The Mask in the Mirror

Аякс просыпается с ощущением абсолютного покоя. На мгновение он понимает, что чувствует такое жуткое довольство от всецелого телесного ощущения, что решает, что, должно быть, мертв. Под ним лежит мягкая подушка, воздух ощущается на лице прохладным касанием легкости, но его аура теплая и манящая. Медленное, нежное дыхание доносится откуда-то справа. Тело Аякса так свободно от боли. Чайльд расслабляется в убаюкивающей тишине. Он не хочет открывать глаза, потому что это наверняка разрушит сон. В рассеянном месте гипнопомпии перед ним танцуют образы и воспоминания о том, что, должно быть, было его последними мгновениями — удар стрелы, нежное принятие, золотые символы, мерцающие в воздухе. Все расплывчато и недостаточно реально, чтобы причинить боль. Аякс медленно возвращается в свое тело. Он чувствует невообразимую мягкость, слышит ровное дыхание и понимает, что все это кажется слишком реальным, чтобы быть сном. Неужели жизнь после смерти ощущается так комфортно? А потом Аякс слышит чей-то разговор и лязг железной посуды. Он неохотно открывает глаза, и его встречает высокий визг. — Итэр, он очнулся! Этот ужасно пронзительный голос мог принадлежать только одному существу. Той летающей штуке, что сейчас парит над его лицом. Итэр оттесненяет ее и садится рядом с Аяксом. — Дай ему хотя бы немного продохнуть, Паймон! «Черт, я жив». Аякс моргает, пытаясь понять, где сейчас находится. Итэр и Паймон возвышаются над ним, и на их лицах написано явное беспокойство. Ткань палатки туго натянута над его головой. У самого выхода кипит кастрюля для приготовления пищи и виднеется несколько песчаных деревьев. Чайльд не узнает этой местности. Аякс поворачивает голову, чтобы посмотреть направо, и снова моргает. Чжун Ли лежит без сознания на спальном мешке рядом с ним, или же мужчина просто так крепко спит, что крик Паймон его не разбудил. — Паймон, иди доделай ужин, — говорит Итэр. В данный момент Аякс рад видеть, как летающая девочка удаляется. Он стонет, пытаясь пошевелиться, и ощущения возвращаются к нему. Все тело болит. Теперь это тупая боль онемения, в отличие от постоянного жжения, которое сопровождало его в последнее время. — Эй, поосторожнее, — Итэр указывает на грудь Чайльда. — Ты еще не полностью восстановился и исцелился. Аякс смотрит вниз и видит, что его рубашка куда-то исчезла, а грудь туго обмотана бинтами. Но странно не похоже на то, будто его пронзила стрела. Ощущения кажутся невероятно нормальными, лишь только легкая боль дает о себе знать, когда он шевелится. — Что с Чжун Ли? — это первый вопрос, слетевший с губ Чайльда. Итэр выглядит нервным, что совсем не добавляет Аяксу терпения. — Он перенес нас сюда и исцелил тебя. Но это отняло много сил. И, в итоге, вы оба были в отключке шестнадцать часов. Аякс смотрит на Чжун Ли. У Чайльда никогда бы до этого язык не повернулся назвать Чжун Ли неопрятным, но сейчас тот выглядел именно так. Его верхние одежды измяты, а на руках красуются не очень аккуратные повязки. Волосы сильно спутаны. Его спящее лицо не выглядит умиротворенным, а гримаса больше походит на выражение сосредоточеннности. Аякс с тревогой смотрит на Итэра, который выглядит испуганным. — С ним все будет в порядке? — Я уверен, что с ним все будет в порядке. Мы сейчас в Заоблачном Пределе, так что я думаю, что здесь копится больше элементарной энергии, которую Чжун Ли смог бы впитать, — Итэр сглатывает. — Он... был немного не в себе после того, как в тебя стреляли. Желудок Аякса сжимается. — Что он сделал?.. — Он... он просто сносил все живое на нашем пути. Я имею в виду, я знаю, что он был богом войны и все такое, но это было немного пугающе. — Он кого-нибудь убил? — Аякс с трудом выдавливает слова из пересохшего горла. — Я... я не знаю, — Итэр хмурится. — Может быть. — Мне показалось, он излучал свет... — или Аяксу это привиделось? — Э-э, немного. Я имею в виду, он действительно прибегнул к своей силе адепта, но на нем была маска. Никто не должен был понять, кто он такой, — выражение лица Итэра показывает, что он сам не совсем верит своим собственным словам. — За исключением... за исключением может... — За исключением чего? Итэр нервно смотрит на него, затем качает головой. — Не думай сейчас об этом. Он должен сказать тебе сам. Аякс хочет возразить, но Итэр протягивает ему флягу с водой и встает. — Попей немного. Скоро у нас будет готов ужин. Не двигайся слишком активно, — и он выходит из палатки. Чайльд снова успокаивается. Его охватывает сонливость, но спать не особенно хочется. Осознание, реальность всего этого, накатывают на рассудок волнами. Теперь он свободен. Вопреки всему невозможному, вся жизнь Аякса изменилась за один день. Его грудь сжимается, и он легко смеется. Он больше не может вернуться на родину. Тарталья мертв. Будет ли Царица искать его? Или забудет, что он вообще служил ей? Конечно, Фатуи какое-то время будут наблюдать за его семьей. А Нин Гуан — пошлет ли она солдат через весь Ли Юэ, чтобы выследить его? Или она смирится с поражением? А Каода... Чжун Ли убил ее? В голове мелькает слабое, размытое воспоминание о копье Чжун Ли, летящем в ее сторону. Аякс сглатывает, борясь с потоком хаотичных мыслей. Они не имеют значения. Он свободен. Но, что теперь? Об этом пока совершенно не хочется думать. Чайльд игнорирует протесты боли в груди и поворачивается лицом к Чжун Ли. Рука последнего безвольно лежит на земле, и Аякс тихо переплетает их пальцы. Нет никого другого, с кем он хотел бы разделить этот момент умиротворения, окончательно понимая, что он свободен, понимая, что ничего из этого не могло бы осуществиться без Чжун Ли. — Спасибо, — шепчет он, не в силах сдержать противоречивые чувства страха и восторга, поднимающиеся в нем. — И мне очень жаль, что... — Ты это серьезно? — бормочет голос. Аякс отшатывается, когда Чжун Ли слегка приоткрывает глаза. Медленно, сонно, Аяксу кажется, что его взгляд какой-то... опустошенный. Чжун Ли выдыхает и встречается глазами с Аяксом. — Я все еще зол на тебя, — легкая, напряженная улыбка говорит о том, что Чжун Ли имеет в виду не совсем это. — Было очень глупо с твоей стороны поступить так безрассудно. — Прости, но я не жалею об этом, — Аякс перекатывается на спину, чтобы успокоить боль в грудине, которая раздражена положением его тела. — И я бы сделал это снова. — Ты снова подверг бы меня такому испытанию? — Голос Чжун Ли нехарактерно тих. — Ага, я бы снова спас тебе жизнь... — Заставил бы смотреть, как истекаешь кровью и умираешь? Снова подверг бы себя опасности и оставил меня смотреть, как эта женщина почти забрала тебя у меня? Это останавливает легкую браваду Аякса. Чжун Ли выглядит измученным и совсем не счастливым, когда тяжело вздыхает. — Прости... Я... я не сержусь на тебя. Я зол на себя за то, что позволил этому случиться. И... забудь... — он садится с видимым усилием и потирает лицо. — Как ты себя чувствуешь? — Физически? Или морально? — Аякс смотрит в потолок палатки. — И то, и другое. Аякс знает, что сама мысль об этом может очень легко ошеломить его самого. Как будто собираешь разбитое, зазубренное стекло. Одно неверное движение может поранить его. — Физически чудесно, — он пытается улыбнуться. — Чувствую себя намного лучше. Чжун Ли кивает. — Это все, что я смог сделать. Возможно, для твоего тела будет лучше дальше исцеляться естественным путем. Слишком много энергии адепта может быть опасным. Чуть позже я могу попытаться избавить тебя от видимых повреждений, но сейчас тебе не следует слишком много двигаться, желательно в течение нескольких недель. Аякс вспоминает свое отражение в позолоченном полу. Он уверен, что теперь выглядит как скелет. Сколько времени потребуется, чтобы его мышцы восстановились, чтобы каждое движение не было пронизано болью? Чтобы он мог бегать и сражаться, как раньше? — Что ты думаешь сейчас по поводу... — Чжун Ли жестом указывает куда-то на улицу. — Это был правильный выбор, — Аякс закрывает глаза на черную дыру, которая сидит, как паразит, в его сердце, ожидая подходящего момента, чтобы нанести удар. — Я осознаю, что случилось. Я готов начать все сначала. Он знает, что Чжун Ли видит его внутреннее противоречие, но не настаивает на этом вопросе. — Тебя кто-нибудь видел? — спрашивает Аякс. — Ну, ты понял... светящимся? Чжун Ли делает медленный вдох. — Возможно, я действительно проявил нечеловеческую силу. Но этого было недостаточно, чтобы стать четким указанием на Моракса. — Уверен? — Аякс хочет сказать, что Чжун Ли просто был не способен быть предусмотрительным в тот момент. — Этого и близко недостаточно, — Чжун Ли качает головой. — Ничто из того, что я делал, не было прямой связью с божественными силами, которыми обладал Рекс Ляпис. И в любом случае, если кто-нибудь понял, что этот «Чжун Ли» не совсем человек, я все равно уже не вернусь в похоронное бюро. Аякс хочет спросить еще о многом, но Чжун Ли явно не в настроении. Прежде чем Аякс успевает придумать вопрос, тот встает на ноги и говорит: — Может, время задуматься об ужине? Аякс не торопится вставать. Нетерпение может прийти позже. Как только он поднимается на ноги, Чжун Ли роется в сумке и протягивает ему рубашку. Чайльд медленно натягивает ее, тяжело дыша сквозь боль в груди. Адаптация будет происходить постепенно, шаг за шагом. Они вдвоем выходят из палатки. Солнце уже садится. Аякс ловит листья, переносящие крупицы песка в сияющем оранжевом и золотом цвете. Небо над головой чистое, оно медленно окрашивается фиолетовым. Они расположились у подножия скалы рядом с ручьем, в окружении природы и свободы. Аякс делает свой первый настоящий глоток свежего воздуха. Мир начинает вращаться. — Аякс? — Чжун Ли внимательно наблюдает за ним. — Все хорошо, — он делает медленный вдох и выдох, каждый раз ощущая приступ боли. Итэр и Паймон приготовили какое-то рагу. Все четверо сидят вокруг костра, и Итэр раздает миски. Аякс уверен, что все смотрят на него, в то время, как сам он смотрит на еду. На теплую, питательную еду. Ложка дрожит в его руке, когда он подносит ее ко рту. Вкус почти ошеломляющий — почему все ошеломляющее — рагу такое вкусное и насыщенное после ничего, кроме простого риса для... он на самом деле не знает, для чего. Для выживания? — Как долго я там пробыл? — Аякс боится услышать ответ. Чжун Ли и Итэр обмениваются короткими взглядами. — Почти три недели, — говорит Итэр. Аякс прерывисто вздыхает. Даже меньше месяца? И это все, что потребовалось, чтобы довести его до такого состояния? Он отгоняет эту мысль. Больше никакой тьмы. Он не будет издеваться над собой, пока может этого избежать. Остальные не могут скрыть своего беспокойства. Поэтому Чайльд старается есть более энергично. — Правда очень вкусно, Итэр. — Спасибо. Это мой фирменный рецепт и в походных условиях его довольно легко готовить, — Итэр немного рассказывает об ингредиентах, и Аякс хочет обратить на это внимание, но его мозг отключается. Итэр и Паймон вступают в спор о том, где найти редиску. Но через несколько минут становится очевидно, что на самом деле они не ссорятся. Их бессвязная болтовня кое-что компенсирует — молчание обычно говорливого Чжун Ли. Бывший архонт смотрит в свою миску, почти не ест. Как будто он избегает взгляда Аякса. Чайльд никогда не видел Чжун Ли угрюмым, но сейчас это единственное подходящее слово, чтобы описать мужчину перед ним. Аякс понимает, что Чжун Ли, вероятно, слышал все, что Итэр сказал ему в палатке, что он «был немного не в себе», что «сносил все живое на нашем пути». Неужели он думает, что Аякс расстроился из-за этого? — Чайльд, какой суп ты любишь? Аякс переводит взгляд обратно на Итэра и Паймон. Нервозность первого ясно читается на его лице. Что все они скрывают от Чайльда? — Э-э, борщ. Я вполне неплохо готовлю его, — говорит он. — И... ты можешь звать меня Аякс. — Э... что? — Это мое настоящее имя, — говорит он. — Мы теперь попутчики, да ведь? Чайльд — немного формально, — в любом случае, Аякс уже не молодой Предвестник. Просто путешественник. — Хорошо, — улыбка Итэра становится настоящей. — Спасибо... Аякс. Все еще странно слышать это имя после многих лет, когда его никто не использовал. Но это приятно и удобно. Это он — настоящий. — Так, ладно, в любом случае, что такое этот твой «борщ»? Аякс не понимает, почему Итэр так зацикливается на супе. Чайльда больше беспокоит продолжающееся молчание Чжун Ли. Итэр и Паймон просто притворно веселы и избегают важных тем. Аякс откладывает недоеденное тушеное мясо. Это вкусно, но он больше не может есть. Слишком сытно для его желудка, и Аякса уже начинает тошнить. — В чем проблема? — бормочет он в сторону Чжун Ли, пока Паймон и Итэр спорят о разнице между редиской и свеклой. Чжун Ли поднимает взгляд, в его глазах непроницаемая тьма. — Ты правда чувствуешь себя лучше? — Да, я в порядке, — говорит Аякс. — Что с тобой не так? Чжун Ли тяжело вздыхает. — Я хочу тебе кое-что показать. — Ну тогда покажи, — Аякс хмурится. Что могло так сильно расстроить Чжун Ли? — Не обязательно делать это прямо сейчас, ты только проснулся. — Покажи мне. Чжун Ли пристально смотрит на него, затем поднимается одним плавным движением. — Итэр, я думаю, что стоит... — Т-ты уверен? — Нервозность Итэра возращается. — Показывай, — говорит Аякс. Его воображение буйствует от ужасных вещей, которые всплывают в голове от догадок. Итэр сглатывает. — Хорошо, Паймон, охраняй еду. Она не протестует. Они оба выглядят расстроенными, но глаза Чжун Ли спокойны в своей непроницаемой темноте. Итэр и Чжун Ли ведут его от лагеря вдоль подножия скалы. Солнце почти зашло, и темно-фиолетовое небо теперь блестит темно-розовым оттенком. Идти легче, чем вчера, но из-за неутихающей боли в груди дыхание вскоре становится затрудненным. Аякс сжимает предложенную Чжун Ли руку. Он опускает палец к обнаженному запястью Чжун Ли, надеясь что получится установить какую-то мысленную связь, но Чжун Ли, похоже, единственный, кто способен ее инициировать. Чайльду придется все понять, только когда он увидит, куда его приведут. Через минуту они достигают входа в пещеру. Он заблокирован одной из геоконструкций Итэра, которую тот довольно быстро убирает. Чайльд отпускает руку Чжун Ли и входит первым. Итэр жестом пропускает Аякса вперед, а затем создает за ними новую геоконструкцию. Пещера совсем небольшая. Отверстие в десятках футов над их головами впускает в грот рассветающий лунный свет. Стены покрыты мхом и другими растениями, а в пространстве кружат геокристаллические бабочки. Но Аякс будто врастает в землю, когда видит нечто, что лежит на камнях в лунных лучах, словно подношение богам... это... Сердце Аякса замирает при виде этого зрелища. Он не может дышать, просто отступает назад и хватается за стену, чтобы не упасть. Нет, нет, нет... Безвольное тело Каоды с кляпом во рту лежит связанным в тусклом помещении. Она без сознания и совсем не шевелится. С нее сняли доспехи. Бинты проглядывают сквозь одежду на ее боку, лоб рассекает кровавая рана. — Зачем? — шепчет он Чжун Ли. Аякс не узнает этого человека, не узнает Чжун Ли, чьи глаза светятся, когда он смотрит вниз на их пленницу. Воздух мерцает элементальной энергией, и хрустальные бабочки собираются вокруг Чжун Ли. — Я заставлю ее заплатить в десять раз больше за каждый раз, который она прикасалась к тебе, — голос Чжун Ли абсолютно спокоен. — К-как...? Я думал, ты убил ее. — Она выжила. — Мы забрали ее, — говорит Итэр. Он больше не выглядит нервными, просто мрачным и решительным. — Когда сбегали. Аякс действительно не может дышать. Его охватывает головокружение. Он понятия не имеет, как должен себя чувствовать в данной ситуации. — Теперь ее жизнь принадлежит тебе, — говорит Чжун Ли. — И я позабочусь о том, чтобы она предстала перед правосудием. Аякс пристально смотрит на нее. Его первоначальный страх отступает, когда тело смиряется с тем фактом, что она уже не может причинить ему боль, потому что лежит здесь, вот так, без сознания. И на месте страха... теперь нет вообще никаких эмоций. Правосудие. Справедливость. Каода сейчас выглядит такой жалкой, такой беспомощной. Чайльд помнит ее лицемерие: все те разы, когда она говорила ему, что он не заслуживает того, чтобы жить. Эти воспоминания, такие свежие и такие реальные, о ее холодном, безжизненном взгляде и том голосе, который так часто доводил его до истерики. Эти воспоминания состоят из воды, что она вливала ему в горло до тех пор, пока он не начинал биться в конвульсиях и не уверялся, что смерть уже пришла за ним. Воспоминания о благоухании цветов шелковицы и всесъедающем огне. Все воспоминания о мыслях Аякса о том, что он это заслужил, что он каким-то образом заслужил все, что она с ним делала. Мысли о том, как она долго заставляла его верить, что он ничего не стоит... Вооруженный этими воспоминаниями, Аякс пытается вызвать ту же ярость, которую почувствовал Чжун Ли, когда они вошли сюда. Но он не может. — Нет, — бормочет он. — Что? — Спрашивает Итэр. — Мы не можем убить ее. Чжун Ли поворачивается к нему, и в его глазах нет ничего, кроме золоящейся ярости. — Аякс... — Она видела твое лицо, Итэр? — Ну, нет, — говорит Итэр. — Она была без сознания. — Мы оставим ее здесь, — в голос Аякса возвращается некоторая сила. — Она может попытаться сама вернуться к цивилизации. Или будет съедена чем-нибудь. Это может стать ее покаянием. — Аякс, — глаза Чжун Ли снова вспыхивают. — Она... — Я обрушил ураган на ее город, поэтому она пыталась уничтожить меня. Она пыталась замучить меня, и я взамен должен убить ее? Ты сказал, что жизнь — это убить или быть убитым, но разве нельзя вырваться из этого круга? — Не в этом дело, — рычит Чжун Ли. — Это мое решение. — Это не похоже на... — На что? На меня? Ну, может быть, я просто изменился, — Аякс качает головой. — Даже если это неправильно, я не хочу причинять ей боль. Я правда должен злиться, потому что она причинила боль мне? Я должен хотеть разорвать ее на части? Это не сила. Ты имеешь полное право злиться от моего имени, но в конце концов... это не сделает ничего лучше. Я не хочу причинять ей боль. — Она психопатка, Аякс, — говорит Итэр. — Она не заслуживает твоего милосердия. Аякс смеется, и его смех все еще неровный и резкий. Но именно так он чувствует себя сейчас. — Это значит, она заслуживает смерти? Мне так надоело слышать слово «заслуживает». Никто ничего не заслуживает, разве не так? Разве я тоже тогда чего-то заслуживал? Я знаю, каково это! Он делает паузу, чтобы перевести дух. Взгляд Итэра смягчается. Чжун Ли становится спокойнее, но темнота в его глазах не сдвигается с места. — Я не упаду до ее уровня. И не буду мстить. — Это не месть, это справедливость, — медленно говорит Чжун Ли. — Разве? — спрашивает Аякс. — Сделать с ней то, что она сделала со мной? Убить ее? По этой логике, любой из нас должен быть казнен по справедливости тысячу раз. В таком случае, мы все лицемеры и должны придерживаться тех же стандартов, которым следует Ли Юэ. Хрустальные бабочки начинают кружить вокруг Чжун Ли, когда он смотрит на Аякса, и последний понимает каждую эмоцию, которую видит на лице бывшего архонта, Но это не имеет значения. Аякс знает, чего хочет. — Чжун Ли, я знаю, что ты пытаешься защитить меня, но это не то, чего я хочу. Не используй такие слова, как «справедливость», когда просто очень зол, — его голос немного срывается. — Мне так надоело причинять боль людям. Это не заставит боль от того, что она сделала, исчезнуть. Но это усугубит мою вину. И я больше не могу этого выносить. Взгляд Чжун Ли устремляется на землю, его кулаки сжаты. Они втроем вдыхают сгущающийся вечер. — Где ее Глаз Бога? — спрашивает Аякс через мгновение. — Вот, — бормочет Итэр и достает его из кармана. Аякс не хочет прикасаться к этой штуке после всего, что Каода с ним сделала, но все равно берет побрякушку в руки. Этот Глаз так похож на его собственный, что становится дурно, и энергии внутри начинают злобно шептаться. Аякс все еще чувствует, как гидросила обжигает рану на груди. Аякс бросает Глаз Бога на валун и разбивает сапогом. Голубой драгоценный камень умирает не сразу, но после нескольких ударов он трескается, затем разбивается, и его сияние угасает. Чайльд почти задыхается от усилий. — Вот так. Теперь она никому не сможет причинить вреда. Ты ведь позаботишься о том, чтобы у нее все равно не было больше работы с твоими перестановками в Цисин, да? Чжун Ли даже не смотрит на него. Кивок — это все, что получает Аякс вместо ответа. Все трое молча возвращаются в лагерь. Аякс бросает последний взгляд на Каоду. Он не чувствует себя идеально в связи с этим решением, но вид ее, связанной и истекающей кровью, правда не заставляет чувствовать себя лучше. Чайльд знает, что такое жажда мести. Он знает, как это может тебя засосать. И в этой новой жизни, которую он выбрал, где темные инстинкты Тартальи не руководят им, он не хочет иметь ничего общего с местью. Он хочет быть свободным. Все, что он когда-либо делал, — убивал. Питался опытом, переходя от одного учителя к другому, обученный отсекать все эмоции, быть безжалостным, беспощадным и жестоким. Быть сильным. Но это не было настоящей силой, то существо никогда не было им. Он никогда не понимал прощения, и, хотя это чувство все еще далеко, много дальше, чем хотелось бы, Чайльд желал бы, чтобы оно стало более знакомым. Аякс хотел бы быть таким человеком, который может принимать удар за ударом и при этом по-доброму улыбаться своему противнику. Он знает, что потенциал уже заложен в нем самом. И хотя Чжун Ли сейчас этого не показывает, он единственный, кто это всегда знал. Именно Чжун Ли воплотил в жизнь идею о том, что Аякс может стать тем, кем захочет. Чжун Ли сказал, что он силен, как вода, и Аякс принял это — его приспособляемость, его потенциал к переменам. Что ж, он изменился. И теперь, в этом первом испытании своей новой жизни, Аякс будет сильным за них обоих. Чайльд пытается поймать взгляд бывшего архонта, но безуспешно. Когда Итэр и Аякс снова усаживаются у костра, Чжун Ли отходит от них и встает у ручья. Паймон нервно переводит взгляд с Чайльда на другого мужчину. — Что случилось? — Мы никого не убиваем, — говорит Аякс вместо ответа. Паймон хмурится. — Мне жаль, Аякс, — стыд ползет по лицу Итэра. — Я знаю, что-то, что мы говорили, было неправильно. Это просто... ты... — Все в порядке, — говорит Аякс. — Я знаю, что ты пытался мне помочь. Но я просто хочу двигаться дальше. — Но эта женщина... — начинает Паймон, но ее обрывает взгляд Итэра. Они сидят в тишине, уставившись на огонь. Аякс выдохся. Его тело болит, и он хочет снова лечь спать. Но он не может, не сейчас, когда... — Я вернусь, — он поднимает свое сопротивляющееся тело на ноги и направляется к Чжун Ли. Солнце уже полностью зашло, и нависающее над ними небо теперь глубокого иссиня-черного цвета. Луна неуклонно восходит. Вокруг них начинают светиться кусочки минералов янтарного цвета. Чжун Ли все еще излучает энергию, и это заставляет Аякса удивляться, почему он никогда не чувствовал этого раньше. Должно быть, Чжун Ли был очень осторожен, скрываясь все эти месяцы. Еще больше кристаллических бабочек порхает вокруг ног Чжун Ли, когда он переводит взгляд на небо. Его глаза устремлены на Селестию. Аякс останавливается рядом с ним. — Ты все еще не согласен со мной? Чжун Ли делает медленный, глубокий вдох, затем качает головой. Когда он открывает рот, его голос полон печали. — Я никогда не был безупречен, но я старался сделать все возможное, чтобы защитить тех, кого я люблю. И, к сожалению, в этом я терпел неудачу бесчисленное количество раз. Я потерял близких из-за войны, эрозии и судеб, которые хуже смерти. И даже ты просишь меня остаться в стороне? Сейчас, когда я могу быть самим собой, и передо мной нет больше никаких обязанностей, больше никаких поклонов Воле Небес. Я хочу поступить правильно с тобой. Мне нужно, чтобы в твоей судьбе все было правильно. Я думал, что в этой смертной жизни, которую я выбрал, делать все будет просто. Но, оказывается, ничто не бывает простым. Аякс, скажи, смогу ли я когда-нибудь освободиться от оков истории? Будут ли мои страхи на протяжении долгих, вечных столетий возвышаться надо мной, как гора, пока я не буду раздавлен ею же? Он поворачивается к Чайльду с отчаянием в глазах. — Я бессилен перед тобой, Аякс. Одной мысли о том, что я тоже тебя потеряю, достаточно, чтобы свести меня с ума. Сможешь ли ты простить меня за эту слабость? Я никогда больше не буду убивать, если ты этого хочешь, но это пытка — просить меня об этом, когда ты в опасности... Сердце Аякса замирает на мгновение. — Конечно, я прощаю тебе эту слабость. Я просто пытаюсь поступать по сердцу, но пока даже я не знаю, что такое «правильно». Взгляд Чжун Ли смягчается. — Я тоже не знаю. И ты все еще думаешь, что я мудрее тебя? У Аякса нет ответа. Некоторое время они стоят в тишине. — Я подвел тебя уже так много раз, — Чжун Ли смотрит на хрустальных бабочек у своих ног. — Я пытался сдержать обещание, что не убью ни одного стражника, но, возможно, я все же его не сдержал. — Все в порядке, — это не так, но Аякс не может ни в чем винить Чжун Ли. — Мы же в итоге сделали это. Мы сбежали. — Если я нарушил договор или обещание, то не в моем характере не замечать этого, — в выражении лица Чжун Ли очень знакомая мука. — За этим должно последовать справедливое наказание, Аякс. Аякс секунду смотрит на него. — Тогда твое наказание — простить себя. — Это не наказание. — Но это же тяжело для тебя, разве я не прав? — Аякс вздыхает. — Я многому научился у тебя, сяньшэн, и одна из этих вещей заключается в том, что мы не так уж сильно отличаемся. Мы суровы к себе и не можем простить себя за ошибки. Поэтому это и есть наказание, которое ты получишь за то, что нарушил наше обещание. Чжун Ли выдыхает так, словно все это время сдерживал дыхание. — Как ты можешь продолжать с такой легкостью прощать меня? — Как я могу не делать этого? — Аякс наконец улыбается. — Ты спас меня. — Из ситуации, которую сам же и спровоцировал. — Нет, я не имею в виду из тюрьмы Цисин, — он протягивает руку и нерешительно берет Чжун Ли за ладонь. — Ты спас меня от самого себя. Брови Чжун Ли в замешательстве сдвигаются. — Ты спас меня от одиночества. От моей решимости быть несчастным. Я думал, что мне никто не нужен, что я бесчувственное оружие. Но ты показал мне, что я всего лишь человек. Так что я благодарен, так сильно благодарен тебе за то, что ты стал тем, кто показал лучшее во мне. Что бы ты ни делал, я буду продолжать прощать тебя. Взгляд Чжун Ли противоречив, но в нем больше нет и следа гнева. Чжун Ли следует за движением Аякса вперед, и они обнимают друг друга. Это тихие и нежные объятия, баюкающие их дрожащие тела. Хотя аромата цветов шелковицы и нет, но Аякс все еще чувствует тот легкий, напряженный страх, который вселила в него Каода. Но облегчение намного сильнее. Он в безопасности в объятиях Чжун Ли. — Мне так много нужно тебе сказать, — бормочет Аякс. — У нас есть время, — говорит Чжун Ли. — Я хочу услышать все. И нет, все не так просто. Совсем не просто. Но Аякс верит в них. При поддержке друг друга они могут обрести бесконечную силу. На этот раз он ухватился за свою собственную судьбу. Он сделал свой собственный выбор. Он выбрал свободу.