Свет маяка

Когда Игоря погнали из родного отделения за драку с сынком одного из небожителей Питера, которую Гром устроил при задержании, майор был уверен, что на этом его жизнь и закончится, и даже Прокопенко ему не поможет. Не то, чтобы Игорь был трусом, но предупреждение о том, «чтобы ходил и оборачивался, так как недолго ему скакать осталось», неплохо так засело в голове. За Иваныча тоже было страшновато, у него жена, и пенсия скоро… И как бы полковник не храбрился, Игорь всё чаще замечал в глазах мужчины безуспешно скрываемую тревогу. Ожидание неминуемой кары очень сильно давило на психику, Гром стал дерганным и не знал, чем себя занять за неимением служебных дел, поэтому таскался по улицам Питера и искал приключений на пятую точку, которые в ответ почему-то обходили его стороной. Такое затишье казалось зловещим, нужно было срочно как-то решать проблему потому, что в голове начинали появляться нехорошие мысли. Решение пришло внезапно и поначалу казалось весьма абсурдным: Прокопенко зазвал его на ужин и рассказал о том, что недавно ему звонил знакомый, который очень ищет ответственного и крепкого сотрудника для работы на восстанавливаемом маяке. Игорь чуть не подавился домашней котлетой и уставился на начальника. - Иваныч, ты чё, какой маяк? – парень сделал могучее глотательное движение, надеясь, что кусок мяса всё же выберет правильное направление. - А чего нет, Игоряша? Ты голову-то включи! Ну кто тебя на Сахалине будет искать? – Прокопенко с усталостью откинул вилку с ножом и вперился суровым отцовским взглядом в Грома. – Я, знаешь ли, староват для того, чтобы каждый день ждать новостей, не найдут ли тебя где-нибудь в мусорном баке на окраине Питера по частям. - На Сахалине?! – темноволосый молодой мужчина откинулся на спинку стула и тяжело выдохнул, пропуская мимо ушей неприятную перспективу с расчленёнкой. – Это же у черта на… - У Христа за пазухой, – тут же перебил его Фёдор Иванович. – Игорь, итить твою за ногу, это всего-то пару лет, пока не затихнет всё! Ты, когда в драку лез, хоть удосужился спросить, что это за люди, с кем ты связываешься?! Да рядом с ними Гречкин – просто детсадовец! - Но жить-то все должны по законам, – пробурчал парень, ковыряя остатки котлеты вилкой. - И что ты сейчас сделаешь, законник хренов?! Нет у нас пока таких ресурсов, чтобы к ногтю их прижать, а вот спасти тебя можно! – Прокопенко вздохнул и встал, подходя к окну. – Игоряша… Как я перед отцом твоим отчитываться буду, если не уберегу, а? - Рановато ты нас на тот свет командируешь, Иваныч, – майор тоже отложил приборы и потер подбородок, шершавый из-за отросшей щетины. Фраза об отце больно резанула что-то внутри, и темноволосый молодой мужчина тяжело вздохнул, решаясь. – Когда ехать нужно? Через неделю небогатые пожитки были собраны, детали его трудоустройства обговорены с новым работодателем, документы подписаны, билет на самолёт куплен, немногочисленные друзья оповещены об отъезде, а дела завершены. Гром никак не мог поверить, что уезжает из родного Питера навстречу чему-то неизвестному. Полёт на самолёте он перенес спокойно, хотя одиннадцать часов лёту – это не шутки, но помог накопленный недосып, активно развивавшийся у него после отставки, поэтому на борту воздушного судна парень просто вырубился и проспал до самого приземления. В аэропорту его встретил Николай Павлович Плоткин, крепкий старик с изрезанным морщинами лицом и седой бородой, один из ответственных за восстановление маяка. Оставшуюся часть пути Игорь помнил смутно: добрались до деревни Новиково, там переночевали у какой-то неприветливой тетки в доме (спасибо, что на кровати, пусть и жёсткой), а утром пересели на старенькую моторку, которую течение беспардонно гоняло по волнам на протяжении всего пути до нового места жительства бывшего майора. Так Игорь оказался на маяке с красивым названием Анива, навевающим мысли о цветущих садах сакуры и улыбающихся гейшах, что было весьма далеко от реальности. Маяк долгое время был в запустении и вообще не использовался, время сильно потрепало каменного гиганта, но менее впечатляющим он не стал от этого. Теперь Аниву восстанавливали, привели в какой-никакой порядок кладку и жилые помещения, завезли работающее оборудование и бытовые вещи. Николай Павлович сказал, что выбивали всё с боем и скандалами, Игорь поверил – часть аппаратуры была подубитая, кровати, кухонные гарнитуры и шкафа с тумбами явно не новые, как и оборудование для теплоснабжения. Зато виды со световой камеры открывались впечатляющие, Гром аж присвистнул, когда они поднялись на самый верх по крутым каменным ступеням, истершимся от времени по краям. Впереди бескрайняя неспокойная гладь двух морей и океана, позади живописные горы, и Игорь чувствует себя каким-то ничтожным вдруг перед таким величием природы. Плоткин, стоящий рядом, ободряюще хлопает парня по плечу. - Тут в шторм такие волны поднимаются, аж дух захватывает, – старик улыбается, словно, это самое прекрасное, что можно увидеть в своей жизни. – Иваныч сказал, что ты морской темой болеешь, значится, повезло тебе, здешние моря-океяны не разочаруют, – Гром коротко усмехается, слыша такое уютное и родное по бабушкиным сказкам «океяны», и неуверенно кивает головой, рассматривая парящих над маяком чаек. - Ага, болею… Надеюсь, что здесь смогу поправиться, – выходит как-то горько, и Николай Павлович смотрит на него с интересом, но снова ободряюще хлопает его по плечу. Маяк рассчитан на четверых сотрудников, но это было до того, как его автоматизировали, поэтому сейчас и одного работника на Аниве вполне хватит. Однако Николай Павлович и еще один мужчина, Максим, который тоже занимался восстановлением бетонного гиганта, остаются с Громом на две недели, обучая и помогая разобраться в технике, чтобы он мог самостоятельно работать. Во что-то Игорь вникал с легкостью, например средства связи он освоил без проблем, старенькую моторку научился водить по волнам так, чтобы не переворачивалась, навострился работать с дизелем. Для всего остального были инструкции и схемы по ремонту, с которыми у бывшего майора, как у человека с техническим складом ума, проблем не было. Быт постепенно был налажен, и Максим с Николаем Павловичем отчалили, возвращаясь в Южно-Сахалинск. Вообще-то одиночества Гром не боялся, по крайней мере, до того, как пришлось остаться на маяке самостоятельно. Старая постройка скрипела и стонала под натиском ветров, за стенами шумели невообразимые массы воды, а на скалах перекрикивались чайки. Может, Игорю просто не повезло попасть на Аниву осенью, когда промозглые туманы слишком часто наползали со стороны моря, отчего пронзительный луч маяка, прорезающий полотно тумана, казался чем-то мрачным и потусторонним. Но человек привыкает ко всему, дай только время. Не то, чтобы Гром был прям совсем один, потерянный для других, вовсе нет, до Новиково и пешком можно дойти, всего-то километров двадцать-двадцать пять, но на лодке, конечно, быстрее. Игорь иногда туда наведывался, но не часто, раз в пару месяцев, делать в поселке было особо нечего, жители были либо совсем детьми (которых родители, уехавшие покорять более крупные города или работать на вахту, оставляли на попечение бабушек-дедушек), либо стариками с характерными для жителей севера суровыми лицами. Их, конечно, пришелец, поселившийся на маяке, интересовал, они-то все друг друга знают, поселок же небольшой, но приставать с расспросами никто не собирался, поэтому Гром спокойно затаривался необходимым и возвращался в свою обитель. Раз в три месяца к нему приезжали Макар, крепкий светловолосый улыбчивый парень, и Васька, скользкий плюгавый мужичок с заискивающим выражением лица, они привозили запчасти, лекарства, карты, новые инструкции, казённую одежду и теплые одеяла, книги. Это всё с барского плеча доставалось Игорю от организации, которая курировала Аниву. По просьбе Грома Макар приволок бэушный ноутбук, пару жёстких дисков с киношками и дешевую электронную книгу. - Там боевички, сериалы, старые фильмы, вообще, я на свой вкус скачивал, но тебе тоже должно зайти. Кстати, ещё и парочка гигов чего погорячее найдется,– передавая электронику, подмигнул Макар. - Пиратишь, халявщик? – усмехнулся темноволосый парень. - Не мы такие, жизнь такая. У тебя тут интернета нет, а развлекаться надо. Интернета правда не было, сотовая связь ловила плохо и через раз, но Игорю некому особо было звонить, периодически он набирал Прокопенко, два раза в день докладывал на «большую сушу», что жив, в помощи не нуждается. Иногда он думал, что так, наедине с самим собой, сойти с ума гораздо проще, чем в Питере, даже при условии, что тебя не держат постоянно на мушке. Но по итогу рутина маячника неплохо так занимала, а тяжкий труд, как известно, отличный способ разгрузить мозги. И Игорь разгружал, каждый день разгружал, бегая вверх-вниз по крутым ступеням, ведя журналы, обустраивая Аниву под себя и следя за оборудованием. Молодой мужчина научился стричься сам, и как только темные вихры отрастали, сразу безжалостно срезал кудри потрепанным триммером, освоил нехитрые кулинарные приёмы и даже заставлял себя убираться. Новый год встречал один, под весело бубнящее радио и звуки скаченной порнушки, без салютов и шампанского, с бутылкой водки и варенной картохой. Зима и весна только добавили забот, а два летних месяца пролетели как один день. В отпуск Игорь не просился, уезжать ему было некуда. Так пролетел год, а за ним ещё один. Лицо шелушилось от постоянного ветра, руки загрубели от непростой работы, а кожа покраснела. Прокопенко говорил, что можно возвращаться, что шумиха поутихла, и про Грома забыли, что если бывший майор постарается, он вполне сможет найти себе место чоповца при какой-нибудь серьезной организации, с его-то параметрами. Игорь соглашался, конечно, но, если честно, уже с трудом понимал, как теперь сможет прижиться в обществе, как будет засыпать без постоянного шума волн и звуков вращательных механизмов Анивы. Бабы иногда не хватало, не девушки, которая томно бы любовалась морем с высоты маяка, а потом бы хныкала, что ей скучно, и грустно, и пора на ноготочки, а именно бабы, которая борщ сварит, кошаков, привезенных из Новикова покормит, белье постирает не так коряво, как у Грома выходило, а по-человечески, а ночью уснет расслабленно на груди молодого мужчины после взаимных ласк. Но по части секса Игорь находил утешение в объятиях романтичных туристок, приезжавших на Сахалин, чтобы посмотреть на оживающий маяк, а заодно и на симпатичного смотрителя, чьи очаровательные серо-зеленые глаза упоминались во многих постах путешественниц. Энергия и пиздодеятельность (как иногда называл это Прокопенко) Игоря, выплёскивающиеся в Питере совсем не туда, куда нужно, теперь выбрали верное русло, внутри всё как-то устаканилось, словно Грома усмирило штормовое море и грозно нависающее низко хмурое небо. Жизнь вошла в размеренную колею, которая вдруг пришлась ему по вкусу. Перемен не планировалось, ну, максимум, моторку скоро нужно заменить, а так… Со всем остальным Игорь знал, как управиться. Со всем, кроме парнишки, который нахохлившись сидел в лодке Макара, причаливающей к берегу. Темноволосый маячник как раз вышел покурить, когда заметил приближающуюся делегацию. Парень раскурил сигарету, пряча огонёк спички в ладони, и прикрыл правый глаз, выдыхая едкий дым дешевеньких папирос. Дожидаться, пока причалят, не стал, сам подошел и ухватился за брошенную Васькой мокрую петлю, накинул её на вбитый собственноручно металлический прут и подтянул резиновую чучу к берегу. Макар быстро выполз из лодки и принялся помогать приятелю доталкивать моторку до более мелкого места. Васька бухтел что-то про вшивую погоду, которая должна была быть хорошей, но от Посейдонов сраных добра ждать не приходится, до костей промочат, а Игорь был занят разглядыванием третьего пассажира хлипкого судёнышка. Паренёк, сидевший в модной дорогой дутой и ярко-жёлтой куртке, опасливо рассматривал окружающий пейзаж из-под вязанной шапки, – Игорь готов был забитья на сотку, что тоже нереально дорогой – надвинутой почти на самые брови. Внимательные светлые глаза, орлиный нос, квадратный подбородок, слишком четкая линия скул, несколько родинок на щеке и под какими-то смазанными губами без чёткой границы – писанным красавцем новоприбывший не был, но в нём было что-то такое, благородное даже, от чего внутренний Громовский мент моментально набычился. - Туриста, что ли, привезли? – помогая Макару перетаскивать с носа лодки тюки, тихонько поинтересовался бывший майор. - Да какое там, это тебе подарочек от начальства, новый сосед, – Макар фыркнул и бросил на сидящего в лодке парня насмешливый взгляд. - Гонишь! – изумился Игорь. – На кой хер он мне сдался? Такой же долго не протянет тут, – в подтверждении этих слов, жёлтокурточный модник поднялся в лодке на тощие ноги и тут же, потеряв равновесие, плюхнулся обратно на пятую точку. Гром и Макар переглянулись. – Вот, о чём я и говорил. Лучше бы девчонку отправили! - Ну слушай, ты бы не жаловался, глядишь, и этот сойдет, – светловолосый молодой мужчина расхохотался, а Игорь только сплюнул под ноги, залихватски удерживая чудом непотухшую сигарету краешком губ. - Да пошёл ты, придурошный! Я ещё не настолько отчаялся, чтобы к мужикам лезть. В следующий раз втащу тебе за приколы такие. В этот момент незваный гость вновь решил попытать счастье и выбраться из лодки, но потерпел очередное поражение, зацепившись в этот раз носком резинового сапога о край моторки и коротко вскрикнув. И он бы обязательно поближе познакомился бы с острыми камнями, если бы Игорь не подхватил неудачливого путешественника под руку. Парнишка неуклюже выровнялся, кинул на маячника смущенный взгляд и открыто благодарно улыбнулся. Гром отдёрнул руку и попытался улыбнуться в ответ, что, судя по реакции гостя, не было такой уж хорошей затеей. Дальше вещи перетаскивали молча, только Васька болтал с «подарочком», рассказывая ему про историю Анивы. Парень кивал, внимательно слушая все излияния худосочного мужичка, однако не менее старательно помогал с тюками, не обращая внимания на то, что желтая куртка покрылась уже грязными пятнами. Обычно Васька с Макаром задерживались, пропуская со смотрителем Анивы по рюмке водки, чисто «для сугрева», рассказывали новости с земли и интересовались, как прошёл последний шторм, но в этот раз, покончив с разгрузкой, скомкано попрощались и уселись обратно в моторку, оставляя недоумевающего Игоря на берегу вместе с новоявленным соседом, который зябко кутался в свою куртейку, пряча руки в глубоких карманах. Проводив моторку взглядом, Гром повернулся к парню и склонил голову вбок, рассматривая «подарочек», от чего юноша втянул голову в плечи и поёжился. - Как звать? – темноволосый парень сделал шаг к новоприбывшему и остановился на расстоянии вытянутой руки. Внутренний мент, привыкший к дедовщине и распределению мест в коллективе, удовлетворенно заурчал. Ну вот, из ментуры выгнать могут на раз-два, а мента из себя выгнать тяжело. - Сергей Разумовский, – парень снова улыбнулся, не менее открыто, чем в первый раз, и протянул руку с тонкими музыкальными пальцами. - Игорь Гром, но лучше просто Игорь, – смотритель Анивы предложенную руку пожал и кивком головы указал на вход в маяк. – Приятно познакомиться. Пошли погреемся, а то сегодня прям ветрено что-то. Вообще-то для сентября погода была вполне обычная, но пугать парня незачем, особенно если не знаешь, насколько он задержится и какими судьбами здесь оказался. Смотритель Анивы пропустил Серёжу внутрь маяка, и юноша сразу стащил с себя куртку и шапку, открывая взору Грома рыжую шевелюру. Отвыкший от ярких красок, мужчина на секунду завис, рассматривая блики света на чужих прядях, рука сама потянулась к медным волосам. В этот момент Разумовский повернулся, видимо, желая что-то сказать, но, заметив завороженный взгляд Игоря, сомкнул губы и недоуменно уставился на хозяина башни. Темноволосый молодой мужчина, встретившись взглядом с удивленными зелеными глазами напротив, сглотнул и опустил руку, кривовато ухмыльнувшись. - Звиняй, у нас тут такая красота – редкость, – извинительный комплимент прозвучал как-то пошловато, и Игорь опустил голову, судорожно вплетая пальцы в недавно остриженные короткие волосы, чтобы не взболтнуть ещё какую-нибудь глупость. - Аааа, да ничего, – Серёжа тоже взгляд отвел и поспешил отвернуться, чтобы Гром не заметил румянца, слишком очевидного на бледной коже. – Я и не думал, что Анива такой… Такой грандиозный. - Что есть, то есть. Пойдем, покажу тебе, где и что находится, а потом пообедаем, а то жрать уже хочется, – бывший майор с радостью подхватил новую тему и двинулся к винтовой лестнице. Экскурсия заняла минут сорок пять, пока они обходили все помещения. На удивление Серёжа не высказывал никакого негодования, рассматривая ухайдоканную душевую, хлипкий металлический каркас кровати, расшатанные кухонные табуретки и шкафы с разболтанными дверцами. На задумчивый взгляд Игоря, юноша только улыбнулся и провел ладонью по дереву с облупившимся лаком, прикрывая легонько дверцу тумбы: - В детдоме и похуже бывало. Гром кивнул, делая мысленно отметку, что парнишка-то не так прост, раз дорогое шмотье не от богатеньких родителей досталось. Световая камера произвела на Разумовского такое же впечатление, как и на самого Игоря когда-то. Рыжий замер перед широкими окнами, рассматривая неспокойные смешивающиеся воды. Тонкие пальцы осторожно легли на прохладное стекло, и Сергей немного подался вперёд. - В шторм бывает такое, что и сюда волны достают. Красиво, да? – с какой-то гордостью поинтересовался маячник, словно это он сам создал чарующие виды. - Очень, красиво и пугающе одновременно, – пробормотал юноша и повернулся к Грому. – Тебе страшно не бывает? - Не, не бывает, – Игорь задумался на секунду и посмотрел вдаль, туда, где водяные массы с белыми барашками играли в догонялки. – Но бывает тревожно. - А одиноко? Вопрос застал бывшего майора врасплох. Бывает ли ему одиноко? Вряд ли. В Питере, кроме Прокопенко, у него особо и не было никого. Бывало, что в редкие выходные он мог и парой слов ни с кем не переброситься. Выходит, что одиночество, если и было, то появилось гораздо раньше, ещё в Питере. Но Игорь привык к нему и уже не особо замечал, так оно хорошо вплелось в образ жизни. - А я привык один, – Гром переводит взгляд на бледное лицо и с вызовом смотрит в зеленые глаза напротив. - Я тоже привыкаю, – Серёжа поднимает ладонь к лицу и трёт лоб, словно пытаясь скрыть от проницательно взгляда темноволосого парня что-то, что можно прочитать в его лице. Но Игорь и не собирается там ничего искать. Они спускаются в кухню, и Гром на правах хозяина усаживает рыжего за стол, накладывая в тарелки нехитрый обед. Разумовский порывается помочь, но темноволосый только отмахивается, мол, сиди уже. Честно разделив бульон по мискам и гречку с тушенкой по тарелкам, бывший майор притаскивает свои богатства на стол и усаживается напротив гостя. Едят молча, Игорь уже так привык, Серёжа пока не освоился. Рыжий наклоняется к тарелке, занавешиваясь волосами, и Гром может беззастенчиво его рассматривать. Черный свитер Сергею явно великоват, поэтому висит мешком, да и рукава приходится постоянно закатывать, чтобы не макать их в миску. Пальцы красивые, с аккуратными чуть розоватыми пластинками ногтей, ложку сжимают с изяществом, несмотря на то, что их обладатель рос в детдоме. Игорь фыркает и откладывает ложку в сторону, подхватывает миску и принимается хлебать горячий бульон с плебейской элегантностью безо всяких приборов. Это вызов Серёжке, который слишком явно выделяется своим аристократическим присутствием в простой и серой жизни маячника. Разумовский вздрагивает и поднимает на него взгляд, наблюдает пару секунд за действиями молодого мужчины, а потом вдруг начинает смеяться. Смех живого человека, а не персонажа фильма или не героя радиопередачи, странным эхом отзывается от стен, отвыкших от веселья. Игорь опускает миску и осторожно утирает рот тыльной стороной ладони – бунт быстро угас, осталась только неловкость за свою выходку. Видимо, остатки манер, привитых мамой и сохранившихся до приезда в Аниву, теперь окончательно и безвозвратно утрачены, как и навыки налаживать отношения с окружающими. Серёжа неправильно понимает это молчание и вытягивает руку вперед, словно хочет погладить Грома по плечу. - Прости- прости! Я не хотел смеяться, – брови рыжика «ломаются», а глаза округляются виновато. – Просто ты так забавно выглядел… - Да ерунда, не парься, – маячник отодвигает опустевшую миску и придвигает к себе тарелку с гречкой. С утерянными манерами всё понятно, но, может, навыки общения ещё не пропали полностью, поэтому Игорь откашливается и интересуется. – Слушай, Серый… Ты зачем сюда приехал, м?