Welcome to «Anemone»

      Драко не самый везучий человек, живущий в Лондоне.       Да и разве нужна удача тому, у кого, по сути, имеется всё, чего он когда-либо хотел? Рекламные контракты, победы, кубки, признание, любовь фанатов; он трижды был на обложке «Power Slam» и дважды на разворотах в «Around Rugby». Разве нужна удача человеку, счёт в банке которого обозначен шестизначными числами? Разве нужна удача человеку, который продолжает делать своё имя сам, избавившись от давления со стороны привилегированного общества?       Драко никогда бы не подумал, что удача ему действительно нужна. Она ему несвойственна. Он и удача, везение, благодать, называйте, как хотите, стоят по разные стороны баррикад, по разные стороны Темзы. Их разделяет нечто большее, чем неверие Драко в чудо. Их разделяет нечто более глубокое и обширное, слишком многогранное и неизведанное.       Понятие удачи слишком эфемерно. А Драко нужна конкретика. Ему нужно что-то осязаемое, то, что можно подержать в руках, оценить потенциал, увидеть разницу. Ему нужно, чтобы всё было рационально объяснимым. Удача же — нечто такое, что, словно туман, просачивается сквозь тело и забивается в поры, позволяя невидимым росткам везения взрасти в человеке.       И знаете что? Драко ненавидит туман.       Драко не нужна удача, чтобы почувствовать себя королём мира на час, сутки или неделю. Ему не нужна удача, чтобы одержать победу.       У Драко всегда был и есть он, его силы, физическая выносливость, самодисциплина, регулярные тренировки, периодическая раздача похвалы или нехилого нагоняя.       Драко Малфою никогда не была нужна удача.       И никогда настолько сильно он не нуждался в везении, как в тот день, когда по собственной ошибке растянул мышцы перед самой важной игрой сезона.       — И что я, по-твоему, должен делать? — рявкает он, стягивая наколенник с правой ноги, в то время как его тренер тянет защиту с левой. Драко так сильно сжимает зубы, что слышится скрежет. Ему чертовски больно двигаться, стоять и даже дышать. — Предлагаешь отказаться от игры?       Драко бурлит злостью, как закипающая турка с противными коричневыми пузырями, вытекающими за ободок. Ни при каких обстоятельствах он не сядет на скамейку. Он не позволит Флинту встать на замену. Не в плей-офф. Драко не для этого тренировался, как проклятый, последние шесть месяцев, чтобы вот так вот легко всё просрать.       Драко злится, но при этом позволяет себе на секунду опустить взгляд, потому что Кингсли, это Кингсли. Тренер. Всегда Тренер с большой буквы. И он столько раз затаскивал задницу Драко на поле, когда тот был не в состоянии бороться ни с собой, ни со своей семьёй, которая мечтала о сыне успешном юристе или адвокате, который бы вёл чёрные дела ублюдков-дружков Люциуса Малфоя. Но вместо этого вот он — Драко Малфой, шкипер команды, входящей в состав премьер-лиги Англии. Они держали первое место в таблице три чёртовых сезона, три года, с того момента, как Драко стал капитаном команды.       Поэтому, поймите его правильно, он быстрее пустит себе пулю в лоб, чем позволит Флинту проебаться. Следующая игра не дома, и Драко просто честен с собой, с тренером и с командой — Маркус слаб на чужом поле.       — Я предлагаю вот что, Малфой, — говорит Кингсли, кривя лицо на попытки Драко снять защиту, — ты слышал про тот Центр физиотерапевтов? Это недёшево, но они поставят тебя на ноги достаточно быстро, и мне не придётся ломать голову с заменой.       Кингсли оставляет визитку на скамье и для наглядности тычет в неё пальцем, смотря прямо на Драко.       — Буду ждать твоего звонка и вызови машину, боюсь сам ты не в состоянии сесть за руль.              На этом их разговор обрывается, потому что ответ очевиден для них обоих. Каким бы упёртым и твердолобым не был Малфой, он прекрасно осведомлён, что в Центр действительно перебрались все самые квалифицированные и востребованные специалисты, работающие со спортклубами Англии.       Гойл, их скрам-хав, неустанно нахваливает отделение спа-зоны в Центре. Говорит, что подобного обслуживания и внимания к деталям он не видел ещё нигде. Они практически воскресили его после домашней игры, во время которой Грег повредил плечо.       Драко может отдать должное этому самому везению, которое всегда обходит его стороной. В дороге он практически не ощущает боли и чувствует себя нормально. Ну, за исключением того, что он вообще не шевелится. Поездка занимает почти час из Лестера, их командного дома, до Дерби.       Чтобы выйти из машины, Драко приходится приложить больше усилий, чем он думал. Ему до ужаса некомфортно ощущать это бессилие. Лицо заливает краской, когда водитель помогает ему зайти в просторный и светлый холл здания, придерживая перед ним дверь, как перед девицей из высшего общества.       — Добрый день, мистер Малфой! Добро пожаловать в «Anemone»! — приветствует его широко улыбающийся парень со смешными волосами цвета латте. Драко бросается в глаза его голубой галстук, который, по-видимому, считается атрибутом униформы Центра. Губы парня, которому на вид не больше двадцати, дёргаются, словно он пытается сдержаться, чтобы не сказать или не сделать что-то лишнее.       — Здравствуйте. Я звонил…       — Да, конечно, минутку, — Драко слышит, как парень, Стив, как написано на бейдже, что-то печатает в ноутбуке, обклеенном стикерами поз из йоги.       Его пугает количество комнатных растений, расположенных в холле. Некоторые стоят в больших цветочных горшках, другие тянутся вверх, переплетаясь с перилами на лестнице, ведущей на второй этаж. За самим Стивом стена полностью увешана кашпо, из которых вниз струится листва вьющихся цветов. Драко может поклясться, что видит лимонник и киви. Спасибо Нарциссе за столь бесполезные знания в ботанике.       — Вам повезло, — наконец говорит Стив и указывает Драко на пустую строчку в листе, который положил перед ним. Проходит несколько секунд после того, как он ставит подпись и понимает, что Стив не забирает лист, а, зависнув, смотрит на документ большими глазами.       — Ты хочешь, чтобы я ещё где-то расписался, не так ли? — ухмыляется он, поднимая тёмную бровь. По привычке он тянется рукой к волосам, чтобы убрать чёлку со лба и тут же шипит, стоит пояснице напомнить, зачем Драко вообще сюда пришёл. Под его веками будто молнии сверкают.       Той силы, с которой внизу его позвоночника что-то простреливает, достаточно для того, чтобы Драко сжал кулаки и впился ногтями во внутреннюю сторону ладони.       — Если… если, — пытается говорить он, хватаясь одной рукой за стойку, — ваши массажисты настолько волшебные люди, как о них говорят, то я распишусь тебе хоть на заднице, Стиви, но сначала…       — Ой, конечно! Конечно, пройдёмте, мистер Малфой! Я всё вам покажу и отведу, куда попросите! — парень расцветает на глазах в то время, как Драко хочется толкнуть его и закричать: «Мне больно, мать твою, хватит улыбаться!». — Как я и говорил, вам повезло. Вы попали к лучшему из наших массажистов. На самом деле мисс Гермиона Грейнджер совладелец центра, по совместительству обучает новеньких и управляет…       — И как у неё рук хватает на всё, а? — пытается отшутиться Драко, но на самом деле язвительность буквально ядом выплёскивается из него.       Он опирается рукой о металлическую балку, когда они входят в лифт.       — Да, — снова улыбаясь, говорит Стиви, ничуть не смущенный тоном Малфоя. — Она на самом деле замечательная…       — Стиви, — постанывает Драко, — мне всё равно. Главное, чтобы её многозадачность не помешала сделать что-то с этим, — говорит он и ведёт свободной рукой возле себя.       — Прошу вас, — Стив пропускает его из кабины лифта и указывает на зону ожидания, как предполагает Драко. Парень подводит его к дивану с бархатной обивкой небесно-голубого цвета. — Располагайтесь, можете ознакомиться с брошюрами и нашими предложениями. Специалист скоро прибудет. Вам необходимо сделать снимки, чтобы назначить курс массажа и время на восстановление…       Драко пытается сесть и это выглядит довольно жалко. Он кряхтит и фыркает, как человек почтенного возраста, который никогда не занимался спортом.       На втором этаже всё так же стерильно. Чисто и свежо, но лиловые двери, выстроившиеся в ряд, буквально кричат о вульгарности. И снова много, очень много растений. Господи Иисусе, думает Драко. Ему кажется, что он попал в бордель, маскирующийся под ботанический сад.       — Снимки? — Он старается скрыть нарастающее разочарование, потому что это очень логичное заявление. Вероятно, он должен был заехать в больницу по дороге. — Я должен был их сделать?       — Что вы, мистер Малфой, — Стиви забавно дергает головой, потряхивая шевелюрой, а у Драко дёргается глаз, когда он, наконец, приземляется на задницу и медленно вытягивает ноги перед собой. — Нет. Вон там, — он указывает на закрытую дверь в дальней части коридора, — там кабинет с аппаратом МРТ и КТ. Вам, скорее всего, сделают МРТ. Это можно считать одной из фишек «Anemone». Удобство клиента на первом месте.       Драко кивает, хотя на самом деле вопросов у него много. Кто спонсировал Центр? Откуда у них средства для подобной техники? Ведь этому месту нет и года.       Всё это гены целого поколения юристов, о которых хочется забыть. Так он и делает, когда Стиви оставляет его одного. И, так как Драко восемнадцать лет провёл в доме, люди в котором жили по секундам, то он точно знает, сколько времени прошло — а это три минуты сорок секунд — прежде чем одна из дверей открылась и вошёл не тот человек, которого он ожидал увидеть.       Невероятное сочетание притягательности и зашкаливающей сексуальности, которая в одно мгновение, волной шторма синхронизируется с вибрациями, исходящими от самого Драко. Словно две половинки атомов и всего того, что не видно глазу, находят, наконец, свою гавань, свою остановку. Невидимая энергия, невидимые поля стыкуются, и выглядит это как идеальная парковка автомобиля.       Кудрявое воплощение самых ярких фантазий Драко слились в одном человеке и, господи боже, он готов молиться, чтобы из уголка его губ не потекла слюна, потому что это будет слишком унизительно. Он может, конечно, прикинуться совершенно невменяемым из-за травмы, но это не отменит того факта, что перед Драко предстал чёртов ангел с шоколадными кудряшками на голове и родинками в виде крохотных запятых на скуле и шее.       — Мистер Малфой, — зелёные глаза пронзают насквозь что-то в груди Драко будто остриём заточенной шпаги. А его голос, боже, его голос что-то делает со всеми тараканами, живущими в голове у Малфоя, потому что они мигом поджимают свои хвосты и молчат, забившись в угол. — Добрый день. Меня зовут Теодор. Я практикант-массажист в центре здоровья и… С вами всё в порядке?       Драко приходится прочистить горло, прежде чем заговорить. Он пытается подняться, потому что он безумно хочет встать и посмотреть на их разницу в росте. Потому что Драко высокий. Он чертовски высокий, но ему кажется, что Теодор выше, что просто немыслимо.       Теодор… Иисус, это имя создано для того, чтобы его рычать, блять. Как можно жить с таким именем и смотреть на Драко так… так совершенно не заинтересовано?       Боль в пояснице резко напоминает о себе, когда Драко с усилием поднимается. Он с удовольствием подмечает, что Теодор ниже. Буквально на полголовы, но это заставляет его почувствовать себя немного лучше. На нём нет галстука, но есть ужасно-яркие жёлтые кроксы, которые готовы расплавить сетчатку Драко.       — В порядке, — отвечает он намного тише и глубже, чем планировал. — Я… я думал, что у меня будет массажистка.       Теодор прищуривает зелёные глаза, обрамлённые пушистыми, длинными и почти чёрными ресницами, и у Драко подгибаются ноги. Серьёзно, он в шаге от того, чтобы упасть. Его мыслительные процессы уже просчитали траекторию падения: на колени, потом немного влево и вот, пожалуйста, лбом прямо в низ живота, а там и до паха недалеко.       — Это проблема? — спрашивает Теодор спокойно и ждёт ответа Драко, опуская руки, в одной из которых зажат планшет, и отводит их за спину.       Это такой грёбанный провал. На нём светлая и свободная рубашка, с широким разрезом на груди и свободные светлые штаны. Драко будто в порнофильм попал с тайскими массажистами, у которых на заднице нет одежды. Он скользит взглядом по выпирающим ключицам и бронзовой коже, подсвеченной изнутри холодным оттенком.       Разве такое возможно?       Драко думает, что этот человек по утрам солнышко на небо выкатывает, но он светится зимней лондонской ночью, первым снегом и полной луной, лучи которой падают на только что выпавший мягкий снег.       — Нет, — говорит Драко, пока бесстыдно и демонстративно осматривает Теодора сверху вниз, на считанные секунды замирая взглядом на плечах, груди и бёдрах. — Абсолютно никаких проблем.       Теодор усмехается, поднимая брови.       — Тогда прошу, — улыбается он и ведёт рукой, указывая на кабинет, про который говорил Стив.       Теодор не дает Драко ни малейшего пространства для того, чтобы его мысли прояснились, когда дверь за ними закрывается и они оказываются в комнате с ультрафиолетовыми лампами и большой камерой КТ или МРТ — он не особо разбирается.       — Раздевайтесь.       Драко будто в живот ударили.       — Что?       Не то, чтобы Драко против. Нет. Возможно, этот ангел даст ему «Викодина» и он сможет принять любую позу, не заботясь о своих нервных окончаниях, которые заставляют его вздрагивать.       — Снимки, — поясняет Теодор, — мне необходимо сделать снимки, чтобы показать их массажистке.       Драко слышит ударение на уточнении гендера.       — Я же сказал, что не против, — заявляет он серьёзно, потянув свою футболку за края и тут же понимает, какая это хреновая идея, когда в пояснице словно зверь зубами щёлкает, сжимая связки и мышцы. Грызёт, грызёт, грызёт и грызёт так, что боль отдаёт в голову. — Блять! — ругается он и даже не думает извиняться.       — Нужна помощь? — Теодор откладывает свой планшет на крохотную кушетку, предназначенную для вещей, при этом старается удержать взгляд Драко, будто думает, что если потеряет зрительный контакт, то произойдёт что-то сокрушительное.       Драко кивает, не задумываясь о том, какие последствия могут возникнуть, если Теодор подойдёт к нему слишком близко. Очень близко. Так близко, что Драко не может остановиться и втягивает исходящий аромат парфюма: свежий и не резкий, будто волны атлантического океана, омывающие берега Шотландии, и ещё что-то, едва заметный сладкий шлейф, словно Теодор, перед тем, как прийти сюда, съел фруктовое желе.       — Я всего лишь практикант, — отвечает он на недавний протест Драко. — Но не переживайте, мистер Малфой. Я тоже приложу к этому руки, — он кивает на его торс, бросая футболку на диван, и лукаво ухмыляется. — Возможно, даже больше, чем мисс Грейнджер.       — Как я уже сказал, — повторяет Драко и облизывает губы. Он не специально, хотя это довольно клишировано, правда? Прямо как в сюжете того порно, о котором он по какой-то причине продолжает думать. Это просто случается, потому что во рту так сильно пересохло, что ему больно глотать. — Я не против. Я очень даже «за». За тебя и за то, чтобы ты приложил к этому руки.       Какой он идиот, господи боже.       Его мозг и тело живут отдельной жизнью, честное слово. Потому что Драко не хочет напрягать грудные мышцы, но делает это. Он не хочет, но приподнимает плечи, из-за чего трапеция становится больше. Он не хочет выпячивать таз вперёд, но он это делает, демонстрируя подтянутый пресс и косые мышцы живота.       Драко совершенно точно хочет, чтобы это очарование с зелёными глазами смотрело на него, как на кусочек зефира, потому что именно так он себя сейчас и ощущает. Словно его обжаривают со всех сторон на огне, а огонь таится в руках Теодора. И Драко под влиянием этих языков пламени становится больше, и больше, и больше.       — У меня есть девушка, мистер Малфой. Но я ценю ваши попытки. Вам действительно есть, что показать.       Боже. Драко такой… такой идиот.       Жизнь вдали от родителей позволила ему расслабиться, отпустить себя, свои эмоции и ощущения. Но будь он проклят, если ему показалось мелькнувшее сожаление в глазах Теодора.       И всё же… Всё же этот парень, скорее всего, для себя решил, что точно не собирается ничего предпринимать с этой химией, возникшей между ними.       Ну, думает Драко, значит, нахуй тебя, Теодор.       Он цокает, на языке уже готов язвительный ответ, Драко открывает рот, гримасничая:       — И здесь я тоже не против, — вместо ядовитой колкости говорит он и его глаза расширяются, когда до мозга доходит смысл сказанного. Если кто-то закроет Драко рот, он скажет этому человеку огромное блядское спасибо. — Не против девушки, я имею в виду.       Сделанного не воротишь, не так ли? Поэтому Драко не видит смысла отступать.       Теодор хмыкает и ещё раз осматривает Малфоя с головы до пят. Да ты издеваешься, почти говорит Драко, расстёгивая пуговицу на брюках.       Собирая разбросанные остатки гордости и достоинства с пола, он прямо заявляет:       — Мне всё ещё нужна помощь.       — Я передам ей, — внезапно говорит Тео в один голос с Драко, опускаясь перед ним на корточки.       Ебать.       Вероятно, Драко умер, там, на поле, и повреждения были серьёзнее, чем ему сказали. Потому что вот так просто не бывает, потому что перед глазами мелькают настолько потрясающие картины с проникновением в чей-то тёплый рот, что Драко кажется — он в раю. Драко думает, что ангелы не преклоняют колени, но он та-а-а-к ошибается…       — Мистер…       — Драко, — резко обрывает он и рука дёргается с желанием сжать член и хоть как-то успокоиться, когда Теодор поднимается. — Просто Драко. Пожалуйста.       Он никогда не приветствовал фамильярности, но сейчас ему хочется услышать, как его имя будет срываться с губ парня. И в чем Драко точно уверен, так это в том, что он не может быть холодно-вежливым с человеком, на которого у него стоит.       Он думает, что может быть немного старше Теодора, или они могут быть ровесниками. И если бы Драко был чуть более удачлив, то встретил бы его раньше, пока он не попал в лапы счастливицы, родившейся под правильной звездой.       — Тео, — эта улыбка сведёт Драко в могилу, помяните его слово. — Тогда просто Тео.       — Тео, — пробует он, растягивая гласную, и его тело совсем не покрывается мурашками, когда Тео прикасается к его плечам, спине, лопаткам и пояснице, помогая лечь в огромный полукруглый ящик. У Драко совершенно не трясутся руки, когда холодный материал соприкасается с разгорячённым телом.       — Вам нельзя двигаться, пока я не скажу, хорошо? — Тео вкладывает в его руку что-то круглое и устанавливает его большой палец на что-то выпирающее. — Если вам станет некомфортно или вы почувствуете подступающую панику, нажмите сюда, — он проводит подушечкой пальца по пальцу Драко. — Я буду за той дверью.       Возможно, это самые длинные три минуты в его жизни, потому что, когда Малфой понимает, что за дверью звучит ещё один голос, слишком мягкий, мягче, чем у Тео, он хмурится и желает во что бы то ни стало увидеть её. Всё потому, что обладательница этого голоса начинает ворковать с Теодором как с родным, как с человеком, с которым это беспрекословно позволено.       Когда Драко осознает, что слышит хихиканье, то против воли морщится из-за того, что Тео не хихикал при нём, но это звучит так красиво… так необычно. Драко словно в чан с расплавленным серебром погрузили, где химические элементы переплетаются друг с другом и звенят, звенят этим самым хихиканьем по перепонкам, как крохотные колокольчики.       У Драко возникает желание зажмуриться, когда Тео входит обратно и говорит ему, что всё готово. Говорит и сияет, явно довольный общением с девушкой, которая смогла его рассмешить.       Всё это так несправедливо.       Так чертовски несправедливо.       Драко никогда не искал быстрых связей. Если ему был нужен секс, у него в контактах на быстром наборе после тренера и своей замены стоит номер эскорт-агентства. Надёжного и достаточно проверенного, чтобы не беспокоиться о том, что его сольют на страницы жёлтой прессы на следующий день.       Но сейчас — сейчас Драко хочет отдать многое, чтобы просто увидеть, засияет ли Тео, если у Драко получится его впечатлить.       Теодор выдаёт ему халат, доходящий до колен и ведет в комнату, расположенную рядом с кабинетом диагностики. Он указывает ему на ширму, где предлагает снять одежду и следом указывает на кушетку. В кабинете приятно пахнет и Драко думает, как ему повезло, что здесь нет зажжённых ароматизированных свечей, от которых чешется нос и першит в горле.              Тео закатывает рукава своей рубашки, Драко видит татуировку: несколько чёрных колец, набитых вокруг предплечья. Минималистично и красиво. Он подготавливает невероятно неудобную кушетку. Нет, она, конечно, великолепна: мягкая, дорогая на вид и по ощущениям, только у Малфоя, пока он, подняв брови, держит одной рукой полотенце, обернутое вокруг бёдер, едва ли не срывается вопрос: «Может нам прорубить такое же отверстие для моего члена, как для головы? Просто знаешь ли, дорогой Тео, я боюсь, что если ты ещё раз ко мне прикоснёшься, то моя задница приподнимется на дюйм-другой».       — Как только мисс Грейнджер просмотрит снимки, можем приступать. Как вы себя чувствуете? — прерывает его мысли Тео, когда Драко опускает голову и пытается улечься. Лишнее трение, излишнее давление, и ему, мягко говоря, пиздец.       Как давно он спал с мужчиной? — думает он, игнорируя вопрос Теодора. А что, если это сексуальное напряжение, которое, он уверен, мелькнуло между ними, всего лишь из-за отсутствия секса в последние недели? Вдруг это лишь иллюзия? Вдруг это всё — его воображение, а Тео на самом деле даже не рассматривает его в таком свете…       Драко должен был подрочить вчера или переспать с кем-то, а не зацикливаться на тренировках, чтобы избежать подобных мыслей и вопросов. Но вместо этого, стоило белоснежной крысе обернуться вокруг его шеи, как он уснул сном младенца.       — Тебе нравятся хорьки? — спрашивает Драко приглушённо и шепеляво из-за того, что его щёки зажаты с обеих сторон. — Мой дядя, точнее, один из них, счёл очаровательным подарить мне хорька на день рождения. Всё потому, что его сын дразнил меня «хорьком» в школе. Из-за моих волос, наверное. Теперь Пилюх живёт со мной. У тебя или у твоей девушки нет аллергии? Иначе будет очень-очень жаль, если я приду к Поттеру и вручу ему свой подарок обратно. А у него дети. Представляешь, что станет с бедным животным? И я как бы — только не говори ему об этом, когда я вас познакомлю — уже привязался к этой крысе. Он милый и мягкий. А ещё он храпит. Ужасно громко, вообще-то.       Драко слышит, как щёлкает дверная ручка и поджимает губы. Он мог бы поклясться, что кто-то из них двоих смеется, пряча голос в кулак.       — Здравствуйте, мистер Малфой, — прочищает горло девушка и судя по звуку, подходит ближе. — Меня зовут…       — Гермиона Грейнджер, — закатывает он глаза как может из-за своего положения. — Матерь-основательница сей обители, массажистка и слишком многозадачная личность, — голос его звучит, мало того, что по-детски обиженно, так еще и приглушенно.       Он хотел, чтобы Тео ответил. Драко ведь должен подготовиться, не так ли? Ему нужно знать о таких вещах, прежде чем звать Теодора и его девушку на свидание.       — Это… это очень проницательно, я бы сказала.       — Дело не в проницательности, мисс Грейнджер. Просто ваши сотрудники только и делают, что треплются без остановки о ваших успехах, которые, кстати, сейчас совершенно меня не волнуют из-за боли. Я бы порадовался за вас, честно, но мне совершенно не до этого. Так что обойдёмся одним приветствием и вашим заключением, что там с моей спиной?       Драко знает, что груб. Возможно, он извинится, позже.       Он не видит, что происходит. Его глаза направлены в пол, и это немного напрягает. Он все силы прилагает к тому, чтобы не повернуться. Дело не только в том, что Драко не может, но и в тихом смешанном дыхании двух людей, стоящих по правую и левую сторону от него.       Кто-то глубоко вздыхает, и Драко кажется, что Тео и эта самая мисс Грейнджер общаются без слов, словно они настолько близки, что говорить не нужно никому из них.       — Мистер Малфой…       — Драко, — тут же поправляет он.       — Хорошо. Драко. Давайте посмотрим, с чем мы имеем дело. Так как Теодор мой ассистент, то основная задача будет лежать на нём. Ещё он практикант, что не исключает возможности нашей парной работы. Вы не против подобного?       — Нет, — он понижает голос и забавляется. По спине бегут мурашки от двусмысленности последующих слов. Драко надеется, что Тео услышит его правильно. — Как я уже говорил: я не против парной работы над одним объектом.       — О, — тянет Тео и Драко не может обидеться на смешок, который так отчётливо слышен в его голосе. — Я помню. Конечно, Драко. Не беспокойся об этом.       Ему нравится, как они плавно перешли на ты.       Ещё ему нравится дерзость и напористость в голосе девушки, Грейнджер.       — У вас не самое серьёзное растяжение, — Драко видит, как серые кроксы становятся рядом с ярко-жёлтыми. Теперь он может рассмотреть забавный эмодзи на обуви Тео со смущающейся рожицей. — Смотри. На поясничных связках незначительные. Но вот бедро… Драко, вам придётся принимать лекарства. Я пропишу нестероидные и согревающий бальзам. Когда мы закончим, вы с Теодором сможете составить план посещений, но, скажу сразу, вы должны быть здесь минимум три раза в неделю. Когда у вас игра?       — Через три с половиной недели, — говорит он и внезапно смущается, так близко прозвучавшему голосу Гермионы. Его лицо сейчас похоже на сморщенный изюм. А вдруг она решит нагнуться и посмотреть на него?       — Хорошо. Значит двенадцати-четырнадцати дней вполне хватит.       — Левое бедро, — слышит он голос Тео. — Вторая степень?       — Ага, — отвечает Грейнджер и серые кроксы удаляются из поля зрения Драко. — Полного разрыва нет, но ткань надорвана. Вы хорошо разогреваетесь перед тренировкой, Драко?       Он вздыхает.       — Я играю с четырнадцати лет. Как вы думаете, мисс Грейнджер, хорошо ли я разогреваюсь?       Драко просто… он не знает в чём причина. Голос Гермионы Грейнджер приятен. Очень приятен, хоть он и не видел её. Но что-то заставляет его язвить ей в ответ, будто она действительно сделала что-то плохое. Или собирается сделать. Драко настигает это свербящее, давящее и одновременно щекочущее нервы предчувствие.       — Отлично, — также язвительно бросает она. — Тео, — зовёт Грейнджер и её голос тут же смягчается, становится тише, мягче, благоговейнее. — Можешь постепенно подготавливать мистера Драко. Займись его бёдрами.       И вот же, блять, как это звучит, как она это произносит, как эти слова эхом отскакивают от стен и бьют Малфоя прямо в пах…       Пожалуйста, — кричит он мысленно, — пожалуйста, займись моими бёдрами, Тео, потому что я в долгу не останусь.