Убийца из Ривии

      Я глотнул «Черной крови», поморщившись, и тщательно отираясь от мерзкого вкуса на губах. Яд обжег язык и глотку. Чертов ублюдок может испробовать меня, стоит лишь захотеть. Внутри развязался комок, что терзал меня вот уже несколько дней. Я был готов ко встрече. И прислушался к себе еще ненадолго — страха не было. По земле ползет облако тумана. Он клубится под самыми ногами, чернее-черного, непрозрачная дымка чужого присутствия. Тени оживали, словно движениями талантливой танцовщицы, они становились плотнее и обретали человеческие очертания. Фигура все еще слишком далеко, чтобы я мог разглядеть ее получше. Да и к чему? Я все равно знал, что увижу. Самого настоящего вампира, бессмертного, что был много могущественнее. Ведьмачьему взгляду доступно то, что человеческому даже не заметить. Контуры фигуры словно бы «плывут», обрастают туманом, пока я приближаюсь к ней. Этот некто крупный и высокий, одетый в глухое черное, а еще очень сильный. Неподалеку завыли звери. И вновь тишина. Я делаю бросок вперед. Успеваю уловить короткую вспышку магии и вот на пересечение дорог уже никого, только поросшая сорняком нерадивая земля. С небес взирает тонкий полумесяц луны, озаряя путь. Ночь и впрямь была волшебной, теплой и такой светлой, что в освещение больше нужды не было. Однако темнота — лучшая подруга нечисти, как и в любой другой день укрывала чудищ, призраков и прочее зло. — Зараза. Мне пришлось входить через главные ворота, а заставу при въезде было никак не оминуть. — Геральт пожаловал! — расплылся в нехорошей улыбке стражник. — Слыхали? Остальные обступили меня, жадно рассматривая. Я остался в седле, пока Плотва недовольно выстукивала копытом. — Ну так пропустите меня или как, господа? — выдавил из себя я, пытаясь быстро прикинуть в каком положении оказался. — Не помню, чтобы получал запрет на въезд. Стражников было четверо, а у меня был отличный и послушный клинок (это последнее, но не худшее решение проблемы). Вдалеке, на краснолюдской площади гудела музыка и не стихали музыканты. Ривия переживала не лучшие свои времена, но похоже жизнь и без того кипела. Тенью проскальзывали воспоминания: мощенные улочки, повсюду тянущиеся лозы винограда, аккуратно высаженные десятки тис и дубов. — Так-то оно так, пан ведьмак, — перекатывая на языке гласные тянет солдат. — А нам выгода какая? Уж не побежишь ты королеве докладывать? Я так не думаю. Ступай-ка отсюда, пока целехонек. — Куда б ты не направился — всюду сеешь смерть и ужас, — тявкает еще один, поглаживая рукоять топорика за поясом. — Вы, господа, стало быть, не поняли. Я получил заказ, — соскочив с кобылы, заговорил я. — Да с тех пор, как ты отсюда убрался — у нас даже плюмарда не завелось. Стража переглянулась, и самый старый из них, уже сплошь седой, подошел ко мне поближе: — Что за заказ? — Имя господина слишком известно, чтобы я его называл, а велено мне отыскать вампира. Испещрённая морщинами морда стражника скривилась, и вытянув губы в тонкую полоску, тот кивнул остальным, и они нехотя поплелись к заставе. Кто-то грязно выругался мне вслед, но я уже оказался за воротами. Все оставалось именно таким, как я запомнил. Только грязнее. Подъехав ближе к площади, я заметил, что и пустовато стало в столице. Некоторые дома стояли, опасно накренившись и сплошь покрывшись уличной пылью. Кое-где прогнила крыша, а на задних дворах копошились крысы. Я свернул в безлюдный переулок, уходя от толпы гуляк, все еще бродивших по рынку. Чем меньше людей знало, что я в Ривии — тем лучше. По крайней мере пока что. Деревянная хижина, которую и домом-то назвать сложно, пребывала в не менее плачевном состоянии. Кости ее хозяина уже давно лежат в земле, но одна прекрасная леди почти что даром (если дело не касалось денег, считай, задаром) согласилась приглядывать за жилищем. Ключ все еще лежал под розовым кустом, что сейчас буйно цвел перед самой оградой. Внутри оставалась скудная мебель, что позволяла заночевать здесь хотя бы на несколько дней. — Совсем неплохо, — устало произнес я, потрепав Плотву за загривок. Та тряхнула ушами и негромко фыркнула, соглашаясь. От угощения не отказалась, и захрустела спелой мякотью яблока. Жрать было нечего и я, устроившись в скрипучем кресле, заснул, забыв распалить огонь. Хлипкое одеяльце, накинутое на колени, хотя бы немного согревало. Половицы скрипели от любого, даже небольшого шороха, а стоны кресла, что оное издавало при каждом движение, не давали провалиться в крепкий сон. Даже если бы я пожелал — то все равно ведьмачьи повадки не дали бы мне упиться до такого состояния, чтобы я не услышал приближающуюся опасность. Будь я даже при смерти, отправляясь ко все бесам, я все равно замечу врага. Меня разбудил настойчивый стук в двери. Я вытянул оружие, и осторожно двинулся ко входу. Тарабанить неизвестный не прекратил, сильнее прежнего бившись внутрь. — Кто? — Как кто? Свои, — мурлычет голос за деревянным проходом. Я поднял тяжелый засов, отворив двери. Ко мне в объятия бросилась изящная, ладная фигура. — Геральт… Нехорошо не сообщать о своем приезде заранее. Мог бы даме послать весточку! — недовольно разразилась девица, чуть отстраняясь. На чье бы имя пришлось писать весточку-то? Не уверен, что я когда-то знал его вообще. Я глуповато улыбнулся, все еще сохраняя молчания, и светловолосая, бросив последний осуждающий взгляд, прильнула к моим губам. Это я мог бы и запомнить — мягкие сладкие уста. Она была дочерью мануфактурщика, дела у которого в прошлом шли довольно неплохо. — Хочу сказать спасибо, что присматривала за всем. — Зофья, — подсказала девушка, подмигивая мне. — Ты так просил, ведьмак, что я, право, не могла отказаться. Я, наконец, обнял ее в ответ, перебирая пальцами золотые кудри и втягивая их пряный запах. — Так-с, что же привело тебя домой? Скривившись при слове «дом», я предложил ей присесть за стол и остановился напротив: — Знаешь… как всегда. — А, работа, понимаю, — кивнула та, покусывая губы, и подпирая кулаком подбородок с очаровательной ямочкой. — На кого охотишься? Я не собирался посвящать ее в детали (целее будет), поэтому ответил уклончиво: — Очередного монстра. Зофья тяжело выдохнула. — А как на счет того, чтобы отпраздновать твой приезд? Ну Геральт… — состроив гримасу, протянула светловолосая. — Разве что по бокалу вина? — Даже вино по такому случаю имеется, — рассмеялась Зофья, и вздернув брови добавила, — или самогон? Самогон хотя бы имел свойство пьянить. Незамеченным мое прибытие более оставаться не могло, да и желудок крутило от голода, а кожу пощипывало от грязи и пота. Очень уж хотелось хорошенько отмыться и набить чрево не залежавшимся куском хлеба, а горячей едой. Справедливости ради, я не знал, как этой девушке удалось затащить меня в бани. Имя Зофьи, вернее ее отца, все еще имело вес в этом городе, и банщики пообещали молчать о том, что они сегодня увидят или услышат. Она действительно притащила с собой пузатый бутыль с мутной белой жидкостью и когда откупорила крышку, по комнатам расползся запах алкоголя. — Мы точно не отравимся? — Разве что я. Самый крепкий спирт из всех, что я видела, — хихикнув, сказала девушка. Нам подали вина и винограда, а также запеченную в травах утку с бобами и фасолью. Мы подняли первый бокал за здоровье: — За тебя, Зофья. — Нет уж, мне-то что может статься? За тебя, ведьмак! Когда девушка опрокинула в себя содержимое бокала, то крепко зажала рот ладонью, чтобы не вырвать. — Ну и дрянь, — в сердцах сказал я, разливая нам по новой. — Сам, гляди, даже не поморщился! Ну будем! Зофья полезла в воду после третьей, она шла нетвердой походкой и все норовила уйти куда-то в сторону. Зато не забыла скинуть с себя все тряпки, пригубив из кубка напоследок, и поскользнувшись, угодила в воду. — Блядь! — соскочив с кресла, я прыгнул за ней в бассейн, без труда находя ее кудрявую макушку под водой. — Зофья? Ты как? — облокотившись о бортики, спросил я. — О-о-о, Геральт, да ты спас меня! Та продолжала пьяно паясничать, вешаясь мне на шею и не желая отпускать. Где-то между жаркими парами и новой порцией самогона, я сказал: — Мы хоти-и-м музыки! Му-узыки! Ты можешь такое устроить? Зофья громко икнула и ответила одним кивком головы. Еле-еле поднявшись на ноги, та, пошатываясь, отправилась к выходу. Я закутался в полотенце и отправился попариться. Вскоре к нам действительно пожаловала чуть ли не целая труппа. — С-сыграйте нам, милсудари! Немного испуганные лица молодых господ расплылись в улыбках, и в банях зазвучала бодрая веселая мелодия. Девушка, наконец, вернулась, и зашагала в нашу сторону. — Дама в б-беде! — кричала та, пока я (едва ли не так же нажравшись) доводил ее до широкой софы, что раскинулась неподалеку парилки. Она дважды упала по дороге, уцепившись за ноги одного из музыкантов и завела свою сладенькую песню про настоящий талант исполнителей. Правда, она сильно заикалась, и кое-что напоминало тарабарщину, но главное девушка донести смогла. Я утянул Зофью в танец, и так, вприпрыжку мы бросились в ледяную воду. Ощущения были… скажем так, ободряющими. — Хорошо, с-сука, — выдавил я, отряхиваясь от воды. Я практически был пьян. Алкоголь всегда действовал одинаково. Освобождал тело и разум от нужного и ненужного. — Э-э-э… Господа хорошие! Наливайте! — очень вовремя предложила златокудрая девица, развалившись голяком на софе. Повсюду было мокро, и с ее тела продолжала стекать влага. — Д-дама повелевает, — грозно повторил я, проглатывая такие сложные сейчас окончания слов, но дабы подкрепить слова действием я сунул бутыль под нос музыкантам и отдал собственный бокал. За смехом я, не разобрав слов Зофьи, всматривался в ее губы, пытаясь прочитать по ним: — В-велю раздеться, — выдавила та, хрюкнув. За этим последовало нечто нечленораздельное и снова смех. Рыжеволосый бард нетерпеливо ойкнул и отложив лютню, приблизился к нам. — Но! — завопил я, и шлепнул Зофью по заднице. Она выглядела исключительно соблазнительно в такой позе: улегшись на живот и кокетливо согнув одну ногу в колене. Перед глазами все расплывалось от выпитого, сознание медленно, но верно заполняла полупрозрачная пелена. Даже, чтобы попросту натянуть мышцы рта в улыбке требовались кое-какие специальные навыки, полученные в награду за прошлые попойки. Я вообще-то не помнил, когда последний раз так надирался. Ядрёная выпивка, томные взгляды с поволокой от Зофьи, мягкие очертания ее смуглого тела и сладкий запах вина… Все это казалось далеко забытым, но не растерявшим свое очарование. На мне остановился взгляд раскосых зеленых глаз барда. Я обратил внимание, что стоял совсем без всего, даже без исподнего. Остальные музыканты уже надрались и засели в воде, уничтожая бокал за бокалом. Я не заметил, как начал вертеть между пальцев серебряный медальон. От него исходила привычная сила, но сам он находился в состоянии покоя — никаких на сегодня вурдалаков. Задумавшись всего на секунду, я представил, как сюда врывается вампир и расхохотался до самых настоящих болей в животе. — Что дальше, господин? — практически трезво спросил рыжеволосый, прикасаясь к моей руке. Словно бестия, вскочила с места Зофья, и схватив меня за волосы, без запинок прошептала: — Мы должны прикончить ту бутылку вина, — распорядилась девушка, подставляя бокал для напитка, и прижалась ко мне устами. Окончательно потерявшись в пряностях и выпитом, я почувствовал на себе ладное тело с шелковистой кожей, под пальцами чью-то разгорячённую плоть и сильную руку, сжимающую меня за бедра. Музыканты больше не плели свою замысловатую песню, за окном опускалась ночь, вода ударялась о бортики бассейна с шумным плеском и шипели раскаленные угли в печи.