Принцесса орков неизлечимо влюблена в жизнь

      В новой жизни я успела приготовиться ко всему. Орки, гномихи, гиеноведи. Теперь ещё и живой, а вернее, полуживой эльф. Возможно, мне даже повезет… или, скорее, наоборот, не повезет встретить дракона.       В общем я не собиралась удивляться, но уж слишком неприглядно выглядело то, что осталось от эльфа. И это жалкое тело тащили ко мне, оставляя на полу кровавую полосу.       — И ты говоришь, что не сильно его наказал? — обернувшись к самодовольно ухмыляющемуся папаше, возмущенно рявкнула я. — Да вы вспороли ему живот! Он вот-вот умрет!       — Что ты понимаешь, косточка, а? Я стольких эльфов убил! От таких ран они не умирают, — то ли хвастаясь, то ли делясь опытом, прорычал король орков. И, наклонившись вперед, заговорщически добавил: — Чтобы убить лесного стручка, нужно вырвать росток.       — Чего? — с подозрением уточнила я и, запоздало прокрутив в голове скудные, крайне сомнительные варианты ответов, поняла, что, наверное, зря спросила.       — Ты когда-нибудь видела сердце эльфа, косточка? Давай покажу!       Поднявшийся отец бодро шагнул к полумертвому пленнику, но я каким-то чудом вклинилась между ними. И почему-то осталась жива. Сама не знаю, как так вышло, что нежелание смотреть на жестокую расправу с умирающим пересилило дикий страх перед чудовищными родственниками.       — Давай не сегодня? Я замерзла в той поганой яме и очень хочу есть! Это ведь мой эльф, да? Завтра придумаю, как буду его мучить.       — Может его и сожрем? — подмигнув, нежно пророкотал мой добродушный папаша и хлопнул меня по плечу так, что я чуть не села на пол.       — Чего там есть? — пытаясь быть на одной волне со своей семейкой монстров, сердито буркнула я и пошире расставила ноги, чтобы удержаться при возможном столкновении с королем орков. — Кожа да кости! К тому же он не стонет и не кричит. А я хочу его хорошенько помучить.       — Узнаю свою косточку, — сильнее хлопнув меня по плечу, одобрительно рявкнул отец. — Садись ужинать. Этот олень еще сегодня бегал по лесу. Могу оставить тебе кусочек его сердца. Вместо эльфийского.       Стало немного легче, когда я поняла, что предложение про поедание эльфов, наверное, было шуткой. Или нет? Вскарабкавшись на высокое кресло возле главы семейства, я нехотя покосилась на по-прежнему валяющегося на полу эльфа. Он еще дышит? Что же он такого натворил? И кто он?       Рядом раздалось смачное чавканье и хруст разгрызаемых костей. Кажется о столовом этикете мои странные родственники никогда в жизни не слышали. Разумеется, никаких приборов нет. Даже тарелок. Отрываешь мясо, хватаешь, ешь. А это что? Язык? Фу, мерзость. Столько мясных блюд и никакого гарнира. Печень, сырая, но выпотрошенная соленая рыба, птичьи лапки… глаза?       Поняв, что если продолжу изучать блюда, то меня стошнит, я оторвала предположительно куриную и совершенно точно не человеческую конечность и, стараясь подражать моим сотрапезникам, вгрызлась в прожаренное мясо. Еще бы каких-нибудь приправ, и было бы совсем неплохо.       Судя по тому, что орки в доспехах остались стоять возле неподвижного тельца, за столом восседали только мои… родственники? Глядя на похрюкивающих от удовольствия отца и, наверное, дядек и братьев, я отчего-то снова затосковала. Не такой я представляла свою семью.       — Отнесите… лесного стручка ко мне в комнату и сделайте так, чтобы он не пачкал пол и не умирал! — встретившись с ненавидящим взглядом окровавленного эльфа, грубо велела я. К счастью, меня послушались. Так я действительно принцесса орков? Но у меня не заостренные уши. И кожа другая. Смуглая, обветренная и грубая, но человеческая. И где, кстати, моя матушка? Я сирота?       — Ты мало поела, косточка, — пророкотал над ухом отец. — Захворала?       — Берегу место для стручка, — отшутилась я. Орки радостно загоготали. Веселые ребята. А где, собственно, уничтожающие нас герои? Насколько я успела разглядеть, дворец не под землей. Мы не скрываемся? — Я устала, пойду посплю.       — А как же пожелать папочке доброй ночи?       — Доброй ночи, — с чувством произнесла я.       Нет. Что-то не так. Он чего-то ждет.       — Ну? — чуть повернув голову, чтобы подставить щеку, выжидательно потребовал орк.       Я нехотя чмокнула его над выступающим нижним клыком, и наступила тишина. Оглушительная. Жуткая. Поняв, что совершила ужасную ошибку, я торопливо отскочила и впервые увидела настолько испуганных орков. Никто больше не чавкал. Не сопел. И не рыгал. И все, даже охранники, вытаращившись, смотрели на меня.       Вся моя короткая жизнь промелькнула перед глазами. Думай! Думай! Для чего он мог подставить мне щеку?       — А вы и поверили? — напряженно захохотала я и, сжав пальцы, изо всей силы впечатала кулак в ошарашенное лицо папаши, молясь неизвестным богам этого мира, чтобы это было тем самым, что от меня ожидали.       Тишина наконец-то взорвалась восторженным ревом и гоготом, и я облегченно вздохнула, потирая ноющие костяшки.       — Ай да проказница! — заорал отец, вскакивая на стол. — Вот удивила так удивила! А? А? Ах ты, косточка! Собачья ты дочь!       Звучало как похвала. Отмахнувшись от восторгов после моей дикой выходки, я наконец-то сбежала из зала и поняла, что совершенно не представляю, куда идти дальше. Память тела ни о чем не говорила, но, устало опустив взгляд, я заметила широкую полосу кровавого следа. Даже две полосы. Но одна сворачивала куда-то во двор, а вторая вела в мрачный, ничем не освещенный коридор.       Логично заключив, что орочья принцесса, живет не на задворках, я воспользовалась жуткой подсказкой и благополучно добрела до закрытой двери, перед которой остались лишь кровавые капли. Осторожно заглянув внутрь, я увидела стоящее на столике мутное зеркало, перечеркнутое трещиной, груду безвкусных бус, браслетов, несколько полумасок и поняла, что сюда-то мне и нужно.       Исследовав ряд еще не высохших пятен, я прошла дальше, в небольшую каморку, и потрясенно выругалась. Эти тупорылые охранники положили умирающего эльфа в деревянную ванну-бадью, забросав его сверху колотым льдом. Таким образом он в самом деле не пачкал пол. От боли раненый потерял сознание, но, судя по слабо вздымающейся вскрытой грудной клетке, каким-то образом ухитрялся дышать.       Подходить не хотелось. А уж приглядываться тем более. Но если ничего не сделать, то к утру меня будет поджидать кровавая ванна с мертвецом. И мне почему-то не понравилось, что на моей совести окажется чья-то смерть.       — Госпожа! Моя госпожа… Брана вернулась…       Задыхающаяся гномиха тяжело ввалилась в комнату. На ее раскрасневшееся лицо было страшно смотреть. На носу и бровях подрагивали капельки пота, и огромные мокрые пятна расплылись по одежде на спине и подмышках.       — Брана, ты очень вовремя, — безжалостно отметила я, отвернув лицо, чтобы не чувствовать запах долго бежавшего гнома. — Ты ведь справишься с перевязкой?       — Принцесса, неужели вы ранены?       — Нет, я в порядке. Нужно помочь ему.       — Ему?       Гномиха замолчала, гоняя что-то во рту. Я собиралась было повторить приказ, когда она неожиданно захрипела и смачно плюнула в злосчастного эльфа.       — Ему? — сурово вопросила Брана, трясущимся от гнева пальцем указывая на неподвижное тело. — Ему? Вы так ничего и не поняли? Он нарочно заманил вас в ловушку! Притворялся тихим и покорным, а потом столкнул в ту пещеру! Даже я уже обо всем догадалась! Выбросьте его псам! И поделом ему! Поделом!       Так это по его милости я оказалась в ловушке? Я пристально уставилась на эльфа, но ожидаемого гнева не было. Не знаю, что произошло между нами до падения, сейчас передо мной лежит искалеченное умирающее существо. Разве этого наказания недостаточно?       — Как ты думаешь, почему он так со мной поступил? — осторожно спросила я, пытаясь понять, какие у нас отношения. Он был моим другом и предал? Прислуживал?       — Вы ведь друг друга ненавидите. Чего тут удивляться? — сердито проворчала Брана. — Он с самой брачной ночи пытался от вас избавиться. Покончить с собой не вышло, так он снова за вас принялся!       — Он что, мой муж? — забывшись, поразилась я.       — Кстати, раз уж разговор зашел о мужьях. Кого вы выберете сегодня? Оставить первого? Или слишком устали?       — Я даже забыла, сколько у меня мужей, — потрясенно пробормотала, испытывая смешанные чувства.       — Четыре главных мужа, десять наложников и двадцать три слуги, — уверенно отчеканила гномиха, окончательно погрузив мое сознание в хаос.       — А сколько у меня детей?       Невольно потрогала живот. Вот это пресс! Даже через одежду кубики прощупываются. Я ведь не беременна, нет? Не хотелось бы.       — Госпожа, ну какие дети! Вы ведь пьете отвар! Странная вы сегодня. Переживаете из-за этого гнусного предателя? Я позову слуг, пусть выкинут его отсюда.       — Если ты не перевяжешь ему раны, мне придется сделать это самой!       — Но зачем? — растерялась Брана.       — Хочу, чтобы он мучился. Жил и мучился. Где здесь лекарства?       В итоге я все-таки добилась своего. Забинтованный как мумия эльф покинул мою ванну и был торжественно водружен на лежащую возле кровати шкуру.       — Он ведь в таком состоянии не сможет меня убить? — на всякий случай осведомилась я.       — Чары шамана действуют. Сильный был знахарь. Толковый. Зря вы приказали его псами разорвать. Он бы сделал вам действующее зелье. Не сразу получилось. С кем не бывает!       Прислушиваясь к ворчанию Браны, я опустилась перед зеркалом и нехотя уставилась на свое отражение. О чем сильно пожалела. В пещере мне не удалось разглядеть ни шрам от ожога, ни странную раскраску, ни даже черты лица. Неудивительно, что эльф пытался покончить с собой. Станет ли лучше, если я умоюсь от грязи, краски и расплету дикарские лохматые косы? А еще вытащу из прически череп цапли с продетыми через глазницы бусами, сниму кроличью лапку и вытащу из ушей шипы каких-то особенно кровожадных колючек?       От шкур несло зверьем, и я скинула их, чтобы разглядеть себя целиком. Нет даже намека на женственность. Ни тонкой талии, ни соблазнительных бедер. Широкие плечи, грубые накаченные руки с мозолями и царапинами, мускулистый торс, поглотивший последние останки девичьих прелестей. От подозрений, что я вообще не женщина, меня спасло лишь отсутствие мужских принадлежностей. Я проверила. Так. На всякий случай.       — Говорят, вы мало покушали, принцесса. Хотите принесу вам фаршированных лягушат?       — Нет. Я буду спать, — мрачно буркнула я, погружаясь в беспросветное уныние. Не ожидала, что мое… вернее, не совсем мое тело окажется настолько безобразным. Интересно, какой я была в прошлой жизни. За что? За что мне досталось вот это?       Теперь нет ни малейших сомнений в том, что мне отведена роль злодейки. Куда я попаду, если меня убьют? Может, оно и к лучшему? Как-то не хочется жить, купаясь в ненависти. И всякий раз вздрагивать, увидев отражение.       — Брана, я почему-то думаю о маме. Ты ее помнишь?       — Да с чего бы? Вас подобрали совсем крошкой. В детстве ты меня звала мамой. Пока Рыч Потрошитель не услышал.       «И кто это такой?»       — А принеси-ка мне книгу или карту. Что-нибудь по истории. Хочу освежить все в памяти.       По молчанию няньки я поняла, что в очередной раз опозорилась. У орков нет книг? Хорошо, что не упомянула, что умею читать! Иначе Брана точно бы заподозрила, что принцессу подменили.       — Когда-то видела книгу, там картинки были смешные, — пытаясь исправить впечатление, неловко прохрипела я. — Думаю, дай посмеюсь, пока не засну.       — Я уж было испугалась, что вам совсем худо. Вы сегодня сами на себя не похожи, госпожа. Ложитесь-ка отдохнуть. Были тут книги, но давно. Наверное, ничего уже и не сохранилось. Что-то сожгли, что-то сгнило.       — Тогда можешь идти по своим делам. Нет! Стой! Эльф точно не умрет?       — Они весьма живучи, пока не поврежден росток. Можете хоть голову отрезать — прирастет.       — У него не поврежден?       — Не знаю, — задумчиво зевнув, пробормотала Брана. И почесала бороду. — Его же для вас живым оставили. Значит, наверное, росток не трогали. Спокойной вам ночи, принцесса. Если что — я рядом. Позовете — приду.       Оставшись одна и поняв, что изучение отражения в зеркале может довести до суицида, я принялась осматривать комнату, чтобы понять, какой была настоящая владелица тела. Судя по костям, голове оленя и сушеным насекомым принцессе нравилось убивать всё живое. Ее увлечение — охота? Оружия на стенах столько, что можно открыть музей. А в ящичках безделушки. Разные монеты, украшения, фигурки, амулеты и флаконы с сомнительной бурдой. На самом дне сундука с бесполезным барахлом я обнаружила бережно завернутого в ткань волка, грубо и неумело вырезанного из дерева. Это подарок? Или удачная поделка? Почему столь простенькая вещица так заботливо припрятана? Не подписано, от кого это, а жаль. Хотелось верить, что у меня есть друзья или родственники-люди. Настоящая семья. Человеческая.       Больше ничего полезного я не нашла, поэтому вернулась к эльфу. Тихонечко, но дышит. Несмотря на бледность, темноту под глазами и синяк на половину лица, очень красивый. Волосы цвета свежих каштанов, только что извлеченных из-под зеленой колючей оболочки, благороднейшие черты лица. А вот на шее, под кожей, какие-то странные то ли лозы, то ли вены. Нет, кровеносная система там изгибаться не станет. Это что-то другое. Похоже на вьющееся растение. Неужели тот самый идущий из сердца росток?       А я ведь действительно устала. Сняв дурно пахнущую верхнюю одежду и вытащив из ушей колючки, я поняла, что безумно хочу искупаться. Но звать Брану постеснялась. Обнаружив кувшин с водой, я намочила тряпку и тщательно обтерлась, надеясь, что это хотя бы чуть-чуть заменит полноценное купание.       Очень хотелось запереться на щеколду и забаррикадироваться изнутри, но было немного страшно, что восставший из мертвых эльф начнет душить меня подушкой, и никто не сумеет вовремя прийти на помощь. А вдруг у меня есть враги среди орков? А что, если Брана лишь притворяется, будто верно мне служит?       Сомнения терзали меня даже во сне, и в эту ночь я пересмотрела с десяток самых разнообразных кошмаров, наверняка побив все рекорды моих предыдущих жизней.