The Mask in the Mirror

Все совсем не просто. Аякс знает, что значит оправляться от физической травмы. Однажды он провел почти месяц прикованным к постели из-за неприятного инцидента с Глазом Порчи. Но это совсем другое. Такие кардинально разные вещи. Сейчас ему трудно даже бодрствовать слишком долгое время. Аякс хронически истощен, как из-за того, что двигается много больше, чем за последние недели, так и из-за того, насколько все вокруг ошеломляет. Он спит по меньшей мере двенадцать часов в сутки в течение первой недели, просыпаясь только от кошмаров, пока они медленно движутся по горам и равнинам Ли Юэ. Не обговорено, но решено, что им нужно какое-то время остановиться на одном месте, чтобы Аякс смог восстановиться, и Итэр считает, что самое безопасное место, где можно спрятаться, — это Драконий Пик. Вряд ли кто-то рискнет исследовать гору, и никому не придет в голову искать их там. Итэр знает гору достаточно хорошо, чтобы обеспечить их безопасность. Они оставили развязанную и все еще не очнувшуюся Каоду в пещере, когда покинули Заоблачный Предел. Больше о ней не велось никаких разговоров, и Аякса это вполне устраивало. Чжун Ли уважал его решение; не было необходимости раздувать этот вопрос еще больше. Несмотря на то, что сказал Аяксу Чжун Ли, у них, в принципе, почти нет времени поговорить, пока они пересекают страну. Дни проходят за те несколько часов, которые Чайльд может провести в бодрствовании, и он так сильно устает за время этих периодов, запыхивается, что едва может сосредоточиться на том, чтобы просто переставлять ноги. Когда они останавливаются, чтобы разбить лагерь, он отключается от реальности, пока его не будят. Итэр и Чжун Ли предлагают ему взять тележку, на которой он мог бы ехать, но Чайльд хочет идти пешком. Он хочет восстановиться как можно быстрее, даже если для этого придется раздвинуть свои границы. Это стресс — избегать маршрутов патрулирования миллелитов, скрываясь в дикой местности. Аякс отстает на десяток метров каждый раз, когда происходит столкновение со стражниками. Он вздрагивает от случайных звуков, и каждая мелочь может напугать его, поэтому драки заставляют чувствовать панику особенно остро. Ему удается скрыть это от своих друзей. Он уверен, что если бы они увидели его во время одной из битв, они стали бы еще более заботливыми, чем сейчас, и это начало бы становиться удушающим. Чжун Ли и Итэр не позволяют ему помогать даже с элементарными задачами, уступая только тогда, когда Аякс говорит, что ему нужно отвлечься. Так что сейчас он отвечает за готовку, самую постоянную задачу, которая только существует. Теперь он может только спать и готовить. Но Аяксу нужно двигаться. Он хочет собирать хворост, отбиваться от диких животных и быть просто нормальным. Нетерпение настигает его гораздо быстрее, чем он ожидал. Он убежден, что знает, что лучше для его здоровья, и это — двигаться. Каждый раз, он говорит: «Я в порядке». И каждый раз строгий взгляд Чжун Ли встречается с его глазами, и Аякс слышит только подобные ответы: «Ты еще не восстановился», «Почему бы нам не сделать привал?», «Все в порядке, нам не нужна твоя помощь». Аякс знает, что Итэр и Чжун Ли частично правы. Да он не может поднимать тяжелые вещи, но, в конце концов, дрова то поднять он, вроде, способен? Он становится сильнее, с каждым днем спит все меньше. Но Чжун Ли — непоколебимая гора, когда дело доходит до его здоровья, и даже Итэр, с его обычно уступчивым характером, становится чрезмерно заботливым. Они просто не позволяют Аяксу двигаться больше, чем это необходимо. Он должен сидеть и наблюдать за котлом, огонь под которым такой слабый, что даже коэффициент полезности Паймон будет не меньше, чем его собственный. Дело не только в физическом состоянии. Есть и другие проблемы, которые Аякс пытается игнорировать. Он часто все забывает, стал каким-то рассеянным. Он где-то посеял все их специи несколько дней назад. Временами Аякс надолго выпадает из реальности, чтобы в какой-то момент оглянуться по сторонам и понять, что просто не имеет понятия, который сейчас час. Он легко пугается и теряет сосредоточенность. Иногда требуются все силы, что вообще имеются, чтобы сдержать панику, растущую внутри. Так что нет, Аякс не в порядке. Конечно же. Но и нынешняя договоренность с Чжун Ли и Итэром тоже не помогает. Еще одна вещь, которую Чайльд заметил: Чжун Ли, похоже, активно избегает прикосновений к нему. Только когда они сводятся почти на нет, Аякс понимает, насколько обычным это стало за последние недели. Чжун Ли все еще заботлив и иногда даже удушающе заботлив, но со странно далекого расстояния. У них не было возможности поговорить о том, что Аякс хотел ему сказать. Теперь он задается вопросом, не случилось ли чего-нибудь, что он по рассеянности пропустил. Может, Чжун Ли все еще расстроен из-за Каоды? Их распорядок дня с постоянными перебежками не позволяет ни на минуту остановиться и нормально поговорить. Расстроен он или нет, не понятно. Чжун Ли своим молчанием не очень-то помогает с пониманием. Он просто часто застает Аякса уставившимся в пространство, мягко спрашивает его, куда он положил то, что забыл; всегда с тревогой смотрит, когда Аякс резко просыпается, крича от кошмара. И в глазах Чжун Ли читается решимость заставить Чайльда оставаться как можно более неподвижным. Аякс тоже не знает, как помочь себе, но через неделю нетерпение превращается в сильный зуд под кожей. К тому времени, как они добираются до Драконьего Хребта, Аякс уже может ходить как обычно. Его мышцы неуклонно восстанавливаются, хотя и гораздо медленнее, чем ему хотелось бы. Его грудь все еще постоянно болит. Но готов он к этому или нет, нужно двигаться вперед. В первую ночь, когда они разбивают лагерь на заснеженной горе, он решает попробовать выполнить несколько простых физических упражнений. Чжун Ли и Итэр до тошноты заботливы, чтобы позволить ему попробовать сделать хоть что-то, поэтому, когда они идут собирать дрова, Аякс прячется за валуном. Ему нужно пять минут наедине с собой, чтобы они не смотрели на каждую его слабую попытку сосредоточиться. Пять минут, просто чтобы помахать руками и чувствовать комфорт клинка в ладони. Снег бодрит. Аякс чувствует себя как дома и согревает свое сердце счастливыми воспоминаниями о детстве. Когда солнце ярко светит над головой, цепляясь за сосульки на соснах, он сбрасывает пальто на камень и делает глубокий вдох. Сначала он пытается сделать небольшую растяжку. Это больно. Он все еще не может поднять руки в определенных положениях, иначе рана на груди вспыхивает и жжется. К счастью, ноги уже достаточно окрепли, хотя и болят от долгой ходьбы. Он решает быть снисходительным к себе. Никакого бега. Никаких подъемов тяжелых вещей. Он призывает свои гидро клинки и меняет несколько стоек, сначала медленно, а затем быстрее, насколько это возможно. Бешеный стук его сердца — это то, чего ему так не хватало, этого стука крови в ушах от физических упражнений. Аякс всегда был физически активным человеком и всегда им будет. Приятно сознавать, что, хотя многое уже никогда не будет прежним, простое удовольствие от движения все еще определяет его. Он никогда не мог долго оставаться на месте. В его душе царит хаос, и после нескольких недель заточения он жаждет вырваться на свободу с помощью интенсивного движения конечностей. Аякс довольно скоро теряется в движениях. Каждый шаг, взмах и уворот волнуют тело и душу. Его дыхание становится тяжелым. Он может забыть все на тренировке, каждое воспоминание о боли стирается эндорфинами. Это чувство так удивительно близко к чему-то нормальному. Треск палки выводит его из сосредоточенности. Это Чжун Ли и Итэр просто обходят валун, но по какой-то причине тело Аякса решает запаниковать. Лезвия рассеиваются, когда он начинает задыхаться. Внезапно его сердце разгоняет сердцебиение, и сердце сжимается все сильнее и сильнее, когда тело накреняется вперед. Нет, нет, нет... Аякс не понимает, что уже лежит в снегу, пока не видит над собой расплывающиеся лица своих друзей. И он не может дышать. Он ничего не видит. Мир рушится, его внутренности наполняются страхом. Он сильно вздрагивает, когда кто-то прикасается к нему. Его мозг слишком переполнен, чтобы думать. Просто нужно переждать — немного подождать, подождать, подождать... Паника постепенно покидает его, оставляя мелкую дрожь во всем теле. Аякс сворачивается калачиком на снегу. Чжун Ли и Итэр просто сидят рядом с ним. Они еще не заставали его во время падения. На прошлой неделе у Аякса было несколько приступов, и Итэр и Чжун Ли, к счастью, не были их свидетелями. Ему не нужна была их жалость или их защита. А теперь эти двое выглядят такими обеспокоенными, что Аяксу хочется кричать от разочарования. — Я в порядке, — бормочет он куда-то в землю. — Вы просто застали меня врасплох. Чжун Ли и Итэр обмениваются взглядами. Аякс знает, что они сдерживают тысячу мыслей на этот счет в своей голове. Бесполезных для него мыслей. Он не хочет снова слышать о том, что ему не следует давить на себя, пытаться сделать что-то сверх меры и все такое. Они остаются в стороне, когда он поднимается на ноги. Аякс видит, как на их лицах появляется выражение сурового ужаса. Что ж, он докажет, что с ним все в порядке. — Вы набрали достаточно дров? — Они отказываются отвечать на его вымученную улыбку. — Нужна какая-нибудь помощь? — Пойдем отдохнем, — говорит Чжун Ли. — У нас всего достаточно. Аякс видит по совсем маленьким вязанкам дров в их руках, что это не правда. — Нет, правда, я могу помочь. — Я думаю, нам нужно отдохнуть, — говорит Чжун Ли. — Чжун Ли, — напряженно говорит Аякс, — я в порядке. Но выражение лица мужчины неподвижно, и это не вызывает симпатии, а просто расстраивает. — Ты еще не восстановился. — Мне это нужно, — говорит Аякс, его голос приближается к мольбе. — Я просто делаю легкие упражнения и все. — Я понимаю, — говорит Чжун Ли. — Тебе не нужно прятаться от нас. — Нужно, судя по твоей реакции! — Ты потерял сознание. — Это не из-за упражнений. Вы просто... напугали меня. Боги, Аякс уже не может выносить жалости в их глазах. Его душа неизменна, но и в ней есть своя доля переломов, которые может исцелить только время. Но этого никогда не случится, пока они так на него смотрят. — Я могу помочь тебе тренироваться, — говорит Чжун Ли. — Но прямо сейчас, почему бы нам не отдохнуть? Аякс продолжает натянуто улыбаться, пока они идут обратно в лагерь. Он устал. Его мозг затуманен паникой. Но он не хочет отдыхать. Он хочет, чтобы они уже поняли это. Тупик в разговоре длится следующие несколько дней. Аякс продолжает упражняться вне поля их зрения, и вскоре уже размахивает клинками с ощущением, приближающимся к его прежнему «я». И оно лучше всего на свете. Все остальное время он тихо сидит, готовит и делает все, что они от него хотят. Но он не сдастся. Он будет давить на себя. Физические упражнения — это единственный способ, которым он может обрести некоторую ясность ума, некоторую жизненную силу, и он становится все грубее и грубее с самим собой. Он старается не причинять себе серьезных травм, но может с уверенностью сказать, что на ране на груди это сказывается не лучшим образом. Она болит уже через две минуты после начала тренировки. Но Аякс совершенствуется, и этого, более чем достаточно. Это уже многое значит. Через три дня он замечает, что Чжун Ли определенно догадался, чем он занимается. Аякс может сказать, что тот каким-то образом наблюдает за его тренировками, готовый вмешаться в любую секунду. Но издалека, всегда на расстоянии. Чжун Ли ни разу не подходил к нему близко с того дня, как он проснулся в Заоблачном Пределе. Аякс должен понять, что происходит. Он просит Чжун Ли прогуляться с ним, и они идут прочь от лагеря, через сосновую рощу, к небольшим руинам. Чжун Ли держится на расстоянии целых трех футов от него всю дорогу. Какого хрена вообще? Аякс сидит на сломанной колонне и смотрит на Чжун Ли, который, кажется, очень заинтересован в чтении каких-то символов на камне. — Я сделал что-то не так? — тихо спрашивает Аякс. Чжун Ли озадаченно поднимает глаза. — В плане: сделал что-то не так? — Как-то оскорбил тебя, — Аякс старается не казаться обиженным. — Ты избегаешь меня. — Разве? — Хорошо, не избегаешь. Я имею в виду держишься на расстоянии, например, не допускаешь физических контактов. — Ах, ты об этом, — Чжун Ли поворачивается к нему с напряженным выражением лица. — Нет, конечно, ты ничего не сделал. Я просто подумал, что после того, что она сделала с тобой, ты мог бы лучше восстановиться без… без меня рядом с тобой. Сердце Аякса останавливается. — Ты имеешь в виду, после духов? Чжун Ли кивает, опустив взгляд в землю. — Тебе было так больно после этого, даже просто дышать рядом со мной. — Но я сказал тебе, что не хочу, чтобы она выиграла. — Я знаю, но... — Чжун Ли сдвигается. — Просто подумал, если тебе нужно пространство... — Это противоположно тому, что мне на самом деле нужно, — Аякс встает, одновременно испытывая облегчение и раздражение от того, что Чжун Ли просто перестраховывается. — Да, иногда это может быть немного чересчур, но расстояние еще хуже. — Мне жаль, — Чжун Ли склоняет голову. — Я просто... совсем понятия не имею, что тебе нужно. — Тогда просто спроси меня, — смеется Аякс. Чжун Ли делает долгий, глубокий вдох и собирается заговорить, когда что-то неожиданно вырывается из-под земли между ними. Аякс отшатывается, и его клинки рефлекторно материализуются в руках. Он уворачивается, когда гигантская крио-попрыгунья стреляет в него льдом. — Отойди, — Чжун Ли пытается встать между ним и из неоткуда появившимися цветами. Теперь их уже два или три. Но Чжун Ли не успевает этого сделать. Аякс бросается к ближайшему к нему цветку и обрушивает на него удар. Он до смешного неуклюж, совсем не похож на человека, который мог бы вывести из строя стража руин за считанные секунды, но этого достаточно для цветка. Существо пускается наутек. А потом Аякс понимает, что щит Чжун Ли окружает его, но Чайльд полон решимости заставить того увидеть. Понять, что он умеет драться. Что ему нужно бороться. Чжун Ли уже победил двух других противников. Аякс бросается на цветок, появляющийся из-под земли прямо перед ним. Чистым ударом гидро лезвий он разрезает его пополам. Аякс останавливается, чтобы отдышаться. Чжун Ли выглядит убийственно. Прежде чем он успевает что-либо сказать, из земли вырываются еще два громадных цветка. Видимо, они наткнулись на целое их поле. Аякс пытается первым напасть на них, но Чжун Ли преграждает ему путь. — Аякс! — Не смей, — рычит Аякс. — Не смей удерживать меня. — Но... — Я впервые с того момента чувствую, что все под контролем! — Он уворачивается от руки Чжун Ли. — Так что уберись с моего пути! Он убивает первый цветок прежде, чем Чжун Ли успевает среагировать. Другой начинает швырять в него ледяные шарики. Аякс знает, что щит Чжун Ли силен, но он делает вид, что уклоняется от ударов, когда подходит ближе. Через пару взмахов цветок падает. Аякс тяжело дышит. Он не понимал, как много это отняло у него сил, пока все не закончилось. Его грудь взрывается криком боли. Но эта боль не громче, чем чувство победы, того прекрасного порыва, которого ему так не хватало. Это превосходит разочарование в глазах Чжун Ли, когда он оборачивается к нему. Аякс встречается взглядом с Чжун Ли, который совершенно беспомощен в своем беспокойстве. Аякс помнит, что Чжун Ли говорил раньше: что мысль о том, чтобы потерять его, сведет Чжун Ли с ума. Аякс не хочет причинять ему боль, но где-то должна быть граница разумности. — Я знаю свой предел, — говорит Аякс. Это ложь, и они оба это знают. Но у Чжун Ли хватает порядочности выглядеть пристыженным. — Мне очень жаль, — говорит он. — Я просто не знаю, как тебе помочь. — Обращайся со мной как с нормальным человеком. Я никогда не буду чувствовать, что все под контролем, когда ты нависаешь надо мной всеобъемлющей опекой, — Аякс улыбается, чтобы развеять напряжение. — Ты так много сделал для меня, но мне нужно и кое-что сделать самому. Чжун Ли смотрит вниз на мертвые цветы. — Я так боюсь, — тихо говорит Чжун Ли спустя мгновение. — Боюсь от того, что снова ничего не могу сделать. Что-то древнее и темное мерцает в глазах Чжун Ли. Аякс может себе представить тот факт, что, будучи богом огромной силы в течение тысячелетий, Чжун Ли боится так легко отказаться от контроля. Но он действительно сделал все, что мог, и Аякс хочет его успокоить. — Мне становится лучше, — говорит Аякс. — Ты можешь защитить меня, позволив мне разобраться во всем хотя бы немного самому. Я не такой хрупкий, как ты думаешь. — Я не думаю, что ты хрупкий. — Тогда, что я глупый. Чжун Ли застывает с открытым ртом, но не успевает ответить. — Я правда глупый, — смеется Аякс. — Но я знаю одно — я никогда не поправлюсь, просто сидя без дела весь день. Чжун Ли подносит руку к лицу. — Мне все еще очень жаль. — Все в порядке, — Аякс подходит ближе. — Я знаю, что в безопасности, когда ты рядом. Так что просто будь. И спроси, что мне нужно, если не уверен. — Хорошо, — Чжун Ли делает глубокий вдох, затем, наконец, встречается с ним взглядом. — Что тебе нужно? — Мне нужно прогуляться. Присоединишься ко мне? — Он с улыбкой протягивает руку. — Будем идти, пока не появятся новые цветы? Чжун Ли берет его за руку, и Аякс понимает, как сильно ему этого не хватало. Как хорошо это ощущается. Как нормально. Небольшое давление успокаивающей хватки другого человека. Нет, не просто другого человека. Чжун Ли. Потому что это неожиданно то, что Аякс понял с самого начала. Он не хотел бы держаться за руку с Итэром или кем-то другим. Это почти наверняка означает, что между ними не платонические отношения. Осознание этого не пугает. Аякс чувствовал это уже давно, даже в своей забывчивой, тупой голове. Когда-то он боялся настоящих эмоций, но теперь, когда он принял эту часть себя, он может видеть все то, что подавлял. Чжун Ли не хотел, чтобы он думал о своих чувствах, и в то время Аякс понимал почему. Но теперь, на свободе и в выздоровлении, возможно, они смогут начать свой путь к этому. Нет нужды спешить. Они пробираются через руины к тропинке, ведущей к утесу. Солнце ярко светит над головой. Мягкий ветер ведет их вперед, и мягкий снег хрустит под ногами. — Значит, ты не избегаешь меня, и это не из-за Каоды? — спрашивает он, просто чтобы быть уверенным. Чжун Ли вздрагивает при этом имени. — Нет. Я понимаю твое решение. Притворюсь, что счастлив, что она жива. Но я очень горжусь тобой. — Я уверен, что если бы кто-то попытался причинить тебе боль, я бы сделал то же самое, — говорит Аякс. — Мы должны нести ответственность друг за друга, когда чувствуем себя сильными. Или мы никогда ничему не научимся. — Ты все еще считаешь меня совершенным после всего этого? Аякс смеется. — Да. И снова да, я уверен. Ты никогда не сможешь быть для меня кем-то меньшим. Чжун Ли фыркает. — Тогда я попытаюсь соответствовать твоим невозможным стандартам. — И еще, так и быть, я больше никогда не попрошу тебя сдерживаться, если я в опасности, — он улыбается. — Эти условия приемлемы? — Условия для чего? — Для, хм... негласного контракта? — Аякс смотрит на него. — Соглашения стараться поступать правильно друг с другом, уважать друг друга, поддерживать друг друга, возлагать друг на друга ответственность, но не сдерживать друг друга, даже когда это трудно. И прощать друг друга, если мы терпим неудачи. Обязательство. Это может быть простое обещание, но Аякс предлагает нечто подобное, зная, как Чжун Ли относится к контрактам. Это еще одна нить, соединяющая их души. — Хорошо, — Чжун Ли улыбается. Аякс берет его за мизинец. — Обещаешь? — Да. Улыбка Аякса становится шире. — На мизинце поклянись, и клятвы этой жизнь держись. Чжун Ли хмурится. — Что это такое? — Коль клятву ты нарушишь, то силу льда обрушишь, — улыбка Аякса превращается в ухмылку. — Другого раз предавший, схоронит палец каждый, отсохнет твой язык, чтоб врать ты в миг отвык*. — Я не понял, в чем я только что поклялся? — Это просто детский стишок, — Аякс отпускает мизинец Чжун Ли. — Селестия милостивая, — смеется Чжун Ли. — Похоже, дети из Снежной намного страшнее моего гнева. — Да, мы суровые люди, — мягкое тепло наполняет Аякса. — Теперь ты никогда не сможешь отступить. — Я бы никогда этого и не хотел. Независимо от того, насколько невозможны твои стандарты. Они медленно доходят до обрыва. В сотнях футов внизу простирается море, удаляющееся в горизонт. Оно слегка сереет под голубой гладью неба. Сильный ветер дует им в спину. — Ты знаешь, — Аякс сжимает его руку, — Все это будет нелегко, но я начинаю чувствовать надежду. — Правда? — Эти приступы паники, кошмары, моя... рассеянность… Я никогда не думал, что увижу себя таким. Но это многому меня учит, — в глазах Аякса расползается непрошеный жар. — Я... я все думал, а что, если бы этого никогда не произошло? Где бы я был? Кем бы я был? И я никогда… Я никогда ни о чем не жалею, но... Взгляд Чжун Ли становится нежным. — Не нужно притворяться, что ты не способен отказаться от своих слов. Когда-то это может произойти. Ни один здравомыслящий человек не может требовать от тебя подобного. Все ошибаются, но лучше бы я тогда тебя не останавливал. Ты бы сбежал из города, и ничего бы этого не случилось. — Но я... я думаю, что не стал бы отказываться от своих слов, — бормочет он. — Я имею в виду... не могу сказать, что это того стоило, но я... я думаю, что со временем моя жизнь сильно изменится к лучшему. В плане, иначе мы бы никогда больше не увидели друг друга. — Аякс, ты не можешь... — И я бы продолжал жить существованием, пока меня не убили бы в какой-нибудь бессмысленной битве. Я знаю, что так оно и было бы. Ты и Итэр дали мне второй шанс. Чжун Ли медленно выдыхает. — Я рад, что ты положительно относишься к этому. Аякс кивает. Но он делает это не только потому, что должен, не только потому, что это то, за что можно держаться. Он действительно верит в это. — Тот, кем я был раньше... Тарталья умер. Я должен отпустить эту жизнь, потому что нашел что-то лучшее. И это нелегко. Но точно правильно. Аякс выпускает слова потоком, боясь порезаться о них. Но впервые после побега это не причиняет боли. Влияние черной дыры в груди ослабло, позволив ему признать, что это правильный выбор. И со временем это темное чувство может окончательно исчезнуть. Чжун Ли не сводит с него глаз. — Тебе правда сейчас лучше? — Я в процессе, — говорит Аякс. — Я имею в виду... — нежный взгляд Чжун Ли темнеет. — Я видел, как тогда ты пытался причинить себе боль. Ты был так убежден, что я не могу любить тебя, что все время пытался отговорить меня от спасения. Ты сказал, что ты, — он смотрит вниз, стиснув зубы, — не мог выносить себя. Аякс не помнит, чтобы говорил подобное. Все было таким размытым от боли. Но явная агония, с которой Чжун Ли произносит это, говорит, что Аякс, должно быть, действительно так отзывался о себе. Он вдыхает глубже, борясь с приступом открывающихся мыслей. — Правда не мог, — признается он. — Какое-то время. Все, что я делал, это гнался за образом себя же. Взгляд Чжун Ли становится напряженным. — Но ты веришь мне? Что ты хороший человек. Черная дыра, возможно, и исчезла, но это не сточило разбитое в ней стекло. Все еще есть вещи, о которых Аякс не может сказать, страхи и проблемы, которые являются скорее смутным шумом, чем ясной мыслью. — Я многое хочу тебе рассказать, — говорит он. — И я сделаю это. Скоро, когда это не будет приносить такой боли. Но я могу сказать... было много вещей, которых я не понимал в себе. То, через что я прошел, прояснило их. — Ты сказал мне, что верен Царице, а потом согласился бежать. Что изменилось? Аяксу хочется рассмеяться. — Ну, я посмотрел в зеркало. Я видел все это в себе. Я совсем не тот человек, за которого себя выдавал, — он улыбается, несмотря на боль, которая угрожает вернуться. — Когда-нибудь я расскажу тебе, с чем борюсь в своей голове. А сейчас просто знай — это ты заставил меня увидеть все это. Все хорошее во мне. Это только благодаря твоей вере в меня. И твоей поддержке. Взгляд Чжун Ли соответствует его меланхольной и немного грустной улыбке. — Она всегда у тебя будет. Таков наш контракт. Аякс кивает. Чжун Ли обнимает его, когда они смотрят на океан. Резкий ветер кусает их в спины, но он не может преодолеть растущее тепло в сердце Аякса. Сегодня он сражался. И победил. Его тело становится сильнее, и со временем его разум последует за ним. Чжун Ли стоит рядом, и их контракт еще свеж на губах. Обещание завтрашнего дня смешивается с морским, соленым бризом. В сердце Аякса есть надежда. И там царит покой.