Не то, чем кажется-2

Заглянув к младшему сыну и пожелав ему спокойной ночи, Катерина вновь спустилась в холл. Сережа отчего-то не пожелал, уже в который раз, с ней разговаривать. Ее, честно признаться, обижало отношение младшего сына, будто бы она его раздражала. Конечно, уверяла она себя, это просто переходный возраст. Однако же, ей вспоминался Петя, когда ему было пятнадцать. Он никогда не грубил ей, напротив, всегда был послушным и покладистым. Другое дело, что Гриша именно тогда начал вести себя с ним слишком уж строго и требовательно. Дескать, надо думать о будущем, надо браться за ум… Конечно, он прав, но все-таки мальчик ведь нуждался в добром совете, а не криках и упреках. Кажется, Гриша не очень хорошо усвоил урок: его собственный отец ведь в свое время точно так же придирался к нему по любому поводу и ругал за каждый, даже самый ничтожный просчёт. Отношения Гриши с Петром Ивановичем были тогда довольно напряженными, и они оба страдали от этого. И вот, пожалуйте, Гриша вновь наступает на те же грабли. При всем при этом Сереже он все прощает, будто бы исправляя те ошибки, которые допустил с Петенькой. Больше всего Катерина была обижена на мужа за то, что он высмеял Петю, когда тот объявил, что мечтает стать актером. — Дурь и блажь, — отрезал тогда Гриша, — какой театральный институт, ну это же смешно! — Да почему, Гриша, — возразила Катерина, — вдруг у него и в самом деле талант? — Хорошая шутка, — хмыкнул Григорий. — Да только боюсь я, все дело в том, что он просто в очередной раз от Лёвки отстать не хочет, только и всего. Вот у того, стоит заметить, и впрямь талант и призвание. Во всяком случае, он с детства в этих своих драмкружках, а наш… Да чего там говорить! — он поморщился и махнул рукой с досады. Катерина вздохнула: как можно настолько не верить в собственного сына? Возможно, именно поэтому Петя и не поступил. В отличие от Лёвы, в которого его родители верили. И вот, пожалуйста, теперь он успешный и состоявшийся актер, у него есть и слава, и признание, и деньги, а Петенька вынужден тянуть лямку, занимаясь тем, что ему не по душе. Ну как Гриша этого не понимает? Катерина спустилась вниз и прошла на террасу. Ей хотелось побыть немного одной, иначе, чего доброго, разговор с мужем окончился бы ссорой. Катерина вздохнула: почему-то в последнее время они с Григорием вновь начали ссориться, причем исключительно по пустякам. А ей-то когда-то казалось, что все это в прошлом. Неожиданно она вновь вспомнила об Алексее: их тайные встречи на квартире, которую он снимал для них, и чувство бесконечной тоски, когда свидания заканчивались, и им приходилось расставаться. А потом — тот ужасный скандал, что устроила его жена. Другого ведь и не приходилось ожидать… И все же Алеша оказался уязвлен и обижен, раз решился тогда на тот ужасный поступок: преподнести Грише те проклятые фото… Впрочем, она давно уже не держала на него зла, прошло столько лет. Тем более, ему нелегко пришлось в жизни. Лида, насколько Катерина поняла, умерла, да и с дочкой у Леши отношения не клеятся. Жаль, подумала она, что им не удалось поговорить подольше. Вспомнили бы прошлое… Все-таки их так много связывало. Может быть, стоит позвонить ему?.. Катерина вздохнула и досадливо поморщилась: побыть в одиночестве, кажется, не удастся, потому что на террасе обнаружилась Лариса. Разумеется, как же она могла забыть: вечерами Лара с мужем частенько выходили, как они выражались, подышать воздухом на общую террасу. Пару раз Катерина заставала их сидящими рядышком и мирно беседующими, а иной раз они и вовсе, точно школьники на первом свидании, целовались, думая, что их никто не видит. Интересно, думала иногда Катерина, ведь это же не напоказ, они действительно влюблены друг в друга до сих пор, точно в медовый месяц? Учитывая еще и тот факт, что речь идет о Петре Ивановиче, в котором подозревать подобные чувства можно было бы в последнюю очередь, поверить в такое трудно. Если бы, конечно, не тот случай с давнишним покушением и ранением Ларисы, он ведь тогда действительно был сам не свой от беспокойства… — О чем задумалась? — Лариса подошла тихо, и Катерина вздрогнула от неожиданности. — Ох, — отозвалась она, — ты меня напугала… Да ни о чем, просто вышла воздухом подышать. А ты одна? — Мои мальчики, — улыбнулась Лариса, — уселись смотреть какой-то детектив, а значит, там сейчас начнутся жаркие споры: кто убил, правильно это или нет, прав ли автор, и дурак ли режиссер, что позвал всех этих бездарей сниматься. А Ларочка зубрит экономику и готовится к зачету по французскому, так что к ней тоже лучше не входить без повода. Ну а я решила немного подышать воздухом. Катерина кивнула: — Понятно… А мои мальчики, как ты выражаешься, в очередной раз поругались не на жизнь, а на смерть, — ей вдруг отчаянно захотелось поделиться своими переживаниями. Лариса внимательно посмотрела ей в глаза: — Я слышала. Что-то вышло там у них с рекламой. — Ларис, — вздохнув, Катерина чуть поежилась, — слушай… тут прохладно, может быть, мы поговорили бы на кухне? — Ну, так что случилось? — спросила Лариса, поставила перед ней чашку ароматного чая. — Ты будто бы сама не своя. — Скажи, — вновь вздохнула Катерина, — тебе Петр Иванович ничего не говорил о Петеньке? Что у них там стряслось? Гриша только раздражается, если я спрашиваю, а Петенька попросту уехал к себе на квартиру и ничего не объяснил. — Гриша его уволил, и это все, что мне известно, — пожала плечами Лариса. — Как?! — воскликнула Катерина. — За что? И… почему Петр Иванович не вмешался? — Насколько я поняла, это целиком и полностью в компетенции Григория, а кроме того, проступок Петеньки достаточно серьезный, поскольку он очень серьезно подвел всех. — Значит, Петр Иванович тебе ничего больше не говорил? — решила уточнить Катерина. — Только то, о чем я и сказала. Петя был слишком раздражен и возмущен, чуть было с сердцем плохо не сделалось, поэтому самое разумное, что можно было предпринять — это отложить важные разговоры до другого раза. Ты не переживай, Кать, все разрешится, и они непременно придут к взаимопониманию. Катерина помешала остывший чай и наконец-то сделала несколько глотков. — Кажется, не зря я была против того, чтобы Петенька шел работать под начало Гриши. Они ведь последнее время… Им очень трудно ужиться. Вот скажи мне, Лариса, как тебе это удается? Я… я просто теряюсь, честно говоря! — Что удается? — не поняла Лариса. — Ну, — чуть замялась Катерина, тщательно подбирая слова, — понимаешь… мне всегда было интересно, как вам удалось… столько лет… и ни разу ни одной размолвки. И дети опять же — они же вас любят оба, и у вас с Петром Ивановичем никогда не было с ними особых проблем. Просто повезло! — Ах, это! — чуть усмехнувшись, проговорила Лариса. — Кать, во-первых, ты, конечно, скажешь: нет размолвок! Ничего смешнее не слышала! — Не верю! — рассмеялась Катерина. — И не припомню ни одного случая. — Ну, как тебе сказать, — Лариса пожала плечами и направилась к буфету, достать и себе чашку, — насмерть, разумеется, не ссорились, посуду не били, хотя однажды… — Да ну! — изумилась Катерина. — За неделю, если ничего не путаю, до свадьбы, — кивнула Лариса. — Я расколотила какую-то там жутко дорогую вазу прямо у него в кабинете. С трудом удержавшись, чтобы не запустить в голову! — Почему?! — Приревновала его, у нас, знаешь ли, одна больная тема. Прихожу, представь себе, к нему в контору, и застаю дивную картину, как на него самым наглым образом вешается какая-то нахалка. Я еле дождалась, пока всего его коллеги ушли и устроила сцену; он стал меня успокаивать… Ну, на первый раз окончилось все мирно, — улыбнулась Лариса. — А через пару дней все повторяется! Приезжаю и вижу: опять там эта крыса вокруг него круги нарезает. И опять та же песня: да это просто деловая встреча, что они там должны подписать какие-то бумаги к открытию чего-то там, не помню уже точно. «А почему, — спрашиваю, — в таком случае эта… дама обвешалась, как елка, всеми своими побрякушками и вырядилась в совершенно неприличную кофтёнку и юбку до пупа?!» Что-то я там еще сказала насчет того, что ему, дескать, подобные дамы легкого поведения по вкусу и только таких он и достоин. Он в крик: у меня мания, мне пора лечиться. Слово за слово… Я расколотила ту вазу, обозвала его кобелем и уехала, прибавив, что раз так, то видеть его больше не хочу и замуж передумала. — Лариса замолчала и некоторое время задумчиво помешивала чай. — А дальше? — заинтересованно взглянула на нее Катерина. — В половине первого ночи явился ко мне с букетом, — рассмеялась Лариса. — Застал меня, кстати сказать, на пороге, потому что я сама собиралась к нему мчаться. Чего, думаю, завелась на пустом месте… — И помирились, — кивнула Катерина. Глаза Ларисы блеснули: — Всю ночь напролет, понимаешь ли… мирились. И весь следующий день. Вот так и живем, Кать! А если серьезно, то… Я одно знаю: я ему нужна, как и он мне. Я же, ты помнишь, два раза чуть было его не потеряла. И как бы я жила, если… я даже представлять не хочу! Поэтому любые разногласия кажутся после этого такой ерундой! Да, собственно, таковыми они и являются. А… ты к чему это все вдруг? Катерина тяжело вздохнула: — Хотела тебя еще спросить, но… не буду. Потому что ты мне уже ответила. — Не понимаю, — недоуменно уставилась на нее Лариса. — Забудь, Лар, это… просто настроение у меня сегодня хуже некуда! Быстро распрощавшись, Катерина вернулась к себе. Она хотела было спросить у Ларисы, не бывало ли у нее такого, что ей вдруг захотелось… так скажем, встретиться с прошлым. Просто повидаться, наговориться досыта, вспомнить о том, что когда-то связывало двоих, некогда очень близких людей. И не будет ли это предательством по отношению к мужу?.. Но Лариса точно не поймет. У нее ведь и впрямь один свет в окошке: Петр Иванович. Чего доброго еще оскорбилась бы до глубины души. Хотя, если начистоту, Катерину давно уже подмывало спросить Ларису заодно и том, неужели ее никогда, хотя бы и на некоторое время, не увлекал кто-то еще. Речь даже не о чем-то серьезном, но хотя бы о банальном: обратить внимание на… более молодого, скажем, интересного мужчину. Ведь Петру Ивановичу-то уже немало лет. — Ты где была? — спросил ее Григорий, стоило только ей переступить порог спальни. — У Ларисы, — тут же отозвалась Катерина. — Поболтали с ней немного. — Бабские сплетни! — буркнул Григорий и направился в душ. Катерина покачала головой, а после потянулась к своей сумочке. У нее же осталась визитка Леши, надо бы посмотреть еще раз, запомнить телефон. Можно прямо завтра позвонить ему, и если у него будет время, то поговорить о том о сём.

***

— Алло! — раздался в трубке сонный женский голос. — Слушаю же, говорите! — А… Петра позовите, — проговорил Лев. — Он сейчас слишком занят, котик мой, — хихикнула девица. — Душ принимает, — сочла своим долгом уточнить она. — Ясно, — хмыкнул Лев. — Вот что, передайте ему, чтобы перезвонил Льву. Мне нужно с ним поговорить. А заодно прибавьте, что мать его обыскалась. — Передам, зайчик! Чмок тебя в лобик! Лев вздохнул и положил трубку. Интересно, это та самая, Софи, так, кажется, она представилась? Или Петька еще какую подцепил, с него, знаете ли, станется. Обидно, конечно, что она предпочла Петьку, ему тоже приглянулась эта девушка. Она, знаете ли, очень эффектная, яркая, и явно не прочь была бы, так скажем, продолжить знакомство. Ну, ничего не поделаешь, сам виноват. Оставил ее одну, закрутился, еще там и Зиночка от него не отлипала. Ведь Софи же не могла знать, что Зина для Льва просто хорошая подруга и партнерша на сцене и съемочной площадке. Впрочем, сейчас ему и вовсе не до амуров. С Петькой же он еще поговорит. В конце концов на работе на своей он мог как угодно накуролесить, кто не без греха, но хамить отцу — это последнее дело. Лев толком не знал, что произошло, отец сказал, как отрезал, что не желает больше даже вспоминать обо всем. И пока Петенька не возьмется за ум и не поймет, что вел себя, мягко говоря, не лучшим образом, он не желает с ним разговаривать. Гриша же, который как раз зашел за отцом, дабы вместе поехать на какое-то очередное их важное совещание, был целиком и полностью с ним солидарен, прибавив при этом, что у него де руки чешутся «отодрать мерзавца, и зря он этим пренебрегал в свое время». Мать же решительно пресекла этот разговор, заявив, что нечего портить себе аппетит и вновь трепать друг другу нервы. Ларочка же на это заметила, что мамуля совершенно права, а после быстро собралась и умчалась в институт, поскольку, как она выразилась, зачет сам себя не сдаст. — Чтобы все держали кулачки! — крикнула она, обернувшись уже на пороге. — Ты права, Лара, — кивнул Гриша, возвращаясь к прежней теме разговора, — это уже дело прошлое. Ну пусть только появится! — прибавил он. — Ладно уж, — махнул рукой отец, — поехали, что ли? — Я, если вы не против, с вами, — тут же поднялась мать. — Мне к десяти на главный прогон сегодня нужно. Через три дня курс сдает дипломный спектакль. — Ну удачи им, — съехидничал Лев. — Сегодня они, если и попадут домой, то к ночи. И не факт, что живые! Потому что Лариса Викторовна спуску им не даст. — Как ты разговариваешь с матерью! — покачала она головой. — Как любящий и любимый сын! — тут же отозвался он, целуя ее в щеку. — Экие нежности, ты только посмотри! — не удержался от замечания отец, и Гриша, глядя на них, впервые за долгое время рассмеялся.

***

Лев плюхнулся в кресло и раскрыл книгу. Читка пьесы и первая репетиция были назначены на завтрашнее утро, а сегодня, слава богу, у него свободный день. Так эта роль была тебе близка, Что по три раза в день, зажав ее в конверте, Ты проходил испанские войска, Приобретя презренье к смерти? Вчера он остановился именно на этом месте. — Мам, — спросил Лев за ужином (даже за столом он не расставался с книгой), — вот смотри, он же тут… ну, доходит до него, что вел себя, как кретин, и пустил козла в огород. То есть, я хочу сказать, что Сирано на самом деле влюблен в его жену. Правильно? Значит, это должно звучать… несколько растерянно. Он не понимает, как же так вышло! Ох, и дурак! — прибавил он чуть тише. — Это уж точно! — немедленно согласился отец. — Но ты сейчас так сказал, будто… тебе еще и плохо от этого потрясающего открытия. — Правильно! — кивнула мать. — Так и оставь. — А нельзя эту пьесу переписать? — тут же вклинилась в разговор Ларочка. — Ну, чтобы герой Левы остался бы с любимой девушкой. — Э, нет, малая, — рассмеялся Лев, — тогда исчезнет весь смысл. — Да знаю уж, не дура же я, — хмыкнула Ларочка. — Просто… мне тебя жалко, правда, пап? Будешь там сначала бегать за какой-то дурой, а потом тебя убьют. А так все были бы счастливы. — Проще было бы дать мне роль Сирано, — буркнул Лев. — Но он, если не ошибаюсь, тоже погибает, — поддела его мать. — Ну и пьесы писали раньше, — фыркнула Ларочка, — всех поубивали, все плачут. Нет бы писать, как все поженились! — И с этим не поспоришь, — поднял на нее смеющиеся глаза отец. — Вот и поговори с ними! — всплеснула руками мать, после чего все четверо дружно рассмеялись. Лев продолжал читать: Сирано: Ты слишком, Кристиан, заходишь далеко. Кристиан: Поверь, мой друг, что неспроста. Сирано: Но будешь выбран ты. Кристиан: Догадываться рано. Покамест я пройдусь до нашего поста, ты ей расскажешь все! — И дальше еще чуть не полкнижки! — проворчал Лев. — Но моя, то есть, Кристиана, конечно, песенка спета. Его отвлек стук в дверь и голос домработницы: — Лев Петрович, извините, там к вам пришли! — Кто бы это мог быть? — пробормотал он. Он вышел в холл и увидел девушку в простых синих джинсах и бело-голубой футболке. Лицо ее показалось ему смутно знакомым… — Здравствуйте, я Наталья Пилипенко, — представила она. — Мне бы… если это, конечно, возможно, Петра Григорьевича повидать. — Петьку-то? — улыбнулся Лев. — Увы, дорогая моя Наталья Пилипенко, во-первых, вы ошиблись дверью, Гриша с семейством живут в другом крыле. Но это все равно! Даже хорошо, что вы к нам заглянули, потому что их там нет никого, включая Петьку. Он ночевал у себя в городской квартире. И не один! Ой, — тут же спохватился он, — простите, я… не подумал… — Ничего, — улыбнулась одними уголками губ Наталья, — я знаю, что у него кто-то есть. И… между нами таких отношений нет и не было, если вам интересно. — Очень интересно! — приподнял брови Лев. — Это… вселяет в меня надежду, о прекрасная Натали! Он взял ее за руку и поднес ее к губам. — Да что вы!.. — смутилась она, но вдруг неожиданно покраснела и уставилась на него, широко раскрыв глаза. — Ну да! Конечно же, вы — Ростислав Баринов! Из фильма! Лев рассмеялся: — Вообще-то Лев Червинский, в миру, так сказать, но если вам угодно, можете звать меня Ростиславом. Хотя… он же такой засранец, неужто он вам понравился? — Мне его так жалко! — вздохнула Наталья. — Эх, — вздохнул Лев, — чем меньше женщину мы любим… Наталья вновь улыбнулась, и Лев уже хотел было пригласить ее в кафе, как вдруг, в самый неподходящий момент затрезвонил его мобильный. — Извините, — поднял Лев взгляд на Наталью. — Это наш худрук. Да… — ответил он на звонок. — Здравствуйте, Юрий Сергеевич! — Червинский, ты сегодня свободен? — спросил у него Журавский. Лев тяжело вздохнул: этот вопрос явно не предвещал ничего хорошего. — Свободен. — Выручай, Лев, я тебя очень прошу! Сыграешь сегодня Паратова? Ты же готовил ввод… — А как же Дерябин? — спросил он. Андрей Владимирович очень ревностно относился к своим ролям, и если режиссер хотя бы заикался, что он хочет поставить еще кого-то в очередь, сразу же устраивал скандал, грозился уйти и хлопнуть дверью. А так как актер он был талантливый и харизматичный, худрук им очень дорожил. Спектакли с ним собирали залы, юные и не очень прелестницы шли специально «на Дерябина», даже если он выходил на пять минут в финале. Впрочем, такого давно уже не случалось, поскольку он играл практически все главные роли. Разумеется те, от которых отказывался другой общепризнанный премьер — Липницкий. Когда Андрей Владимирович узнал, что Лев также готовил Паратова, дабы играть с ним в очередь, разразился очередной скандал. Он кричал, что не позволит так унижать себя, и Лев, не оставшись в долгу, потребовал от него прекратить орать. В конце концов это решение главного режиссера и художественного руководителя. Но тем не менее, от роли он отказался. Пусть подавится, — решил он. — Представляешь, этот сукин сын запил! — трагически возвестил Журавский. — Лыка не вяжет! И жена его говорит, это уже третий день продолжается. Выручай, а? Спасешь спектакль, век тебе благодарен буду, а то билеты проданы, а замену поставить тоже не могу нормальную: времени мало! — Ладно уж, — согласился Лев. — Приеду часа через полтора. Прогоним разок на всякий случай! Кто там, кстати, сегодня Лариса-то у нас? — Мигунова. — Спасибо, что не Воропаева, — усмехнулся Лев. Кристина Сергеевна, конечно, превосходная актриса, но… Лев опасался, что будет выглядеть ее сыном, а не возлюбленным. Она была всего лишь на три года моложе его матери. А Надюша — то, что надо! Кстати сказать, именно она утверждена и на Роксану, так что это тоже плюс. Сыграются, как говорится, вместе. — Жду! — обрадовался тем временем Журавский. — Ты нас всех очень выручишь! Лев нажал «отбой», убрал телефон и повернулся к Наталье: — Вы меня извините, но мне нужно ехать… А кстати, — тут же воскликнул он, — вы не хотите вечером в театр сходить? На наш спектакль? Я бы вас проводил в ложу, устроил так, так сказать, с комфортом. А после — отвезу домой, куда скажете. — А можно? — спросила она, затаив дыхание. — Ну, разумеется! — кивнул Лев. — С радостью! — просияла Наталья. — Вот и замечательно, — Лев вновь улыбнулся и взял ее за руку.