Горькая

- Ты зачем это сделала, скажи мне? - Виноградова подпирала кулаком щеку, буквально лежа на столе Ждановой. Катя смотрела на свои руки - то ли любуясь на свой маникюр, то ли ужасаясь тому, что пальцы были покрыты следами от ручки. Дурацкий писчий предмет так неудачно протек во время работы с документами. Девушка хмурилась, просто нечего было так жать на нее во время письма. - А что я, по-твоему, должна была делать? - девушка вздохнула и поежилась от разрывающего ее чувства неуместности. - Он заплатил за… это, - она нервно взмахнула рукой и сжала пальцы в замок на столе снова, а потом перевела недовольный взгляд на подругу, - ты была инициатором того, чтобы ОН заплатил. - Прекрасно, - протянула Юлиана, даже не меняя позы, вот кому можно на полставки подрабатывать удавом, - давай, обвини меня в том, что в проклятом зале это был единственный человек, который был готов финансово потягаться с Полесовым. Я почти не верила в свой успех, - по лицу Виноградовой пробегает тень, и Катерина ощущает огромное напряжение, исходящее от девушки. - Прости, - винится Жданова, - я не хотела тебя обидеть, - вздыхает она, откидываясь на кресле назад, снова принимаясь разглядывать пятна чернил на пальцах, - просто ситуация заставляет меня чувствовать себя по-идиотски. - Ты бы не чувствовала себя по-идиотски, - наставительно заявляет Юлиана, отмахиваясь от извинений, - если бы не отправила Воропаеву эту гребанную карточку, как сибирскую язву, в конвертике, курьерской доставкой. Катя снимает очки и трет лицо руками. Уже после того, как она отколола этот финт, то поддала его критическому анализу. Все доводы, которые она привела себе уже после отправки, разбились вдребезги об острые углы логики, но было поздно возвращать конверт назад. Теперь ее обуревал страх. Нет, она не страшилась возможности поужинать с Александром Воропаевым, в конце концов, ей не мог испортить аппетит даже такой ядовитый и жесткий засранец, а общаться с ним могло быть даже … приятно. Особенно, если он сам желал простого общения, хоть и на грани приличий и оскорблений, но все же. Страх, что сковывал ее изнутри, всколыхнулся от мысли, что об этом ее жесте прознает Андрей, а Александр, конечно же, не упустит шанс рассказать ему об этом. Мол, смотри, жена твоя сама себя предлагает… Хотя, она не помнила за Воропаевым такого рода шуток, он мог сыпать колкостями в Андрея, упражнялся в сарказме с ней, но не был фриволен никогда. Ну, все бывает в первый раз, думала девушка, ты не просто подергала тигра за усы, ты отвесила ему жесткого такого пинка. - Лучше бы меня купил Полесов, - простонала Катя, но Юлиана была явно не согласна с такими выводами. - Ты, конечно, в отчаянии, - вздохнула подруга, похлопывая Катерину по локтю, - но не неси бред. Этот Лерочка тебе уже сколько проходу не давал? - Да, пожалуй, месяца два, как меня ему Роман представил, так и пошло, - возвращает очки на место Жданова, - его, прям, заклинило. Благо, Андрей никак не реагировал на его цветы и прочее. - Ну, ты ему авансов не давала, - логично рассуждает Виноградова, зевая, - так что это чисто его клин, и Жданов не тупой на самом деле, он это тоже понимает. Да и поведенческую модель Полесова знают многие, он любит волочиться за красивыми, успешными женщинами. - Тогда какого черта он прицепился ко мне? - возмущенно восклицает Катя, натыкаясь на непонимающий взгляд Виноградовой. - Что? Есть и успешнее меня и краше, - замечает она, принимая кивок Юлианы, как подтверждение собственных слов, - да и успех мой здесь, - Катя стучит себя пальцем по лбу, - все деньги и прочее, это Ждановых и Воропаевых. Так что, я очень условно успешная. - Ну, с последним я не согласна в корне, - Юлиана снова зевает, словно бы пытаясь проглотить подставку с ручками на столе Катерины, - твой мозг и есть самая большая ценность. - Не для Полесова, - логично замечает девушка. - Я не знаю, что он пытается, хочет, - а когда Виноградова удивленно выгибает брови, продолжает, - да нет, ну то, что он “этого” хочет, я еще понимаю. Но зачем? У него может быть любая. - А он хочет ту, которой у него быть не может, - Виноградова выравнивается на стуле, принимались покручивать в руках зонтик, - инстинкт охотника. Я уже говорила тебе, повторяю снова, обратись к Павлу, он сможет найти способ прекратить это. - Андрей не хочет, - кривится девушка, - он говорит, что он сам решит эту ситуацию, ему для каждого чиха не нужен папочка. - Это ты его дословно цитируешь? - интересуется Юлиана, принимаясь слегка подбрасывать зонт. - Условно, - отмахивается Катерина, - а сама прийти к нему я не могу, ведь если Андрей не хочет… я не знаю, понимаешь. А теперь еще и эта ситуация с Воропаевым! - Позвони и скажи ему, что ты передумала, - спокойно предлагает подруга, - полчаса позора и никаких проблем, - разводит она руками, но Катя только кривится, выказывая свое сомнение. - Ну, - меняет тактику Юлиана, - можешь попробовать его оскорбить, если уязвить гордость Воропаева, он точно не захочет с тобой пересекаться, а потом ты сможешь сказать, что срок годности его “покупки” вышел. - Ты серьезно предлагаешь мне обидеть человека, который мне помог? - Катя щурит глаза, обычно Виноградова не действует такими методами. - Ну, человека я бы обидеть не предложила, - улыбается Юлиана, - но это Воропаев, а с ним нужно действовать его методами. Ты же сама хочешь от него избавиться, или нет? - Я не хочу обострения ситуации между ним и Андреем, - вздыхает Катя. - Я говорила с Кирой, она … просила не сталкивать их. Ты же знаешь, что ей стоило трудов провести грань между ЗимаЛетто и братом. Александр, конечно, ее послушался, но если я сейчас… если он решит, что хочет позлить Андрея с помощью своего аукционного права, - очередной вздох покидает легкие девушки. - Они же видятся у Ждановых время от времени, а Маргарита и так не особо жалует Воропаева. - Это не показатель, - отмахивается Юлиана, - Марго и тебя не жалует. - Меня-то понятно, - жмет плечами Катерина, выуживая ручку из стойки, принимаясь проворачивать в ее пальцах, - я переехала счастье ее любимого сына и не менее любимой Киры. Она до сих пор об этом время от времени намекает. - А Кира на это как реагирует? - Виноградова смотрит на подругу выжидательно, но Катя немного теряется от такого вопроса. - Да никак, на самом деле, она мне говорит, что я не должна реагировать на слова Маргариты, - Катя возвращает ручку в подставку, - Кира старается не пересекаться с нами у Ждановых одновременно. Старается снять, таким образом, напряжение. Я ей очень признательна, знаешь. Андрей, я думаю, тоже. Они сохранили подобие дружеских отношений, - девушка встает и подходит к окну, - я даже рада, что вышло так. - Катя ожидает комментариев от Виноградовой, но та молчит, просто следя за подругой взглядом. - Поэтому я никого не хочу обижать. Я должна Воропаеву, если он решит этим воспользоваться, то я постараюсь уладить ситуацию с Андреем. - И как? - подает голос Виноградова, и этот короткий вопрос заставляет Катерину задержать дыхание от нахлынувших эмоций, что возвращают страх без купюр. - Не знаю, но как-то буду, - она прижимает пальцы к губам, глухо произнося в свою ладонь, - я надеюсь. С того разговора с Юлианой Катерина начинает отсчет, когда же наконец Александр вернет ей карточку, с указанным в ней временем. Но мужчина не звонит, не пишет, не присылает ничего курьером. Словно не было того Аукциона, словно сама Катя не провоцировала его на ответные действия. Сперва это пугает Жданову, потом напрягает, словно над ней довлеет долг, не позволяя вздохнуть свободно, потом удивляет, ведь они все равно пересекались на светских мероприятиях время от времени. Но и там мужчина вел себя вполне обычно - колкие шутки, едкие фразы, смешливые взгляды. Катерина снова начала чувствовать себя свободно, позволяя себе отвечать Воропаеву в том же тоне, подмечая, как радуется мужчина таким перепалкам. Жданова могла бы признаться себе, что получает удовольствие от общения с этим человеком. Странное, болезненное, острое удовольствие от возможности поупражняться в колкостях. Вот бы еще он не имел привычки стоять так провокационно близко, оставляя между ними едва ли приличное расстояние! Кате казалось, что делал он это исключительно, чтобы позлить Андрея. Но были в таком поведении и свои плюсы, когда Катерина пересекалась на вечерах с Воропаевым, Полесов не предпринимал попыток даже просто подойти и поздороваться, что не могло не радовать. Жданов время от времени после таких вечеров обещал, что сбросит на голову Воропаева все мыслимые и немыслимые кары. И радовался каждый раз, когда Александр отсутствовал на приемах, оставляя сестру в гордом одиночестве. Хотя, Кире не приходилось скучать, но Катерина замечала, что выглядела девушка гораздо веселее, когда брат находился с ней рядом. Не обязательно в непосредственной близости, ей было достаточно и того, что мужчина был с ней в одной комнате, время от времени стреляя в сестру взглядом, словно проверяя, как она там. Так прошел месяц, другой, третий и Катерина почти забыла и о злополучном Аукционе, и о таком несвоевременном опоздании Андрея из-за сломанной машины, и о Полесове, который постепенно остывал в своем безудержном интересе. Жданов укатил на несколько недель в Киев, налаживать очередную поставку новой коллекции Милко, что-то с этим было непросто, ведь платье с шелкографией не поддавалось вышивальным машинам киевлян. Нужно было решать - либо полностью менять оборудование, либо отказываться от этого наряда. Но и в этом была сложность, богато расшитое платье было одним из солирующих нарядов коллекции, отказаться от него, было сравнимо отказаться от хорошей доли прибыли. Андрей пытался заманить с собой в эту поездку Киру, Катя знала, что лучше чем Воропаева никто не мог налаживать контакты - общительная, умная, активная, с ней ему было бы в разы легче. Но Кира уперлась рогом, проявив полное отсутствие сговорчивости, казалось, ничто не могло заставить ее пойти на компромисс. Перед самым отъездом Катя стала невольным свидетелем их перепалки: - А с кем я, по-твоему, должен ехать? - возмущался Андрей в кабинете Воропаевой настолько громко, что голос его разносился на добрых пол коридора. - Езжай один, ты не маленький мальчик, справишься, - Кира отворила дверь своего кабинета, демонстративно выпроваживаю Жданова, а заодно позволяя Кате полюбоваться на сцену, а не только воровато прислушаться. - Один? Серьезно? Может тебя Киев не устраивает? С каких это пор клиенты в Украине хуже японских? - но такой простой уловкой Киру было не пронять. Видно у брата всего похлеще нахваталась, думала Катя, замечая, что лицо Воропаевой даже не поменялось от Ждановского заявления. - Я все сказала, так что пошел, - она машет ему рукой на выход из кабинета, не проявляя, впрочем, агрессию. Выглядит Кира спокойной и даже меланхолично-расстроенной. - А вот пойду, - грубовато заявляет Андрей, придерживая дверь, которую пытается запереть за ним Воропаева, - пойду и возьму с собой в эту поездку Малиновского. Кира вскидывает голову на мужчину, и Кате кажется, что в глазах женщины на миг вспыхивает злость, которая тут же прячется за пологом апатии. - Да бери ты кого хочешь, раз тебя везде за руку нужно водить, - сплетает руки на груди Воропаева, хмурясь. И Катя принимает этот жест Киры скорее как защитный, чем агрессивный. - О, и он поведет, поверь мне, - Жданов чуть склоняется к девушке, но Воропаева не делает попытки отойти от мужчины, просто стоит и смотрит на него. Холодная отстраненность сейчас очень сильно напоминает привычное выражение лица ее брата. - А вот куда он меня заведет… это будет на твоей совести. Смотри, потом не страдай. - Со своей совестью разберись, Андрей, я все сказала. Вышел! - она делает резкий взмах головой, указывая ему на дверь. Руки так и остаются сплетенными на груди. - Нужно было не держать тебя за рога, когда ты собиралась бежать отсюда сломя голову, - зло отрезает Жданов, и Катя ощущает странное желание дать ему подзатыльник. Зачем он говорит ей это так. Для бывшей Пушкаревой в этой фразе слышится намек на его прошлые измены, измены с ней, Катей, в том числе. Нет, может мужчина и просто использует фразу про “рога” как выражение, но звучит она уж слишком недвусмысленно. - Значит, было нужно, - кивает ему Кира, - но сейчас ты меня отсюда хрен выкуришь. В ЗимаЛетто должен быть хоть кто-то из Воропаевых, и, поверь мне, я не худший вариант. - Ты мне угрожаешь? - немного теряется Андрей. Кира собирается сказать ему еще что-то, но тут возвращается Клочкова, возвещая своим воплем всех присутствующих, что она вернулась с обеда: - Кира! Если что я уже тут! О, - она замечает Жданову, все это время остававшуюся невидимой для мужчины и женщины у двери, - Екатерина Валерьевна, и вы тут, - Катя подмечает, что до сих пор Виктории крайне сложно вытолкнуть из своего горла уважительное к ней обращение. Кира и Андрей поворачиваются в сторону Катерины синхронно, и ей на миг становится стыдно, словно ее застали за подслушиванием. Она переводит все свое внимание на Клочкову, расслабленно улыбаясь. - Да вот, подошла, хотела поговорить с Кирой Юрьевной о тех тканях, на поставку которых мы получили такую замечательную скидку. Документы ведь готовы? - ставит она Викторию в тупик. Та хлопает на нее глазами, а затем направляется к столу: - У меня был законный обед, так что я еще не успела, - замечает она. И Катя решает не намекать, что она уже как неделю должна была подготовить эти бумаги. - Проходите, Катерина Валерьевна, - обращается к ней Кира, - мы как раз закончили с Андреем Палычем. Мужчина вынужденно покидает рамку входной двери кабинета Воропаевой и направляется к Кате. - Только не долго, - шепчет он ей, проходя мимо, - хочу с тобой обсудить прощальный вечер, перед поездкой в Киев. - Конечно, - улыбается мужу Катя, - я буквально на минуту, - она не может признаться ему, что она даже не собиралась к Кире, просто услышала вопли и так неудачно, или слишком удачно остановилась в коридоре. В Киев уехал Жданов все-таки с Малиновским, чему очень радовался Роман, получая возможность развеяться вдали от ужесточившихся порядков компании. Катя не выказывала недовольства относительно такого рабочего тандема, но и радости не проявляла. Одно время девушка ощущала, что была не способна дышать рядом с Малиновским полной грудью, именно рядом с ним она погружалась в нелепое состояние той прошлой себя, с глупыми косичками и странными очками, с чувством неполноценности и желанием быть лучше всех. А еще, Кате было стыдно признаться даже самой себе, ей казалось, что каждый раз, когда Роман с Андреем уезжали в командировку… Нет, Жданов ни разу не сделал ничего, что могло бы заставить Катю сомневаться в его честности, но наличие под боком Малиновского вбивало клин в гранит уверенности, покрывая его сеткой мелких трещин. Но Катя старалась не думать об этом, гнала мысли прочь, призывая ту волну теплых чувств, что были готовы накрыть ее с головой каждый раз, когда Андрей проявлял к ней то внимание, что связывало их все то время до свадьбы. Пока Жданов смотрел на нее такими глазами, можно было не волноваться о его верности, такое не подделать, ведь так? Пока отсутствовали Андрей и Роман, Кира старалась помогать Катерине как можно больше. Приходила на работу еще раньше, уходила вместе со Ждановой. Девушке не приходилось просить ее об этом, Воропаева делала это из любви к компании и своей работе, но девушка все равно надеялась, что частично Кира делала это и из уважения к ней. Она спросила Воропаеву в очередной раз, когда они засиделись допоздна: - Вам не сложно оставаться каждый вечер? А то мне уже становится неловко, такое ощущение, что я привязываю вас тут, - Катя обвела рукой свой кабинет и Кира проследила за ее жестом, словно пытаясь обнаружить что-то. Затем Воропаева улыбнулась мягкой понимающей улыбкой. - Да вот, как-то не заметила, чтобы меня опутывали кандалы принуждения, - она заканчивает с просмотром очередных документов и потягивается на стуле, - мне нравится с вами работать, Катя. И я вижу, что у нас это получается очень неплохо, почему бы тогда не поработать, раз все равно у меня выдается свободный вечер. - Свободный вечер каждый день? - улыбается ей Жданова, и Воропаева тоже улыбается, склоняясь над очередной папкой. - Да как-то не клеится с личной жизнью в последнее время, - жмет Кира одним плечом, - поэтому да, я в основном весьма свободна. От этой простой фразы Катерину прошивает чувство неловкости. Воропаева ни на что не намекает, она просто говорит то, что есть, без прикрас, но Кате на миг становится стыдно. Она нервно наводит порядок на столе перед собой, и эти движения замечает Кира. Девушка поднимает глаза на Жданову, смотрит на нее какое-то время, а затем произносит: - Это не ваша вина, поверьте. Я не пытаюсь взрастить в вас чувство вины, что было, то было. Мы все совершаем ошибки, иногда непростительные, но это не делает нас хуже. Это делает нас людьми. Я признала ваше право на счастье, но это не значит, что я отринула право на свое. Просто сейчас еще не время, - она замолкает, а затем продолжает совершенно иным тоном. Нарочито веселым, словно бы подавляет те эмоции, что решилась показать на миг, - а раз все равно мои вечера свободны, почему бы не соединить неизбежное с полезным? В конце концов, вы же не прогоните меня общаться с братом на ежедневной основе. Вы не жестокий человек, Катя. Жданова смеется, прекрасно понимая, что Кира шутит про Александра исключительно для того, чтобы заставить ее расслабиться и улыбнуться. Ведь девушка прекрасно видела взаимоотношения брата и сестры. Несмотря ни на что, Воропаев был очень бережен с Кирой, обращаясь с ней буквально как с фарфоровой чашкой, правда, все равно не гнушаясь жестких слов даже при ней. Так, в одно ясное морозное утро она увидела, как Александр прощался с Кирой, скорее всего привезенной им самим до работы. Сама Катерина бежала от машины, в теплое здание, когда заметила на пороге две обнявшиеся фигуры. Точнее одна фигура тискала вторую, в то время как вторая вырывалась из объятий. Уже подойдя ближе, она заметила, как Воропаев пытался опутать вокруг шеи сестры длинный черный мягкий и теплый даже с виду шарф. - Саша, перестань, ты же знаешь, я не ношу шарфы, - Кира старалась отбиться от настойчивости брата, но проигрывала по всем фронтам, будучи физически слабее. - Да плевать мне, что ты там носишь или нет, - шипел Воропаев, продолжая свои попытки, - ты видишь какая холодина, а машина у тебя на сегодня в ремонте, так что давай, не выделывайся. - А ты как будешь без шарфа? - Кира сдается, позволяя брату завернуть себя в свой предмет одежды. Мужчина оборачивает шарф с таким довольным выражением лица, словно выиграл Ралли Дакар не иначе. - Вдруг ты простынешь? - Я? - удивляется Воропаев, принимаясь застегивать ворот зимнего пальто на сестре как можно выше. Кира сопровождает эти движения закатыванием глаз, - я никогда не болею, ты же знаешь. Простуда меня не берет. - Да, тебя если сваливает, то сваливает чем-то капитальным, - соглашается Кира, - ну все, хватит, - она вторично пытается отвести его руки, - ты меня уже запеленал, все. - А поцеловать в качестве благодарности? - мужчина поворачивается к сестре щекой, предлагая ей проявить ласку, и замечает замершую на пороге Катю. - Ах, Екатерина Валерьевна, вы тоже ранняя пташка? - и Ждановой становится немного обидно от того, как меняется “застуканный” за таким теплым отношением к сестре мужчина. - Стараюсь, Александр Юрьевич, кому как не вам понять меня, - она кивает Воропаеву в качестве приветствия, а затем повторяет кивок Кире. Она тоже кивает ей, собираясь проскочить мимо брата, но он ловит ее под локоть. - Не вызывай такси, я заберу тебя после работы, ты все равно засиживаешься допоздна. - Допоздна Саша, а не до утра, - Кира приподнимается на носочках, целуя его в скулу, - ты вчера, во сколько попал домой? - В три часа, - послушно отвечает Воропаев, и Катя косится на циферблат наручных часов и приподняла брови. Если сейчас пять минут девятого, то сколько часов он спал? - но ты же знаешь, что это бывает не так часто. Я освобожусь раньше специально, чтобы забрать тебя. Никаких такси, - он быстро чмокает Киру в лоб, отпуская ее в сторону Катерины. - Госпожа Жданова, - мужчина склоняет голову в шутливом полупоклоне, - хорошего дня, - и скользящей походкой удаляется в сторону своего автомобиля. - Иногда я думаю, что недосып ему полезен, - замечает Кира, - у него не остается никаких сил для того, чтобы язвить. Пойдемте. - Продвигаясь к лифту, Воропаева принимается распутывать шарф с шеи, и Катя косится на этот процесс с нескрываемым интересом. Как быстро Кира справится с тем, что накручивал на ней Александр так упорно. Но Девушка воспринимает ее взгляд по-своему. Освободившись от плена теплой ткани, она принимается складывать его гармошкой, - я не люблю шарфы, но ему не докажешь, - она вздыхает, поглаживая мягкую приятную ткань, - нужно завести себе такой, а то он мне уже третий отдает, - Кира произносит это с таким теплом и любовью, что Катю на миг пробирает зависть. На стойке в приемной Кира зависает поздороваться с Буйо, и забрать причитающиеся ей документы. Амура в последнее время тоже ранняя пташка, курьеры начинают доставлять почту часов с семи. Они обмениваются вежливыми фразами, Кира пересчитывает полученные конверты и отбывает к себе, предварительно простившись с Катей и Амурой, забывая аккуратно сложенный шарф на краю стойки. И правда не привыкла их носить, думает Катерина. Буйо тянется к сложенной ткани: - Нужно Кире Юрьевне вернуть, - но Катя перехватывает шарф первая. - Все равно мы собирались поработать вместе, - заявляет она на удивленный взгляд Буйо, - где там мои документы? - А вот, - Амура укладывает перед Катей пару небольших конвертов. Девушка подхватывает их, проверяет и, не забыв забрать черный сверток, отправляется в направлении кабинета Киры. Ткань шарфа в руке мягкая, приятная, буквально живая и Катерине кажется странным, что что-то столь невесомое, словно несвойственное касается кожи такого человека как Александр Воропаев. Она с подозрением смотрит на материал в своей руке, она бы скорее представила на нем колючую шерсть, а не согревающий кашемир. Стереотипное мышление, да. Девушка немного воровато оглядывается перед тем, как поднести шарф поближе к носу. Мелкая вязка все еще пахнет морозом, немного сигаретами и мужским парфюмом. Запах тяжелый, сладковатый, древесный, смолистый, Катя радуется, что она ощущает его в таком разбавленном состоянии. Ведь парфюм, которым пользуется Воропаев, точно такой, как и его хозяин - душный, тяжелый и едва ли переносимый. Уже практически подходя к двери кабинета, Катя принюхивается к нему еще раз - странно, то, что казалось отталкивающим минуту назад, манило окунуться в него еще раз. Только чтобы убедиться, что это по-настоящему ужасно, говорит себе Катя, втягивая в себя воздух сквозь ткань шарфа, абсолютно ужасно.