Принцесса орков неизлечимо влюблена в жизнь

      После поднятого переполоха в гареме воцарилась пугающая тишина. Где-то за оградой невно рявкают дерущиеся за кости псы и устало переругиваются орки. А здесь ни звука, ни шороха. Слышно лишь потрескивание горящего факела да сердитое сопение охранников. И пахнет прескверно. Испуганным троллем.       Орки нехотя проводили меня к нужной двери и торопливо удрали, оправдавшись тем, что им нужно охранять ворота. Подозрительно. Обычно они любопытны, жадны до сплетен и щедры на пошлые шуточки. Что-то здесь не так.       Осторожно заглянув крошечную комнатушку, первым делом обратила внимание на то, что пленник надежно прикован к стене. На меня не набросится. Не хватит длины цепи. Это обнадеживает. Ничего хорошего про их расу ни разу не слышала. Кроме того, что темных эльфов восхваляют как превосходных наемных убийц и отравителей. Он ведь безоружен, верно? Выглядит ужасно худым. Кожа да кости. Повар не разносит еду по спальням, оставляет у ворот. Лейн говорил, что кормит дракона. Ворч иногда кидает еду русалке. А теперь вопрос. Хоть кто-то заботится об этом пленнике?       Я перестала бояться и спокойно прошла внутрь. В таком состоянии дроу для меня не опасен. Необычные у него глаза. Без белков, без зрачков — серебристая светящаяся радужка, темнеющая к уголкам. Отросшие пепельные волосы и светлые ресницы резко контрастируют с темной иссиня-серой кожей, украшенной светло-голубыми линиями-узорами. Это краска? Странно, что до сих пор не смылась. Сомневаюсь, что пленник беспокоится о внешности. В таком-то плачевном состоянии.       Заметив меня, дроу с трудом сел на крошащейся от старости соломенной подстилке и облизал пересохшие губы. Я не знала, что сказать. Он тоже молчал.       — Принцесса пришла меня проводить? — наконец, кашлянув, сипло произнес пленник. — Вы правильно поняли. Я умираю.       — Мне говорили, что здесь друг о друге заботятся, — неловко пробормотала я.       — О да, — попытавшись растянуть губы в усмешке, прохрипел собеседник. — Обо мне действительно кое-кто заботился. Неплохо заботился. Только вы... вы его убили. Я слышал разговоры за дверью. С тех пор сюда ни разу никто не заходил.       — Я? Убила? Кто о тебе заботился?       — Добренький фей.       Мне снова поплохело. Получается, после смерти Мистера Моли ни одна из обитающих здесь тварей не позаботилась о том, кто сам не может добраться до еды и воды? Его просто бросили умирать?       — Что же ты такое натворил, что они так к тебе относятся? Эй, Ворч! Ворч! Да, ты! Иди сюда. Не бойся. Ближе подойди. Сбегай к охранникам, скажи, что я требую немедленно притащить сюда любой суп. Главное, чтобы не протухший, с бульоном. И принеси воды. Вы же ее не из пруда пьете?       Озадачив гнома, я снова повернулась к дроу. Не уверена, что он задержится на этом свете. Любые эльфы, даже темные, похоже, редкостно живучи. Но мой выглядит слишком скверно. Он и раньше недоедал, а потом вовсе остался без еды и воды. Странно, что от него не воняет. Принюхиваться на всякий случай не стану, но даже с закрытой дверью ничего не ощущаю. Сразу тролль вспомнился. Как вспомню, так вздрогну.       Ослабевшие пальцы не могли ничего удержать, и кормить дроу пришлось мне. Как ребеночка. Потому, что выпив половину ложки, он решительно отказался продолжать.       — Давай. Надо. Надо чуть-чуть больше. За маму. Ам! Молодец! А теперь за папу. Не будешь? За папу не будешь пить? Тогда за бабушку. Открывай ротик. Ам! Ну что за умница! Эй, охрана! Охрана! Я заберу с собой этого. Как сделать, чтобы он меня не убил?       — Есть древняя магическая штука, — задумчиво почесав голову, пробубнил один из орков. — В ней зверюгу купили. Ошейник, не разрешающий напасть на хозяина. Валяется где-то здесь. На складе. Но дроу все равно нападет. Они слишком хитрые. Любую магию перехитрят. Его опасно выпускать.       — Даже в таком состоянии? А нельзя с него клятву верности потребовать? Или договор заключить?       — В том-то и дело, что их невозможно контролировать. Особенно таких, как он. Которые даже своих убивают.       — А что он натворил?       — Откуда я знаю? Его дроу и подарили. Преподнесли. Попросили никогда не выпускать. Убить, когда надоест.       — Ладно, поняла. Тащи ошейник. Сойдет на первое время.       Оказывается, надеть и снять магическую вещицу могу только я. Владелица. Глядя как орки укладывают иссохшее тельце дроу на мою кровать, я снова вспомнила, чем закончилась предыдущая затея с ночевкой. Прямо-таки какое-то ложе смерти.       — Вас это… эльф просит принять его, — неловко сообщил охранник. Выглядит уставшим. Задала я им сегодня работенки, даже немного жалко их стало.       — Впусти.       — Он отказывается входить. За дверью стоит.       Я не хотела встречаться с Лейном. Что он собирается мне сказать? Сомневаюсь, что гордый недопринц явился ради извинений. Может, случилось чего?       — Выброси немедленно эту тварь! — едва увидев меня, жестко потребовал первый муж. Вот это поворот. Вот это наглость. Сомневаюсь, что дело в ревности.       — Это все, что ты собирался мне сказать?       Да, было бы приятно услышать что-то вроде «извини».       — Дроу-преступники способны на любую подлость. Ты и ночи не переживешь, оставив его у себя. Они совершенно безумны. И наслаждаются убийствами.       — В таком случае, может, ты составишь мне компанию? Я боюсь оставаться одна.       — Нет.       — Вот и поговорили. Эй! Уведите его отсюда. Бережней! Не пинать!       Вернувшись к себе, я обложила пленника подушками и заставила выпить немного воды. И все это время меня одолевали мысли, почему я так забочусь обо всех этих мерзавцах. Из чувства вины? Но это не я так жестоко обошлась с темным эльфом. Я просто не поинтересовалась, как живут мужья и наложники принцессы орков. Кстати, где-то лежит еще один умирающий муж-негодяй. С проломленной головой. Сходить, что ли, навестить его?       Почти все тела гоблинов успели убрать. Судя по кровавым следам, их просто выкидывали в окна. Во дворе лениво дрались обожравшиеся орочьи псы. И кажется к ним присоединились одичавшие сородичи. Темнеет. Плохо видно. И это к лучшему.       Гурвин так и не пришел в себя. Вокруг выдвинутой на середину комнаты кровати старательно приплясывал шаман. Его заунывный вой и резкая вонь пузырящейся на жаровне травяной настойки не предвещали ничего хорошего. Кровотечение хоть остановили? Повязка насквозь промокла, еще и выпачкана в какой-то черной жиже. От такого лечения и помереть можно. Не хотелось бы оказаться на месте полуорка. Подопытным плясуна-шарлатана.       Издалека понаблюдав за «целителем», я без лишней торопливости вернулась к себе. Дроу уже уснул. Привычно перетащив шкуры в ванную комнатушку, я поняла, что активная деятельность в гареме спасла меня от ужасов этого дня. Церемония, проколотое ухо, пьянка, похищение. Безумная погоня. Погружение на дно. Беспомощность. Убийство. Сваленные в груды мертвецы. Кровь. Много крови и чудовищная вонь, пропитавшая этот дворец. Если очнувшийся дроу меня убьет, я должна ему быть благодарна. Кошмар закончится. Сколько можно бояться смерти? Бояться жестокого отца, братьев, мужей, озлобленных наложников, охранников. И мстящих за брошенных псам сородичей гоблинов. Да, у меня была мысль, что они и ко мне подкопаются. Кто знает, что за предатель подсказывал им направление. Как мне заснуть после всех этих мыслей? Вдруг Гурвин очнется и придет меня убивать? Удастся ли мне вызволить или хотя бы навестить Брану? Что там с отцом? До сих пор мерещится его остановившийся ненавидящий взгляд. Словно он продолжает следить за мной. И сейчас наблюдает откуда-то из темноты.       Скинув сапоги и меховую накидку, я остро пожалела, что в этом мире нет снотворного (вернее, возможно где-то оно и есть, но точно не у орков), попила водички и проверила, жив ли темный эльф. Вроде дышит. Нет, так я точно не усну! И окно не открыть. Мало того, что в него убийцы лезут, так еще и всякие ночные твари снаружи рыскают. Гоблинов доедают. Промучившись с пол ночи, я все-таки ненадолго уснула. Разумеется, снилась мне всякая гадость. Мертвые орки, гоблины, эльфы. Потом, в жутком тихом лесу, оплетенном паутиной, за мной долго гонялся арахнид. Я попыталась уплыть от него в подводную пещеру русалок, прыгнув в озеро Пельмень, но начала тонуть, отбиваясь от гигантских пиявок любимой плеткой, и проснулась в холодном поту. Проверила дроу. Жив. Напоила его сладким чаем. Отправила охранника узнать про Гурвина. Очнулся, но не встает. К сожалению, память не потерял, но не помнит, кто его так приложил. Может, врет. Чтобы его потом не подозревали в моем убийстве. Ладно. Это можно и потом переосмыслить. Нужно вернуть мою Брану.       Просить отца я не осмелилась, поэтому наворовала на кухне вкусняшек и, сложив их в корзинку, направилась прямиком к городской башне. Если меня не впустят, хотя бы покушать ей передам.       Однако, меня никто не остановил. Что очень странно. Шагая мимо умоляющих о пощаде гномов, я запоздала осознала, насколько опасно происходящее. Папочка шутить не любит. Многие отсюда не выйдут. Никогда.       Но всех ведь мне не спасти, верно?       — Золотце! — бросаясь к решетке, вскрикнула Брана. — Ты ведь вытащишь меня отсюда? Я ничего не знала! Клянусь скалой Ортаны! Пусть разрушится, если я солгу! Как ты? Гурвин тебя не обижал?       — Новости досюда не доходят? Гоблины проломили ему голову. Но он жив.       — Страсти-то какие! Золотце, я клянусь, ни к чему не причастна! Может кто-то из наших и знал, но из уборщиков! Я-то постоянно при тебе!       — Из уборщиков?       — Да! Перед свадьбой велели зал украсить, полы почистить, столы расставить. Ну а орки такой работой никогда не занимаются. Это для рабов, для гномов. Был там и тролль. Он высокий, развешивал знамена. Я разочек только заглянула туда, когда мимо проходила. Одним глазком посмотрела и сразу ушла!       — Разве в зале убирались? Ну... спасибо за откровенность, — выдохнула я и протянула корзину. — Это тебе. Поешь. И сильно не волнуйся. Я постараюсь тебя вытащить. Как же мне жить без твоих умелых ручек.       Поворковав с нянькой и попытавшись ее успокоить, я заглянула к отцу, чтобы передать то, что рассказала Брана, и направилась к мужу. К новому, с пробитой головой. Будет странно, если я начну его избегать после того, как он якобы бился со мной плечом к плечу против гоблинов.       Покои Гурвина выглядели нежилыми. Кругом пыль. Почти нет вещей. Только развешенные доспехи да оружие. Ничего лишнего, ничего личного.       — Я знал, что женитьба на тебе принесет неудачи, но даже не догадывался, что все будет настолько плохо, — отвернувшись от меня, мрачно произнес полуорк. — Чего тебе еще от меня нужно?       — Я ведь твоя жена! — прекратив озираться и мгновенно рассердившись, рявкнула я. — Разве я не могу о тебе беспокоиться?       — Ты только о себе беспокоишься, к чему эти игры. Почему не нажаловалась папочке, что я пытался тебя убить?       — Ты его родной сын. А я — дочь убитых врагов. Он, конечно, не прочь от тебя избавиться, но кому из нас он поверит? Не хочу рисковать. Как я и говорила, нам, изгоям среди орков, лучше держаться вместе.       — И это я слышу от той, что огрела меня камнем по голове, а потом, тем же вечером, в нашу первую брачную ночь, развлекалась с темным эльфом, затащив его в постель.       — Да с чем там развлекаться, он полудохлый!       — Хорошо же вы провели время, раз он полудохлый!       От воплей и накала страстей у меня нервно задергалось веко, и я прижала палец к уголку глаза. Как-то не складывается у нас общение.       — Послушай, Гурвин, — выдохнув, утомленно проговорила я. — Не хочешь меня знать — сделай вид, что меня не существует. И пусть каждый занимается своими делами.       — Даже слуги уже знают, чем ты занималась этой ночью! Ты хоть представляешь, что после этого обо мне говорят и думают?       — Ладно, согласна, вышло нехорошо, — осмыслив сказанное, согласилась я. — Но я исправлюсь. Приду ночевать к тебе. Даже не вздумай снова на меня бросаться! Ни ты, ни я не хотели этого брака. Пока ты не попытаешься меня убить, я буду играть роль прилежной жены. И спать... просто спать в одной комнате! Без всяких там супружеских долгов! Только учти, что я храплю. И еще кое-что. Нападение гоблинов случайно не твоих рук дело?       Полуорк подозрительно притих, задумавшись, и я поняла, что честного ответа можно не ждать.       — Я чуял неладное и даже предупреждал отца. Гоблинов провел не я. Устроить переворот сейчас мне не под силу. Не хватит влияния. Даже если вырезать всю королевскую семью, орки не признают меня вождем. Да, я прославился. И воины уважает меня как военачальника. Но не как правителя. К тому же есть Рорум. И остальные братья-наместники. Если бы я сговорился с гоблинами и провалился, меня бы сразу убили. Так себе исход за крайне сомнительную возможность захватить трон.       — Спасибо, что успокоил. Я уже становилась вдовой, мне не понравилось.       — Это правда, что ты взвалила меня на пса и привезла во дворец?       — Да. А что?       — Почему не бросила меня в лесу? Не столкнула в болото.       — Видишь ли, неблагодарный муж, я-то не убийца. Не хочу, чтобы мои ручки запачкались кровью. Их можно отмыть, а совесть — нет.       — Ты убила невероятное количество пленников.       — Не я. Я — не та принцесса орков, которую ты знал. Я тут неделю всего живу. В этом теле. Учти это, если внезапно припомнишь всякие там… детские воспоминания.       Разумеется, у меня были подозрения, что Гурвин захочет меня убить. Поэтому за ужином я во всеуслышание объявила, что ночью мою охрану можно отпустить. Потому, что я буду у своего нового мужа. Если со мной что-то случится — не отвертится.       — А еще мне нужна Брана, — изображая капризную принцессу, добавила я. — Кто меня красить будет? Наряжать? Одежду для меня делать?       — Косточка, ты и без этого хороша, — упрямо заявил Рыч Потрошитель. — Гномы останутся под замком. Пока не узнаем, кто из них участвовал в заговоре. Ради тебя, дочь, я не стану пытать твою няньку. Но и не выпущу. Слышал, ты забрала из гарема дроу-изгоя. Это слишком неосмотрительно, косточка. Он тебя прирежет. Они не лесные нежные стручки. Они демоны, вырвавшиеся из преисподней. Ошейник его не удержит.       — Я поиграла с ним так, что он даже руку поднять не может.       — Косточка, детка, они превосходные актеры. Я слышал историю про дроу, который пять лет служил господину лишь для того, чтобы убить его самым жестоким способом. Они умеют притворяться и ждать. Ждать подходящего момента. Как только ты успокоишься и отвернешься — он вцепится тебе в глотку. Даже я ни разу не торговался с их гильдией убийц. И платил больше, чем нужно. Чтобы быть на хорошем счету. Я заслужил у гильдии звание почетного гостя. А это значит, что они могут дать отказ, если кто-то рискнет заказать мое убийство.       — А где находится их гильдия? — заинтересовалась я.       — В соседнем королевстве. Когда-то я согнал туда гномов и рабов. Чтобы они создавали для нас оружие, снаряжение, одежду. Чтобы разводили скотину, которую можно воровать. Чтобы было с кого трясти деньги. Разумеется, за всем присматривает Рорум. Твой старший брат. И его орки. Местечко очень интересное, гильдия наемных убийц процветает. Орков они обычно не трогают. Опасаются. Разве что их наниматель тоже орк.       — Так мой дроу оттуда?       — Нет. Он из подземелий. Мне сказали только то, что он убил того, кого не следовало. Раса дроу совсем небольшая, у них строжайший запрет на убийства своих. Как и у нас. Орк не убьет орка!       — Я поняла, что ты хотел сказать, отец.       Раз даже мое бесстрашное семейство боится дроу, шансов на выживание у меня нет. Как только пленник придет в себя — убьет. Не пожалеет. Но даже жестокий Гурвин изменил свое отношение после того, как узнал, что я не стала его добивать. Есть ли хоть крошечная вероятность, что дроу тоже перестанет видеть во мне врага? Знаю, глупо верить в чудеса. Но я не могу снова запихать его в цепи. Откормлю и пусть сбегает. Да, выпущу в мир преступника... преступника... или не стоит? Если бы я своем мире освободила из тюрьмы маньяка… меня бы потом вместе с ним и посадили. Сомневаюсь, что дроу примется убивать орков. Его заклятые враги — светлые эльфы. А если он тронет хоть одну фею... Нет-нет-нет. Пусть лучше в гареме сидит.       На ужин я рискнула принести пленнику кашу. Пора переводить его на более существенную пищу. Иначе так и останется скелетом в коже. Впрочем, выглядит он уже более живенько. И рот охотно открывает. Даже уговаривать не приходится. Глазки серебристые засветились. Всё на меня пялится.       — Люэль? — неожиданно позвал дроу.       В сердце что-то кольнуло. Почему имя такое знакомое?       — Это ты мне? — недоверчиво уточнила я.       — Верно, — негромко уведомил пленник, пристально на меня уставившись. — Если ты не Люэль, то кто? Еще одна затерянная душа другого мира?       Я так и замерла с полной ложкой каши, так и не достигшей его рта. Этот подозрительный тип непрост. Явно что-то знает. А еще он запросто сдаст меня оркам. Он ведь весь из себя коварный дроу.       — Понятия не имею, о чем ты, — как можно спокойней заявила я. — Какие-то души, миры. Ты, видимо, бредишь.       — Какой смысл отпираться, если ты сама даже не попыталась притвориться принцессой? — насмешливо протянул дроу. — Чтобы то чудовище кормило кого-то с ложечки…       — Так это яд, — мстя за напористость, убежденно уверила я. — Проверяю на тебе. Подействует или как. Голова кружится? Подташнивает? Значит, работает.       — Этот мир попадали всего две затерянные души. Одна сгинула несколько веков назад. Но вторая, Безумная Люэль, дроу-чудачка, прожила целых два года. Она могла бы жить гораздо дольше. Если бы не попыталась помочь Ильдису. За предательство ее не простили. Замуровали заживо в пещере.       — Интересные ты сказки рассказываешь. Кто такой этот Ильдис?       — Четырнадцатый король эльфов. Илиендарсиль Осиризио ле Вейндвуд. Тогда моему народу почти удалось уничтожить лесных тварей. Мы схватили их правителя. Но его природная сила была настолько сильна, что ни одно оружие не смогло его ранить. Короля заморозили в глыбе льда, в горе. Люэль, эта чудачка, попыталась его спасти. Все знали, что ее тело захватил дух. Изгнать его не вышло, а убивать совсем юную дроу стало жалко. Ее просватали за одного из воинов. Ведь дети родились бы обычными, без чужих душ. Однако Люэль нечаянно увидела Ильдиса. Она была поражена его красотой и благородством. И пробралась в пещеру, чтобы вызволить из ловушки. Ее поймали на предательстве. И, скинув еще нескольких преступников, замуровали заживо.       — У короля эльфов были золотистые волосы?       — Как и у всех чистокровных эльфов королевского рода. Это был их отличительный признак. Итак, ты видела короля? Как ему спится?       — Я видела его в пещере. Но сверху…       — Люэль, прошло триста тридцать два года. За это время произошло два землетрясения и более десятка обвалов. Похоже, гробница приоткрылась для посетителей. Как там король? Исчерпалась ли его магия?       — А с чего вы решили, что эта ваша Люэль захвачена чужой душой? — буркнула я.       — Мне не довелось увидеть ее лично. Я опоздал на двести тридцать лет. Но я читал об этом в книгах. Люэль попала в луч странного света и потеряла память. Начала себя странно вести. Говорить бессмысленные вещи. Ее не убили лишь потому, что ее ровесниц было слишком мало. Дроу приходилось сражаться с друг другом, чтобы заполучить себе невесту. И Люэль досталась тому, кто больше за нее заплатил, не испугавшись чужой души. Ведь безумная девушка казалась очень доброй. Жалела слабых, помогала по мере возможностей и все твердила, что ей нужно куда-то вернуться. Когда я увидел, как ты, в теле чудовища, пытаешься меня накормить, я сразу вспомнил о том, что прочитал. Я слышал, что эльф, которого ты брала на прогулку, столкнул тебя в пропасть. Позже до меня перестали доходить новости, но теперь я увидел все собственными глазами. Неважно, кто ты. Люэль или другая душа…       — Не произноси это имя!       Я так громко это прокричала, что сама и испугалась. Почему я больше не хочу про это слышать? Ничего не хочу знать! Плевать, что там произошло. Я — принцесса Рикардия. Сильная. Другая. Это моя единственная жизнь. Первая и последняя.       — Как же долго ты умирала, оставшись в замурованной пещере? — негромко произнес дроу. — Ты могла грызть лед, чтобы утолить жажду. И пытаться выбраться.       Я вспомнила песок и уходящий вниз ход. И мне стало совсем нехорошо. Я с грохотом опустила на столик тарелку с кашей и вышла, с силой захлопнув дверь. Больше всего хотелось забыть то, что я услышала.