обжигающий корт для нас двоих

      — Фол, Джон! Ну что это такое? – тренер вновь был недоволен. На самом то деле, не только он. — Да чё я то? – рявкнул и метнул на мужчину озверелый взгляд : а ведь этот узкоглазый Кэцуо очень хорошо знал, что капитан Чикагских Буйволов терпеть не может критику в свою сторону, — Все претензии к Гиллу, мать вашу, это он стоит и смотрит, как истукан. Я не разыгрывающий, что вы от меня хотите? Не могу я так быстро передвигаться с одного места на другое! — Выпизделся? – Джона несильно толкнули в бок, но тот даже не собирался прекращать словесную перепалку, — Тренера надо слушать. У вас скоро соревнования, а ты снова ведёшь себя как-, — он внезапно осёкся, нервно взглянув на юношу, — Ещё раз. Ещё один тайм, и можете быть свободны, если уважаемый Джон Эванс соизволит убрать свои рога от меня. Всем ясно? Продолжаем.       Мистер Миура обвёл глазами всех игроков и плюхнулся на скамейку неподалёку, потирая переносицу. Поясница предательски ныла, и Кэцуо всё чаще смотрел в экран телефона, отчитывая минуты, оставшиеся до похода в массажный салон. — А мяч кидать не будете? – поинтересовался один из парней, обернувшись на тренера. — Мяч? А, мяч. Вот ты и кинь, Гилл. Давайте, поехали уже.       Участники обеих команд уставились на баскетбольную сферу, уже не с таким энтузиазмом, что был в начале игры, наблюдали за движениями Остина. На его лице расплылась вымотанная, но от этого не менее ехидная ухмылка. Только подушечки пальцев его готовы были разжаться, как напряжённую тишину спортзала нарушил телефонный рингтон тренера. Кэцуо, тяжело вздохнув, взял трубку, как по ту сторону тут же раздался разгневанный женский крик; звонкий такой, раздражающий. Игроки повернулись на тренера, попутно переглядываясь, а Гилл вовсе прижал мяч к своей груди, крепко обхватывая его ладонями. — ケツオ、バカヤロー、どこにいるんだ？マッサージ師が30分も待っているんだぞ！寝坊したのか? — видимо, это его жена раскричалась. У них вечно какие-то бытовые разборки. — Дорогая, тише! Я, наверное, перепутал сеансы. Сейчас буду, не кричи! – Миура слегка зарделся, а румянец затронул его щёки. — 早くしろよ、バカ！あと、英語で話しかけるな！       Пошли короткие, но громкие гудки. Тренер тихо выругался по-японски, нахмурившись. Затем махнул парням одной рукой. — Так, закругляемся! Тренировка окончена, все свободны! – убедившись, что в снарядной порядок, а все игроки покинули помещение, он остался закрывать дверь, пока остальные уже удалялись по длинному коридору.       Спортзал находился практически в самом дальнем корпусе центра, и парням предстояло сперва пройти продолговатые и извилистые “спорт-улочки„, как их обычно называли спортсмены, а затем дойти до первого корпуса, чтобы попасть в раздевалку, проходя мимо других секций, типа отдельной площадки для волейбола, тенниса, бадминтона и даже ледового. Этот спортивный центр был популярен засчет своей универсальности для разного рода спорта. Тут только бассейна не хватало для полного состава. Хотя, поговаривали, что на следующий год планируется ремонт по созданию новых комплексов.       Баскетболисты были вспотевшие, уставшие и изнеможенные : хотелось пить, есть, домой и спать. А кому-то ещё ждать автобус, чтобы добраться до пришкольного интерната. Всего в команде Чикагских Буйволов было двенадцать человек : десять из них играли друг против друга почти на протяжении всех четырёх таймов, а другие индивидуально занимались где-нибудь в уголке. Если кому-то везло, то он шёл на замену. В составе были в целом сильные игроки, но среди всех выделялись пятеро самых значительных и выносливых : Остин Гилл — самый низкий в команде игрок, выступающий в роли разыгрывающего защитника; Кьёр Вей — чуть повыше, только уже атакующий, отличающийся особой ловкостью; Мартин, или же просто Марти, Уотерс — лёгкий форвард с хорошей прыгучестью; Джон Эванс — тяжёлый или же “мощный„ форвард, он является самым высоким игроком после центрового — Юджина Гранта — что, невзирая на свой рост и телосложение, всё же уступает в лидерстве Джону, нынешнему капитану Буйволов. Другие обычно сидят на скамейке запасных, как бы это не звучало оскорбительно. У остальных, несомненно, также были успехи в спорте : кто-то выигрывал в индивидуальных занятиях, а кто-то уже вне команды в матчах. В общем, каждый отдавался баскетболу и душой и телом. — Джо-он, – на крепкое плечо парня легла ладонь Уотерса, что заговорщески на него таращился, — Где твой телефон? – уже понизив тон, добавил, — У тебя там под чехлом, кха-а.. М-м, кусочек фольги вроде как был...       Очки на его голове едва не упали, ибо Эванс подорвался с места, осознав то, что сейчас едва не оставил травку прямо в кабинете у Кэцуо. — Бля-я, – процедил он, ринувшись обратно к спортзалу, — Иди пока, я сейчас!       Он бежал так быстро, как только ему позволяли негнущиеся от усталости ноги. Юноша слишком рискует в последнее время, причём не только собой, но и своими некоторыми приятелями, которые также сидят на препаратах. Отец этого ему не простит, если узнает. — Мистер Миура-а! – он буквально завыл, махая руками, чтобы привлечь внимание тренера, который уже проворачивал ключ в скважине двери.       Мужчина остановился, терпеливо ожидая, пока подопечный добежит до него. — Что такое, Джон? — Я! Я.. телефон забыл в вашем кабинете, вы его не- — Вот этот? – Кэцуо вынул из нагрудного кармана красной олимпийки айфон с непримечательным чёрным чехлом. — О, да! – на эмоциях Эванс вырвал из рук тренера смартфон, но тут же пришёл в себя, понимая, как сейчас он подозрительно и нелепо выглядит, — Спасибо, сенсей! — Эванс, прекрати шутить над стариком. То, что я японец, ещё не даёт тебе права надо мною глумиться. — Ну какой же вы старик, мистер Миура? – в привычной для себя манере Джон поиграл бровями, подмигивая, — Перед собой я вижу только мужчину в прекрасной спортивной форме, причём в самом расцвете сил. — Ой, вали уже, малёк. Завтра жду на тренировке всех, передай остальным. — Ещё раз аригато. Сайонара, сенсей!       Рассмеявшись, Джон снова унёс ноги прочь, оставив недовольного мужчину наедине с собой. — Этот инфантильный идиот никогда, похоже, ума не наберётся. Руки-ноги накачал, а головы совсем уж нет...       Чтобы сократить расстояние от второго до первого корпуса, юноша решил срезать через ледовый, который ещё должен был быть открытым. Посторонним туда вход был запрещён, но Эванс сам себе хозяин, поэтому в случае чего также будет решать неприятности сам. Наверное.       Джон распахнул тяжёлые металлические двойные двери, стремительно влетев в прохладное помещение. Он нёсся, сломя голову, отчего совсем не заметил чьи-то коньки, лежащие аккурат перед ним. Он полетел вперёд, успев сделать два сложных кувырка, а затем чуть ли не сальтанув. К счастью, баскетболист успел инстинктивно вытянуть руки перед собой и прикрыть голову. Он неудачно приземлился телом о бортик, граничащий с выходом на каток. Ещё пару секунд царила мёртвая тишина, прежде чем парень протяжно, болезненно застонал, тут же кроя матом весь белый свет. — Сука, какой придурок коньки раскидывает, блять? – он приподнялся, чувствуя во рту неприятный металлический привкус. — Это ты меня придурком назвал? – сзади раздался незнакомый голос, заставивший Джона через силу повернуться к нему.       В глазах всё двоилось : мало того, что шатен нехило так приложился о холодный бетон, так ещё и очки куда-то слетели. Он пытался разглядеть силуэт, но ничего, кроме размытых очертаний, увидать не смог. — Так это ты здесь мусоришь, идиот? – он, слегка шатаясь, встал с пола, нащупав рядом с собой очки и тут же их надев.       С возвращением зрения вернулось и неистовое раздражение. Джон оценивающе и как-то даже пренебрежительно оглядел парня, стоящего перед ним : кажется, какой-то новоиспечённый фигурист; чёрная форма из лайкры плотно обтягивала каждый изгиб стройного тела. Чрез тёмный верх без рукавов можно было увидеть, как сердито вздымается чужая грудь, из которой готов был вот-вот вырвать целый словесный поток, состоящий из всевозможных осуждающих реплик. — Так это я здесь идиот? – его тёмные локоны колыхнулись, — Какого дьявола ты зашёл не на свою территорию? — А кто ж ещё? Только недоумок с одной извилиной будет раскидывать свои вещи для того, чтобы об них споткнулись, навернулись и сдохли, нахрен! — Я спрашиваю, ты что тут вообще забыл? Баскетбольная площадка не здесь. Советую поменять очки на огромные диоптрии, если ты через свои уже не различаешь ничего.       Эванс поперхнулся собственным возмущением. Его эго явно задели, и это было видно по его физиономии, что с каждым мгновением становилась всё злее и краснее. — Ты кто вообще такой? Раньше я тебя не видел. Откуда ты свалился? – вместо угрожающего оскала из уст Джона сорвался лишь истерический смешок. Его руки сжались, а сам он навис над фигуристом, аж скривившись от чужой дерзости, ведь, видите ли, никто не может переговариваться с самим Джоном Эвансом, капитаном Чикагских Буйволов. — К тебе ответный вопрос. Кто ты такой, и что ты делаешь на катке? – незнакомец вскинул голову наверх, сверкая своими малахитовыми глазами от нарастающего негодования и гнева.       Ухмылка внезапно сползла с лица баскетболиста, и выражение его лица вдруг приобрело недоумение. Он взглянул на нарушителя порядка как на дурачка и вдруг звонко засмеялся. Брюнет сперва растерялся от такой реакции, но тут же нахмурился ещё сильнее, сложив руки на груди. — Погоди-погоди, ты не знаешь кто я? – прервавшись от злорадного хохота, спросил Джон, растянув свои губы в издевательской усмешке, — О боже, откуда ты вылез, раз не знаешь обо мне. Ха-ах, Господи! Какая же ты непутёвая стрекоза.       Под продолжающийся смех парня фигурист схватил свои коньки с пола и запихнул их в свой белый льняной шоппер, уже собираясь уходить от этого сумасшедшего. — Я Джон Эванс, капитан баскетбольной команды Чикаго — «Чикагские Буйволы», сечёшь? – он произнёс это так спесиво, что собеседника заворотило от одного лишь его имени, — Чё, не узнаёшь знаменитость?       Он быстро прошёлся взглядом по Джону, одним лишь взмахом ресниц показывая свою неприязнь. — Нет. Даже не слышал о таких. Видимо, вы новички?       Эти слова осадили спортсмена в очках, заставив глаза едва ли не выкатиться из орбит, а челюсть отвиснуть до бетонного пола. — Новички? – дыхание резко спёрло от морозного воздуха, — Ты серьёзно? Д-да мы самая известная молодёжная команда! Знай, как разговариваешь со мной, мудак!       А теперь башню снесло уже и у фигуриста. Он только хотел развернуться и уйти прочь, как последняя фраза резанула по самолюбию. Юноша внезапно повернулся и, сам того не ожидая от себя, со всей дури треснул тяжёлой сумкой по голове Джона. Очки снова отлетели куда-то, а сам Эванс пошатнулся, дёрнувшись, повалился на задницу, ошарашенно глядя на него. — Да пошёл ты, кретин, – напоследок прошипел парень, прежде чем посеменить к выходу из помещения и скрыться за дверями.       Шатен откинулся на спину, стукнувшись головой о пол. Резкая боль пронзила всё тело, и он скорчился, перекатившись на левый бок и свернувшись в три погибели. Он взялся за свои кудри и сжал их, заскулив и замычав что-то невнятное себе под нос. Тошнотворный вкус во рту лишь усилился, и к горлу подкатил ком рвоты и обиды. Джон зажмурился и болезненно застонал, прерывисто дыша. Казалось, он познал все науки и теории вселенной одновременно, как Ньютон, которому на голову упало яблоку. Но вместо наливного и сладкого фрукта по его лицу прилетело увесистыми коньками, о которые он ещё и вдобавок умудрился споткнуться. Перед глазами заплясали яркие круглешки, в мозгу черти с чёрными хвостами танцевали хоровод, а в ушах звенело, как в церкви при воскресной службе. Все мысли вылетели у него из головы : забылся и телефон, и травка, и ждущий в раздевалке Марти, и автобус, на который ему нужно было спешить. Сейчас перед лицом стоял лишь незнакомец с оружием «убийственные коньки», каток, холод от которого чувствовался за три метра, а ещё «Ромео и Джульетта», что он должен был прочитать до завтрашнего дня, ибо на следующий урок был запланирован контрольный тест, влияющий на оценку за окончание первого школьного семестра. Вот тебе и любовь до гроба, Джульетта!       По ощущениям прошла уже целая вечность с того злополучного момента, что Эванс всё валялся на полу, как недоеденная паразитом инфузория туфелька. Приходить в себя он начал только после того, как телефон вдруг отчаянно затрезвонил. Парень перекатился на другой бок и наощупь провёл ладонью по шероховатой поверхности, в итоге найдя звонящее устройство возле себя. — С.. Сири, принять звонок.. — Соединяю! – бодрый голос бота заставил Джона разлепить заслезившиеся синие глаза. — Джон, какого чёрта?! — звонил озлобленный Уотерс, — Где тебя носит, блять? Ты там за телефоном уходил или что? Я тебя уже минут двадцать на улице жду, скоро автобус приехать должен, а тебя всё нет. — А-а-а, – в ответ прозвучало лишь слабое мычание.       Пару секунд в трубке витала тишина, как вдруг её прервало громкое обречённое Мартино «бля-я!». — Джон, не говори, что ты уже накурился. — А-а.. — Ты чё, угораешь? Да там львиная доза на троих человек, неужели ты всё это в себя принял и нахуярился к чёрту? Нет, чувак, какого хрена! — Кха-а-а! — Чё, так сильно мажет, что ли? Скажи, где ты, я сейчас за тобой зайду, засранец мелкий.       От осознания того, что его могут обнаружить в таком унизительном состоянии, Джон на дрожащих ногах поднялся, одной рукой придерживая голову, а в другой сжимая телефон. — Не.. не надо. Я с-час выйду. Не дай автобусу без меня уехать. — Слышишь, что стряслось-то, нарик? — Не твоё дело, Уотерс. Отключаюсь.       Марти хотел сказать что-то ещё, но связь оборвалась. Перед глазами всё ещё плыли очертания трибун, а руки тряслись, как у ненормального. Он поковылял в сторону раздевалки, которая и была его изначальной целью, если бы не всё это.       Эванс на автомате распахнул свой шкафчик под номером «12», выгребая оттуда сменную одежду. Он даже не удосужился принять душ, чтобы смыть с себя весь пот и грязь после тренировки. Да и, честно говоря, он уже не чувствовал себя таким вспотевшим. Лежание на холодном бетонном полу слегка освежило его. Да что уж греха таить, эти белые коньки сделали так, что усталость как рукой сняло. Он криво-косо напялил на себя джинсы поверх красных шорт, лишь зацепив за пуговицу и даже не застегнув ширинку. Джон накинул на себя свою кофту и, захватив бутылочку для воды, поспешил к раздевалке на первом этаже, где висела его куртка и была обувь. Едва не навернулся с лестницы, но всё же спустился и уже на бегу надел свой чёрный пуховик, небрежно засунул кроссовки в небольшую спортивную сумку и, даже не попрощавшись с охранником, выскочил на свежий воздух. На крыльце он практически поскользнулся на застывшей лужице льда, но не прекратил бежать в сторону автобусной остановки. По прибытию туда у него всё выпало из рук, а сам он вымученно облокотился о стенку, уставившись куда-то вдаль. — О, прискакал наконец! – Марти чуть раздражённо, но всё также дружелюбно усмехнувшись, хлопнул друга по плечу, поправив ворот пуховика, — Тебя как угораздило-то, а?       Эванс плюхнулся на замёрзшую скамейку, задницей почувствовав, как даже через джинсы становится смертельно холодно. Он лениво обвёл взглядом остановку и кроме Уотерса никого более не увидел. Видимо, только они, по-обыкновению, ждут вечно опаздывающего водителя жёлтой тарантайки. — Да не курил я, чёрт тебя побери, Уотерс! – парень попытался отмахнуться от кудахтающего Мартина, но тот всё не отставал, — Просто.. Неважно, это тебя не касается. — А ну-ка посмотри на меня! – он резко поднял чужие очки и вгляделся в синие глаза, пытаясь понять, расширились ли зрачки. — Да блять, Уотерс, я тебя сейчас чем-нибудь ударю, сука! – он не всерьез замахнулся своей бутылкой, но Мартин уже успел отскочить. — И правда, вроде не накуренный. Когда ты под кайфом, ты обычно на идиота с минусовым айкью похож. А сейчас как всегда злой. Значит, дело в другом.       Если бы Джон сейчас признался, что его треснул какой-то идиот своими коньками, то это стало бы главным позором всех вселенных разом. — А ещё у тебя шишка на макушке. Ха-ах, ты похож на какого-то кокушонка, чувак, – Марти как обычно навеселе. Вот только Эвансу совсем не смешно. — Иди на хрен, – он вынес окончательный приговор и откинул голову куда-то назад, чтобы хоть как-то утихомирить мигрень и спазм; увы, не помогло.       В голове всё крутились чужие белые коньки и взмах длинных ресниц, походящих на изумительного чарования стеклянные крылья стрекозы; эти малахитовые дерзкие глаза сделали так, что все рёбра Эванса были в переломах от собственного безумного сердцебиения.       Он инстинктивно потянулся к своей майке сквозь кофту, проникая пальцами к шее. Внезапно Джон понял, отчего же ему было так неспокойно : цепочки там не было.