Я не сказал тебе спасибо.

      Земля сверху давила на разорванные конечности когда-то ещё живого тела. Пахнет землёй и сыростью, а где-то слышно, как возятся в земле червяки и всякие почвенные паразиты. Они всячески пытались обустроиться в новом месте обитания — в человеческой плоти.       Хидан или его голова еле уцелевшая от того взрыва, медленно открыл глаза. Он проклял весь мир и свою регенерацию за то что будет снова мучиться в сознании. Хидан редко приходил в сознание, из-за нехватки воздуха. И он снова почувствовал как каждая клетка его розорванного тела гнила. Он чувствовал как черви уже начинают поедать его уже смердящие конечности.       Гнить заживо—это ужасная пытка, когда твоё тело начинает умирать, но сознание продолжает жить и сходить с ума. Такую пытку даже врагу не пожелаешь. Но похоже шиноби Конохи не из милосердных овец за которых они себя выдают. Оставив человека без общения, без солнечного света гнить и сходить с ума от вечной боли, и все поглощяющей пустоты, заставляя человека до потери сознания умолять о смерти, даже жестокий ум Хидана не мог придумать подобного издевательства над человеком.       Очнувшись Хидан снова начал молиться Джашину о даровании ему смерти.«П-прошу дай мне умереть»—повторял он облезлыми губами уже сотню раз. Джашин не отвечал…       «Чёрт!»—подумал молодой мужчина обессиленный вечными молитвами. Он уже смирился что Бог смерти отверг его из-за слабости. «Хах слабых мир не терпит» — грустно усмехнулся Хидан. « Мне ведь это кто-то говорил. Ах да! Это же говорил Какузу — этот зануда.»       И тут ему стало ужасно противно. Напарник не стал откапывать его потому что он мешал зарабатывать эти чёртовы деньги! Живет наверное старая мразь накапливает свои сбережения. Хотя Хидан понимает почему он так сделал. Ведь Какузу ненавидел его. Хотя бывали такие моменты когда он мог проявлять подобие заботы и даже может быть дружбы.       Но всё равно на душе скреблась противная злоба на старого казначея. — Ган…дон.! — прохипели загнивающие связки.       Этот хрип похоже испугал несколько жуков, которые быстро уползли из гортани. «А может эти сопляки всё-таки смогли убить жмота?» — ненароком подумал жрец. Но потом ужаснулся собственным мыслям. — «Да не могли они. Какузу же девяносто два. И он частично бессмертный. Полюбому сейчас этот дед снова убивает напарников.»       Бессмертный снова вспомнил лицо напарника. Его вечно нахмуренные брови. Маску скрывающюю ровное смуглое лицо, расчерченную длинными шрамами, от рта до ушей. Красные белки глаз и изумрудные глаза, которые всегда холодно смотрели на весь окружающий их мир, и иногда казалось светились. Вспомнил сильное тело, укрытое почти всегда плащом. Руки покрытые шрамами и двумя татуировками. Вспомил как они ругались с поводом и без. Как коротали холодные ночи у костра. Как в бою слаженно атаковали противника. Как срались из-за денег и религии, даже бывало до драки.       Эти воспоминания больнее разлагаюшейся плоти вгрызлись в голову. Хотелось кричать от разрывающей душу тоски. Тоски по всему живому и былому. Ведь как ни странно это звучало, но Хидан скучал по Какузу. Хоть он иногда разрывал его в приступе злости, но были моменты когда было совсем не плохо. Хидан трындел про всё что можно трындеть, а казначей шел рядом и считал свои деньги или смотрел в карту, только иногда мог что-то сказать либо угукнуть.       Так что предательство Какузу было как нож в спину, хоть жрец в принципе это ожидал. Но кошки продолжали скрипеть, делая боль душевную больнее чем телесную.       Хидан стиснул зубы под которыми заскрепел песок. Он почувствовал как воздуха снова не хватает и что он отключается. Пока он ещё способен мыслить он попросил. «Прошу Какузу не оставляй меня здесь. Если ты выкопаешь меня, то я вечно буду благодарен тебе…» —угасающим разумом подумал бессмертный.       Он не знал кого уже просить. То что он подумал почти на автомате было скорее привычкой. Так он просил Какузу, когда ему отрубили голову. Так он просил, когда был расчленён. И в этот раз он просил помощи у своего напарника, так как другие люди и божества даже Джашин, отвернулись. Похоже цепляться за старого казначея когда все отвернулись уже стало привычкой. Думает с ухмылкой Хидан. Глаза его закатывются и он проваливается в небытие.