Принцесса орков неизлечимо влюблена в жизнь

      Пытаясь избавиться от назойливо душащих меня мыслей, я почти забыла зачем и куда направлялась. Опомнилась лишь открыв дверь и увидев возлежащего на постели Гурвина. Кажется, он давно меня поджидал. Подготовился. И даже успел частично разоблачиться. Опять засмотрелась на его тело. Да, хорошо сложен. Но это не заставит забыть, как он тащил меня в лес, в болоте топил. Свадебное платье рвал. Никогда не прощу. На столе… пирожные? И свечи? Это то, о чем я подумала? Да этому горе-соблазнителю не хватает только розы в зубах. Но не выращивают орки цветочки.       — Еда отравлена? — сразу подобравшись к столу, сходу спросила я. Неужели сладкая красота зря пропадет? Готовили не для невольников. Из тролличьих лап никогда не получалось даже ровных пирожков. А тут такая прелесть. Корзинки никогда не ела, но крем, шоколадные палочки, несколько ягодок… даже смотреть вкусно. И пахнет хорошо. Ванилью? Нет. Чем-то сладеньким. Аж слюнки потекли.       Я оглянулась на подозрительно молчащего Гурвина. Кажется его слегка задело то, что я, едва заметив его, уделила пироженкам так много внимания. Ревнует?       — Нет, не отравлена, — неторопливо произнес полуорк, присаживаясь и сверля меня недовольным взглядом. — Ты ведь всем рассказала, что проведешь эту ночь у меня.       — На, — схватив одно из пирожных, решительно заявила я. — Попробуй. Не хочу потом переживать. Яд, видишь ли, разный бывает.       — Детка, у меня в любом случае есть противоядие, — куснув угощение, не совсем внятно оповестил Гурвин. — Если так боишься меня — зачем пришла?       Я не из брезгливых. Он-то в отличие от арахнида не ядовит. Оказалось, пирожное не только красивое, но и вкусное. Я прямо с печеньем-корзинкой его съела.       — Флушай, а кто это приготовил? — сунув на дегустацию второе, восторженно спросила я.       — Мой слуга.       — Вампир? — чуть не подавившись, уточнила я.       — Нет. У меня есть слуга-человек.       — Человек! У тебя есть человек? А где он?       — Спит у себя. Он хорошо потрудился, и я его отпустил.       — А можно я посмотрю на него? Я еще ни разу не видела живого человека! Я не буду будить, только посмотрю!       — Сядь! — дернув меня так, что пришлось опустится возле, велел Гурвин. — Ты, кажется, ко мне явилась. Не так ли? Даже не вздумай отсюда выйти раньше утра.       — Но хоть утром ты мне его покажешь?       — Если ты будешь хорошо себя вести, — ухмыльнулся полуорк, придвинувшись ко мне еще ближе. Разумеется, я чуть-чуть отползла в сторону, догадавшись, что он хочет съесть мое пирожное. Но муж-убийца, кажется, оголодал, поэтому преследовал меня, пока я не наткнулась на стену.       — Если ты будешь себя плохо вести, я уйду к себе, а утром сама разыщу твоего слугу-человека, — рассердилась я, поняв, что последнее пирожное осталось где-то вдали, и что Гурвин надежно защищает его неприкосновенность.       — Ну попробуй уйти, — фыркнул полуорк, и меня обдало его дыханием. Пахло от него пироженками. Сколько же он уже сожрал до моего прихода?       Я устало вздохнула. У меня выдался нелегкий день. Бегала туда-сюда, хлопотала. Пугалась. И снова пугалась. Сколько можно?       — Я пришла сюда, чтобы здесь спать, — утомленно прикрыв глаза, заявила я. — Чего ты ко мне привязался?       — Мы ведь законные супруги. Почему ты отказываешься принять меня?       — Действительно, — разом ощутив безграничную ярость и мгновенно взбодрившись, прошипела я. — Почему же? Может, потому, что ты постоянно пытался меня убить, топил в болоте, а потом чуть не изнасиловал?       — В болото ты сама прыгнула, — справедливо заметил полуорк. — И чего ты ожидала, заставив меня проглотить просроченное любовное зелье в почти смертельной дозировке? Пес нашел и второй пузырек.       — Я надеялась, что это яд!       — Забавно. Я трижды пытался тебя убить. И один раз спас. Ты нападала дважды. И тоже спасала. Я тебе задолжал одну попытку. Но это можно исправить. Держи. Ударь меня. И мы будет квиты.       И он сунул мне в руку кинжал. Издевается. Что я, безоружного человека резать буду? Я еще не настолько озверела среди орков. Да, характер у меня испортился. Но не настолько.       — Останешься должен, — отшвырнув оружие подальше, сердито проворчала я. — Если будешь меня обижать, то дождешься!       — В качестве примирения, уделишь немного внимания? — наползая на меня, шепнул Гурвин.       — Подожди! — упершись обеими руками в его грудь, встревоженно велела я. — Дядя, что, решил нам сюрприз сделать? Тебя снова опоили зельем?       — Почему ты так думаешь? Говорю же. Мы законные супруги. Почему я не могу к тебе прикоснуться?       — А еще говорят, что женщины странные существа. Ты позавчера пытался меня убить!       — Я и сегодня время зря не терял. Шаман меня хорошо подлечил. И я допросил твоих невольников из гарема. Оказывается, принцесса орков часто их вызывала. Но ни разу не позволила к себе прикоснуться. Избивала и смотрела на страдания, поила любовными зельями, но не отдавалась. Собственно, поэтому ее и ненавидят. Потом я зашел к Бране. Мы с ней славно побеседовали. Тоже о тебе. В общем, я решил, что приму тебя как жену. Не только не убью, но и буду защищать. По мере возможностей.       — Но мы как бы… мы ведь друг друга не любим! К тому же я… я немножко... чуть-чуть лицом не вышла. Вернее, вышла, но мне дракон его подпортил.       — Однако ты женщина. Из-за какого-то мелкого ожога ты считаешь себя недостойной замужества? Что за глупости. У меня шрамов гораздо больше.       Вот тут я окончательно растерялась. Даже слезы на глаза навернулись. Я, конечно, предпочла бы, чтобы меня назвали «девушкой», но в этом мире о замужних так не отзываются. Трудно причислять себя к женскому роду, когда твои могучие плечи могут застрять в узком дверном проеме. Я ни разу не надевала человеческую одежду. Нежные платья. Кружевное белье. Туфельки. Страшно подумать, какой у меня размер ноги.       Однако намерения Гурвина мне не очень понравились. Чувств между нами нет. Даже легкой симпатии. Он, конечно, привлекательный, если не смотреть на лицо и забыть, как он гонялся за мной по лесу и наблюдал, как меня жрут пиявки в болоте, но на этом всё.       — У тебя ведь есть выпивка? — невинно полюбопытствовала я. — Нужно отметить наше примирение.       Банальный, но работающий ход. Что может отвлечь мужчину от грязных похотливых мыслишек? Только воспоминание о том, что ему не помешает выпить. Для храбрости, уверенности в себе и так далее. Разумеется, мне тоже налили этой сомнительной бурды, но, судя по реакции тела, принцесса орков была той еще алкоголичкой.       — За наш союз! — чокнувшись кружкой, пафосно проговорила я. — Долгий и крепкий! Тебе, кстати, лучше много не пить. У тебя ведь наверное сотрясение мозга.       — Я не человек, — подливая себе бурду, самодовольно фыркнул Гурвин. — И даже не орк. Эльфийская кровь — неплохая штука. Меня проще ранить, но я быстрее восстанавливаюсь. Ты хоть раз видела эльфа-калеку? У них даже конечности прирастают! Единственный способ уничтожить эльфа — вырвать его росток.       — Я уже не в первый раз слышу про этот росток. Что это такое?       — Это благословение священного древа, породившего эльфов. Оно сотворило их из семян. А Солнце дало им жизнь. Из сердца эльфа вместе с венами расходятся защищающие и восстанавливающие его лозы. Если их вырвать — они со временем отрастут. Но если уничтожить росток, эльф становится слабее младенца и умирает.       — А у тебя он есть?       — Да. Только очень хилый. Для того, чтобы восстанавливать несерьезные травмы его хватает. Но я совсем не уверен, что он прирастит отрубленную голову, как это случается у чистокровных эльфов.       Стало понятно, почему орки не переживали, что замучают Лейна до смерти.       — А что у дроу?       — Они стояли в тени дерева, но их заметила Луна. Ее всегда притягивает темнота. Без живительной силы солнца дети великого древа превратились в живых мертвецов. Их ростки погибли без света, но Луна наделила бедолаг сильной темной магией. Эльфы создали королевство, женились и плодились. Дроу приходилось прибегать к запретным чарам, чтобы у их женщин могли появиться дети. Выживали только сильнейшие. Разумеется, такая несправедливость вызвала безумную ярость и зависть. Несколько эльфиек были похищены. Но лесной народ действовал быстро и слаженно. Несчастных спасли, преступников убили на месте. Чтобы выжить, оставшимся дроу пришлось спрятаться в подземелья. Так они стали злейшими врагами эльфов.       — Откуда ты все это знаешь?       — В книге прочел.       — Ты умеешь читать? — разом протрезвев, поразилась я.       — Научился, когда был в изгнании.       Вот это поворот. А мерзавец гораздо умнее, чем я думала. К счастью, он, кажется, успел ко мне охладеть и много пьет. Не пьянея. Надеюсь, мне не придется в очередной раз бить его по голове. Камней-то тут нет.       Устало зевнув, я поняла, что мне нешуточно хочется спать. И что делить кровать с подвыпившим полуорком — плохая затея.       — Гурвин, я тут, на шкуре отдохну, — погладив пятнистый мех, оповестила я. Мягко. Приятно. И к запаху я уже привыкла. Это трофей с охоты?       — Я настолько неприятен? — мрачно осведомился полуорк. — Это только из-за того, что я пытался убить тебя? Или есть другие причины?       — Да полно, — кутаясь в захваченную с собой накидку, честно ответила я. — Это у вас тут всё просто. В моем мире сперва нужно познакомиться. Узнать друг друга. На свидание сходить. Потом признаться в чувствах. Получить заветный поцелуй любви. Сделать предложение руки и сердца. С цветами, кольцом и так далее. Все должно быть романтично и мило. И только тогда, с согласия любимой, затевать свадьбу.       О добрачных отношениях я намеренно умолчала. Незачем такое рассказывать. Пусть думает, что все сложно. И лапищи не распускает. Я не намерена становиться его любящей женой и плодить полуорчат. Уйду подальше, как только пойму, как это провернуть.       — Что за поцелуй любви?       Накатившее раздражение быстро сошло на нет. Орки презирают нежности. И ведут себя как отморозки. В хорошем настроении жен грубо лапают, в плохом — бьют. Жаждущим внимания детям щедро раздают подзатыльники и пинки.       — Это когда пара касается друг друга губами. Выражая таким образом чувства. Любовь. Ласку. Нежность. И все происходит по обоюдному согласию! Неужели ты никогда не видел, как другие расы проявляют чувства?       — Не видел. В моем присутствии им было не до любви. А что такое свидание?       — Это когда мужчина и женщина встречаются и…       Меня в очередной раз осенила гениальная мысль. Это же прекрасная возможность узнать больше об этом мире! Раз уж Гурвин мной заинтересовался, почему бы его не использовать?       — И отправляются в небольшое путешествие! Вместе изучают интересные места. И благодаря этому узнают друг о друге много нового. Раскрывается то, о чем умалчивалось. Мужчина демонстрирует ум и способности, женщина проявляет качества хранительницы очага.       Стоп, какую-то чушь начала нести. Слишком завралась. Но Гурвин, кажется, поверил. И чего ему не спится?       — Тогда давай завтра отправимся на свидание.       — Не могу. Я боюсь, что если уеду, отец посчитают Брану ненужной. А еще…       А еще в моей комнате лежит дроу. Который уже не умирает. Он достаточно окреп, чтобы выбить из-под моих ног шаткую опору. Нужно с ним что-то решить. Пока он не понял, насколько я слаба и беззащитна.       — Тогда как мне сделать тебя своей?       «Да никак».       — Прояви понимание и терпение. Мы знакомы всего несколько дней. И все эти дни ты пытался меня убить. Если ты прекратишь меня обижать, я перестану тебя бояться и, возможно, наши отношения перейдут на новый уровень.       «Не на тот, на который ты рассчитывал, даже не надейся».       Гурвин призадумался, и я воспользовалась этим, притворившись спящей. Когда он снова меня окликнул, я громко всхрапнула. Сплю. Я сплю. Отстань от меня.       Я, скорее, почувствовала, чем услышала когда Гурвин ко мне приблизился, и все же чуть не вскрикнула, поняв, что очутилась у него на руках. Мне захотелось вырваться, однако я понимала, что это бесполезно. Положил меня на кровать? Невольно напрягшись, я стиснула зубы, стараясь внешне казаться расслабленной. Если начнет приставать, бить буду по больному. В буквальном смысле. Разглядывает меня? И чего он во мне нашел?       Фух! Уходит. Я чуть приоткрыла один глаз, чтобы проследить, как полуорк бесшумно выскользнет за дверь. Можно выдохнуть. И не притворяться. Он вернется? Если отправился на охоту, то придет только утром. И как раз завалится на освободившуюся кровать. Которую так любезно мне уступил. Не ожидала такого жеста от полуорка. Не папаша же его этому научил. Тогда кто? Чем закончилась история сбежавшей принцессы эльфов, Лейн не говорил. Скорее всего никто этого не знал. Потому, что в чужой гарем соваться запрещено. Я даже своих новорожденных братьев не видела. Ни разу. Они где-то там, в Запретном Дворце. Страшно представить, сколько невольниц ждет своей смерти. Принцессе гоблинов, пожалуй, повезло. Умерла быстро, не мучаясь.       Я снова вспомнила о своих подопечных. О томящейся в протухшем прудике русалке, костенеющем в безразличии драконе, о лежащем под деревцем вечно израненном Лейне, похожем на обтянутый кожей скелет дроу. И снова погрузилась в ужасные воспоминания о словах темного эльфа. О моей прошлой жизни, закончившейся так печально. Почему в тот раз я не переродилась человеком или хотя бы гномом? Кто так жестоко распорядился моей судьбой?       Я поняла, что уже давно, открыв глаза, бессмысленно таращусь в темноту, поэтому нехотя оглядела комнату. Откуда здесь свет?       Легко поднявшись, я подошла к окну и недоверчиво уставилась на темное небо, увенчанное крайне необычной луной. Ядовито-голубой, изъеденной дырами. И звезды не те. Ни одного знакомого созвездия. Это другой мир. Чужой. Красиво, конечно, но когда в очередной раз натыкаюсь на различия, становится очень грустно.       В городке маняще светили окна. Оказывается ночью он выглядит совершенно иначе. Кажется, что внутри, у теплой печи, собирается за ужином вся семья. Нет, не такая, как моя. Настоящая. Человеческая. Усталый отец смеется, слушая болтовню детей, а мать заботливо кладет ему добавку, одаривая нежным понимающим взглядом. Бабушка ворчит, что засиделись, внуки радостно скачут вокруг нее и требуют сказку. Какие, однако, у меня радужные представления о семье. О такой я мечтала?       Вернувшись в реальность, я напомнила себе, что в городке живут только орки. Вон, возле костров дозорные ходят. После вторжения гоблинов настороже. Не отлынивают, не спят. А там, подальше, сооружают погребальный костер. Похоже, умер кто-то из раненых. И шаман, конечно же, тут. Прыгает вокруг, что-то раскладывает. Старается. Потому, что те, кто умерли не в бою, не получат Небесного Пса и не поскачут к звездам. Останутся бродить неприкаянными призраками по земле. Разве что расстаравшийся шаман упросит прародителя орков Варрана прислать за бедолагой кого-нибудь из прославленных предков.       И да, орки те еще угнетатели женского рода. Считается, что у орчих нет души. Поэтому жен безжалостно предают земле. Пожалуй, с перерождением мне все-таки повезло. Не хотелось бы всю жизнь прожить взаперти, ежегодно плодя орчат. Половину из которых убьют в первом же бою.       Я с трудом, но расслышала, как шаман затянул песнь, подхваченную оставшимися без хозяев псами. Мерзкие, но удивительно верные твари. Не знаю, как относиться к своему после того, что я видела. Даже думать об этом не хочу.       Вернувшись в кровать, я снова утомленно закрыла глаза, пытаясь уснуть. Этот дроу — последний мерзавец! Как только остаюсь наедине с собой — сразу вспоминаю пещеру, страх, череп в руках Лейна. И мысленно смотрю на собственные останки, проникаясь тем, что удалось пережить в прошлой жизни. Я действительно была влюблена в того замороженного эльфа? Это что, проклятие всех моих жизней? Быть окруженной ненавидящими меня красавцами? Сомневаюсь, что плененный врагами эльфийский король отвечал бывшей мне, дроу-прислужнице, взаимностью. Как там ее звали? Юэль? Люэль. Да. Звучит подозрительно знакомо. В нее-то я как попала? И где была до этого? Давно я начала захват чужих тел? Сразу мерзкий фильм вспомнился. Про инопланетных тварей. Могу ли я по собственному желанию переселяться? Попробовать, что ли? Только тело нужно подходящее найти. Человеческое. Красивое. Ну или хотя бы не уродливое!       «Размечталась!» — насмешливо донеслось из темноты. И из пронизывающего комнату лунного луча начал подниматься полупрозрачный призрачный силуэт.