Горькая

Пистолет в руках был тяжелым, холодным, он должен был приносить уверенность, но порождал лишь раздражение. Не то чтобы Катерина была мастером в стрельбе, но что такое тир и как стрелять, как правильно держать оружие и как привести его в боевую готовность она знала. Она заняла уверенное положение, устойчиво расставив ноги, держа оружие двумя руками, не от страха, ладно, не только от страха. Это только в красивых книгах и фильмах можно стрелять всем и каждому с одной руки. В жизни так поведет руку отдачей, мама не горюй. Жданова, правда, не собиралась этого делать, ну, вылезать из теплого безопасного салона автомобиля. Александр попросил ее об этом убедительно, да и чем она могла помочь, поорать? Спасибо, уже в дороге поорала, “можете сделать это у меня в постели”, да сейчас, с разбегу! Злость разбирала девушку изнутри, заставляя сжимать руки сильнее, уже бегу, роняя по дороге части туалета. Самодовольный болван, с раздутым самомнением! Но все сжалось внутри нее, когда она заметила, как водитель нанес ему сокрушительный удар в подставленную руку. Александр даже подсел от боли, отпрянул, резко повернулся, становясь наизготовку. Если бы сейчас у нее спросили, что ею двигало, Катя, наверное, сказала, что не знает, ведь она и правда не знала. Но выхватив пистолет, и, сняв с предохранителя, она оказалась на улице, подавая команду: - Стоять! - мужчины встали, замерли как изваяния, медленно поднимая руки вверх… оба. Выражение Александра не сулило ей ничего хорошего, но сейчас думать об этом ей не хотелось. Сейчас она думала об одном, а что делать дальше. Ведь она понятия не имела, что делать дальше, как-то так далеко в эмоциональном порыве ее логика не заходила. Мужчины молчали, и она начинала чувствовать себя по идиотски. Первым в движение пришел Воропаев. Он медленно сделал несколько шагов назад, отходя с линии огня, и опустил руки. Его смеющийся саркастичный голос придал немного уверенности: - Видишь, - обратился он к замершему водителю, что, казалось, даже дышать боялся, - какая Валькирия, а я тебя предупреждал, можно же было по-хорошему. А теперь, я умываю руки, - она слышит, как он буквально хохочет, но он стоит вне ее зрительного круга, поэтому она поворачивается, чтобы лучше на него посмотреть. Но поворачивается она всем корпусом, направляя дуло пистолета на Александра. Он меняется в лице, заявляя, - ну, не в меня же целься, Господи! - Катя разворачивается обратно, возмущенно заявляя: - Не нужно меня … путать, - она поудобнее перехватывает оружие, - я и так вся в напряжении. - Да я вижу, - и ее бесит от ощущения, что мужчина просто издевается над дурацкой ситуацией, - может, вы не будете мариновать мужчину? - Воропаев кивает на несчастного водителя, - знаете, так руки вверх держать не очень просто. - Ну, пусть опустит, если ему не просто, - огрызается Катя, - мне его руки вообще не нужны. - Слышишь, - Александр обращается к несчастному мужчине, - руки твои ей не нужны, жестокая женщина, мне тебя даже жалко. - Александр Юрьевич, - Катя шипит на мужчину, - закройте, пожалуйста, рот, вы мне мешаете. - Да что вы, - Александр разводит руками, - прошу, прошу, давайте сами. Он и правда замолкает, и Катя злится, что он прекратил нести весь этот полусерьезный бред, заставляя снова ощущать глубокое напряжение. Даже руки ее начинают подрагивать, и ей приходится сжать оружие сильнее, держать руки в вытянутом положении не просто. Снова западает тишина, Катя решает, что она должна сказать сейчас, но ничего не приходит в ее сознание. Она нервно облизывает губы и косится на Воропаева, тот стоит, руки сплетены на груди, довольная улыбка. Может попросить его помочь? Он перехватывает ее взгляд и поворачивается к водителю. - Ладно, побаловались, и хватит, - спокойно произносит Александр и в этот раз его голос серьезен, - бросай свою игрушку, - и дубинка падает в пыль из разжатых пальцев, - доставай своего, с позволения сказать, клиента. Водитель делает несколько шагов назад, стараясь двигаться медленно, это начинает нервировать Катерину. Что он ползет как полупарализованная черепаха. - А нельзя быстрее? - спрашивает она, тон ее спокойный, может, немного раздраженный. Водитель замирает на миг, а затем, в несколько шагов оказывается около машины, чуть ли не срывая дверь с петель, буквально выковыривая Камюкова. - Какая вы нетерпеливая, Катерина Валерьевна, - голос Воропаева звучит дразняще, и Жданова всерьез начинает задумываться над тем, чтобы прострелить ему ногу, для профилактики. Но она не удостаивает его ответом, наблюдая за тем, как извивается Виктор в руках мужчины. - Но я тебе заплачу, заплачу! - вопит Камюков, на что водитель заявляет ему зло. - Идите нахуй со своим баблом, ты мне что, новую жизнь купить можешь? Нет. Вот и шагай. - Он швыряет его резко вперед, буквально роняя на асфальт, папки выпадают из его рук, рассыпаясь по земле. - Собирай, - вздыхает Александр, наблюдая за сценой, - а то Катерина Валерьевна терпением не отличается, раз и все, - он делает резки хлопок ладонями, заставляя трех людей вздрогнуть одновременно. Водитель буквально приседает возле машины, в надежде, что это спасет его от возможной пули, Камюков прижимается к земле всем телом, поскуливая. Жданова вздрагивает всем телом, только чудом не нажимая на курок. Он что идиот? Она бросает грозный взгляд на мужчину, и Воропаев поднимает руки вверх, улыбаясь самодовольно. - Я вас первого пристрелю, Александр Юрьевич, - обещает Катя мстительно, но мужчина не волнуется, не пугается, он распахивает полы пиджака. - Попадете прямо в сердце, Катерина Валерьевна? - он кривит губы, сверкает глазами, его очень развлекает эта ситуация. А Ждановой вдруг прекращает нравиться шутка, она нервно сглатывает и переводит взгляд на поднимающегося с земли Виктора, что прижимает к себе собранные пыльные листы и папки. Дурацкие шутки, дурацкий Воропаев. - Вот, возьмите, - Камюков протягивает нестройную стопку документов девушке, и Катя на миг теряется. Первое, что она хочет сделать, это проверить, все ли на месте, ничего ли не попытался припрятать Виктор. Она удивленно смотрит на пистолет, а затем на документы, держать и то, и другое одновременно не представляется возможным. - Катерина Валерьевна, - ловит ее взгляд Воропаев, - вы же не думаете дать Витеньке подержать оружие, пока вы проверяете документы? - Конечно нет! - восклицает она, стыдясь, что на секунду ее посетила эта идея, - покажите мне документы, - обращается она к Камюкову, но мужчина продолжает протягивать ей документы, - ну, - она размахивает пистолетом на Виктора, и тот принимается показывать ей лист за листом, мелко дрожа. - Как профессионально, - подмечает Александр, - вы на полставки рэкетом не подрабатывали? - Катя упорно молчит, игнорируя мужчину, и тот продолжает дразниться, - когда мне нужно будет кого-то припугнуть, я обязательно обращусь к вам. Уж больно методы хороши. - У вас рот вообще закрывается? - интересуется девушка, продолжая просматривать документы, пока все было хорошо. - Если хотите, вы можете попробовать вставить мне кляп, - смеется Александр, и Катерина переводит на него глаза. Мужчина выглядит довольным, что получил от нее реакцию, скалит зубы в хищной усмешке. - Мало ли какие у вас девиации. - Господи, помоги мне, - шепчет Катя, отводя глаза от мужчины, он доведет ее до трясучки. Она слышит, как он подходит к водителю, и, судя по всему, дает ему деньги со словами. - Вот, езжай спокойно, это так, за моральный ущерб. Водитель ничего не отвечает, он просто садится в машину и уносится прочь, ревя мотором. - У меня полный порядок, - Катя обращается к подходящему Александру, который забирает листы из рук Камюкова. - Так, Витюша, - Воропаев укладывает руку на плечо мужчины и тот вздрагивает, - а теперь скажи мне, кто тебя надоумил, что в расчетах будут лежать еще и разрешения. Катя опускает пистолет медленно, слегка потряхивая онемевшими руками. Она видит, как волнуется Виктор, как трясутся его губы, как затравленно он смотрит на Александра. - Я не знаю кто... мне сказали, мне прислали в конверте, - буквально воет он, - я бы никогда так… Александр Юрьевич, это просто… - Досадное недоразумение, - кивает Воропаев, - глупая шутка, - подсказывает он, и Камюков кивает, продолжая дрожать. - Там точно все хорошо? - Александр демонстрирует стопку документов в своих руках. - Да, - кивает Катя, замечая, насколько серьезно выглядит мужчина, - я проверила все очень хорошо. - Тогда, ты можешь идти, - хлопает Воропаев Виктора по плечу, мужчина смотрит в неверии, - правда, Екатерина Валерьевна сегодня великодушна. Но ты учти, только сегодня. Камюков блеет что-то среднее между извинением и прощанием, и убегает прочь, как прыткий таракан, оглядываясь на Жданову и Воропаева, на случай если они передумают. Когда Виктор скрывается за домами, Александр приваливается к машине, забросив на капот запыленный плащ и стопку документов. Катя смотрит на зажатый в руке пистолет: - Может, вы заберете это у меня? - она осторожно протягивает ему руку с пистолетом, но мужчина только улыбается, извлекая из внутреннего кармана пачку сигарет. - Зачем? - он выуживает одну, зажимая ее между зубами, - по-моему, вам очень идет, может, мне вам его подарить? - Спасибо, не нужно, - Катерина протягивает ему оружие гораздо увереннее, - хватит потешаться! Мужчина все-таки протягивает руку, забирая из ее пальцев оружие, и Катерина поражается, насколько горячей оказывается ладонь мужчины. Девушка выдыхает и обнимает себя за плечи, ощущая, как ее поколачивает от надвигающейся паники или истерики. Воропаев крутит в руке пистолет, поворачивая его дулом к себе, заглядывая в него с улыбкой. - Осторожно, - просит его Катерина, - я сняла его с предохранителя. - Ага, я это вижу, - улыбается ей Александр, продолжая играть с пистолетом, - я не знал, что вы так хороши с оружием, вы опаснее, чем я думал, - он подносит пистолет совсем близко к лицу, - нужно быть с вами осторожнее. Он нажимает на курок, и Катя вскрикивает, рисуя себе в сознании кровавую картину. Но вместо звука выстрела звучит едва слышный глухой щелчок, а из дула пистолета появляется язычок пламени. Воропаев наслаждается растерянным видом девушки, а Жданова буквально задыхается от возмущения и непонимания. - Но он же… он же… - она пробует подобрать слова, - он настоящий, я… уверена… была, - ведь и вес, и материал, да и все остальное было очень реальным. - Это переделка, - кивает Воропаев, с удовольствием затягиваясь сигаретой, покачивая на пальце пистолет, - мне эту игрушку привезла Кристина из Таиланда, - он разглядывает пистолет, а затем переводит взгляд на дрожащую девушку, - вы так мило с ней смотрелись, очень натуралистично. В девушке вспыхивает злость, этот… этот… этот… эта сволочь Воропаевская знала, что у нее в руках игрушка! Он позволил ей стоять там, с игрушкой, изнывая от страха, да еще и подыгрывал! - Какой же вы козел! - выкрикивает девушка, мужчина затягивается сигаретой и улыбается: - Ну, не злитесь, все же прошло хорошо, - он подмигивает Кате и она… пинает его носком ботинка под колено. Ей вдруг становится гораздо легче, и она наблюдает за Воропаевым практически с удовольствием. Мужчина прижимает руку к колену, стараясь смеяться, кашлять и стонать одновременно, недокуренная сигарета валяется у его ног. Прокашлявшись, он заявляет, немного разгибаясь, и глядя на девушку снизу вверх. - Ладно, я заслужил, согласен, - голос его немного хриплый после кашля, и Катерине становится стыдно. - Простите, - она делает шаг к нему, не зная, что она будет делать, но мужчина разгибается полностью, выставляя руку вперед. - Не нужно, - он еще раз прокашливается, - все в полном порядке, давайте поедем, я подброшу вас домой. Да и Кире нужно позвонить. Боевой запал спадает и даже злость отходит на второй план. Катя буквально плетется садиться на "свое" место. Александр, немного прихрамывая, доходит до двери первым и открывает ее девушке. Та выгибает брови, но затем просто усаживается, не задавая лишних вопросов, хочет открыть дверь и хорошо. Она размещается с комфортом, и мужчина возвращается на свое место. - А вы драчунья, - смеется он, потирая колено, - Я даже не ожидал. - Да вы многого от меня не ожидали, - кивает Катерина, - может, это моя сильная сторона? - Хороший удар ногой, вот ваша сильная сторона, - мужчина немного откидывается назад, прикрывая глаза, - безумие какое-то. Пытаюсь понять, кому вы нужны. Катя резко поворачивается к мужчине, возмущенная его вопросом. Что значит, кому она нужна? Что это за вопросы? Она перебирает в голове возможные варианты ответа, но ничего достойного или едкого на ум не приходит, и от этого злость подкатывает к горлу. - Ну, знаете, - начинает она, просто чтобы не молчать, чтобы не показывать, как ее задели его слова. - Не знаю, в том то и дело, - голос Александра становится серьезным, холодным, даже отстраненным, словно и не было той веселости в нем, что сквозила минуту назад. - Я не понимаю, кому вы нужны, потому что вы, конечно, сильный и известный модельный дом, но в то же время, с вами можно выдерживать конкуренцию. По крайней мере, пока ЗимаЛетто полностью не вышло из кризиса. Какой смысл расшатывать лодку таким полулегальным способом, да еще и с помощью такого тараканообразного человека. У вас, Катерина Валерьевна, варианты есть? Девушка замирает, задумчиво разглядывая серьезное выражение лица Воропаева. У нее нет ответа на его вопрос, даже близко, она даже не могла представить себе, что будет в такой ситуации. Что все компания будет в такой ситуации. А Воропаев все еще ждет ответа, тоже изучая ее лицо. Катя замечает, как двигается его челюсть, словно он что-то перемалывает зубами, например, кости тех идиотов, что смели встать на его пути. Она встречается с ним взглядом и непроизвольно сглатывает, замирая под пристальным вниманием его глаз. Катя настолько пристально смотрит в его глаза, что подмечает, что у него очень расширен зрачок, скрывая под собой практически всю радужку, и от этого глаза Воропаева кажутся черными пульсирующими омутами. Она переводит взгляд на руки на миг, а затем снова смотрит на мужчину, но он тоже отводит взгляд, и просто смотрит вперед, в темноту, куда не добивает свет автомобильных фар. - У меня нет никаких вариантов, - начинает Катерина, просто потому, что тишина тяготит ее так сильно, что дальше терпеть невозможно. - Я даже понятия не имею, с чего бы кому-то делать что-то подобное. Ведь коллекция Милко хоть и ранний вестник этого сезона, но он все равно не первый, да и сама коллекция в этот раз, - Жданова запинается на миг, пытаясь подобрать нужное слово, ей не хочется обижать Вукановича, но коллекция вышла простовата. - Не утруждайтесь, - вздыхает Воропаев, - я видел показ Милко, мне кажется, что ваш гений выдыхается. Эта коллекция еще весьма достойна, но чем дальше, тем будет хуже, либо ему нужна перезагрузка, либо вы должны искать еще одного дизайнера. Создать внутреннюю конкуренцию в компании. - А Милко не сбежит из ЗимаЛетто? - Катерина ощущает сомнение в этой идее, ведь Вуканович слишком себялюбивый, чтобы терпеть кого-либо в своей вотчине. - Не сбежит, - Александр трет глаза жестом абсолютно усталого человека, - его же никто толком не выдержит, ни в одном модном доме его задницу на поворотах никто заносить не будет. Даже если на вольные хлеба и кинется, все равно вернется. - Вы так уверены? - ведь и правда мужчина роняет слова, словно забивает гвозди, уверенно, весомо, четко. - Вы так хорошо знаете Милко? - Я в принципе хорошо знаю людей, - он поворачивается к ней, ухмыляясь, и девушка замечает, что улыбка эта словно бы вымученная, натянутая. - Поедем? - Поедем, - кивает Катя, решая, что задерживать мужчину дольше ей не хочется, он и так много сделал для нее сегодня. Для ЗимаЛетто на самом деле, поправляет себя девушка, для компании. Мужчина заводит автомобиль, выворачивая его на дорогу, они какое-то время едут молча. Катя ерзает на сиденье, поглядывая на мужчину, перекатывая на языке вопрос. - Спросите уже, а то вы мне на сиденье дыру протрете, от своей нерешительности, - хоть мужчина и смотрит только на дорогу, но, кажется, все подмечает. - Почему вы отпустили Камюкова? - тут же спрашивает Катерина, пока Александр не решил вставить очередную шпильку, отбивая любую охоту задавать вопросы. - А вы думаете, что его нужно было пристрелить? Погрузить в багажник и вывезти, закопать в лесу? - Воропаев скашивает взгляд в сторону девушки, выгибает бровь. - Нет, - Катя старается говорить максимально спокойно, расслабленно, не ведясь на подначки мужчины, - просто, неужели он не знал больше, чем рассказал там? - Вы думаете, что можно так усердно врать под дулом пистолета? - девушка замечает, что Александру и правда интересно. Она жмет плечами и вздыхает: - Я понятия не имею, у меня не было шансов проверить это на себе, - она вспоминает, как выглядел Камюков во время разговора с Воропаевым, но врал ли он, говорил ли правду, судить было очень сложно. - А я вот имею, - мужчина перестраивается в другой ряд, продолжая мерное движение к центру, - поверьте, нужно быть очень мотивированным, чтобы умело врать под дулом пистолета. - Катя смотрит на Воропаева так, словно видит его в первый раз. Он стоял под дулом пистолета? Или это он так шутит про сегодняшнюю ситуацию? Но спросить она не решается, только добавляет: - А еще, нужно быть бесстрашным, - добавляет Катерина, - чтобы врать под прицелом, ведь так? - Нет, - отрицательно качает головой мужчина, - там уже с бесстрашием не вяжется никак, поверьте мне, Катерина Валерьевна. Когда вам угрожают расплескать мозг по закоулочкам, и вы не боитесь, то вы либо глупы, либо уже мертвы. Страх помогает выжить, именно на страхе зиждется инстинкт самосохранения. - Это звучит жутко, - передергивает Жданова плечами. - Простите, уж как есть, - хмыкает Воропаев, и растворяет все свое внимание в потоке машин. Через некоторое время, он обращается к Кате снова, - простите, я забыл, что вы больше не живете с Андреем, - звучит он немного неуверенно, - вы мне не подскажете, куда вас подвезти? - Хорошо, что вы спросили об этом сейчас, - старается улыбнуться Катерина, - а то было бы неловко привези вы меня туда. Я уходила с таким… я уходила слишком гордо, чтобы сейчас появляться там снова, - она называет адрес, и Александр просто кивает, никак не комментируя ее слова. - Что нам делать теперь? - “Вам” это кому? - тут же откликается Воропаев, скашивая глаза в сторону девушки. - Ну, - немного теряется Катерина, - я имею в виду всех нас, - она неопределенно взмахивает рукой, - ЗимаЛетто. - Вы в эти “нас” не втягивайте меня, хорошо? - Александр прочищает горло, - вы меня выставили за стены компании сперва в четыре руки, а потом еще две добавили. Сделали все, чтобы я не вернулся и не лез. Но вам, Катерина Валерьевна, я дам совет, не хочу видеть компанию в руинах. - Спасибо, - сухо благодарит Катя, принимая справедливость слов Воропаева. В свое время Андрей буквально праздновал победу, когда Александр покинул компанию. А после того, как с ним, по настоянию Андрея, поговорила Кира, Воропаев даже на заседания совета директоров перестал являться. Сейчас Жданова понимала, что на этих собраниях не хватало сарказма Александра, его щепетильного подхода, хлестких, подстегивающих слов. - Да не за что, это просто логично при такой ситуации, - ухмыляется он, - вы просто сталкиваетесь с таким впервые. Первое и главное, воспринимайте сейчас всех врагами, не явно, не в открытую, а просто ожидайте подвоха от всех. Вы не знаете, кто подставил компанию, вам повезло чудом, поэтому, пока вы не проверите всех и вся в ЗимаЛетто не доверяйтесь никому. - Даже Кире Юрьевне? - Катя хочет прикусить свой язык, но все равно не удерживается от этого вопроса, - или она будет исключением? - Вы не расслышали, когда я сказал “всех”? Если вы хотите кому-то доверять, проверьте этого человека первым. Киру, Андрея, этого придурка Романа, мне плевать, но если вам нужно на кого-то опереться, начните с этого человека. Доверие здесь прекрасно, но вам нужно проверить это максимально. - Вы живете по такому принципу? - удивляется Катя, - не доверяете никому? - Да, я живу по такому принципу. - И вам не тяжело? Жить без возможности упасть назад? - девушке, правда, интересно, как можно так жить, быть таким холодным, каменным, отстраненным. - Все просто на самом деле, - улыбается Воропаев, подмигивая Катерине, - я просто не падаю. Он снова отворачивается к дороге, а Катя погружается в свои мысли. “Я просто не падаю” говорит мужчина, но Ждановой кажется, что она слышит другое, что если он упадет, как только он упадет, то никто не протянет ему руку, чтобы он поднялся. Интересно, Александр Воропаев боится упасть или ему решительно все равно?