Не то, чем кажется-2

Наталья сидела, уставившись в тарелку, старательно делая вид, что в данную минуту ее больше всего интересует яичница с беконом, заботливо приготовленная матерью на завтрак. По телевизору диктор монотонно бубнил последние новости спорта (отец никогда не пропускал утренний выпуск), а младшие сестры, Надя и Вера, переругивались друг с другом на тему «кто виноват в том, что училка засекла вчера шпаргалку». Наталья улыбнулась: как же ей не хватало всего этого! Семейные завтраки, обеды и ужины, отцовские комментарии по поводу кривоногих футболистов, которые не могут забить гол, мягких замечаний матери, сетующей на то, что «милая Наталочка питается неправильно и, соответственно, вот-вот наживет себе гастрит» и бесконечных споров младших сестер-близняшек.

***

Когда Наталья училась на втором курсе, они с однокурсницами сняли квартиру на троих, и она съехала от родителей. Попутно она начала еще подрабатывать, чтобы помогать им и, если так можно выразиться, не сидеть больше на их шее. После окончания института Наталья устроилась в рекламный отдел в редакции одного периодического издания для молодых родителей. Платили там, конечно, не ахти, но все же это был стабильный доход. Проработав там без малого три года, Наталья, к сожалению, оказалась на улице, поскольку журнал обанкротился. Она долго искала работу, а потом все же сдалась и приняла помощь матери (до того ей хотелось все ж таки пробиться самой), которая помогла ей устроиться в компанию, где вот уже много лет трудилась сама. Там-то Наталья и познакомилась с Петром Червинским (лучше не называть его младшим, он отчего-то этого жутко не любит). Он числился начальником их отдела, но в конторе появлялся от силы раз в неделю, просматривал проекты, над которыми трудилась Наталья и остальные сотрудники, пил с ними чай, который приносил лично: самый дорогой, какой только можно найти в магазине. Пару раз он подвозил Наталью домой, а однажды пригласил в кафе. Они долго разговаривали, Петя жаловался ей на отца, с которым у него постоянные конфликты, на мать, которая хлопочет вокруг него, как наседка, но с которой невозможно говорить серьезно, поскольку она считает его ребенком. — Ну, это мне близко, знаете ли, — улыбнулась Наталья, — мой отец, к примеру, тоже считает меня маленькой девушкой. — Все родители такие, я думаю, — согласился с ней Петя. — Но у моих ведь есть еще и мой младший брат, вот пусть его и воспитывают. — Надо же, у меня тоже есть младшие сестры! — сказала Наталья. — Мы с вами друзья по несчастью, — хмыкнул Петя. — Когда он родился, мать с отцом принялись носиться с ним, как курица с яйцом. — Да, — согласилась Наталья, — я тоже чувствовала себя одиноко, когда родители нянчились с сестрами. Они близняшки… Хотя теперь я понимаю, что была несправедлива к ним! Я люблю сестер, а что до родителей, то ведь и понятно, что малышам они уделяли много времени. Они с Петром много времени проводили вместе, по большей части, конечно, на работе. Наталья очень быстро поняла, что Петя ей очень нравится, и хотелось развития отношений, хотелось большего. Однако он не делал в ее сторону никаких поползновений и никак не проявлял инициативу. Наталья повздыхала украдкой, а потом смирилась: значит, не по душе она ему. Да и то сказать, пара ли она ему? У него, скорее всего, отбою нет от девиц, которым она и в подметки не годится. Таким образом Наталья смирилась, и со временем у них с Петей сложились довольно-таки теплые, дружеские отношения. Работа, кстати сказать, весьма тому способствовала: у них было много общих тем для разговоров. И вдруг… все разладилось. Но ведь, если подумать, она же не виновата в том, что случилось. В конце концов они давным-давно уже пообещали подготовить тот пресловутый проект рекламной кампании. Наталья несколько раз напоминала об этом Пете, за месяц начала его «клевать», но он отвечал, что у него все под контролем, а иногда и вовсе огрызался, мол, сам знаю, сам все сделаю. И вот… время шло, а воз, как говорится, был и ныне там. Наталья на свой страх и риск приготовила несколько набросков, дабы не совсем уж с пустыми руками идти к начальству и не краснеть перед ними. За несколько дней до совещания с иностранными коллегами Григорий Петрович лично зашел к ним в отдел и велел подготовить все должным образом. Петька, стервец, тогда лишь махнул рукой и заявил отцу, что и без него все знает. Но вот накануне дня, так сказать, Х Петька попросту пропал, и носа не казал в офис. Утром рокового дня Наталью встретил встревоженный стажер Валера и сообщил: дескать, босс позвонил с утра пораньше и предупредил, что ждет начальника отдела на совещании. — Ровно в десять! — так и просил передать. — Ни минутой позже. — И где… проект? — спросила Наталья. — А я-то откуда знаю, — нервно передернул плечами Валера, — наш начальничек ничего не оставлял и не передавал. Наплевал на нас! Ему-то что, когда он директорский сынок и любимый внучек Самого. А нам за него они оба по башке так настучат, что… Или вовсе выгонят на мороз, как говорится, без порток. Наталья все утро названивала Петьке, пыталась добиться от него хоть сколько-нибудь внятного ответа по поводу хотя бы черновика, не говоря уже про готовый вариант проекта, но увы, ничего не смогла добиться. Наконец она решилась представить начальству свои наработки, кое-как собрала все наработки вместе, перекинула на флешку и побежала на ковер к директору. — Конечно, тут еще многое не доработано, но я вас уверяю, Петр Иванович, Григорий Петрович, что в самое ближайшее время… — Все понятно, — кивнул Петр Иванович. — Я думаю, если вы все доведете до ума, то, как говорится, лучше и не придумаешь. Именно в таком виде мы могли бы представить этот проект и нашим иностранным коллегам. — И я считаю, что вам, Наталья Афанасьевна, с этого момента и взять на себя ответственность за выпуск рекламной кампании, а заодно — возглавить отдел. — Но… я же… — смутилась Наталья, — а как же Петр Григорьевич? — А с Петром, прости господи, Григорьевичем, — буркнул Григорий Петрович, — мы уж сами разберемся. Петька, разумеется обо всем узнал и устроил ей скандал. В тот же день, уже после обеда, он ворвался к ним в кабинет и принялся кричать на Наталью, нимало не смущаясь присутствия стажера Валеры и остальных сотрудниц. — Какая же ты дрянь, а я-то думал… — Да что ты на меня взъелся? — возмутилась Наталья. — Я до последнего, между прочим, тебя покрывала! Что мне было делать, сам подумай? Твой отец требовал предоставить ему все материалы! — Сказала бы, что ничего не знаешь! — рявкнул Петька. — Что они тебе сделали бы? Ну, поорали немного, и все. Но ты, стерва, воспользовалась моментом и подсидела меня! Теперь и папаня, и дед, — оба на меня волками смотрят! — Петя… — Все, — стукнул он по столу кулаком, — не хочу больше с тобой разговаривать! Никогда! Наталья всю ночь потом проплакала в подушку, до того ей было больно и обидно. Она до самого рассвета вспоминала этот разговор и наконец пришла к выводу, что доля правды все-таки в словах Пети есть. Да, она хотела как лучше, выполняла свои обязанности, но все же получилось так, что Петьку она действительно подставила, несмотря даже и на то, что он сам во всем виноват. А кроме того, вряд ли они теперь смогут работать вместе, вот и получается, что у нее просто нет иного выхода.

***

— Ты сегодня сама не своя, будто в облаках витаешь, — покачала головой мать и поставила перед ней чашку кофе. — Что-нибудь случилось? — Влюбилась! — хмыкнул отец, а сестры, услышав это, так и прыснули со смеху. — Ой, пап, — махнула она рукой, — да не выдумывай ты. Когда мне влюбляться-то? Просто так… задумалась. — А в театр-то вчера с кем ходила? — улыбнулась мать. — Ну, — пожала плечами Наталья, — Лев Петрович пригласил. Отец присвистнул: — Видала, Галь, — подмигнул он матери, — наша Наталочка решила бить птичку самого высокого полета. Гляди, доча, по себе ли меряешь? — Пап, — Наталья почувствовала, как у нее вспыхнули щеки, — ну что ты вообще говоришь? Я приехала к ним… по работе. Мне надо было кое-что там уточнить по поводу рекламы. Петьки дома не было, но зато был его родственник. Я его и не узнала сначала, представляете? Ну, а потом ему из театра позвонили, попросили сыграть вместо какого-то актера. Он меня и пригласил. Наталья же перед тем, как ехать в театр, позвонила матери и попросилась переночевать у них, ей не хотелось возвращаться с свою пустую квартиру и опять ночь напролет предаваться невеселым размышлениям. — Спектакль-то хороший был хоть? — спросила у Натальи мать, когда отец, доев яичницу, встал из-за стола и отправился собираться. Вера с Надей убежали следом, дабы не опоздать в школу. — Замечательный! — кивнула Наталья. — Мам… мне надо тебе кое-что сказать. В общем, я увольняюсь! Сегодня же напишу заявление и отнесу Григорию Петровичу. — Но почему? — всплеснула руками мать. — Что случилось? — Долго объяснять, мамуль, да и незачем, — вздохнула Наталья. — Я уже все решила.

***

Лариса пододвинула Петру молочник, взглянув при этом на него с явным укором, поскольку заметила, что тот собрался пить черный кофе. — Петя… — мягко проговорила она, чуть покачав головой, и он, поймав ее взгляд и еле заметно усмехнувшись, тут же добавил молока в чашку. Улыбнувшись, Лариса поставила на стол масло, мармелад и слегка поджаренные (так, как любили их все члены семьи) тосты. — Слава богу, сегодня выходной! — блаженно потянулась Ларочка, усаживаясь за стол. — Малая, не издевайся! — тут же отозвался Лев. — И не сыпь мне соль на рану: надо торопиться, потому что читку и первую репетицию назначили на одиннадцать. А вчера еще пришлось спектакль отыграть. Представьте себе, нас минут пятнадцать не отпускали. Хоть бери да на бис играй! — Вот, может быть, хоть теперь они поймут, кто у них там лучший актер в этом вашем театре, — пробормотал отец. — Лева, смотри не возгордись! — хихикнула Ларочка. — Главное, что театру не пришлось нести убытки из-за отмены спектакля, — кивнул Лев. — Так или иначе, но они сами себя чуть не загнали в ловушку, зная характер господина Дерябина, — отозвалась Лариса, — и не поставив никого в очередь. Им просто повезло, что ты готовил ввод и мог сыграть. — Я-то поначалу послать хотел, — усмехнулся Лев, — но потом подумал, что дело не только в моей обиде. Дело тут главным образом в том, что, ты права, мам, пострадает театр. Ну а потом… роль-то далеко не из самых худших. — Растешь! — с гордостью взглянул на него Петр. — Слова не мальчика, но мужа. — Ладно, — смутился Лев, — я побежал, а то опоздаю еще. Терпеть этого не могу! Всем пока! — До вечера! — послала ему воздушный поцелуй Ларочка. — Увидимся, сынок! — Лариса поцеловала его в щеку и чуть покачала головой, бросив взгляд в пустую тарелку сына. — Ну, ни пуха! — Петр пожал Льву руку. — Удачи тебе! — Спасибо, пап! — обняв его на прощание, Лев поспешил удалиться. Лариса собрала посуду, пробормотав, что это не завтрак, а чистое наказание: — Никто ничего не съел! Вот для кого все это приготовлено? — Ларис, — Петр встал из-за стола, подошел к ней и обнял за плечи, — ну… сама видишь, все торопятся. Вот в воскресенье соберемся, никому не надо будет никуда спешить… Ну, не переживай! — он поцеловал ее в шею. Лариса обернулась, улыбнулась, глядя ему в глаза и кивнула: — Чтобы нас всех собрать за семейным обедом или ужином… это дело не из легких. — Зато мы с тобой можем собраться, когда захотим, и будем только вдвоем, — проговорил Петр, приобнимая жену за талию. — Ой, какая гадость! — протянула Ларочка. Она оставила пустую чашку и тоже поднялась из-за стола. — Ладно уж, родители, я вас оставлю, чтобы вы тут полюбезничали спокойно. Не буду мешать. Петр с Ларисой рассмеялись, а дочь по очереди поцеловала их и отправилась к себе. Уже в на пороге она чуть было не столкнулась с Петей. — О, привет, Петь! — кивнула Ларочка. — Ты откуда такой… помятый? — удивленно приподняла она брови, оглядывая действительно изрядно помятую Петину рубаху. — Привет! — хмуро кивнул он. — Дед… я бы хотел поговорить с тобой. — Здравствуй, — кивнул ему Петр. — Что ж, пойдем, поговорим! Извини, дорогая, — улыбнувшись, кивнул он Ларисе.

***

— Я тебя слушаю! — строго взглянул Петр на внука, когда привел его в кабинет и закрыл поплотнее за собой дверь.  — Дед, ну перестань, пожалуйста, — вздохнул Петя и поудобнее устроился в кресле, — не обижайся на меня! Я… не хотел вас подводить. И обидеть тебя не хотел, правда! — Петь, — вздохнул Петр, — дело же не во мне! — Я помню: я подвел людей. Люди на меня надеялись. Я был не прав. Прости меня! — Ладно уж, — махнул рукой Петр, — забудь. Но в другой раз, будь любезен, помнить о своих обязанностях. — Кстати, об обязанностях, — Петя скрестил руки на груди, — я тут подумал… В общем, мне надоела реклама. И потому я твердо намерен уволиться из компании. Петр тяжело вздохнул: как же история любит повторяться! Ну просто вылитый Гришка! Наверняка сейчас заявит, что это, дескать, не его, он только сейчас все понял, поэтому твердо намерен… черт знает, что ему в голову придет. Скажет, к примеру, что на Луну полететь хочет, и поди переубеди его, попробуй! — Дед, — вкрадчиво продолжил тем временем Петя, — я тебя очень прошу, пойми меня правильно! Ну, ты же один в этом доме всегда понимал и поддерживал меня. Я потому к тебе, первому, с этим пришел. Отцу же бесполезно что-либо объяснять! Да и этой… матери моей, одним словом, тоже. Петр сцепил руки в замок и внимательно посмотрел на внука: — Хорошо. Я постараюсь, как ты выражаешься, понять тебя. Если ты действительно чувствуешь, что не справляешься и не хочешь больше работать у нас, тебя, разумеется, никто держать не станет. В конце концов ты взрослый человек, мужчина, а не маленький мальчик. И потому должен отвечать за свои слова и поступки. Поэтому, смею надеяться, ты хорошо все обдумал. Ну и самое главное: чем ты будешь заниматься? — Пока, — неопределенно пожал плечами Петя, — я намерен немного отдохнуть. Развеяться и собраться с мыслями. Мне это, знаешь ли, необходимо. — Замечательно, — кивнул Петр. — А после? — Ну, после и поговорим, — беспечно отозвался Петя. — Там видно будет. — Но все-таки… — начал было Петр, но Петя тут же перебил его: — Дед, ты не переживай, я не пропаду! А пока… Словом, я бы хотел съездить куда-нибудь, сменить обстановку, дабы не думать какое-то время обо всех своих проблемах. Погрелся бы на солнышке… В общем, дед, миленький, я тебя очень прошу, мне нужно тысяч пять-десять… Евро, разумеется. И еще, ну, если тебе не трудно, отдай мне ключи от испанской виллы. Я бы охотно провел время там, не стал на гостиницу тратиться. Если ты не против, конечно же.