как своего мужчину, но работать с ним она может, иначе какой она, в конце концов, профессионал? - Андрей, - она проглатывает его отчество, чтобы не начинать ненужных сейчас препирательств, - у ЗимаЛетто очень большие проблемы, нам нужно поговорить.