Принцесса орков неизлечимо влюблена в жизнь

POV Рикардия

      Выгуляв приунывшего шестого муженька я, с чувством выполненного супружеского долга, отвела Призрака в комнату и хорошенько его накормила. Завтра состоятся гонки. Вырвин достает с самого утра, уверяя, что у меня нет ни единого шанса на победу. Нахваливает своего рыжего так, что хочется взять и... оставить их далеко позади. Чтобы этот псарь-недоумок заткнулся и замолчал. И всячески избегал моего общества, чтобы избавиться от насмешек. Хотя бы недельку!       — Вычесать Призрака? — глядя, как я отряхиваю рукава, спросила выскочившая меня встретить Альфа. Принюхалась и разом помрачнела. Учуяла запах Кларка.       — Бесполезно, — отмахнулась я. — Брана тут?       — Ждет в вашей комнате.       — Тогда я еще не вернулась.       Честно говоря, за время прогулки я не успела отдохнуть от своей свиты. После утомительных и опасных приключений с роспуском гарема мечтаю хотя бы о паре спокойный мирных деньков. Без приставаний Вырвина, ворчания Браны, злобных взглядов крылатой волчицы, ревнующей Кларка и без ужинов с семейством. Может, снова остаться в заброшенном доме с ночевкой? Одной. Вернее, с Призраком и охраной. Разве за мои старания не полагается награды? Я столько нелюдей освободила. Вытерпела укус от нага. Нервотрепку с побегами и возвращениями кентавра. Где мой заслуженный отпуск?       Забившись в свое тайное убежище — хранилище в подземелье, я скинула пыльную штору с недавно обнаруженной огромной картины. Не сомневаюсь, что когда-то она была шедевром, но орки и тут постарались — искромсали топорами лица изображенной пары. Статный величественный мужчина трепетно держал за руки изящную русоволосую женщину. Судя по одежде, супруги, вероятно, принадлежали к очень знатному роду. Да и чей портрет станут беречь во дворце? Это родители принцессы?       Я уже давно искала сходство. Между собой и безликой королевой. У нее довольно-таки волевой подбородок. Цвет волос не похож, но я почти до белизны выгорела на солнце. Понятия не имею, как выглядела до упорных тренировок и бесконечных поездок. Ее кожа нежная и белая, словно жемчужная. Жаль, что не разглядеть глаза. Именно они так взбесили вандала, пустившего в ход топор.       Я опустила взгляд на нежно сплетенные пальцы супругов и ощутила легкий укол зависти. Впрочем, чему тут завидовать? Их тела съедены псами, а черепа украшают трон заклятого врага. Кости отполированы до блеска шершавыми ладонями убийцы. Единственная дочь превратилась в чудовище, а затем — в неприкаянную душу, заточенную в пещере. Чем им помогла восхваляемая всеми любовь?       — Так в твоих глазах я — трусливый мужчина, поджавший хвост и сбежавший от проблем?       Чуть не подпрыгнув от неожиданности и того, что меня застали врасплох за тем, что явно не одобрил бы король-Потрошитель, я резко отпрянула в сторону и неверяще уставилась на Гурвина. Откуда он взялся? Вернулся? Почему об этом не предупредили? Нашу семью не могли не позвать на торжественную встречу героя войны! Как он... нашел меня в хранилище?       Выдохнув и ущипнув себя, я убедилась, что это не кошмар. Гурвин действительно вернулся. И, судя по взгляду, вернулся готовым убивать. Позвать на помощь или еще рано?       — Ты хотя бы раз задумывалась о том, каково мне выслушивать смешки о том, что жена сразу после моего отъезда затащила в постель очередного эльфа? Раздобытого с помощью того самого артефакта! Даже отец не действовал настолько подло. Ты использовала меня для того, чтобы добраться до гильдии воров? И добыть себе нового любовника? Наверное было забавно играть с доверчивым дураком, надеявшимся на взаимность?       Мне стало совсем жутко. Гурвин намеренно вернулся сюда тайно. Чтобы отомстить. Или даже убить. Потому, что с его стороны всё выглядит и в самом деле отвратительно. Очень отвратительно.       Хуже всего то, что во многом он прав. Я его использовала. И я не смогу убедить, что полураздетый Кларк просто притворился, что между нами внезапно вспыхнула страсть. Сама бы в такое не поверила.       Итак, что у нас есть? Подземелье, в котором никто не услышит мои отчаянные вопли о помощи, и взбешенный полуорк, загораживающий выход. Любимая плеть не спасет меня от смерти. Бой заведомо проигран. Гурвин — опытный боец. Даже если успею добежать до где-нибудь завалявшегося ржавого меча или топора, это не поможет. Лучше затеять беготню вокруг кучи хлама, а потом выскочить из двери и добежать до тренировочного зала. Если там кто-нибудь есть — я спасена.       — Не нужно было вытаскивать тебя из болота, — надвигаясь, мрачно произнес полуорк. — Узнав, что ты меня использовала, я это стерпел. Чтобы избавиться от насмешек, я решил не возвращаться в Алайю. Сражаться, чтобы в битве вернуть растоптанную сплетнями честь. Мне было безразлично, как ты развлекаешься с новым мужем. Но этого тебе показалось мало. Ты при всех обозвала меня трусом! При отце и братьях! После этого король отправил личный приказ, запретивший мне показываться в Алайе. В месте, где я родился. Я снова превратился в изгоя. Из-за тебя!       Я пятилась назад, пока не уткнулась спиной в прислоненную к стене картину. Сама не понимаю, почему не попыталась проскочить к выходу. Ноги не слушаются? Так загипнотизировал жуткий взгляд? Или проснувшееся чувство вины? Но в чем я виновата? Меня принудили к замужеству! Я не собиралась давать клятву верности! Да и как не изменять, имея пятерых мужей?       Единственное, в чем я действительно виновата, так это в своих неосторожных словах. Зачем я обозвала его трусом? Почему разозлилась, узнав, что он не собирается возвращаться?       — Собираешься убить меня? — вздрогнув, но все же встретившись с ним взглядом спросила я.       — Только твоя смерть прекратит насмешки, — вдавив меня в холст, негромко пояснил Гурвин. Он сказал это так спокойно, словно говорил о чем-то обыденном. Впрочем, он убил столько людей и нелюдей, что для него отнять чью-то жизнь не сложнее, чем прихлопнуть комара. Задушит меня или свернет шею? Умирать будет больно. Я крепкая. Сразу не задохнусь. Впрочем, он вооружен. Возможно, все произойдет гораздо быстрее. А, нет. Не быстрее.       Его пальцы слегка сдавили мне горло. Похоже, мой благоверный никуда не торопится. Хочет насладиться местью или не уверен в своих действиях?       Пользуясь возможностью, я судорожно вздохнула и закрыла глаза. Присутствие Гурвина так сильно подавляет, что я полностью подчинилась его решению. Почему я так уверена, что мне не удастся вырваться и сбежать? Он не всесилен! Нужно сопротивляться, звать на помощь! Но что-то твердит мне, что это бесполезно. Умолять его? Просить прощение? Если бы он хотел меня убить, то давно бы отрубил голову.       Прислушиваясь к ощущением и готовясь к удушью, я неожиданно поняла, что у моего убийцы нервно подрагивают пальцы. И снова встретилась с ним взглядом. Он сомневается? Или его так смущает моя покорность? В прошлый раз я отчаянно сопротивлялась, молила о пощаде. Наверное, странно видеть меня такой тихой.       Отведя взгляд и чуть отстранившись, Гурвин молча извлек меч из ножен. Всё-таки убьет. Мой жизненный путь окончен? Кларк научится магии и вытащит Лейна. Альфа попадет к кому-то в гарем. Не уверена, что Брана будет долго меня оплакивать. Я едва узнала этот мир...       И тут я вспомнила! Есть один очень важный момент! Пока моя душа не исчезнет, она будет находить новые тела! Я не просто умру, я вселюсь в того же Гурвина или какого-нибудь орка!       — Стой! — на всякий случай загородившись руками, завопила я. — Ты так просто меня не убьешь!       — Что? — вздрогнув, переспросил полуорк.       — Если ты меня убьешь, я вселюсь в того, кто первым ко мне прикоснется! Так что если уж собрался это делать, убедись, что можешь избавиться от всех моих перевоплощений! Примерно через три-четыре тела моя душа развеется, и твоя месть будет завершена. Я не хочу становиться ни тобой, ни орком! Лучше умереть несколько раз и отмучиться!       По его лицу я поняла, что слова-то он слышит, но ничего из сказанного не понимает.       — Моя душа не принадлежит этому миру, — терпеливо объяснила я, пытаясь припомнить слова Луны. — Я переселилась в принцессу, когда она, упав в пещеру, случайно до меня дотронулась. Если ты убьешь Рикардию, поврежденная душа переберется в ближайшее тело. Не приведи богиня Луны, в твое! Тем не менее, с каждым разом я буду становиться все слабее. А потом исчезну. Как ты того и хотел.       — Так даже лучше, — осмыслив мои слова, задумчиво произнес Гурвин. — Убью распутную жену и приведу сюда молоденькую суку. Тебе в самый раз. Подойдет даже больше, чем это тело.       — Гурвин, пожалуйста, не надо! — похолодев от ужаса, просипела я. Как я могла забыть предупреждение Лейна? Полуорки мстительны, изобретательны и жестоки. Он меня переиграл.       — Если будешь хорошей псинкой, так и быть, лет через десять, когда срок жизни подойдет к концу, подберу тебе тело гоблина или тролля, — перехватывая меч, пообещал Гурвин.       — Дай мне немного времени, и ты поймешь, почему я так поступала! Одну неделю! Пожалуйста!       — Я думал, что мне, полукровке, нельзя даже мечтать о своей семье, — наклонившись ко мне, негромко произнес полуорк. — Как же жестоко я обманулся, поверив, что судьба проявила ко мне благосклонность! Послала ту, что свободна от предрассудков. Бесстрашна, разумна. За это я тебя не виню. Это мое заблуждение. Я ошибся, не убив тебя сразу.       Я, скорее, почувствовала, чем увидела движение меча. Все произошло так быстро, что я не успела ничего понять. Это конец? Неужели... Стоп. Почему мне не больно?       Глянув вниз, я поспешно отодвинулась в сторону. Еще чуть-чуть — и лезвие порезало бы мне локоть. Удивительно, что на коже нет даже царапины. Меч разрубил полотно картины, разделив нежно сплетенные руки супругов.       — С этого дня ты для меня мертва, — сдавленно произнес Гурвин и, схватив, бесцеремонно потащил к выходу. — Наставник был прав. Нельзя говорить с теми, кого собираешься убить. Не упрямься, я веду тебя к отцу. Нужно его согласие на развод.       — А если я не хочу разводиться?       — В таком случае придется закончить начатое и убить тебя, — взглянув на меня как на сумасшедшую, пояснил полуорк. — Выбирай, что больше нравится.       Сама не понимаю, зачем я так сказала. Почему? Странно, что он до сих пор не убил меня. Отпустить его — лучшее решение. Но с кем я тогда останусь? Кларк вот-вот освоит магию и освободит принца эльфов. И они уйдут. А я нет. Потому, что если я отправлюсь с ними, папочка это так просто не оставит. Он впадет в ярость и будет жечь леса до тех пор, пока не поднимет мою голову за волосы. Как убитую невесту-гоблиншу. А потом он прибьет мой череп над троном или сделает из него кубок. В общем, если я решусь на побег, то устрою его самостоятельно, чтобы бешенство короля орков выплеснулось не на эльфов. А на меня.       — Я дам тебе развод через две недели, — выдохнув и успокоив нервную дрожь, проговорила я. — Если ты не передумаешь.       — Что же ты затеваешь?       Ну, извини. Я не могу сказать, что собираюсь освободить эльфов. Всё-таки ты — полуорк, а не полуэльф. Не думаю, что ты предашь отца. А мать... Мать. Сестрица Лейна и наложница короля орков. Одинокая пленница, мечтающая сбежать. Какая же я все-таки интриганка... Стоит ли пробовать превратить полуорка в полуэльфа?       — Кстати, о затеях. Я думала, твоя мать давно умерла.       — И она умерла, — саркастично подтвердил Гурвин. — Неужели пытаешься этим меня задеть?       — Ты бы хотел ее встретить?       — Собираешься за две недели отправить меня на тот свет?       — Да живая она! Живая. Только вот мать из нее так себе. Вас разлучили как только это стало возможным. И жестоко обманывают. Она убеждена, что ребенок погиб. Тебе сказали, что мать умерла родами.       — Она умерла из-за меня! Отец любил рассказывать, как сам разрезал ей живот, чтобы узнать на кого будет похож ребенок!       — С каких это пор эльфы умирают от разрезанного живота?       Озадаченный моим воплем Гурвин замолчал. Поняв, что переборщила с эмоциональной подачей, я сделала сразу несколько вздохов. Немного помогло.       — Ты и сам прекрасно знаешь, что эльфа можно убить только вырвав их сердце с ростком, — стараясь успокоиться и не орать, негромко заметила я. — На них все заживает как на собаках. Лично в этом убедилась. Твою мать зовут Лейлис, она живет в гареме отца, страдая от выходок орчих, которые всячески пытаются от нее избавиться. Недавно она пробовала сбежать и по ошибке забралась в комнату Кларка. Того самого эльфа, которого я вытащила из льда. До возвращения отца она жила у меня. Не думаю, что король наказал ее за побег. Хотя как знать. Но при мне они ворковали как влюбленные голубки.       — Зачем ты пытаешься меня запутать? Лжешь? Или просто пытаешься отвлечь?       — Я хочу, чтобы ты оставался на моей стороне, — бесстрашно приблизившись, произнесла я. — Мужем или нет — неважно. Возможно когда-нибудь я выступлю против отца. Против дяди, братьев. Но я не хочу, чтобы мы с тобой стали врагами. Потому, что когда я встретила тебя, я тоже подумала, что ты...       Ну и как дальше сказать? Подарок судьбы? Слишком слащаво и одновременно напыщенно, пафосно. Родная душа? Не поверит. Мы не настолько хорошо знаем друг друга. Пока я думала, как завершить торжественное признание, мы молча таращились друг на друга. В крайне зловещей тишине.       — Я берегла твой подарок, — не придумав роль Гурвина в моей нелегкой судьбе, пробормотала я и отвела взгляд. — То платье, которое ты купил. Хотела надеть его, когда ты будешь возвращаться. И выйти встречать. Кто же знал, что все так сложится.       — Ты его любишь?       — Кого? — не сразу сообразила я, почему-то подумав о платье. С чего бы мне его любить, я с самого начала согласилась примерить только ради спутника! — А, ты про эльфа? Нет, не люблю, но...       — Золотце мое, я тебя везде обыскалась!       Ворвавшаяся к хранилище запыхавшаяся нянька не сразу заметила, что я не одна.       — Помогите! Убивают! — заорала она, как только увидела Гурвина. Я думала, что она бросится звать на помощь, но Брана, схватив стул, метнулась между нами, атакуя полуорка. При этом она издавала такой пронзительный визг, что у меня заложило уши.       — Деточка, беги! — рявкнула нянька, размахивая оставшейся в руке после отраженного удара ножкой. — Я его задержу!       — Для него я уже мертва, — дождавшись, когда защитница обессилит и примется нападать молча, уверила я. — Так что можно не бежать.       Недоумевающая Брана не сразу, но все-таки остановилась, глядя то на меня, то на невозмутимого Гурвина.       — Ему запретили здесь появляться! — громко зашептала нянька, по-прежнему загораживая меня от вторженца. — Он наверняка собирается убить тебя за измену! Таков обычай. Если жена начинает гулять на стороне, муж вызывает любовника на поединок. В случае победы супруга, изменщица погибает. Ее голову прибивают над воротами. Чтобы это увидели все сплетники. Умыв кровью жены лицо, муж очищает свое имя и может снова выкупать у отцов дочерей. Этому злодею даже поединок устраивать не нужно! И голову твою вывесить не разрешат. Но кровью-то наверняка умоется!       — Мы просто мило пообщались, — выворачиваясь из нянькиных объятий и прижимаясь к Гурвину, проворковала я. — Соскучились друг по другу, вот я и попросила его хоть на минуточку ко мне приехать.       Собирающаяся что-то сказать Брана захлопнула приоткрывшийся рот и затихла.       — Ты ведь тоже скучал по мне, милый? — подняв взгляд, невинно спросила я.       То, что известно моей няньке, знают все. Умение держать язык за зубами ей неподвластно. От становления знаменитостью меня спасло только то, что обычные новости о том, что я скушала и сколько раз сходила в уборную, обществу не интересны. На болтовню Браны никто не обращает внимания. Однако если станет известно, что Гурвин нарушил приказ отца и попытался убить любимую игрушку вопреки его воле, последствия могут быть очень серьезными. Ради меня няньке, возможно, удастся хотя бы немного продержаться. И хотелось бы, чтобы полуорк оценил мою помощь. Ведь я даю ему шанс незаметно уйти. Не убивая Брану. И тем самым не выворачивая наши разборки в весьма неприглядном свете.       — Тебе пора возвращаться, милый. Я попрошу отца, чтобы он отменил разлучивший нас приказ. Если за неделю у меня ничего не выйдет, встретимся в заброшенном доме возле Кабаньей тропы. Ты ведь придешь меня навестить?       — Завтра вечером. Там, — непреклонно потребовал Гурвин.       — Хорошо, — отогнав подозрения, нехотя согласилась я.       Нянька проводила полуорка взглядом полузадушеной цепью сторожевой собаки, увидевшей вора. И уставилась на беспечную хозяйку. На меня.       — Он не тронет, — неубедительно сообщила я. — Ради моего счастья не говори никому о том, что ты здесь видела.