Не то, чем кажется-2

От радости и предвкушения изменений в лучшую сторону не осталось и следа, стоило только Степану увидеть этого, с позволения сказать, адвоката. Да что может эта, прости господи, молоденькая финтифлюшка? Она поди только вчера институт-то окончила, а из практики у нее было какое-нибудь дело о разводе или о первом приводе малолетнего хулигана в комнату милиции. То есть, тут же мысленно поправился он, полиции, конечно же. — Добрый день, господин Гнаткевич, — приветливо кивнула ему девчонка и глазами указала на стул, стоящий напротив ее стола. — Я бы хотела задать вам несколько вопросов, если вы не против. Степан молча опустился на стул, пожал плечами и поднял на нее глаза: хорошенькая, быстро отметил он. Огромные голубые глаза и светло-русые волосы, коротко подстриженные по последней, так понимать, моде. Вера тоже хотела сделать короткую стрижку, вспомнилось почему-то Степану, а он постоянно отговаривал ее, говорил, это просто грех отрезать такие роскошные волосы. «Заструился каштановый водопад», — постоянно цитировал он О. Генри, когда жена расчесывалась утром и перед сном… — Я к вашим услугам, сударыня, — проговорил он тихим, чуть хриплым (так долго молчал, сидя один в своей камере, что, казалось, и вовсе разучился разговаривать) голосом. — Ох, простите, Степан Георгиевич, я не представилась! Жадан Милада Андреевна. Так вот, я собираюсь представлять ваши интересы в суде, и потому мне хотелось бы… Степана точно неведомая пружина подбросила вверх, и он моментально вскочил со стула: — Жадан?! Милада… Андреевна? — Да, а что вас так удивило? — совершенно спокойно спросила она, глядя ему в глаза. — Ничего, — Степан вновь опустился на стул и прикрыл глаза ладонью, — просто… Не обращайте внимания! Вряд ли, конечно, это совпадение, она — Жадан да еще и Андреевна. Пять лет тому назад она, конечно, была сущим ребенком, да к тому же ее могли отправить учиться куда-нибудь за границу, особенно если она решила пойти по стопам папеньки. Это было тогда модно и престижно: отправить свое чадо учиться куда-нибудь в Европу или Америку. Впрочем, и сейчас вряд ли что-то поменялось, просто он вычеркнут из этой жизни. Давным-давно, они с Верой тогда только-только поженились и очень любили мечтать о счастливом совместном будущем. И всякий раз, когда речь заходила об их детях, Вера, улыбаясь, повторяла, что первенцем у них будет девочка. Она будет похожа на Степана, и вырастет самой умной и красивой. — А когда она станет взрослой, мы отправим ее учиться в Европу! Скажем, на врача, а? — Это было бы великолепно! — неизменно отвечал ей Степан и крепко обнимал при этом. Андрей Жадан сначала показался ему вполне толковым, и что самое важное, порядочным человеком. Он повторял, что Степану нечего тревожиться понапрасну, все образуется, и его непременно оправдают. — Тут же все белыми нитками шито! — возмущался он, шурша листами из черной папки, которую всегда приносил с собой. — Мы выиграем это дело, — обнадеживал он Степана, — даже не сомневайтесь! Уверенность и задор Жадана вселяли в Степана надежду, что он и правда добьется оправдательного приговора. Поэтому-то с такой лёгкостью и согласился с тем поистине безумным предложением. — Это же неправда! — вскричал Степан, когда впервые услышал предложение Жадана. — Вам просто нужно будет сказать, что вы с женой, мягко говоря, не ладили, — принялся убеждать он Степана. — Она была особой неуравновешенной, подверженной истерикам, наблюдалась у специалиста. Так будет легче увести следствие в сторону, поймите же. Все улики против вас! Но если мы докажем, что ваша жена доставляла вам неприятности, то все поймут: она пошла туда только потому, что была больна. А вы лишь хотели помочь ей. — Вы правда считаете, что это сработает? — Разумеется! На заседание суда Жадан не явился, прислал своего помощника, который передал, что все, дескать, в силе. А потом… — Признать виновным и определить меру наказания в виде четырнадцати лет лишения свободы колонии строгого режима! — прокурор Безус так и сиял от радости. Это потом уж Степан все понял, в тюрьме у него было много времени, чтобы все обдумать… — Так вот, я бы хотела узнать, Степан Георгиевич, почему вы вдруг резко изменили свои показания, причем накануне итогового судебного заседания? — дочь Жадана испытующе смотрела на него, время от времени покусывая губы. У Веры тоже была такая привычка… Интересно, если выложить сейчас этой девице всю правду про папашу, как она отреагирует? А может быть, она в курсе, и это — всего лишь новая ловушка, ведь кому-то явно поперек горла будет тот факт, что Степан выйдет на свободу. — Они не верили мне, — отозвался он, — и я сказал то, что они хотели услышать. Все это уже в прошлом, Милада Андреевна. Надо бы присмотреться к ней повнимательнее, тут же решил он. А значит, следует быть осторожным, главное, не спугнуть! А потом… кто знает, может быть, именно через нее он сможет добраться и до Жадана, и до всех остальных.

***

Елена по очереди посмотрела на отца и сына Червинских и улыбнулась: что ж, подумала она, вот вы мне и встретились на узенькой дорожке, два негодяя. Наконец-то! Настало, давно настало время платить по счетам! Правда, ее милейший сыночек, бездарь и тряпка, чуть было все не испортил. Явился вчера домой и с порога заявил ей, что, дескать, сыт по горло ее идеями. — Я не желаю больше играть в твои игры, мама! — сказал он. — С меня хватит! — В чем дело? — не поняла Елена. — В том, — ответил Николай, — что я сыт по горло твоими дурацкими планами мести, это какой-то… дурдом! Я не желаю обманывать Ларису, понятно тебе? — Ого, — усмехнулась Елена, — бунт на корабле, так, милый мой? А если я выгоню тебя сейчас из дома, — прищурилась она, — что ты станешь делать? — Мама, — устало вздохнул Николай, — ты сама-то себя слышишь? Откуда ты меня выгонишь? Скажи еще, что денег не дашь! Тех, заметь, самых, которые нам присылает Володя. Потому что все, что отец оставил тебе, ты уже спустила практически полностью. — Да как ты смеешь, — прошипела Елена и замахнулась на сына. — Всё, мама, — Николай перехватил ее руку, сжал запястье и в упор посмотрел на нее, — хватит истерик! Я долго терпел, но… ты ходишь по лезвию ножа. А я не хочу тебе в этом потакать! Кроме того, ни Лариса, ни остальные Червинские не виноваты в том, что… — Они убили твоего отца! — крикнула Елена. — Бред! — фыркнул Николай. — И ты сама это знаешь! — Я знаю лишь то, что мой Николя впутался в грязную историю из-за них. Они разрушают все, к чему прикасаются, и потому кто-то обязан наказать их, раз закон бессилен! — Тебе бы лечиться, мам, правда, — тихо проговорил на это Николай. Елена же не захотела больше продолжать этот разговор. Она прямо заявила сыну, что не желает больше с ним разговаривать до тех пор, пока он не осознает свое безобразное поведение, а что до всего остального, то она прекрасно обойдется и без посторонней помощи. Сынок не сможет ей помешать. И никто не сможет! Пусть он пока милуется с этой девкой, раз мозги отключились при виде смазливенькой мордашки. Ничего, придет однажды и их черед!.. Новый план родился у нее практически моментально, и поэтому Елена собралась с утра пораньше и приехала в офис к Червинским. Да, она шла, как говорится, наудачу, но ведь получилось же! Её пропустили в кабинет Петра, значит, половина дела сделана. — Так чем мы можем быть вам полезными, госпожа Коренева? — спросил тем временем у нее Петр. — Ох, простите, — улыбнулась она, — Петр Иванович, я… несколько растерялась. — Да вы присаживайтесь! — Григорий Червинский встал и лично пододвинул ей стул, за что и заслужил еще одну обворожительную улыбку, предназначавшуюся уже именно ему. — Благодарю! Я, собственно, как вы могли бы догадаться, по поводу моего сына. Я знаю, что он был вчера у вас, заявил, что хочет встречаться с вашей дочкой. А она, насколько я знаю, несовершеннолетняя. — Моей дочери скоро будет девятнадцать, — отозвался Петр, — но вы правы: ваш сын действительно представился нам как ее близкий друг. Который хотел бы большего. Но об этом, как вы понимаете, говорить еще слишком рано. «Но пора, — злорадно подумала Елена, — потому что насколько понимаю, сынок мой все же… успел сорвать, так сказать, цветочек. Если не соврал, разумеется, а то с него станется!» — Я с вами совершенно согласна, дорогой Петр Иванович! — воскликнула она. — Я хочу, чтобы вы знали: я целиком и полностью на вашей стороне. И если это необходимо, я решительно запрещу сыну видеться с Ларисой. — Ну зачем же так строго? — усмехнувшись, проговорил Григорий. — Ларочка у нас девушка серьёзная, смышлёная, и она прекрасно понимает, что к чему. Ручаюсь, она вполне способна отдавать себе отчет в том, как следует поступить. — Григорий абсолютно прав, — кивнул Петр, — мы, я и моя жена, решили, что не будет большой беды в том, чтобы разрешить им видеться и проводить вместе время. Разумеется, не выходя, так сказать, за рамки. — Что ж, как я уже и сказала, вы можете на меня рассчитывать, — Елена постаралась придать своему лицу серьезное выражение. — Я непременно прослежу, чтобы мой сын не наделал каких-нибудь глупостей. — Вы нас очень обяжете, — сказал Петр. — Можете считать меня своим другом, — Елена по очереди протянула им руку. — Если что, — она протянула им по визитке, — звоните мне. Уверена, мы… станем друзьями. — Благодарю вас, Елена Александровна, нам ценно ваше внимание, — Петр убрал ее визитку в стол. Елена быстро поднялась: — Не смею вас больше задерживать, Петр Иванович, Григорий Петрович, мне пора. — Позвольте проводить вас, Елена Александровна? — Григорий поднялся вслед за ней. — Ах, что вы, — Елена торжествовала: все получилось! — Не стоит так утруждаться! — Да ну, какие, право, пустяки! — Григорий кивнул отцу на прощание и галантно придержал дверь, чтобы Елена могла выйти.

***

— Почему бы тебе не переехать ко мне? — спросил Лев, с улыбкой наблюдая, как Наталья одевалась. Он приподнялся, поправил себе подушку и, положив руки за голову, вновь вернулся к своему увлекательному занятию. Вчерашний вечер выдался несколько напряженным, хотя стоит признать, этот самый Николай держался достойно. Да и вообще он произвел хорошее впечатление, несмотря на то, что отец назвал его тюфяком. Скорее всего, мать права: тут дело в том, что ему просто тяжело смириться с тем, что Лара стала взрослой. Ведь и правда, если так подумать, чертовщина какая-то! Ларочка, его младшая сестра, та самая малышка, которую он катал на качелях, кому строил из кубиков домик для Барби, приводит в дом молодого человека. Хотя, с другой стороны, отец ведь не может не понимать, что это неизбежно… Интересно, а что будет, если Лев тоже приведет в дом Наташу и скажет, мол, так и так, это — моя будущая жена? Наверняка отец скажет, что давно уже пора было остепениться, он и без того повторяет это Льву чуть не ежедневно. Но тут есть одна проблема: Наташа и слышать ничего не хочет о свадьбе. Он уж сколько раз делал ей более чем прозрачные намеки, но она упорно делает вид, что не понимает. Неужели ее смущают глупые предрассудки? — Куда, Лёва? — удивленно воззрилась на него тем временем Наталья. — К вам… домой? — Почему бы и нет, — развел руками Лев. — Поверь, делить кухню со свекровью тебе не придется, — усмехнулся он. — Во-первых, мать готовит у нас далеко не каждый день, только когда бывает свободна, а во-вторых, у нас, скажем так, достаточно просторно. Если хочешь, можешь вообще не встречаться с родственниками. Ну, а если тебе не по душе дом моего отца, мы могли бы жить в городской квартире. Она стоит пока пустая, отец ее перевел в свое время на мое имя, я там жил одно время, когда учился… Теперь же ночую иногда, когда работы много, поздно заканчиваю. Вот, пока съемки шли, так постоянно там жил. Давай, а?.. Переедем туда, станем жить вдвоем. Наталья, резко посерьёзнев, присела на край постели и взяла его за руку. — Ты… правда этого хочешь? — тихо спросила она. — Конечно! — Лев поднес ее ладонь к губам. — Я хочу быть с тобой, Наталочка, ведь я же… очень люблю тебя! Она вспыхнула, наклонилась и погладила его по щеке: — Лев, я… Я бы тоже очень хотела быть с тобой, правда! Но ты же понимаешь, что мы — разные. Ты — сын обеспеченных родителей, известный, состоявшийся актёр, а я… — А ты — умная, нежная, самая красивая и лучшая женщина на свете, — перебил ее Лев. — Наташ, что за глупости, мы же не в семнадцатом веке! Он — богатый дворянин, она — бедная селянка: «Бедная Лиза» какая-то! — рассмеялся он. — К слову сказать, в семнадцатом веке девушка из благовоспитанной семьи вряд ли сошлась бы с простым актером. Это ремесло, знаешь ли, было не слишком почетным. Наташ, ну правда, — он сел на постели и посмотрел ей в глаза, — выкинь все эти бредни из головы. Я хочу быть с тобой. Мы любим друг друга. Кто нам помешает? Наталья лишь вздохнула в ответ, она собиралась было уже что-то сказать, но тут неожиданно зазвонил мобильный Льва. — Вот чёрт! — пробормотал он, отметив, что звонила ему Надя Мигунова, актриса их театра и партнерша в новом спектакле. — Да! — ответил он. — Червинский, наконец-то! — обрадованно воскликнула Надя. — Где тебя с утра носит, я уже три раза тебе звонила? — Я не слышал, — соврал Лев, поскольку ему пришлось в первый раз сбросить вызов, а потом отключить звук, дабы никто не отвлекал его и Наталью в, если так можно выразиться, самый важный и ответственный момент. — У меня вообще-то сегодня свободный день! — Не время отдыхать, Лёвушка, — отозвалась Надя, — немедленно приезжай в театр! Тут у нас такое творится! — Что случилось? — встревожился Лев. — Липницкий заболел. У него инсульт, и говорят, что дела совсем плохи. Сам понимаешь, главная роль теперь вакантна, — ответила Надя, чуть понизив голос. — Если ты все еще хочешь сыграть Сирано, то — ноги в руки и бегом сюда, Лёва! — Сейчас буду! — моментально отозвался Лев. — Вот же… кто бы мог подумать, — пробормотал он и тут же принялся одеваться. — Мне надо в театр, — Лев обнял Наталью и несколько раз поцеловал ее в щеку. — Но вечером мы непременно еще поговорим обо всем, хорошо? — Да, дорогой, как скажешь, — кивнула Наталья и почему-то вздохнула, как показалось Льву, с облегчением.