The Mask in the Mirror

После всего, через что Аякс прошел, восстанавливаться не легко. Но впервые за многие годы он чувствует, что расслабляется. Приключения — это тяжелая жизнь, как и говорил его отец, но она хорошая. Они передвигаются по Драконьему хребту и вообще не встречают людей. В течение дня собирают еду и наслаждаются видами горы. Чжун Ли, похоже, особенно заинтересован в изучении следов истории, оставленных на развалинах древних строений. Итэр делает вид, что слушает его лекции, но очевидно, что он просто хочет сбежать с Паймон, чтобы отправиться на поиски сокровищ. Они с Паймон часто уходят куда-то вдвоем, а Аякс и Чжун Ли остаются наедине, чтобы насладиться тишиной. Как только Аякс осознает относительную безопасность горы, то понимает, что это отличное место для отдыха. Он даже обнаруживает, что может медитировать. Просто сидеть на камне рядом с костром и часами смотреть на снег, очищая свой разум, даже без рыбалки, без рыбы, клюющей на удочку. Он никогда раньше не мог обрести такую тишину. Возможно, многое в нем изменилось к лучшему. С медленным течением недель, его тело становится сильнее. Аякс восстанавливает мышцы, и его грудь полностью заживает. Он ежедневно тренируется с Чжун Ли, который наконец-то балует его теми короткими спарингами, о которых он давно мечтал, хотя и делает это очень шадяще нежно. Со временем он начинает охотиться с помощью Итэра. Как здорово снова держать лук в руках. После их с Чжун Ли разговора атмосфера становится гораздо менее удушливой, и они втроем сражаются вместе, когда приходит время защищаться. Восстановление разума — это другое дело. Но на стороне Аякса есть друзья, и теперь он может быть терпеливым. С течением времени приступы паники становятся все реже. Ему легче от того, что ему не нужно их прятать, а остальным, от понимания того, что Чайльду просто нужна твердая рука и не стоит суетиться. Все они бесконечно терпеливы, и это дает Аяксу силы простить себя, когда он буквально разваливался на части. Даже со всеми этими мелочами, его забывчивостью и проблемами с концентрацией внимания, Аякс уже видит некоторое улучшение, но знает, что на полное восстановление уйдут месяцы. Однако кошмары не заканчиваются, и Чайльд не уверен, что они когда-нибудь прекратятся. В конце концов, он страдал от них еще задолго до своего заключения. Но иногда хорошие сны благословляют его разум спокойной ночной дремой. И в этот раз, когда Аякс погружается в сон, он знает, что его ждет не кошмар. Он стоит на крыльце небольшого домика, который укрылся в сосновой роще. За ним открывается потрясающий вид на холмистые, пышные поля, которые простираются до длинного озера, расположенного между горами. Повсюду распускаются полевые цветы, и в воздухе витает смутно знакомый аромат. Небо совершенно голубое; низкое солнце наполняет все вокруг ясным цветом. Это вид, который ему знаком, если бы только он мог его вспомнить. Из хижины доносятся голоса. Это очень похоже на тот гомон, в котором он вырос, неуместный в этом прекрасном пейзаже. Запах еды слышится откуда-то из глубины дома. Но Аякс кого-то ждет. Вот почему он стоит снаружи. Он поворачивается к холмистым полям и видит его. Чжун Ли шагает вверх по склону с корзиной в руках. Что-то в его обычном виде отличается, что-то почти лучезарное сквозит в его повседневной одежде и широкой улыбкой на лице. — Опаздываешь! — кричит Аякс, когда Чжун Ли подходит к крыльцу. — Извини, я засмотрелся на водопад. — На водопад, который видишь каждый день? — Сегодня он выглядел особенно живописно. Свет преломлялся каким-то особенным образом… Я должен показать тебе его, — Чжун Ли поднимается по ступенькам к Аяксу. — Я погрузился в задумчивость, а потом вспомнил, что хотел собрать грибы. — Ну, сейчас-то они нам уже не нужны, — говорит Аякс, когда Чжун Ли подходит к нему. — Ужин уже почт... Его слова умирают в драматической паузе нежного поцелуя, в который его втягивает Чжун Ли, чуть не рассыпав грибы по всему крыльцу. — Ч-что это было? — заикается Аякс, когда Чжун Ли отпускает его. — Я не видел тебя несколько часов, Аякс, — глаза Чжун Ли сверкают. — И ты прекраснее любого водопада. Аякс знает, что ему следовало бы привыкнуть к этому после стольких лет, но его лицо горит румянцем, и он кашляет: — Ну, тогда в следующий раз, когда я пошлю тебя за грибами, не опаздывай. — Больше не осмелюсь, — похоже, Чжун Ли в очень хорошем настроении. — Что у нас на ужин? — Увидишь, — Аякс берет его за руку и тянет к хижине. До них доносится гул голосов и запах еды. Мир меняется, и Аякс попадает в размытое пятно похожих сцен, тысячи воображаемых моментов, целая жизнь, простирающаяся перед ним. Некоторые из них темные, но большинство светлые и чистые. И в каждом из них — Чжун Ли. Чжун Ли рядом с ним, когда они пробираются в поле врагов. Чжун Ли рядом с ним, свернувшимся калачиком в постели. Чжун Ли идет по пляжу, погрузив ноги в воду, и собирает ракушки. Чжун Ли смеется, плачет, смотрит на него со всеми яркими эмоциями... Тысяча мгновений, и Аякс гонится за каждым и единственным, следуя их потоку в вечность. Он просыпается с совершенной ясностью. Холодный, серый свет рассвета только начинает проникать в палатку. Тихое дыхание еще троих наполняет воздух. Аякс смотрит налево, на тихую, спящую фигуру Чжун Ли. Тот всегда ложится спать последним и просыпается за несколько часов до остальных, поэтому редко можно застать его в таком состоянии, лежащим на спине на спальном мешке, аккуратно сложив руки на животе. Долгое мгновение Аякс просто смотрит, как Чжун Ли спит. Он жаждет этих мгновений. Такой жизни. Абсолютного покоя и удовлетворенности из сна. Кажется, им нет нужды спешить. Но разве это так? Чжун Ли скоро отправится в Ли Юэ, чтобы все исправить, и кто знает, как долго его не будет? Будущее такое хрупкое. Теперь Аякс знает, как быстро все может развалиться. Сегодняшний день — это подарок, и он воспользуется им, пока может. Несколько часов спустя, вечером, когда больше нечего делать, Аякс приглашает Чжун Ли на прогулку. Когда они уходят из лагеря, они так естественно, так легко берутся за руки, что это слишком странно для двух людей, которые не пара, и это ошеломляет. Может быть, это уже понятно? Может быть, Аяксу не обязательно поднимать этот вопрос? Нет, он должен. Он не может оставить признание Чжун Ли односторонним. Но он никогда не делал этого раньше, и после этой мысли нервная дрожь поселяется у Аякса в животе. — Мы еще о многом не поговорили, — говорит он, когда они проходят в глубину снежной пещеры. — Я подумал, что мы могли бы сделать это до того, как ты уйдешь. — С удовольствием, — Чжун Ли широко улыбается ему. — Когда ты планируешь отчалить в Ли Юэ? — Вероятно, в течение следующей недели. Возможно, меня не будет какое-то время, — его глаза сужаются. — Я не хочу уходить. Причина достаточно очевидно читается в его взгляде. Хотя Чжун Ли и смирился с тем, что Аяксу становится лучше, и перестал навязывать заботу, он не может скрыть своего беспокойства. Аякс знает, что это постоянно гложет Чжун Ли. — Со мной все будет в порядке, — говорит Аякс. — Мы останемся с Итэром здесь и будем просто охотиться и болтать, как раньше. Обещаю не делать ничего сумасшедшего. Чжун Ли вздыхает. — Это не остановит меня от беспокойства. — Мне становится лучше. Ты же знаешь, что это так, — мягко говорит Аякс. — Пока тебя не будет, я стану совсем здоровым! Чжун Ли поджимает губы, пытаясь скрыть свой страх. — Я хочу доверять тебе, но, учитывая некоторые поступки, которые ты совершал в прошлом... — Да ладно, Чжун Ли, — смеется он. — Я обещаю, что просто посижу здесь и подожду тебя. Я и пальцем не пошевелю. — Это не то, что я имел в виду. — В конце концов, я же совершенно беспомощен без тебя, — дразнит Аякс. — Я же могу просто развалиться на части, стоит тебе только пропасть из поля моего зрения. Я рухну в снег и буду лежать в нем, пока ты не вернешься. — Не смешно, — говорит Чжун Ли. — А я серьезно. Что я буду делать без моего доблестного героя? — Аякс притворяется, что падает в обморок. — Разве смогу я отбиться от цветков-переростков без тебя? — Аякс... — вздыхает Чжун Ли, но, по крайней мере, немного света возвращается в его глаза. — В любом случае, здесь есть Итэр. По крайней мере, ты же ему доверяешь? — Голос Аякса снова становится серьезным. — Я больше беспокоюсь о тебе. Твой план не из легких. Чжун Ли кивает. — Да, это так. Но я должен пойти на это, — он снова вздыхает. — Я надеюсь, это займет меньше месяца, но я не могу быть уверен. Гань Юй полна решимости, но нам понадобится больше поддержки, чем сейчас. Мне придется полностью довериться людям Ли Юэ. — Я в них верю, — говорит Аякс. — Они сделают правильный выбор. — Как ты можешь быть уверен в них? — Глаза Чжун Ли находят его собственные, ища поддержки. — Потому что это твой народ, — широкая, настоящая улыбка рассекает лицо Аякса. — И еще я тебе доверяю. Чжун Ли слегка усмехается, но его щеки окрашиваются румянцем. — Ты слишком веришь в меня. Аякс ухмыляется. — Неужели так странно — верить в бога? — Я довольно глупый бог. — Тогда у меня довольно глупая вера. Чжун Ли пристально смотрит на него целое мгновение, и Аякс видит глубокое обожание, сверкающее в его взгляде. Затем он отводит взгляд и смеется. — Что ж, твоя вера укрепляет меня, как бы то ни было. — Но потом... — нерешительно начинает Аякс. — Ты собираешься вернуться в похоронное бюро? Они останавливаются, выходя из пещеры и встречая мягкий закат. Солнце проглядывает сквозь тяжелые облака, окрашивая мир оранжевым. Лицо Чжун Ли светится золотом на свету. — Нет, не собираюсь. У меня есть кое-что более важное, о чем стоит позаботиться. Боги, эти слова заставляют сердце Аякса подпрыгнуть. — Ты уверен, что хочешь быть здесь, в глуши, а не в своем городе? Чжун Ли вздыхает. — Пришло время взять перерыв. Для отдыха. Возможно, будет легче смириться с тем, что я больше не Рекс Ляпис за пределами Ли Юэ. Какие бы практические причины он ни приводил, Аякс знает, что Чжун Ли ни за что не отправился бы в поход по дикой местности, если бы не Чайльд. Ему больно разлучать Чжун Ли с домом, но, честно говоря, Аякс не может жаловаться. Они сидят на скале с видом на закат. Аякс подбирает немного снега. Тот отлично лепится, и Аякс начинает придавать ему форму. — Тебе правда очень нравится снег, — улыбается Чжун Ли. Аякс кивает. — Он напоминает мне о доме. Я рад, что Итэр решил отправиться сюда. — Ты бы хотел побывать дома? Ах, это. Аяксу требуется время, чтобы собраться с мыслями. Конечно, он думал о подобном. Но это сложно. Он роняет свой еще не сформировавшийся снежок обратно на землю. — Возможно, Фатуи следят за моей семьей, — говорит он. — Я не хочу доставлять родным никаких неприятностей. — Но однажды? Когда это станет безопаснее? Аякс вздыхает. — Да. Очень хотел бы. Я думаю, что есть многое, с чем мне нужно столкнуться, многое... — но Чжун Ли даже не знает об этом. Есть так много вещей, которые Аякс хочет ему рассказать. Впервые с тех пор, как он сбежал, Аякс думает, что он готов. — Они сами отправили меня на службу, — тихо говорит он. — Я знаю, что они пытались «помочь», но их поступок явно дал понять, что ими движет. От меня было слишком много хлопот. И это... ну, когда ты спросил, что Каода пытается вбить в мою голову, и я сказал «ничего, чего бы там уже не было»… Мне... мне правда нужно со многим столкнуться лицом к лицу. Чжун Ли сжимает его руку. — Я буду рядом, что бы тебе ни понадобилось. — Я знаю, — улыбается Аякс. Они сидят так некоторое время, и Аякс знает, что Чжун Ли ждет, когда он продолжит говорить. Аякс многим хочет поделиться, но не знает как. — Ты сказал, что можешь чувствовать форму моей души? — тихо спрашивает он. — Ты можешь... можешь почувствовать в ней Бездну? Чжун Ли смотрит на него мягким и непроницаемым взглядом. — Да. Там есть ее метки. Аякс выдыхает. — Постоянные? — Да... это часть тебя, того, кто ты есть. Но Бездна по своей сути не является злом, как хотелось бы верить жителям Тейвата. — Чжун Ли делает паузу. — Я не буду просить тебя делиться, но... — Я упал в Бездну, когда был ребенком, — Аякс никогда никому не рассказывал, ни своей семье, ни коллегам, даже Каода не узнала об этом от него. Плотина прорывается с таким чувством облегчения, когда слова вырываются из его горла. — Я был заточен в ней в течение трех месяцев, и я встретил девушку. Она научила меня многим вещам, как бороться, обучила моей трансформации. Она сказала, что я завоюю мир, там наверху. Она сделала меня тем, кто я есть — тем, кем я был. Она скультивировала худшие части меня. На этот раз Аякс не боится взглянуть в глаза напротив, ставшие свидетелями его признаний. Он знает, что не найдет ничего, кроме одобрения во взгляде Чжун Ли. И вот оно, безоговорочное и добровольно данное. Аякс рассказывает ему все, о Скирке и о том, чему она его научила. О том, как это изменило его, как отравило его разум иллюзиями о том, кем он был и какой должна быть его судьба. — Я так долго думал, что если смогу быть сильным, люди найдут во мне ценность, — это труднее выразить словами, чем мыслями. — Боевая доблесть была всем, чего я стоил. Я был уверен, что если могу служить богу и завоевывать мир, то все плохое оправдано. Вот с чем я боролся. Чжун Ли кивает, и слова Аякса устремляются дальше: — Но когда люди смотрели на меня, в их глазах были только отвращение и страх, даже у моих подчиненных. Поэтому я согласился на эту роль. Это заставляло меня чувствовать себя сильным. И я до сих пор не понимаю, как ты смог что-то рассмотреть сквозь мою маску. Я бы все еще думал, что ничего не стою, если бы не ты. — Все доказательства, которые тебе нужны, я предоставлю еще раз, если понадобится, — говорит Чжун Ли. — Мне правда становится все лучше. Я начинаю верить, что могу сам вершить свою судьбу, — он прерывисто вздыхает. — Просто сейчас, будучи в состоянии рассказать тебе все это, я бы не поверил в это раньше. — Я правда хочу услышать больше, — Чжун Ли сжимает его руку. — Я хочу знать о тебе все, если ты захочешь поделиться, о твоем прошлом, твоем детстве, обо всем. Толстая плотина будто прорывается верой Чжун Ли. Аякс не может остановить поток воспоминаний, историй, случайных мыслей, всего, что он так долго держал у себя в груди. Он никогда не говорит о себе. Раньше он почти ничего не рассказывал Чжун Ли. Он всегда притворялся; Чайльд смеялся и дразнил, но ему не нужны были другие люди. Никто. Никогда. Это была ложь, и Аякс это знает. Быть уязвимым больно. Он не может быть полностью честным, он не может прикоснуться к глубоким, темным вещам, все еще находящимся под влиянием черной дыры. Исцеление от неуверенности в себе на протяжении всей жизни — это не на один разговор. Но первый шаг — это доверие, и Аякс доверяет Чжун Ли. И Чжун Ли отвечает взаимностью. Его собственные истории более гладкие, отточенные временем. Он говорит о великих войнах и потерях, о создании нации из ничего. Но это не лекции по истории; это личные истории, наполненные такими же эмоциями и борьбой, как и у Аякса. Они так много рассказывают о себе, когда солнце садится и купает их в своем угасающем свете. Это похоже на любовь с первого взгляда, на воссоединение после десятилетий разлуки и на то, как две старые души плещутся в общих воспоминаниях, которые уходят вглубь веков. Аякс не знает, что с этим делать — что делать с полнотой своего сердца. Самые прекрасные вещи всегда рождаются из трагедии. — Мне потребовалась бы вся моя жизнь, чтобы услышать все твои истории, — Аякс смеется, но это горько-сладкий смех. — Даже те вещи, которые я слышал, некоторые из них я никогда не мог понять, как бы сильно ни старался. Я никогда не смогу узнать всего тебя. — Мы оба сложные. И оба далеки от нормальности, — говорит Чжун Ли. — Я думаю, что это больше, чем что-либо другое, обеспечивает понимание между нами. Но Аякс находит больное место, темноту, которая пугает его. — Но ты бессмертен. — Да. — А я — нет. Мягкая улыбка Чжун Ли исчезает. — Знаешь, Чжун Ли, однажды я ведь правда умру по-настоящему. Я помню твой гнев, когда меня ранили… Я больше не хочу, чтобы ты так себя чувствовал. Чжун Ли на мгновение замолкает. — Я не могу предложить большого утешения по этому поводу, но я не боюсь. Даже зная, что однажды ты покинешь меня, бояться этого дня — все равно что бояться моей любви к тебе. Дыхание Аякса прерывается при слове любовь. — Я уверен, что это окончательно уничтожит меня, — Чжун Ли смотрит на солнце. — Но что бы ни случилось, как бы тяжело это ни было, я не пожалею ни об одном мгновении, которое мы провели вместе. Ты всегда будешь в моем сердце, моим миром, который придает сил. Глаза Чжун Ли возвращаются к нему с улыбкой. — Так что, будь спокоен. Даже если ты станешь просто воспоминанием, это воспоминание никогда не сможет причинить мне больше боли, чем принести радости. Для такого бедного старого дурака, который ничего не может забыть, память о тебе будет величайшим сокровищем. Мысль о том, что Чжун Ли может думать об Аяксе в прошедшем времени, причиняет боль. Но это преодолевается всем остальным — глубоким, абсолютным обожанием в его глазах, мощной, непоколебимой правдой в его словах. Все это слишком сложно понять. — Но для меня подобное тяжело, — бормочет Аякс. — Это больше, чем я могу вынести. — Мне жаль. Жаль, что я не могу предложить больше комфорта рядом с собой. — Но я готов к этому, — продолжает он. — Я готов на все, чтобы быть с тобой. Чжун Ли моргает. — Чтобы быть со мной? — Чтобы быть с тобой, — они наконец-то натыкаются на эту тему. Аякс слегка смеется. — Разве это не очевидно? Я вообще-то принял стрелу, предназначенную тебе, — он сглатывает нервозность, чтобы посмотреть в глаза Чжун Ли. Зарождающееся там счастье придает ему сил. — Прошло уже достаточно времени, да? Я уже могу сказать, что чувствую? — Я... если ты готов... — Чжун Ли, похоже, разрывается между радостью и нерешительностью. За две секунды он превращается из поэтичного в уязвимого. — Если ты уверен... — Я уверен, — тихо говорит Аякс. Это не то чувство, которое хочется прокричать с вершины горы. Это глубоко, интимно и всепоглощающе. — Я хочу быть с тобой. Серьезно. До тех пор, пока я могу быть. Чжун Ли издает смеющийся вздох, и Аякс встревожен, увидев влагу в его глазах. — Сяньшэн? — Я счастлив, Аякс, — Чжун Ли вытирает глаза. — Я просто счастлив. — Ты... серьезно думал, что я не отвечу на твои чувства? — Осознание этого — ужасный удар для Аякса. — Нет, было достаточно очевидно, что ты чувствовал что-то, но… это очень эгоистично, что я боялся отказа? — Нет, конечно, — Аякс сжимает его руку. — Мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы это сказать. Чжун Ли качает головой. — Тебе нужно было время. Я сам просил тебя не торопиться. — Но я абсолютно уверен, я... — но слова внезапно не приходят к Аяксу. Слова, которые он должен был сказать в этой ситуации. Слова, которые он чувствует. После всех своих попыток восстановиться Аякс все еще не может произнести слово «любовь». Вместо этого Аякс снимает свою перчатку и перчатку с ладони Чжун Ли, соединяя их обнаженные руки. — Ты ведь чувствуешь это, правда? — бормочет он. Их ментальная связь возвращается, и вместе с ней счастье Чжун Ли перетекает к Аяксу. Он тоже делится своими чувствами, пытается передать все в потоке эмоций и образов. Ты единственный человек, который относился ко мне как к чему-то драгоценному, чему-то, что нужно защищать. Ты спас меня от одиночества. Ты разрушил мои стены. Я чувствую, что могу быть кем угодно, пока ты со мной. Ты самый совершенный, мудрый, и красивый человек, которого я когда-либо встречал. Это величайшая честь — просто быть рядом с тобой. Ты бесконечно терпелив, грациозен и великодушен. Ты ужасающий и могущественный, и это приводит меня в трепет. Я мог бы вечность вспоминать, эти дурацкие палочки для еды, твою улыбку, когда ты подарил их мне, и твой смех, когда я попытался ими воспользоваться. Все это передается в порыве эмоций, без связной мысли. Но Аякс делает глубокий вдох, чтобы сказать одну вещь. — Ты мой мир, Чжун Ли. Ты — все, что мне нужно. Улыбка Чжун Ли возвращается, немного грустная и мрачная, но чего можно ожидать после всего, через что они прошли? — А ты мой, — его взгляд поглощает Аякса с жаром, который стирает любую вечернюю прохладу. И наконец, наконец, они оба наклоняются вперед. Когда их губы встречаются, это ощущение отдает нежностью и сладостью, и всем, на что Аякс надеялся. Он ошеломлен и в восторге от парящего чувства, которое появилось еще тогда, когда плотина историй прорвалась внутри него, и растет по мере того, как они становятся еще ближе. Аякс не может вспомнить, когда в последний раз кого-то целовал. Но он уверен, что ничего подобного с ним не было. Они с Чжун Ли так идеально подходят друг другу, что это становится не чем иным, как чистым, блаженным ощущением. Как будто они делали это уже тысячу раз. Как будто чувствовали желания друг друга. Голова Аякса кружится, когда он инстинктивно притягивает Чжун Ли еще ближе, стремясь стереть любое пространство между ними, раствориться в теплоте его рта, который так нежно, так медленно прижимается к его губам. Аякс знает, что голод может легко разжечь в нем пламя, но Чжун Ли терпелив и нетороплив. Они не торопятся углублять поцелуй. Рука Чжун Ли нежно придерживает его затылок, пока он будто легкими касаниями исследует рот Чайльда, и, боги, Аяксу это было нужно. Он так хотел этого. Открыться Чжун Ли, довериться ему, понять, что теперь он принадлежит ему.... Это пугающе, но так, так хорошо. Они стоят так вечность, настолько долго, что начинает идти снег. Но Аякс почти не замечает белых пятен, кружащихся между ними. Когда они отрываются друг от друга, оба тяжело дышат и улыбаются. Чжун Ли прижимает их лбами друг к другу. — Теперь я правда не хочу уезжать в Ли Юэ. Аякс смеется, когда его бурлящие эмоции успокаиваются. — Теперь у тебя есть причина поспешить обратно. — Я просто... не могу в это поверить, — улыбка Чжун Ли наполняет его теплом. — Так много времени я был... — Я знаю, — говорит Аякс. Он может чувствовать это через их связь, тысячелетия одиночества, приверженность Чжун Ли своему долгу, пренебрежение своим личным счастьем. И невероятное, невозможное совпадение — найти любовь среди хаоса. Этот крошечный, хрупкий мир, который они несут между собой. Теперь ни одному из них больше не придется оставаться одному. Они сидят на скале, обнимая друг друга и тихо разговаривая ни о чем, пока солнце не скрывается из виду. И Аякс чувствует себя просто оглупевшим от удовольствия, мыслей нет совсем. Каждое мгновение его мечты может быть реальным; Чжун Ли может принадлежать ему, и перед ними простирается будущее, светлое, наивное и полное надежд. Аякс никогда не думал, что с ним может случиться что-то подобное. Он никогда не думал, что сможет обрести покой. Все, что он раньше ценил в себе, было ложью, но все, что Чжун Ли ценит в нем, стало реальностью. Единственная правда, которая ему когда-либо понадобится. — Уже довольно поздно, — Чжун Ли проводит большим пальцем по скуле Аякса. — Нам стоит вернуться к остальным. — Стоит, но я не хочу, — Аякс снова целует его, на этот раз глубже. Чжун Ли улыбается ему в губы. — Совершенно солидарен.

***

Снег идет все сильнее, и свет почти полностью исчезает с неба. Они возвращаются в лагерь, держась за руки, но в этом нет ничего нового. Должно быть, что-то между ними кажется другим, потому что глаза Итэра загораются, когда он их видит. — Где вы двое были? — спрашивает он. — Мы уже поужинали. — Просто гуляли, — говорит Аякс. — Целых три часа? — Бровь Итэра недоуменно приподнимается. Лицо Аякса становится неоправданно горячим. — Еще разговаривали. Итэр смотрит на Чжун Ли, все еще высоко подняв бровь. — Мы с Аяксом теперь вместе, — объявляет тот со своей обычной откровенной честностью. Лицо Итэра расплывается в широчайшей улыбке. — Я так и знал! — Он вскакивает на ноги и несется в палатку, где через секунду слышится крик Паймон. Аякс знал, что абсолютно лучшим решением было провести много время наедине, потому что сейчас Итэр и Паймон нападают на них с вопросами и настаивают на праздновании. Итэр разжигает огонь и утверждает, что они каким-то образом могут приготовить в кастрюле торт. Паймон летает кругами вокруг их голов и кричит: — А когда это случилось? Как это произошло? Почему это произошло? Аякс устал, но не может не улыбнуться. У него никогда не было таких друзей, как эти, вообще никогда не было друзей. Почему ему потребовалось пережить такую трагедию, чтобы обрести такое простое счастье? Он впадает в теплое оцепенение, когда Итэр заставляет их рассесться вокруг костра, а Паймон болтает без умолку. Теперь Аякс без колебаний обнимает Чжун Ли и кладет голову тому на плечо. Больше ему не нужно оправдание, чтобы делать эти вещи, которые кажутся такими естественными и успокаивающими. Чжун Ли косвенно отвечает на вопросы Паймон, за что Аякс благодарен. Ночь сгущается, и они едят «торт» Итэра, вместе смеются и гадают о будущем. Невероятное удивление Итэра и Паймон длится всего один день. Это кажется настолько нормальным для всех, что даже Аякс не замечает разницы. Но некоторые вещи все же отличаются. Примечательно, что появляются поцелуи, которые они крадут друг у друга, когда никто не смотрит. Но радость Чжун Ли теперь ярко сияет для Аякса, наполняя все, что он делает. Удивительно думать, что Аякс однажды убедил себя, что Чжун Ли все равно. Это совершенно очевидно не так. Аякс не может демонстрировать тот же уровень блаженства, все еще охваченный кошмарами и приступами паники, но теперь сильные руки Чжун Ли всегда готовы обнять его в любую из подобных ночей. И это все, что ему нужно. Неделя проходит слишком быстро, и вскоре наступает ночь перед отбытием Чжун Ли. Они разделяют мрачный ужин, и Чжун Ли клянется всем, что вернется, как только сможет. Аякс не волнуется. Он знает, что ничто не сможет удержать их на расстоянии. Он просит Чжун Ли проследить за любыми новостями о Царице и о том, ищут ли его Фатуи. Не было никаких признаков того, что за ним кто-то охотится, но Драконий Хребет — слишком хорошее укрытие, чтобы новости просочились сюда. После ужина Аякс уходит к ближайшему утесу. В свете восходящей луны густо падает снег. Он покрывает все чистым белым, как смерть. Как дома. Куда они отправятся дальше? Он испускает глубокий, долгий вздох. Шаги сзади него хрустят по снегу. Он оборачивается и видит Чжун Ли, идущего к нему от костра, где Итэр и Паймон корчатся от смеха после чьей-то шутки. Аякс улыбается при виде этого зрелища и Чжун Ли, присоединившейся к нему на краю обрыва. Чжун Ли поднимает одеяло в своих руках в качестве предложения. — Тебе не холодно? Аяксу не холодно. Ему теплее, чем когда-либо за долгое время. Но жест приятный. — Тебе не обязательно быть таким формальным, — говорит Аякс. Чжун Ли хмурится. — Формальным... в плане? — Разве не было бы более романтично, если бы ты просто пришел и обернул одеяло вокруг меня, не спрашивая? — Аякс позволяет легкому поддразниванию прозвучать в его голосе. Он вознагражден вспыхнувшим на лице Чжун Ли румянцем. — Я подумал, что будет лучше, если я обойдусь без сюрпризов. Ах, да. Тот случай, что произошел с ним во время тренировки все еще напоминает о себе, как и травма. — Я в порядке, — тихо говорит Аякс. — Ты всегда так говоришь. — Я серьезно, — Аякс поворачивается к нему лицом. — Относись ко мне нормально. — А это, — Чжун Ли осторожно накидывает одеяло на плечи Аякса, — считается за «нормально»? — Если ты этого хочешь, — говорит Аякс. — И обычно в такой ситуации один человек сказал бы: «О, мне так холодно», а другой ответил бы, «Тогда я согрею тебя» или что-то в этом роде. И тогда они приближаются к друг другу и... — чтобы проиллюстрировать свою мысль, он делает шаг в сторону Чжун Ли. — Это все, что ты знаешь о романтике? — Чжун Ли широко улыбается. — Только плохие клише? — Да, и что? — говорит Аякс, не смущаясь. — Что плохого в клише? Чжун Ли выглядит так, словно пытается что-то решить для себя. Затем он громко вздыхает и говорит: — Какая ужасная погода на Драконьем Хребте в это время года. Боюсь, что могу замерзнуть до смерти! — И он дышит на свои руки для драматического эффекта. — Да я не это имел в виду, — со смехом стонет Аякс. — Прошу прощения, если не умею флиртовать так же хорошо, как ты. Но после того, как мне довелось наблюдать за твоим флиртом в течение нескольких месяцев к ряду, боюсь, я не могу одобрить твои методы. Я нахожу их еще более жестоким, чем признание в лоб и прямой подход. — Не понял. Что ты имеешь в под «наблюдая за моим флиртом»? — Теперь наступает очередь Аякса краснеть. Чжун Ли выглядит смущенным. — Мы много раз обедали вместе, и ты был довольно неумолим в своих заигрываниях. Разве это не было сделано намеренно? — Боже, нет! Я понятия не имел, что ты так интерпретировал это... — Аякс знает, что ему нравится дразнить людей. Но Чжун Ли правда думал, что Аякс флиртовал с ним все это время? В попытке спасти свою гордость Чайльд кашляет и говорит: — Ну, это ведь сработало? Ты влюбился в меня благодаря моим заигрываниям? — Я бы сказал, что влюбился в тебя, несмотря на твои неудачные заигрывания. — Сяньшэн! — Аякс закрывает лицо руками. — Твой «прямой подход» просто оскорбляет меня! — Нет, — Чжун Ли колеблется, затем картинно обхватывает себя руками и притворяется, что дрожит. — Селестия милостивая, как же холодно. Если бы только поблизости был источник тепла, — его голос абсолютно ровный, словно он зачитывает приговор суда. — Чжун Ли, — Аякс наклоняется вперед и утыкаетсся лицом ему в плечо в попытке задушить смех. — Умоляю, остановись. — Хм, может быть, твои клише действительно работают, — Аякс слышит улыбку в голосе Чжун Ли, когда нерешительная рука мужчины обнимает его. — Ой, замолчи, — Аякс сокращает расстояние между ними, обнимает Чжун Ли за талию и утыкается лицом в его шею. Но ответное прикосновение такое легкое, такое осторожное... — Знаешь, я действительно в порядке, — бормочет Аякс. — Я... я знаю, — Аякс чувствует гул голоса Чжун Ли в своей груди. — Так что перестань обращаться со мной как со стеклом. Я не собираюсь ломаться. Руки Чжун Ли крепче обнимают его за плечи. — Прости. — И перестань извиняться. — Что мне тогда сделать? — Это, — Аякс прижимает их еще теснее друг к другу. — И никогда не останавливаться. Одна из рук Чжун Ли проводит по его волосам, такая нежная и трепетная. Его голос становится тихим шепотом, вливающимся в самую глубину ушной раковины Аякса. — Я правда не хочу оставлять тебя. — Ты скоро вернешься, — говорит Аякс. — И тогда мы будем свободны. Совершенно свободны. Чжун Ли кивает. — Я не хочу ждать, — они долго обнимают друг друга, а затем Чжун Ли шепчет. — Я люблю тебя. Аякс не может спасти свою грудь от леденящей боли, которая пронзает его сердце. — Аякс? — Чжун Ли находит его взгляд. — Все в порядке? — Да, в порядке, — его дыхание успокаивается. — Я просто... я бы очень хотел произнести это слово. Я бы очень хотел ответить. — Все в порядке. Тебе и не нужно, — Чжун Ли кладет руку на лицо Аякса, проводит большим пальцем по его щеке. — Тебе больно, когда я это говорю? — Да, — признает Аякс. — Но это тоже хорошо. Это жалит, но как будто... вытягивает яд наружу. Взгляд Чжун Ли смягчается. — Аякс… Я люблю тебя. Это жалит. Обжигает, как соленая вода в ране. Аякс задыхается от прилива очищающей волны, нахлынувшей на его черную дыру. Может быть, он не в порядке. Потому что, Селестия, это очень больно. Эта боль оставляет его дрожащим и борющимся за ровное дыхание. Чжун Ли замечает это, и его взгляд напрягается. Но когда это чувство покидает грудь Аякса, дышать будто становится легче. — Скажи это еще раз, — Аякс прижимается лбом к Чжун Ли. — Пожалуйста. — Я люблю тебя. Аякс морщится, но прижимает Чжун Ли еще крепче. — Еще. — Я люблю тебя. Аякс легко смеется, когда его сердце сжимается, а затем ему становится очень хорошо. Ему хочется летать. — Я люблю тебя, — голос Чжун Ли низкий, властный и свободный от всех прежних колебаний, как будто он пытается заставить Аякса поверить в это. — Я люблю тебя. И это самая легкая вещь в мире — прижаться губами к губам Чжун Ли. Тот отвечает взаимностью, немедленно углубляя поцелуй с жаром, от которого у Аякса перехватывает дыхание. Если бы только его детское «я» могло видеть его сейчас. Могли ли герои сказок его отца когда-нибудь похвастаться тем, что целовались с богом? Что он любим богом? Несомненно, победа над левиафаном бледнеет по сравнению с этим подвигом. И хотя Аякс все еще не может поверить, что он достоин любви этого человека, он знает, что это все, что ему когда-либо понадобится. Аякс не понимает, что плачет, пока Чжун Ли в тревоге не отстраняется. — Аякс? — Я просто так счастлив, — смеется он, плача. — Не думаю, что когда-либо был настолько счастлив. Улыбка Чжун Ли говорит о тысячах лет ожидания, о потерянной и найденной любви. В его собственных глазах блестят слезы. — Я тоже. Они снова целуются долго-долго. Пока слезы не высыхают и их сердца не успокаиваются. Затем они смотрят на океан, который сияет в свете полной луны. Все белое, яркое и неземное. — Я вернусь быстрее, чем ты успеешь соскучиться по мне, — говорит Чжун Ли. — И тогда... — Мы можем отправиться куда угодно, — вздыхает Аякс. — Сделать что угодно. Быть кем угодно. Итэр был прав. Путешествие — это свобода. — Свобода...— бормочет Чжун Ли. Аякс смотрит на него. — Ты уверен, что хочешь этого? Хочешь покинуть Ли Юэ? С легкой улыбкой Чжун Ли отвечает: — Это нелегко. Я так привык к ответственности за столько лет... потребуется время, чтобы приспособиться. Аякс не может себе этого представить. Тяжесть гор и тысячелетий наполняет взгляд Чжун Ли. — Но я думаю, что наконец-то смогу понять своего старого друга, бога свободы. С отсутствием груза на моих плечах... Возможно, я смогу расслабиться так, как никогда не расслаблялся, — Чжун Ли испускает долгий вздох. — Я мог бы сильно привыкнуть к этому. — Ты правда будешь доволен такой жизнью? Чжун Ли кивает. — Прошло много времени. Я готов отпустить это. Они оба отпускают друг друга. Аякс чувствует, как твердые предметы в его кармане становятся все тяжелее. Он вытаскивает свой Глаз Порчи и маску Фатуи. Эти вещи лежали в карманах неделями, требуя внимания. Но ему было страшно смотреть на них, на последнее свидетельство его прошлой жизни. Его последние связи с Тартальей. — Ты не боишься отпустить Рекса Ляписа? Улыбка Чжун Ли ностальгическая и горько-сладкая. — Нет, я так не думаю. Я проклят неувядающей памятью. Хорошие и плохие, все воспоминания моей жизни связаны с борьбой. Вот что значит быть Рексом Ляписом. Если мне придется отпустить того, кем я был тысячи лет, чтобы обрести покой, тогда я отброшу все это без единого сожаления. Отбросить все это без единого сожаления. Как и Рекс Ляпис, Тарталья тоже мертв. Борьба, конфликты и все, что с ним происходило, — Аякс не хочет ни капли этого. Он с легкой душой сбрасывает маску со скалы.