Принцесса орков неизлечимо влюблена в жизнь

      День моей свадьбы, грозящей превратиться в похороны, дал небольшую передышку. Эльф предположил, что убивать меня уже слишком поздно. Смерть невесты до или во время торжественной церемонии вызовет слишком большой переполох. Гурвину проще дождаться того момента, когда я окажусь всецело в его власти. А именно — сразу после заключения брака. В нашу первую ночь, когда гости свалятся мордами в обслюнявленные кости, опустевшие блюда, под стол к объевшимся орочьим псам, а отец уединится со своей уродливой невестой. Даже если я начну кричать и умолять о помощи, никто не воспримет это всерьез. Меня и найдут-то не сразу. Кто кроме Браны заметит, что я не проснулась? Если Гурвин скажет, что я плохо себя чувствую, а потом внезапно уедет, передав, что забрал меня с собой, орки могут и не догадаться о том, что случилось на самом деле.       Зато если я переживу брачную ночь, у меня появится шанс, что счастливый случай заставит полуорка вернуться на поле боя. Разумеется, в одиночестве. До этого счастливого события придется мучить песика, заставляя сопровождать меня даже в один из зловоннейших коридоров, приспособленных под «уборную» и донимать эльфа, чтобы тот подсказывал, какие еще уловки может применить Гурвин. Если подумать, у этих двоих много общего. Лейн ведь тоже неоднократно пытался убить принцессу орков. Знает, о чем говорит. Тоже начинал с наемного убийцы и яда? О ядах говорит с таким профессионализмом, что страшно становится.       Свадьбы мне не нравились еще с прошлой жизни. Слишком хлопотно. К счастью, орки относились к торжествам на редкость равнодушно. Дворец не украсили, даже не попытались заставить гномов провести уборку. Кругом та же грязища. Лишь на подготовленных для новобрачных спальнях появились кошмарные кроваво-красные кривые банты, исключительно для того, чтобы в обозначенные двери не ломились подвыпившие гости, возжелавшие уединения. Я намеренно пробралась внутрь гнездышка молодоженов и убедилась, что спальня закрывается изнутри на щеколду. А вот на окнах прочные решетки, многозначительно прикрытые шторами. Окажусь проворней Гурвина, возможно, сумею сбежать. Если веселящиеся «доброжелатели» не засунут обратно к мужу-убийце.       С самого утра меня одолевали мрачные мысли, остро приправленные жутким предчувствием. Неужели нет способа избежать свадьбы? Броситься отцу в ноги и умолять? Пробовала. Он начинает злиться и угрожать. Не хочу умирать. Особенно в муках. Кстати, полукровка наверняка не прочь жестоко отомстить принцессе орков. И только одно непонятно. Я-то тут причем. Неужели обидела кого-то в прошлой жизни? Выживу — никогда не буду издеваться над людьми. И над нелюдями.       Знания из прошлого на этот раз не помогли. В романах на помощь выдаваемой против воли замуж красавице прибегал главный герой. Либо она сама проявляла чудеса сообразительности... или смелости. А иногда даже глупости. В книгах всё срабатывает. Потому, что свадьба с малосимпатичным второстепенным персонажем, не дотягивающим до харизматичного главного злодея, портит сюжет обыденным злободневным невезением. Я, конечно, не невинная дева в беде. Но от спасения бы не отказалась. Где ты, прекрасный отважный незнакомец?       — Какая же вы красавица! — восхитилась Брана, водружая на мою многострадальную голову убор из выбеленного черепа крокодила и белоснежных куриных перьев. — Заморская вещица, такую теперь не сыщешь. Ни у кого нет! Все от зависти так и попадают! Но жених у вас не самый лучший, нет. Вам другой муж нужен. Тихий, покорный. Домашний, что всегда рядом будет. И не обязательно рослый. Разве дело в силе и красоте?       Она действительно намекает на своего сыночка? Лейн был прав? Гномы расчетливы? Любила ли Брана «золотце» на самом деле? Или пыталась улучшить свое благополучие? Почему у меня, принцессы, нет настоящих драгоценностей? Да, косы и кости сейчас писк орочьей моды. И всё же у отца, дяди, Гурвина и прочих есть серьги, браслеты и кольца. А у меня только шкуры да кроличьи лапки. Неужели Брана годами обворовывала глупенькую принцессу, уверяя, что ей к лицу всякая мерзость вроде звериных останков?       — А это мех белой лисы, — прикрепляя его вместо фаты, довольно приговаривала нянька. — Тоже редкость. Гурвин как-то прислал для отца, а ты выпросила себе и забыла. Давай-ка теперь раскрасим личико.       На этот раз гномиха растолкла в пыль меловой камень, смешавшийся со сваренной из хрящей клейкой жижей. Под густой многослойной белой краской исчез даже шрам от ожога, и я впервые поняла, что без него… не такая уж и уродливая. Однако разошедшаяся Брана уже малевала углем глаза, делая это, как и всегда, грубо и неаккуратно. Еще и губы ягодным соком намазала. Прекрасно. Теперь я похожа на нелепую куклу, при виде которой расплачется даже самый храбрый ребенок. А нельзя ли смыть это безобразие? Обидится? Ладно, в любом случае это не настоящая свадьба. Так, нелепый фарс. К которому донельзя подходит мой новый чудовищный образ.       — Какая красота! — восхищенно вздохнула нянька. Вроде бы даже искренне.       «А что если мне самой отравить Гурвина?»       Я чуть не взвыла, поняв, что спасительная мысль пришла слишком поздно. Как я могла забыть? Лучшая защита — это нападение! Но чем, чем его отравить?       — Брана, на свадьбе нас не заставят пить из одного кубка? — хватая несколько самых сомнительных склянок с черной пузырящейся жидкостью, торопливо спросила я. Так и не выяснила, для чего они предназначены. Нянька как-то упоминала, что их готовил тот самый шаман, с которым так жестоко расправилась принцесса орков. — Ты сможешь незаметно подлить это жениху? Хочу, чтобы он порадовал меня после свадьбы.       — Что вы! — перепугалась нянька. — Это же так опасно! Принц Гурвин совсем не такой, как ваши прежние мужья. Вы с ним равны. У вас одинаковый статус. И даже если ваш чуть-чуть выше из-за чистоты крови, подобное совершенно недопустимо. Он может рассердиться и убить меня.       — Тогда спрошу у него, — сунув пузырьки за пазуху, легко согласилась я. Сама справлюсь. И неважно, что это за жижа. Главное, чтобы свалила его с ног. Передозировку я обеспечу. А там уж подушка мне в помощь и… Да что же со мной такое? Я ведь не смогу. Я не убийца! И не хочу ей становиться. Вот слабительное бы подошло. Но… Где его раздобыть? Как защититься, когда мы останемся наедине?       Благоприятный час пришел. Держа меня за руку, Брана торжественно вышла в коридор и повела за собой. По украшенному лишь мрачными знаменами орков залу пронеслись язвительные пересуды. Я старалась не прислушиваться, однако не смогла не обратить внимание на выделившийся голос братца Вырвина, припечатавший меня «крокодилицей».       Невольно присмотревшись к наряду уродивой принцессы гоблинов, я с возмущением поняла, что отцовская невеста с головы до ног сияет от дорогих украшений. Платье, да, никудышное. Но сколько на нем бриллиантов! А на прическе настоящая корона. И пальцы сплошь в перстнях! Даже неровные когти как-то ухитрились обклеить золотом. А на ногах туфельки? Я не видела нормальной женской обуви с момента перерождения! Она все-таки существует?       Заглядевшись на чужую невесту, я не сразу обратила внимание на своего жениха. Оказывается, он тоже носит полумаску. Но не такую, как у меня. Жутковатый намордник скрывает отсутствие орочьих клыков. А ведь точно. Орки очень гордятся торчащими зубами. У орчих таких нет. Сломанный клык, как у дяди, считается знаком неудачи. А их отсутствие — последствием плена и позорных пыток, смерти. Ведь торчащие зубы орков забирали в качестве памятных трофеев.       Обменявшись спутниками так, чтобы Гурвин оказался со мной, а гоблинша с отцом, мы терпеливо выслушали песнь славы всем погибшим воинам и пообещали продолжить наш славный род. Затем станцевавший дикий танец шаман проткнул всем новобрачным уши одной и той же иглой и нацепил мне с полуорком парные серьги-кольца. Мило. Я бы, конечно, предпочла, чтобы символ любви надели на палец. Без антисанитарии и боли. Но моим мнением никто не поинтересовался. Даже не спросили, согласна ли я взять себе пятого мужа. Глотнув вина из одного кубка, мы наконец-то переместились за стол. И я впервые оказалась во главе. Еще и по соседству со снявшим полумаску Гурвином.       Сжав один из пузырьков, я незаметно наблюдала за новым мужем. Тот мало пил, не ел и выглядел мрачным. Злым. Хлебнув для храбрости эля, я попыталась угостить им супруга, но удостоилась лишь презрительного взгляда. Это плохо. Очень. Если он не напьется — точно меня прикончит. Дядя тоже не пьет. Ведь он отвечает за безопасность. На случай, если к нам вторгнутся гоблины. Я видела, сколько всадников отправилось за город. Все сердитые, недовольные тем, что пропустят попойку. Зато бездельник Вырвин уже готов. Мелкий еще, после пятого кубка свалился.       Плеснуть зелье в напиток полуорка у меня бы не вышло. Не прятать же его кубок из человеческого черепа под стол! Вокруг столько орков, мы — в центре внимания. Хорошо, что хоть «горько» не кричат. Единственный положительный момент в этом суровом мирке.       Наш стол стремительно терял едоков. Кто-то просто с грохотом падал на пол, братья, чьи имена я подзабыла, затеяли шумную драку. Один из них попытался подлезть к Гурвину, но получил такую затрещину, что отлетел в сторону и больше не встал. После этого мне стало как-то совсем не по себе. Очень захотелось уйти. И желательно сразу в подводный грот к русалкам. Может, напиться до беспамятства, чтобы умереть без мучений? Или бороться за свою жизнь до конца? Я представила злорадную улыбку Лейна, и поняла, что выживу. Назло ему. Пусть не думает, что так легко от меня избавиться.       Поняв, что новобрачными больше никто не интересуется, Гурвин поднялся и впервые за все время нашего знакомства выжидательно взглянул на меня. Я, разумеется, осталась сидеть. Пусть идет куда ему надо. Мне и тут хорошо. А без него еще лучше.       К сожалению, такое решение полуорка не устраивало. И он повел себя как истинный варвар. Перекинул меня через плечо и потащил к выходу, сопровождаемый гоготом, улюлюканьем и похабными шутками.       Вырваться я даже не пыталась. Воображение мигом нарисовало картину, как бьющуюся в истерике меня подобно пойманной рыбке оглушают ударом по голове и преспокойно закидывают обратно на плечо. Куда это он меня несет? Я прекрасно помню, где спальня. Там свечи, цветочки. И миленькие белые кролики, символизирующие плодородие. Но мы свернули в другой коридор. Он выносит меня из дворца? Может, выкинет во двор и вернется на пир?       В самом начале потеряв головной убор из черепа крокодила, я поняла, что один из пузырьков уже выскользнул из-за пазухи. И вовремя подхватила второй. Любовные зелья розовые, красные или сиреневые, а это черное. Яд? Кто-то упоминал, что принцесса орков частенько проверяла всякую смертельную дрянь на нелюбимых наложниках. И как мне влить зелье в полуорка, если он снова нацепит маску?       Прямо передо мной маячила... спина шагающего Гурвина, но, повернув голову, я кое-как различала перевернутый мир. Поэтому вскоре догадалась, где гнусный похититель собирается меня похоронить. В лесу. В том самом, где я оставила Мистера Моль. Где же мой верный песик? Он идет за нами? Не видно. Сможет ли он меня защитить, напав на убийцу? А жених заходит всё глубже и глубже. Хорошо знает это место. Не боится потеряться.       Поняв по замедлившимся шагам, что мы почти достигли места назначения, я с отчаяния втянула в себя половину пузырька. Но не проглотила. Подожду. Если это яд, то хотя бы умру без лишних мучений. И не в одиночестве.       Когда меня швырнула в мох, я чуть не подавилась, но вовремя перекатилась лицом вниз и успешно отдышалась.       — Твое последнее слово, тварь, — спокойно произнес Гурвин, наблюдая за меняющимся выражением моего лица. — Или последнее желание?       Даже не пытается притворяться. Оружия нет. Но оно и не нужно. Лопату по пути захватил. Заживо закопает или смилуется, стукнет по голове?       — Нечего пожелать? — прищурившись, заинтересовался полуорк. — Или язык проглотила?       А что я могу сказать, если во рту пузырится и щиплется сомнительная жижа? Тут либо глотать, либо выплюнуть. Поняв, что ни один вариант меня не устраивает, я поманила убийцу к себе, притворившись, что мне очень сложно говорить. Такие мощные челюсти не разжать даже самым страстным поцелуем. Противно, но что еще остается?       Гурвин хладнокровно взглянул на мои руки. Понял, что я безоружна. И наконец-то наклонился ближе. Резко вскочив, я запрокинула его голову, прижавшись губами к его… носу. Пока оторопевший полуорк пытался меня отпихнуть, я вплюнула в него все, что так давно терзало мой слегка онемевший язык. По ощущениям я больше не сомневалась в том, что это яд. Что, проглотил? Теперь посмотрим, кто из нас быстрее умрет.       Отскочив подальше, я несколько раз сплюнула. Прополоскала бы рот, но поблизости даже лужи нет. А кашляющий Гурвин уже вскочил, приготовившись нанести ответный удар. Недолго думая, я бросилась бежать, ощущая в голове странную легкость. Яд уже начал действовать? Нужно срочно промыть желудок, но как? Позади, ломая ветки, разъяренным лосем мчится нелюбимый муж-убийца. Притом достаточно резво для отравленного. Но от ускорившегося движения крови яд подействует быстрее. Нужно лишь немножко продержаться. Может, на дерево залезть? Нет, не успею! Догоняет.       Мое прекрасное сильное тело, к счастью, не уступало преследователю в скорости. Мне даже понравилось бегать, и я поняла тех, кто поднимается ради этого по утрам. Еще и такая легкость в теле! Даже весело стало. И почему-то немного смешно. Особенно если оглядываться на злое лицо полуорка. Это я смеюсь? Ужас какой. Нет, что-то со мной не так. Что-то…       Зря я так часто проверяла, не отстал ли убийца. Лучше бы почаще поглядывала под ноги. Я провалилась сразу, с головой, но ухватилась руками за поддающуюся кромку мха, и это помогло мне всплыть немного быстрее. Вода была теплой, но от окатившего меня ужаса странное наваждение исчезло. Вынырнув на поверхность, я поняла, что весело прискакала на то же самое болото, что напугало меня в предыдущем путешествии по лесу. Уцепившись за мох, я убедилась, что он погружается под воду вместо со мной. Тут что, совсем нет твердой почвы?       Гурвин замедлился и неторопливо прислонился к дереву. Действительно. Зачем ему руки марать? Теперь можно просто подождать, пока я не устану бултыхаться и цепляться за все, до чего руки дотягиваются. Даже если доберусь до кочки, как мне вылезти? Он ведь столкнет меня обратно. И так бесконечно. Пока не растеряю все силы.       Я поплыла в другую сторону, но испуганно дернулась обратно. Ноги угодили в мягкое обволакивающее дно. Если наступлю, начнет затягивать. Я ведь тяжелая. Еще и это платье да сапоги…       Скинув все, что получилось, я принялась осторожно изучать берега ямы, в которую меня угораздило провалиться. Единственным надежным местом оказалась та кочка, от которой я оттолкнулась в попытке убежать. Руками я до нее не дотягиваюсь. А плавать все тяжелее. И держаться не за что. Трава обрывается, пласты обманчивой лужайки из мха тонут под моим весом. А Гурвин терпеливо ждет. Орки ведь любят наслаждаться чужими мучениями. Чем дольше представление, тем интересней.       — Почему ты так хочешь меня убить? — с трудом держась за траву, сипло выдохнула я. — Разве мы не смогли бы договориться? Я не собиралась тебе мешать!       — Ты сама по себе помеха, — не сразу ответил полуорк, решив, что скрасить ожидание моей смерти беседой не такая уж и плохая идея. — Никчемная. Бестолковая. Уродливая. Жениться на такой, как ты — худшее, что могло со мной произойти. Зачем мне это? Чтобы получать двойную порцию насмешек от врагов и сочувствие соратников?       — Я бы могла стать твоим шпионом во дворце! Я знала, что отец собирается нас поженить! И знала, почему! Он все равно собирался избавиться от тебя! И уничтожить твое влияние! И если не мной, то чем еще? Может, твоей смертью? Ведь теперь у него появится для этого веская причина! Смерть любимой дочери. Еще и в день свадьбы. Наверняка кто-нибудь видел, как ты нес меня в лес. Как ты объяснишь мое внезапное исчезновение? Да, многие ему обрадуются. Но, как я уже и говорила, королю нужна причина для того, чтобы приговорить тебя к наказанию или даже к казни!       — Неужели перед смертью ты слегка поумнела и научилась складно говорить?       — Разве ты ещё не догадался? Я не настоящая Рикардия. Принцесса орков уже неделю как мертва.       Похоже, я сумела-таки его заинтересовать. Притвориться принцессой под черепом крокодила, лисьим мехом и слоем краски смог бы даже мужчина. Но только безумец стал бы так рисковать.       — Мертва? И что, неужели никто этого не понял? Если подумать, всё это время происходили очень странные вещи. Что же случилось с нашей глупенькой принцессой?       — Может, вытащишь меня отсюда? — попытав счастья, осторожно спросила я, но, увы, не дождалась ответа. — На прогулке принцесса упала в очень подозрительную пещеру. И я заняла это тело. Где ее душа — не знаю. Никто из орков ничего не понял. Даже Брана не догадалась. Впрочем, она думает только о том, как получше устроиться. И как побольше своровать. Я многое о тебе узнала. Признайся, ты же ненавидишь орков. Я тоже. В их королевстве мы — пешки. Так почему бы нам не объединится? Помоги мне. Пожалуйста. Я буду тебе полезной.       — Перед смертью люди наговорят что угодно, — прислушиваясь к ощущениям, слегка отстранено произнес Гурвин. И стиснул пальцы, чуть запрокинув голову и сжав губы. — Проклятье!       Он грязно выругался. Его же орки растили. Так и быть, прощаю. Ой не нравится мне, как он на меня глянул. Что опять не так?       — Я не вру, — заверила я, положив руки на пласт мха, чтобы дать ногам хоть немного отдыха. Кажется, к моему локтю уже присосалась пиявка. Или что-то прилипло? Лучше не думать об этом. Не думать! И на ноге что-то болтается. Особенно при движении чувствуется. Фу! Мерзость. Какая-то она крупная. Для пиявки. Может все-таки гнилой стебель водоросли? — Принц, ваше высочество, мамой клянусь, всю жизнь буду помнить, что вы жизнь мне спасти!       — Говоришь, полезная? — мрачно уставившись на меня, задумчиво повторил полуорк. — Ладно. Вылезай.       Он с легкостью поднял сухой ствол, оставшийся от погибшего возле топи деревца, и придвинул ко мне. Я с радостью за него уцепилась, но вылезать не поторопилась. Не нравится мне этот взгляд. Кто знает, что задумал несостоявшийся убийца. Может ему ждать надоело. Придушит и спихнет обратно в болото в обнимку с камнем, чтобы точно не выплыла.       — Вы же не убьете меня? — опасливо полюбопытствовала я, отчаянно вцепившись в крошащееся деревце. Пусть только попробует отнять!       — В любом случае не сегодня, — досадливо процедил Гурвин. Похоже на правду. Но с чего бы он так подобрел? Поверил мне? — Ты сама-то понимаешь, что дала мне выпить? Вылезай, пока я, окончательно свихнувшись, не прыгнул к тебе.       Оказывается, зелье все-таки сработало. То, что это не яд, я поняла еще тогда, когда напрыгавшись в сладостном опьянении по кочкам провалилась в болото. Может и полуорку стоит искупаться? Бодрит, освежает. К сожалению, средство рассчитано именно на мужчин. Сомневаюсь, что он ощущает приятную легкость и с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться.       — Не строй из себя недотрогу, — насмешливо фыркнул Гурвин, беспокойно прохаживаясь по берегу. — Своим распутством ты известна далеко за пределами королевства орков. Пленники убивают себя, лишь бы не оказаться в твоем гареме. Ты далеко не невинная овечка. И испуганные глазки меня не обманут. Сегодня я тебя не убью. Обещаю.       — Я ведь сказала, что не являюсь той принцессой, которую ты знал. Да, я не овечка, но…       — Мне без разницы, — отшвырнув плащ, откровенно признался полуорк. Его взгляд становился все более одержимым, и он расхаживал туда-сюда, словно хищник, почуявший кровь. — Живее. Полосатые пиявки сожрут тебя быстрее, чем ты утонешь.       Глянув на руку, я оглушительно заорала. Не думала, что обитатели болота окажутся настолько огромными. Действительно полосатая. Еще и обвилась дважды. Не снимается! Когда не держусь, то начинаю уходить под воду. А на ногах их уже сколько?       — Вылезай, красотка, — медленно облизнувшись, поманил полуорк.       Видимо у него совсем рассудок помутился. Я? Красотка? От моих водных процедур вся краска по поверхности воды расплылась. Мерзкий шрам от ожога наверняка на виду. Послушаться его и выбираться? Но…       Мне совершенно не хотелось этого делать. Настолько, что я всерьез задумалась о смерти. Отвратительно думать о том, что тобой воспользуется. Как салфеткой. Высморкался — выбросил. Для полуорка я даже не человек и не вещь. Хуже. Унизительное воспоминание из тяжелого детства. Нетрудно догадаться, что будет после того, как пройдет эффект зелья.       — Всё, больше не могу, — прорычал Гурвин, швыряя на обманчивую лужайку мха второе сухое дерево, осыпавшее воду опешившими муравьями. — Я иду к тебе.