Принцесса орков неизлечимо влюблена в жизнь

«Выживает не самый сильный, а самый восприимчивый к переменам». Чарльз Дарвин

      Вместо изнасилования и долгой мучительной смерти я решила выбрать единственный доступный способ без лишних страданий отправиться на тот свет. А именно — утопиться. Честно говоря, я так и не определилась, хочу ли это сделать. И хватит ли смелости. Но полуорк уже бесстрашно шел по сухому дереву. И стало понятно, что принимать решение придется в процессе утопления.       Даже выдохнув казалось бы весь воздух из легких опускаешься на дно слишком медленно. Если открыть глаза, видно, как желто-зеленая болотная вода становится всё темнее и темнее. Вокруг оживленно снуют полосатые пиявки, важно и деловито проплывает огромный жук-плавунец. Какие-то пузырьки взлетают наверх, к свету. Водоросли качаются, качаются… как деревья в лесу. Даже немного красиво. Жаль, что плохо видно. Будто сквозь мутное стекло. Я боялась открывать под водой глаза. В прошлой жизни. Не знаю, почему. Тут, внизу, целый мир. Со своими правилами. Как так вышло, что я ни разу не побывала на море?       Острое желание поплавать в прозрачной воде, любуясь на рыбок, а потом лечь на горячий песочек и просто отдыхать, слушая ненавязчивый шелест волн, наполняла едкая горечь. Я еще много чего не успела сделать. Или успела, но забыла.       Вдыхать воду никак не решалась. Казалось бы, давно морально подготовилась к смерти, но нет. И страшно, и не хочется. Не хочется умирать.       Приблизившаяся огромная тень схватила меня за белое, весьма некстати... или кстати заметное платье и рывками потащила наверх. Я не сопротивлялась. Всё что могла я уже сделала. Испытала судьбу. Не вышло... ну и ладно. Я выживу. Назло всем. Выживу. Сегодня-то меня не убьют.       — Сумасшедшая! — закидывая меня на опасно погрузившееся под двойным весом деревце, зло выдохнул полуорк. — Ненавижу женщин! Я два дня пытался тебя убить, дура! Зачем сопротивлялась, раз для тебя жизнь ничего не значит? Я вообще-то твой муж. Объясни мне, полоумная, как так получилось, что ты спокойно простояла всю церемонию, ни разу не попытавшись удрать, гоняла меня по всему лесу, пытаясь выжить, напоила любовным зельем, а как только дошло до нормальных супружеских отношений, прикинулась жертвой и вздумала утопиться?       Я ничего не ответила, пользуясь тем, что снова могу дышать. К тому же меня знатно трясло, и челюсть свело от страха. С каких это пор изнасилование и убийство стали называться нормальными супружескими отношениями? Ах да, точно. Мы же подражаем оркам. Для них домашнее насилие — обычное дело.       Дерево оказалось надежным. Выбравшись на него, Гурвин выволок меня из воды, и, брезгливо оторвав нескольких пиявок, перенес на свой плащ. Плакать, вырываться, умолять... бесполезно. Я впервые стала наглядной иллюстрацией пословицы «Что посеешь, то и пожнешь». Не принцесса орков, именно я. Лучше бы он меня сразу убил.       После купания полуорку не полегчало. Неудивительно. Это даже не эльфийская дозировка — четыре капли на язык. И он уже совершенно себя не контролирует. Сердце колотится как сумасшедшее. Человек бы слег от сердечного приступа, а ему хоть бы что. Навалился сверху и присосался к шее вместо пиявки. И всё, больше не до разговоров. Честно говоря, я даже мысленно позлорадовалась, поняв, что похититель никак не может нащупать мою грудь. Что, испугался? Но уставшие от бега и бултыхания в болоте ноги, увы, подвели в сопротивлении. И даже пинок коленом вышел крайне неубедительным. Против полуорка я беспомощней котенка. И кого мне звать на помощь? Орков? Глупого щеночка? Бесполезно. Это лишь отсрочит неизбежное. В дурацких романах героини ухитряются испытывать трепет и жар, а я дико устала, мне больно, в спину сквозь плащ впивается то ли корень дерева, то ли камень. А еще меня трясет, подташнивает, и чужие грубые прикосновения вместо описываемого в книжках удовольствия вызывают сводящее до судорог напряжение. Особенно «приятно» осознание того, что завтра этот же недочеловек снова попытается меня убить.       Устало повернув голову, чтобы не чувствовать хриплое жаркое дыхание, я поняла, что мы не одни. На траве, недоуменно глядя на происходящее, расселся огромный черный орочий пес. Откормленный. Ошейника нет, но шерсть гладкая, лоснящаяся. Точно не дикий. Похоже, увязался за хозяином. Наклонил голову. И пялится. Не понимает, почему меня пытается сожрать его хозяин. Заживо.       Вид этого равнодушного зрителя вернул мне способность здраво мыслить. И я поняла, что непроизвольно цепляясь за мох, я нашарила кое-что более полезное. булыжник. Холодный и тяжелый. Пользуясь тем, что полуорк очень занят, я прикинула несколько движений. Если удар будет недостаточно сильным, меня еще и придушат. К счастью, натренированная рука не подвела. Пес встревоженно вскочил, но его всадник не шевелился и не кричал, а я тут же выронила орудие убийства. Судя по неприятно хряпнувшему звуку, я проломила Гурвину череп. На плечо потекло что-то жидкое и теплое. Дыхание резко оборвалось. И бешено колотящегося сердца больше не слышно.       Поймет ли животное, что хозяина больше нет? Не хотелось бы сражаться еще и с гиеноведем.       Выбравшись из-под полуорка и убедившись, что псина не нападает, я обхватила себя руками в попытке избавиться от нервной дрожи и нехотя опустила взгляд на лежащее лицом вниз тело. Даже шея вся в крови. Я ударила Гурвина за ухом. Сильно. Он точно мертв? Если очнется — мне не жить. Вернуться и нажаловаться отцу, что полуорк пытался меня убить? Думаю, за такое награду дадут. Они ведь хотели от него избавиться. И вот. Сделано. Так ему и надо. Но чувствую я себя премерзко. Словно ребенка убила, а не мужа-насильника. А ведь всего лишь пыталась защититься! Почему так тошно?       Меня и правда сильно замутило. Пришлось отбежать к кустам и удивить черного пса-наблюдателя очередным любопытным зрелищем. Уверена, гиеноведь тоже через такое проходил, но понимания и сочувствия в его глазах не возникло.       Избавившись от остатков пира, зелья и невкусной болотной воды, я сделала несколько уверенных шагов в сторону дворца и застыла. Как я уйду, не зная, жив или мертв полуорк? Измучаюсь уже по дороге. Какой бы не была правда, я должна это увидеть и принять.       Перевернув тело и прижав палец к носу, я поняла, что Гурвин слабенько, но дышит. Все-таки он наполовину эльф. Живучий. Дышит. Даже с проломленной головой. В обычном состоянии мне комаров прихлопывать жалко, а тут муж. Да, он последняя тварь. Урод безжалостный. Очнется — прикончит меня. Но ударить его второй раз рука не поднимется. И если бы только раз! У эльфов, говорят, отрубленная голова прирастает. Может, конечно, врут, но проверять не хочется. Бросить здесь? Тогда опять же таки начну переживать, умер он или жив. Нет, нужно знать, когда он очнется и соберется с силами, чтобы мстить.       Перевязав обрывком платья пробитую голову полуорка, я чуть не охрипла, подзывая своего песика. Как и ожидалось, любопытный обормот рыскал неподалеку, совершенно не заботясь о моей безопасности. Между его зубов торчал мышиный хвост. Опять охотился? Неужели не наелся костей, кидаемых хвостатым приятелям во время пиршества? Какая-то несчастная крошечная мышь вкуснее?       Песик чихнул, и я заметила, что он весь перепачкан в земле. Не самый удачный «транспорт» для умирающего, но вариантов нет. Не соваться же к чужому псу. Наслышана, что они делают с «угонщиками».       Несмотря на мою силушку, самым трудным было затащить Гурвина на хребет пса. Обормот вертелся, кусался, сорвал с головы полуорка повязку. Угомонить его вышло только прицепив ему на нос сорванную с лодыжки пиявку. Пока проглот пытался ее слизнуть, я наконец-то прикрепила к ошейнику раненого за пояс и, сев позади, отвлекла песика требовательным пинком. Черный гиеноведь преследовал нас на почтительном расстоянии, но напасть не пытался. Не чувствовал угрозы для хозяина. А мой щеночек, не ощущая двойной вес, радостно помчался домой. Видимо вспомнил, что мы некстати ушли с пира.       Уже подъезжая к городу, я почуяла неладно. Гиеноведи вздыбили загривки и перешли на настороженную хищную рысь, чутко оглядываясь по сторонам.       — Что происходит? — увидев отряд орков, невинно спросила я. Неужели кто-то увидел, как я пыталась убить Гурвина? Если подумать, он все-таки сын короля. Которому может не понравится моя самодеятельность.       — Хорошо же вы развлекались! — сердито буркнул один из орков. — Гоблины!       — Гоблины напали на дворец?       — Пробрались подземными ходами. И прокопались чуть ли не в тронный зал! Славная была битва.       — Так мы тоже пострадали от гоблинов! — на ходу сочинила я. — Муж храбр и отважен, но они подкрались внезапно. Отвезите его к шаману. Королю доложу сама.       — Сдох? — без особого сожаления полюбопытствовал орк, подъезжая ближе, чтобы забрать у меня тело. Сразу видно — отцовский вояка. Не признает полукровку.       — Не знаю, — честно призналась я.       — Сколько в лесу гоблинов?       — Мы всех убили. И сбросили тела в болото. Никого не осталось.       Без пошлых шуточек меня не отпустили. Я даже забеспокоилась, что эти бездушные уродцы просто-напросто выкинут бесчувственное тело и отправятся дальше искать выживших гоблинов. Но, несколько раз обернувшись, поняла, что они неторопливо едут следом. Во дворец. Теперь самое время первой добраться до папочки. И нажаловаться на плохих гоблинов. Будет лучше, если он услышит новость именно от меня. Что касается Гурвина… Глаз на затылке у него нет. Но он мог почувствовать, как дернулась моя рука. Успел ли он что-либо понять? Ладно, буду разгребать последствия вранья по мере наступления проблем.       Первых гоблинов заметил песик. Вернее, я неожиданно поняла, что он несет что-то в пасти. А именно — чью-то руку. На мое негодование и пинки зверь отреагировал жутким утробным рыком, после которого я отчего-то передумала отнимать его добычу. Чем ближе мы подъезжали к дворцу, тем больше кровавых пятен и тел попадались на нашем пути. Мимо, оглушив воинственными кличами, стремительно промчался очередной отряд всадников-орков. Отправились ловить беглецов.       От запаха крови снова замутило. Убитые выглядели совершенно не так, как показывают в фильмах. Нечаянно наткнувшись на одного взглядом, я перестала смотреть по сторонам и похлопала песика по шее, умоляя ускорить ход.       Глухое ворчание и чавкание дало знать, что не только мой зверь доедает убитых врагов. Сверху уже кружило воронье, приглядываясь к последствиям битвы.       На лестнице перед дворцом лежали не только гоблины. Я все еще плохо различаю орков, но, судя по доспехам, эти из числа охранников. Поэтому и пострадали так сильно. Ужасно. Как мне пробраться через завалы из мертвецов?       Найдя особо вкусную часть гоблина, песик окончательно озверел, и мне пришлось самой идти в зал. Еще недавно наполненный орочьим весельем. Возле забрызганного кровью стола по-прежнему валялись тела. Только теперь мертвые. Вот и один из моих братьев. Так и не запомнила, как его зовут. Тихо лежит. А черепе застрял боевой топор. Похоже, умер в блаженном пьяном забытье.       Один стол сдвинут в сторону. Под ним — черный провал, окруженный обломками каменной плитки. Гоблины прокопали ход прямо в обеденный зал. Вылезли под прикрытием столешницы и спящих тел. И подло напали на пирующих. Я хоть и не разбираюсь во всех этих военных делах, кое-что соображаю. Такое не провернуть, если у тебя нет сообщников. Тех, кто находится во дворце.       — Где ты была?       Я вздрогнула, услышав голос отца. Оказывается, все это время он неподвижно сидел на троне, угрюмо уставившись на павших. Единственный живой орк среди мертвецов.       — Гурвин захотел со мной... уединиться. Мы были в лесу, когда на нас напали гоблины. Один из них подкрался сзади и ударил его по голове. Гурвин без сознания. Не знаю, насколько опасно он ранен. Его отнесли к шаману.       — Почему в лесу?       — Захотелось необычно завершить свадьбу, — кисло выдавила я. — Это он решил. Я туда не хотела.       — Он выглядел удивленным, когда увидел гоблинов?       Вот теперь торопиться с ответом не стоит. Похоже, никакая это не отцовская забота. Это допрос. Нас подозревают? Если подумать, то да, выглядит странно. Перед самым нападением мы прячемся в лесу. Будто сами всё это подстроили.       Получается, что своим враньем я спасаю Гурвину жизнь. Ведь именно он привез в королевство орков принцессу гоблинов. Он, полукровка — главный подозреваемый в сговоре. А может и не просто подозреваемый.       — Я на него и не смотрела, — подбираясь ближе к отцу, чтобы сгладить ощущение допроса, проворчала я. — Но дрался он как лев. Мы скинули всех в болото. Полосатым пиявкам на корм. А потом он свалился. Так и не пришел в себя. Как мои братья? Как ты?       — Гоблинов кто-то привел, — проигнорировав мои вопросы, мрачно произнес отец. — Они знали, куда копали. Скажи мне, косточка. Только честно скажи. Не замечала ли ты чего-нибудь странного?       Вспомнив, что я очень глупая принцесса, напряженно нахмурила лоб и ткнула пальцем над бровью.       — А странное о чем? Ко мне в комнату забирался убийца! Ты это уже знаешь. Обычно меня не трогают. Боятся.       — Перед приездом Гурвина ты куда-то ходила с эльфом. Зачем?       — Я сбросила его в пещеру! — похвасталась я. — И мучила так, что он чуть не сломался! Ты обещал показать мне росток. Я искала его, но не нашла! Где он находится?       — Ладно, уйди к себе, — устало отмахнулся отец, поняв, что я не помощница в его расследованиях. — И даже не проси освободить свою няньку. Пока не найдется виновник, все гномы заперты в городской башне.       — А разве Брана могла договориться с гоблинами? — искренне удивилась я. — Она же постоянно рядом со мной!       — Только поэтому она до сих пор жива.       Я не решилась спросить, что произошло с другими подозреваемыми, но один вопрос не давал мне покоя.       — А что стало с твоей новой женой?       Орк нехотя опустил руку и поднял за волосы голову. Не знаю, отрубленную или оторванную. Изобразив живейший интерес, я смотрела только на свежий кровавый укус, темнеющий на его запястье.       — Доброй охоты, — пожелала я, осторожно попятившись к двери.       Гоблинов не интересовала моя комната, но без суетливой Браны здесь стало пусто и неуютно. Я прекрасно понимала, что няня меня не любит. И все-таки, похоже, умудрилась к ней привязаться. Она для меня единственное живое разумное существо, постоянно находившееся рядом. И так внезапно исчезнувшее. С ней же все будет в порядке? Не может быть, чтобы нажарив мне лягушек, она бежала общаться с гоблинами. Даже если бы те заплатили ей и поклялись вызволить ее и сына из многолетнего плена. У нее не хватило бы времени. Сколько я помню, она либо рядом, либо в соседней комнатушке. А когда я уезжаю, она отправляется в гости к сыночку. Эльф! Раз орки подозревают даже Брану, что стало с моим первым мужем?       Добравшись до гарема, я облегченно выдохнула. Охрана уцелела. Те же самодовольные морды, лишенные проблесков интеллекта. Ни следов сражений, ни тел. А вон кентавр гуляет, собирает с кустов редкие листики. А, нет, все. Заметил меня и удрал. Не знала, что у принцессы настолько особые предпочтения.       К моему прибытию Лейн спустился с дерева и заинтересованно пригляделся к тому, что осталось от свадебного наряда. Все украшения стряс Гурвин-похититель, обувь я скинула, провалившись в болото, платье пострадало от разыгравшихся страстей и окончательно перестало таковым именоваться после моих попыток сообразить из него повязку. А еще оно плотно облегало мою мощную фигуру, только-только начав обсыхать после продолжительных водных процедур. Пожалуй, я зря не догадалась переодеться. Выгляжу, наверное, кошмарно. Но эльф у меня не из слабонервных. Это кентавру теперь кошмары будут сниться.       — Не расскажешь, что произошло? — заинтриговано полюбопытствовал Лейн. — Гоблины напали на дворец? Я видел кое-что с дерева. Но, к сожалению, далеко не все.       — Мне срочно нужны обнимашки, — жалобно пробормотала я, раскидывая руки. — Знаю, что тебе противно, но я без этого не смогу дальше жить.       — Сможешь, — отходя за дерево, убежденно уверил эльф.       — Лейн, ты ведь мой самый близкий человек! Вернее, не человек. Но всё равно друг.       — Ошибаешься, — не торопясь выбираться, холодно заметил ушастый засранец. — Мы не друзья. Временные союзники. До тех пор, пока нам выгодно держаться вместе. Близость подразумевает чувства. А между нами ничего нет.       — Я чуть не умерла. Почти умерла. Тебе действительно это безразлично?       — Верно. Твоя смерть принесет мне больше вреда, чем пользы, но я уже давно смирился с любым исходом. Сколько орков убили гоблины? Как поживает Рыч Потрошитель?       — Знаешь, с таким отношением мне совершенно не хочется продолжать наше общение! — истерично рявкнула я. — Пусть любимое дерево тебе новости пересказывает! А я к тебе больше никогда не загляну! Тебе ведь все равно, жива я или мертва, вернусь или нет. Вот и наслаждайся своим одиночеством!       То, что зря сорвалась и переборщила, я поняла уже проходя мимо охраны. Нужно просто осознать то, что эльф никогда не примет меня такой, какая я есть. Никогда не назовет своим другом. Странное чувство понимания и легкой симпатии было односторонним и существовало исключительно в моем воображении. Этот высокомерный упрямый засранец никогда не взглянет на меня иначе. Я для него враг. С которым заключено временное перемирие. Ради борьбы против общего противника. Всё. В этом вся суть наших отношений. Он говорил со мной, учил, направлял… не ради меня. Ради себя. А иногда, возможно, ему просто очень хотелось высказаться. Неважно, перед кем. Хоть перед тем же деревом.       Вроде как понимаю это, а все равно обидно.       Переодевшись и нацепив полумаску, я вернулась в гарем и велела оркам загнать всех своих наложников в самую большую спальню. Именно их. С мужьями у меня не заладилось. Так что пусть продолжают обижаться. Найду себе друга среди тех, кому сильно не доставалось. Как Мистеру Моли.       Судя по доносящимся из общежития звукам, слушаться орков пленники отказались. И отчаянно сопротивлялись. Верещали, выли, шипели и просто грязно ругались. Но когда искусанные и слегка избитые охранники пригласили меня пройти внутрь, все разом притихли. Хорошо, что им спрятаться здесь негде. Все на виду, по углам жмутся. Мама родная, ну вот зачем ей понадобился тролль? Меня мутит от одного взгляда. Нехорошо, конечно, судить по внешности, но и запах от него тот еще!       Сев на заботливо подставленное орками кресло, я внимательно разглядывала знакомых и незнакомых личностей. И решила, что проще понемногу исключать тех, кто точно не годится в друзья. Ворч не злой гном, но он близок с матерью. И сейчас, возможно, винит меня в том, что случилось. К тому же он хорошо знал настоящую принцессу. Не подходит. Наг злобен. Шипит, бросается, взгляд бешеный. Тоже не то. По моей команде орки вытаскивали из помещения тех, кого я называла. Разумеется, после всего случившегося о дружбе с безносым гоблином не может быть и речи. Тролль слишком сильно воняет. Пусть проветрится. Осталось всего пятеро. Странный парень с волосами, похожими на водоросли, и оленьими рогами, бородатый сердитый кентавр, черный арахнид с восемью паучьими ногами, человеческим торсом и пугающим количеством глаз, седой дед и жмущийся в опасной близости от копыт белый зверек.       — Это тоже наложник? — рукоятью плети указав на пушистика, уточнила я.       — Да, диковинка с севера. Вы купили его на рынке невольников в прошлом году. Но как только с него сняли ошейник, он превратился в животное и с тех пор ни разу не перекидывался в человека.       — А этот, похожий на кикимору с рогами, кто?       — Водный олень-келпи.       — Старик?       — Феникс. Он уже близок к перерождению, поэтому выглядит неважно.       — То есть когда этот дедуля сгорит от старости, он станет младенцем?       — Ага, — радостно загоготали орки.       — Уведите старикашку и оставайтесь снаружи, пока я вас не позову. Стоп! Подождите. Этот паучарище ядовит?       — Да, но у него клыки вырывают. Как только новые отрастают.       — Ладно, идите.       — Давайте, принцесса, хорошенько развлекитесь!       Я прикрыла лицо ладонью. Ну сколько можно! Правильно говорят, что честь надо беречь смолоду. В моем случае все сильно запущено.       — Итак, мои новые, возможно, друзья, — откидываясь на спинку кресла, неторопливо произнесла я. — Надеюсь, что мы с вами еще не знакомы. Потому, что я решила исправиться. Стать лучше. Вернуться на путь истинный. Я ищу для себя спутника, который будет меня сопровождать. И, возможно, станет моим новым другом.       Взглянув на кентавра, я неожиданно поняла, что оплошала. Ну куда я его дену? Как смогу брать с собой в обеденный зал, в хранилище? Разве что на прогулку. И то песик не поймет, почему я не разрешаю ему скушать такую аппетитную часть... лошадки. Этот, с рогами, будет постоянно в дверных проемах застревать, а арахнида я боюсь. Какой-то он жуткий. Может, привыкну со временем. Через год-другой. Но точно не сейчас.       — В общем, я выбрала, — хватая зверька, сообщила я. — Всем спасибо за внимание, можете разойтись по своим комнатам!       Я уже предвкушала победу, когда со скрипом двери белый пушистик неожиданно извернулся и пребольно цапнул меня за палец. Выскользнув из невольно дрогнувших рук, он промелькнул мимо охранников и забился в узкую щель под домом. Орки долго пытались его достать сачками, но ничего не вышло.       — Никого не кормить! — разозлившись, велела я. — Если к утру эту зверюгу не поймают и не отдадут мне, то останутся еще и без завтрака. Всем передайте!       Я уже собралась уходить, когда неожиданно поняла, что еще ни разу не видела дроу. Темного эльфа. Моего второго мужа. Страшно возвращаться в залитый кровью дворец и сидеть в темной опустевшей комнате. Да, я смертельно устала. Но мне как никогда не хотелось остаться одной.