Преступная заря

Ночь обволокла уставший город мраком, словно пряча, и даже тучи закрыли собой безграничное небо, звёзды-крапинки и серп луны. Шёл страшный ливень, ухудшая видимость ещё больше, да и слышимость тоже. Заместо запаха сырого асфальта и сырости нос щекотало ощущение холода. Было совсем темно, а преимущественная часть уличных фонарей было в не рабочем состоянии. Но были молнии, редкие, и столь яркие, что в миг прихода глаза из раза в раз застилало белым. Во дворе не было слышно или ощутимо присутствие людей. более того, когда свет молнии слепил, то гром вслед за ней закладывал и уши. Сложно сказать, был ли кто на улице в столь удручающую погоду, навевающую в том числе и тревогу. Не было слышно даже животных. Хотя, пусть и с трудом, одного человека разглядеть всё же можно было. сперва и не ясно, человек ли это вообще: помимо погодных условий, ухудшающих видимость, людской силуэт размывался под каким-то тряпьём, что, возможно, изначально являлось верхней одеждой. раненным зверем объект бежал, волоча ноги и иногда переходя на шаг, словно уже долгое время пытался скрыться от погони. А может, так и были на самом деле? Несмотря на усталость, тот всё двигался и двигался в попытках не сбавлять темп, не рухнуть посреди дороги, но в то же время псиной дрожал от холода и усталости, когда как грудь судорожно поднималась да опускалась в сбитом дыхании. Изо рта бежавшего при каждом выдохе шёл пар, казалось, он вот-вот хрипло закашляется в страшном болезненном приступе, свалится наземь. А дальше. возможно, если повезёт, бедолагу найдёт на улице какой-нибудь мимо проходящий гражданин, коих в городе не так уж много. Затем через него, возможно, безразлично переступят, ведь добропорядочных лиц в этом районе ещё меньше. Мало кто захочет находиться в городе, где, как говорят, обитает преступная группировка — мафия. Хотя вот он держал путь в эту глушь, может, и не крепким шагом, но с решимостью. между тем вдруг тот и не упадёт, но простудится? С учётом нынешней медицины этот вариант не то, чтобы был лучше. Впрочем, пока что путник всё ещё был на ногах. И не похоже, чтобы искал пристанище. Вероятно, человек был по крайней мере физически истощён, но по домам в поисках крова не шастал и сухого места не искал, как видно, всё же имея определённую цель. Вот только, достигнет ли он её в столь неутешительном состоянии? Вопрос стал особенно актуальным, потому как темп шага неизвестного стал сменяться всё более часто, чем раньше, и походка всё более напоминала пьяную. Человек то заваливался вперёд, то качался из стороны в сторону, теряя равновесие и пытаясь вновь его найти, а ещё пытаясь идти стремительно, как раньше, когда как ливень всё давил, давил его в землю, делая и без того нелепый силуэт меньше. Впрочем, всему приходит конец. Ни этот роковой вечер, ни людские силы, исключением стать не могут. Итак, когда бегун вдоволь накачался туда-сюда, то вновь попытался ускорить шаг, разбежавшись. Итог манёвра не заставил себя долго ждать: ноги сплелись, равновесие потеряно, сил нет, контроль над телом потерян, а человек всё же падает, словно кукла, чей хозяин обрезал нити. Однако оземь тот бездушно не падает, к сожалению или счастью, но едва ли не всем весом влетает головой в чью-то деревянную дверь. лишь затем он пал на землю, развалившись у самого порога здания. И то непосредственно отличалось от других домов, что стояли друг за другом впритык. Мог бы гость поднять глаза, то увидел бы на здании вывеску, из которой вытекал следующий факт: он только что врезался в дверь трактира. И если до этого за ней и можно было с трудом различить звуки вроде разговора, то после настало затишье, лишь бьющий по земле ливень не давал ощутить наставшую паузу в и без того, пожалуй, невесёлым разговором. Впрочем, суждено было пройти и ей тоже, потому как вскоре несчастная деревянная дверь с характерным скрипом приоткрылась, а на промокшее тело падает тусклый свет ламп из заведения. По воле случая часть лица была спрятано тряпичной тканью плаща, которой несчастный и укрывался от дождя, но вот бледные, синеватые от холода губы да грязные длинные волосы, видимо, изначально голубого оттенка, разглядеть можно было. Тень личности, открывшей дверь, после коротких раздумий всё же двинулась на встречу незваному гостю, ранее оставаясь недвижимой. Из-за двери появился мужчина в солидном костюме серых оттенков и, оглянувшись по сторонам, схватил бродягу под руки да уволок во внутрь помещения. Вот ночной гость и оказался на деревянном полу, и промокшая до последней нитки одежда оставляла грязные следы от воды внутри помещения, лишний раз напоминая немногочисленным посетителям о непогоде. В общем-то, мысль снять комнату для сна выглядела более заманчиво, нежели путешествие до не факт, что тёплого дома. Помещение в свою очередь было прогрето, и, несмотря на простоту мебели из дерева, было вполне уютным. Пускай две настенные лампы и были слабы, давая света на весь зал достаточно, но меньше, чем хотелось бы, но тот хотя бы не был холодным белым. На фоне, как оказалось, играла музыка из проигрывателя. Та, быть может, и была неуместной, но тем самым сколько-то да разгоняла сгущающийся в напряжении воздух. Вот только, гостю вряд-ли уж было до этого дело: тот едва был в сознании. Впрочем, и признаки жизни всё же подавал. Мужчина, что изначально занёс бедолагу сюда, жестом подозвал ещё пару работников заведения. Те, не произнеся ни слова, пришли на помощь. Теперь бегуна оперативно несли трое людей по лестнице на второй этаж, и их форма, касающаяся его тряпья, нещадно мокла. За этим, пожалуй, не самым весёлым действом, наблюдала менее десяти пар глаз, пускай на деле, как оказалось, людей было больше. Остальные посетители были либо не в состоянии наблюдать за происходящим у них под носом, опьянев, либо же провожание взглядами ночного гостя за стаканом пива считалось занятием слишком неинтересным для столь занятых особ. Так или иначе, он был беспрепятственно отнесён в одну из жилых комнат, лишь на первом этаже можно было уловить недовольный шёпот. А в окно с силой бил всё не утихающий ливень. Что же за ним? Абсолютно пустая, разбитая дорога и невзрачный дом, стоящий напротив заведения. Впрочем, гость был едва ли в сознании, и описание пейзажей комнаты трактира ему поможет навряд-ли. Он всё же был уложен в постель, и одеяло сносного качества тут же начало мокнуть, впитывая влагу с одежды бегуна. То тряпьё начали поспешно снимать, стремясь избежать сырости в кровати, а гостя и без того била дрожь в ознобе. И всё, что закрывало бледное тело, вскоре оказалось на полу. Теперь же все шесть глаз были устремлены к левой стороне груди беглеца, где в месте под ключицей чёрными чернилами была выведена тату с эмблемой четырёхлистника. Повисла минута молчания, а затем и разбирательства. Не дать ли гостю нашатырю под раскрасневшийся нос да узнать о деталях картины самостоятельно? Как бы интересно то предупреждение не было, персонал оставался персоналом, и испытывать как судьбу, так и терпение хозяина трактира, как оказалось, никто особо не желал. Обеспокоенный шёпот трёх мужчин вновь сменился молчанием, а затем вновь прибавился шорох одежды. За считанные минуты ночного гостя досуха обтёрли, одели в чистые и сухие одежды в виде ночной рубашки и брюк белого цвета, после чего трое людей поспешили покинуть комнату. Вскоре послышались удаляющиеся шаги по ступеням лестницы вниз. Бродяга в свою очередь оставался отдыхать, накрытый слегка промокшим одеялом, и ни единого намёка на бодрствование не подавал.

***

Так ночь весьма неспешно сменилась утром, как и дождь наконец стих, сменяясь блеклой зарёй рассвета, и лучи солнца начали освещать комнату сквозь полупрозрачные тонкие занавески, неторопливо будя заодно и ночного гостя. Узкий шкаф, письменный стол, стены — всё из дерева, что сразу бросилось в сонные глаза просыпающегося. Впрочем, пару раз проморгавшись, он всё же обнаружил в комнате ещё одного человека. Тот сидел за столом спиной к кровати, в очках и иссиня-чёрными волосами, что-то писал в книгу гусиным пером да с особым увлечением. Тишина начала приобретать неловкие оттенки с невиданной скоростью, вот только подобающая мысль о том, как же правильно начать разговор, всё не приходила. От того бродяга поёрзал в кровати, не спеша принимая сидячее положение, и прочистил горло, привлеча в свою сторону внимание. Мужчина за столом на секунду замер, словно думая, не показалось ли ему, а затем отложил перо в сторону и тут же повернулся в сторону кровати, явно заинтересованный своим гостем со столь любопытным знаком у плеча. —Наконец-то проснулся. Давно не виделись. Зандик, верно? — К слабому удивлению раздался весьма приятный, спокойный и молодой голос, но тембр, вдруг оказавшийся знакомым, словно отрезвил беглеца ото сна. Он выглядел удивлённо, казалось бы, даже слишком. Возможно, не проснувшись как следует, тот и забыл, как оказался в столь, пожалуй, обычном месте. Стоит по надеяться, что цель своего прибытия в памяти у посетителя осталась. Он продрал глаза и с неверием во взгляде вновь посмотрел на своего нового собеседника. —..Панталоне?