Заачарованный

Когда Юнги всё же вытащили в лес, под недовольное ворчание и, в буквальном смысле, волочение по полу за ноги, тот всё продолжал ныть, но никаких сопротивлений не оказывал. Но на его же удивление, он действительно не чувствовал жары и желания уйти обратно домой. Ощущение было, словно его окружает барьер прохлады и безопасности. Либо это из-за того, что солнце близится к вечеру, чуть поумерив пыл, либо Хосок и правда что-то сделал, что в итоге он был готов подставлять лицо ветру, который не чувствовался знойностью, испепеляющий кожу. Их целью было собрать одну небольшую корзинку земляники, и Хосок прекрасно помогал Юнги, ну как, пытался скормить пол чащи ягод, словно тот неделю не ел. Дела бы ещё быстрее пошли, если конечно же помогал и Чимин, который зачем-то притащил в лес мольберт с кистями. - Рисовать он, кстати, не умеет. - шепчет с улыбкой Хо Юнги, прикрываясь ладошкой. Будто Чимин мог их услышать через пять метров травы и стволов. - Естественно, где краски? Он воздухом будет рисовать? Так, по холсту проводит кистью и вот вам творение. - он головой качает, собравшуюся горсть в корзину отправляет. - А ты не заметил? Он сам их создаёт. - Это как? - При помощи чар конечно же. Хосок подпирает ладонями голову, улыбаясь лучезарно, сидя на корточках в молочной шляпке. А Юнги всё ещё в красной блузке широкой и бриджах черных, да шляпку черную такую же надел. И какой бы седьмой пот не сошел с него сегодня, вся одежда всё ещё пахнет гортензиями. Поразительная сила чародеев. - Подожди, - хмурится Юн, замирая, - он тоже чародей? А зачем ему такая способность, если он не умеет? - Можно и так сказать. - хихикает Хо, а после плечами пожимает. - Кто знает, зачем жизнь наградила его таким «даром», не упаковав талант в комплекте. Юн хихикает в кулак, кидает заинтересованный взгляд на Чима, стоящего спиной к ним, что с подозрением оглянулся через плечо. Видать слышал их разговор, что мало вероятно. А когда смотрит на Хосока, то замирает, потому что ему вновь тянут ягоду, большую и сочную. Такую жалко куда-то использовать, такую только самим свежие есть. Поэтому он не сопротивляется, открывая рот. - Как ты себя чувствуешь? - интересуется беловолосое чудо, хлопая ресницами. Юнги вглядывается в зрачки Хо и, кажется, бредит, видя почти незаметную магическую пыль золотую в них. Словно он прямо сейчас использует немного своих чар. Он пока не понимает только, куда конкретно они направлены. - Уже лучше. Ты правда что-то неизвестное сотворил. А почему ты спрашиваешь? - Хотел спросить, будешь ли ты сегодня нам играть после ужина? Юнги вновь скидывает горсть ягод в корзину, мыча. - Конечно, мне сразу сказал Чимин, что я должен хотя бы раз в день. Кроме того, я сегодня даже не играл. Каким-то образом Хосок находит самые большие спелые ягоды, которые сразу скармливает Юнги, даже несмотря на то, что тот уже отпираться начал и говорить, что наелся на весь год. - Ты можешь не играть, если устал. Мы поймём. Жара, да с Чонгуком ходил на добычу, в городе был и сейчас с нами собираешь землянику. - Да ничего, - Юн вдруг дёргается, не посмотрев куда тянет руки, - не привыкать. - У тебя волшебные руки, но нужно иногда делать перерыв, ты так не думаешь? Хосок стоял спиной к нему, лучезарно разговаривая, потому что сам он выглядел как солнце, потому что своей одеждой он отражал его свет. Стоило только ему повернуться, улыбка с лица сходит, заменяясь любопытном и беспокойством. Юнги сидит, чего-то рассматривая на тыльной стороне ладони, надув губы и щеки, пальцами ковыряется. Хо подходит, присаживаясь на корточки, чтобы заглянуть под шляпу и убедиться в обиженно надутое личико, а потом на руку, на которой было красное пятнышко. - Пчела. - лишь ответил Юн, дуя. Для Хосока это так мило выглядит, как такой сдержанный парень дуется на насекомое и самого себя, потому что не заметил, а после вытащил жало из руки и выкинул. - Можно? - Хосок уверенно руки тянет, но не касается, ждёт разрешения. Юнги брови поднимает удивлённо, но всё равно вкладывает свои пальцы обеих ладоней. Это было первое их касание, Хосок сам захотел его коснуться. Но даже этот факт не так сильно поразил его, а то, что когда они соприкоснулись, Юнги чувствовал приятные покалывания, как когда после холодной улицы ты заходишь в теплую, уютную таверну, где можно хорошо выпить. Ощущения такие, словно он этот алкоголь через пальцы впитал, и теперь становится на душе хорошо и свободно. Это странное описание, но Юн правда перестал чувствовать какую-либо тяжесть в теле, его и вовсе не жалила пчела, а он находится в горячей ванной, когда расслабляются мышцы и хочется вечно ощущать лёгкость в теле и негу. - Ну, несколько дней точно у тебя перерыв. - говорит Хо, поднимая взгляд на замершего Юнги, а потом улыбается так виновато. - Попрошу Джина тебя осмотреть. Мин с подозрением посмотрел на Хо, наконец отвлекаясь от разглядывания их сплетения рук. - Он лекарь что-ли? - Нет, - хохочет Хосок, опуская руки, а Юн сжимает пальцы, не желая отпускать, - по этой части у нас больше Чимин. - Чего опять я? - встрял тут же упомянутый. Они тут же смотрят на него, а потом Чон встаёт, всё же расцепляя руки. - Думаю, на этот раз нам хватит, - берёт корзинку Хо, тряся, показывая перед собой. Юнги только кивает, следя за тем. - Я не успел дорисовать, а мне уже не нравится. - бубнит Чимин, дуя губы пышные, когда парни подходят посмотреть. - М-да... - тянет Юнги, впервые решившись проявить свою прямолинейность несдержанно. - Из тебя художник, как из меня чародей. Чим акает, поднимая брови удивлённо. - Но ты же не чародей, вроде. - Именно. Трое смотрят на холст, на котором вроде как должны быть нарисованы сосны, опушка перед ним с ромашками и колокольчиками. Но на деле солнце здесь нарисовано по-детски: жёлтый круг, да палочки вокруг, трава вообще смесь, видно, что сначала наложили слой жёлтого, потом коричневого и зелёного, смешав непросохшие цвета, сливая все их воедино. Каша. Да и галочки птиц кривые. - Не, ну если здесь детали какие нибудь нарисовать, цвета нормально распределить и обвести тонко, может не так страшно будет. - предполагает Юнги, поднимая взгляд на Хосока задумчивый, ожидая его комментариев. - Ты можешь попробовать, - мычит в ответ тот, - но из меня тоже такой себе художник. - Я слышал, кого-то там пчела цапнула? - глазеет подозревающе Чим, налегая телом на Юнги, как бы ограждая от дела. - Левая. - показывает ему руку понемногу опухающую. - Правой я пишу. Если что, поможете цвета смешать. Противиться Чимин собирался, но Хосок его остановил, обещая присмотреть как следует за Юнги. Надутый Пак, конечно, ещё повозмущался, но, видя как Юн уже начал исправлять его творение, а Хо начал виться вокруг, мешая краски, он решил по-тихому уйти за растениями лекарственными и дособирать несчастные пару сантиметров ягод в корзине. Юнги старался над холстом, выводя цвета и пытаясь сделать хоть какой-то вид сухой травы живой, а не в виде перемешанных цветов. Он закусывал губу, постепенно доводя части пейзажа в какой-то здоровый вид. А настолько он привлекательно трудился, что Хосока самого потянуло взять кисть и помочь исправить хоть что-то. Узкий холст не давал разойтись из-за чего иногда было не удобно тянуться, поэтому Хо встал сзади Юна, приобнимая за талию и делая шаг ближе, положил голову на плечо. Второй не придал этому значения, продолжая исправлять уже в две руки, нередко что-то обсуждая. Поэтому, когда Чимин возвращается и видит эту картину, он только хихикает и бубнит что-то под нос с многозначительной улыбкой. Остальные к его приходу уже закончили. - Ерунда. - подводит итог Юнги, глядя на беловолосое чудо. - Да. - соглашается Хо. - Но хотя бы выглядит лучше и поприличней. - Ага. Они стоят ещё несколько минут в обнимку, смотрят на недопроизведение искусства. Хосок держит на весу пораненную руку Юнги, а Мин прижимает к телу, положив ладонь на кисть вокруг талии. - Ну что, вы закончили? - спрашивает Чимин, ставя корзину заполненную с горкой ягодами и сверху заложенная маленькими цветочками. - Уже закат, нужно домой на ужин. Солнце садится, наконец Юнги не чувствует вокруг палящую ауру, лишь постепенно ослабевающую силу погоды. Но сам себя он постоянно ощущал под какой-то защитой от него. А рядом с Хосоком в него будто энергия вливалась, приятно покалывала и успокаивала, что от того он неохотно отлипался, когда они подходили к дому. На столе было накрыто, и голод всё равно подкрался за весь день, поэтому слюнки текли без спроса. Чимин отдает корзину Чонгуку, а Джин идёт с кухни, вытирая руки полотенцем. - Джин, осмотри, у нас раненный. - зовёт Хо Кима, поднимая руку Юнги перед собой. Джин только кивает, растирая ладони. - Да ничего страшного, заживёт. - отвечает Юн, но руку не убирает. Хосок передает её брюнету, что вежливо улыбнулся, аккуратно, не касаясь, протискивает меж своих ладоней. Юнги смотрит большими глазами, как формируется в расстоянии между его рукой и ладонями Джина бесформенная прозрачная жижа. Кажется, это вода. Она касается кожи, что он дёргается, но доверенно не отдёргивает. Гладит, охлаждает, от слабой боли вовсе избавляет. Отек не проходит, но некое облегчение Юнги чувствует, а когда Джин заканчивает, он эту воду скапливает в шарик и направляет в сад в цветы. - Всё нормально, меньше, чем за неделю пройдет. - говорит Джин, вновь растирая ладони. В этот момент уже подтягиваются остальные. - А что ты сделал? - спрашивает Юн, рассматривая руку. - Просто обработал и убрал грязь. - Джин кокетливо улыбается, садясь за стол, а напротив расслабленно Тэхён опускается на стул. Юнги проверяет руку, которая не изменилась никак, поэтому следует также на своё место. В этот раз Хосок садится напротив него, а не как обычно Чонгук, и лишь тепло улыбается, как самое настоящее закатное солнце, постепенно уменьшая свой свет. Наверное, он тоже устал за сегодня, но время для сна ещё рано. Может, Хо жаворонок и ложится рано? Юнги думает, что это очень возможно. - Парни, сегодня без музыки. - объявляет сразу Хосок, попросив Чимина зажечь пару ламп на потолке. - Ты бы и сам прекрасно справился. - спокойно говорит тот в ответ, отхлебнув какой-то отвар, который принес с собой. Им он делится с Юнги, одновременно щелкнул пальцами, зажигая огни, и из прозрачного сосуда налил в кружку. - Это для расслабления тела, чтобы быстрее зажила рука. Отвечает ему Чимин на сомневающийся взгляд. Отвар теплый, почти горячий, и Юнги вообще горячего пить не надо из-за перегрева на солнце, но он прекрасно себя чувствовал рядом с Хосоком, или может это дело рук Чимина, поэтому для него это что-то вроде разбавленного чая. - Что у него с рукой? - тут же взвился Чонгук, оказываясь неожиданно за спиной Юнги. Не менее заинтересованные взгляды бросили и остальные. - Пчела. - лишь пожал плечами Юн, беря ложку и благодаря за еду. Чонгук без спроса хватает левую руку рассматривая со смешками её. - Гляди какая круглая. Древесная что-ли тебя так поприветствовала? - Гук дёргает кистью больной, будто обмахивается ею, хихикая. - Тэхён, - обратился Хосок с многозначительным взглядом, а упомянутый тут же отрешает себя внимания с Джина, - давай ты вырастешь у Чонгука в комнате самые привлекательные для пчел растения? А потом будем вместе смеяться с его не менее перекошенного лица. Тэ тут же большой палец показывает, растягивая улыбку до квадрата зубастого. - Э-э-э, - сразу обиженно надулся Гук, отпуская руку несчастного Юнги, который облегчённо выдохнул. Наконец-то он может нормально поесть, - почему вы меня не любите? - Очень, очень тебя любим. - Хосок аж на сердце ладонь кладет, смотря так ярко и правдиво, что малознакомый человек бы поверил. Поэтому Чонгук только надул губы и поплелся ужинать на своем месте. - Отдыхай, Юнги, - с доброй улыбкой говорит Намджун, сидя во главе стола. Как и Чимин напротив, - мы можем подождать. Юнги кивает, немного поднимая уголки губ, дарует каждому свой виноватый взгляд, особенно Хосоку, которому он немного подпортил прогулку по лесу. За спиной того висит зеркало, и это немного напрягает Юна, ощущавшего какую-то странную энергию от него, словно за ними всеми следят. И по какой-то причине это заметил и Хо, решив перенять внимание на себя, что по отношению к Юнги очень даже получилось. И самое главное, Юн неохотно нарушил появившуюся вместе с его приходом традицию – играть после ужина. Юнги заметил, что даже если братья не приходят на завтрак или обед, самым важным для них обязательно становится ужин. Они стараются каждый день собираться все вместе. Может быть, это их традиция или обычай, а может обязанность перед друг другом, ведь, если они не будут пересекаться, то и вовсе будут отдаляться. Это понятно для Юна. Только вот как-то Намджун с Чимином сказали, что теперь для них стало важным после ужина слушать хотя бы одну композицию в его исполнении. Поэтому сейчас он немного расстроен и чувствует вину, но совершенно никто не стал делать вид, что скрывают грусть. Да, вздохнули печально, да, посмотрели грустно на фортепиано, а после стали приступать к еде. Отвар действовал хорошо, Юнги немного разморило, что он чуть ли не проспал обед. Лишь пришедший Тэхён его разбудил, подсунув под нос какую-то противно пахнущую траву, что аж глаза покраснели от чихов. А ближе к вечеру Чонгук упросил щенячьими глазами у Юнги составить компанию в походе за золотом. - Мы же вчера собирали, только не говори, что ты всё уже потратил его? - Золота было мало, а у меня такая идея, что будет стоит такую копеечку! Поэтому Юнги согласился, по принципу того, что воздух ему нужен, да и погода немного облегчила свои силы. Но жара всё равно была. Он было хотел попросить Хосока пойти с ними, но, увидя того в гамаке, заваленного свитками, активно что-то обсуждая и жестикулируя с Намджуном и Джином, решил, что потерпит. Кроме того, Чонгук обещал не долго и они не будут с Бамом. Но, как на зло, они возвращаются не так быстро, когда солнце озарило оранжевым маревом землю, ярко-желтой полосой окаймованным. - Ура, последний. - вздыхает Намджун, потягиваясь до хруста позвонков. Откладывает перьевую ручку на стол, присматриваясь к последней бумаге перед собой и ожидая, когда высохнут чернила. - О, вы вернулись. Как прогулка? Вы задержались. Джун поворачивается к Юнги и Чонгуку, которые плетутся неспешно, а первый прихрамывает. - Небольшая проблема создалась, но золото собрали. - они подходят ближе, а потом Гук смотрит на открытый на втором этаже балкон с белыми перилами каменными. - Джин! Джин, ты здесь? Джун опирается о спинку деревянную в беседке, осматривая Юнги, на котором снова были облегающие бриджи и красная блузка, распахнутая на пару пуговиц. Вместо Джина на балкончик выходит Хосок, улыбаясь по-милому ярко, оперевшись о перила локтями и голову подперев. - Что у вас? Нога? - будто с самого начала знает Хо. Чонгук внизу кивает, протягивая руки прибежавшему Баму, кратко проводя ладонью по голове, а потом Юнги на руки подхватывает, удивлённо распахнувшего глаза. - Мы по скалистым оврагам пошли, подскользнулся, я еле как поймал его. - Зачем ты его туда потащил? - цокает Джун. - Да это Тэхён туда отправил! Его ругай. - оправдывается Чонгук, а его пёс гавкает в знак согласия. Юнги хлопает ресницами, думая, что же он может сказать в свою защиту. Смотрит на каждого из братьев, последний был Хосок, который опустил взгляд и лишь снисходительно широко улыбнулся, успокаивая Юнги. - Ладно, давай сюда, отнесу его Джину и Чимина позову. После этих слов, Чонгук кивает, а потом подкидывает Юнги в воздух, почти долетающего до низа балкончика. Юн чувствует что-то схожее на прикосновения, которые, как вода, скользят по его телу, поднимая вверх. Он быстро смотрит на Джуна, направляющего спокойно рукой его вверх. Он и пикнуть не успевает, как приземляется в руки Хосока. - Ты не против, что я без спроса тебя касаюсь? На этот вопрос ответа Хо не требует, лишь кивает братьям внизу и идёт внутрь. Юнги прижимает кулаки к груди, большими глазами смотрит на чужой профиль, соображая произошедшее. Они приходят в комнату Джина на третьем этаже. После стука им открывает хозяин комнаты, изгибая бровь. - Я за Чимином схожу ещё, прочисти ему рану, пожалуйста. - просит Хо, проходя внутрь. - Посади на балконе. - лишь говорит Джин, отходя к комоду, чтобы поправить на своей голове диадему из хрустальных маленьких капель сапфира, словно скатывающихся по его волосам. Розовые занавески слабо колышутся от ветра, сквозь которые они проходят. Хосок садит на диванчик форменный, с потертой со временем немного обивкой. Потом садится перед ногами, стягивая туфли. Юнги чувствует себя неправильно из-за такой заботы. - Я мог бы и сам... Не сильно уж и поранился. - говорит Юнги, взгляда с лица напротив не отводя. Хосок только качает головой. - У тебя половина голени в крови. Так ещё и ушиб. - Не волнуйся, - тут же появляется Джин, как дива вошедший через полупрозрачную ткань, снова растирая ладони, - я расскажу тебе, почему так происходит. Но сначала надо рану обработать и у Чимина какую-нибудь мазь выпросить, чтобы за сутки зажила твоя нога. Юнги кивает, ощущая на здоровой ноге теплую руку Хосока, смотревшего на Кима. Он гладит её, больше от нервов, успокаивая и себя, и его, но при этом не заметив поначалу. Когда Хо решил уйти за Чимом, то это заметил и смущённо улыбнулся. Джин садится рядом, прося ногу поднять, положив на свои бедра. Снова растерев ладони, он создаёт небольшой прозрачный пузырь воды, который аккуратно и неспешно касается его раны, перекатываясь вдоль. Юнги морщится, дёргая плечами. - Злишься на Чонгука? Или на Тэхёна? - спрашивает Джин, чтобы отвлечь Юна. - Нет, это моя оплошность. - качает он головой. - Я был невнимательным. - Это не из-за этого. - Джин снова бесформенный шарик проводит по ране, пробираясь в каждый уголок кожи, заставляя снова морщиться. - Дело в заго́ворах Чимина. - В каких заго́ворах? - Юнги следит за тем, как пузырь отлипает от него весь цветом красным, с кусочками грязи, почти не видными внутри. Эта субстанция летит за пределы балкона, прям в цветы рядом с мандариновый деревом. - Чимин заго́ворил дом, чтобы от недугов защищал, обидчиков обижал, проклятья отгонял, ну и ещё по мелочам. - Джин снова создаёт сферу воды, повторный раз очищая рану. - А новых жильцов так приветствовал, проверял. Не волнуйся, он поймет, что ты хороший и больше не будет обижать. - Неужели на такое способны все чародеи? - задумчиво тянет Юнги. Брюнет хихикает. - Конечно нет. Заговоры только ведьмы устраивают. А он у нас полукровка. - В смысле? Он и ведьма и чародей вместе взятые? - недоумевает Юнги. - Так насколько ваши родители были разгульны, что даже полукровку родили. Джин хохочет в кулак так не по-аристократично звонко и скрипяще, что уголки губ сами непрошено поднимаются. - Он нам не родственник, у него даже фамилия Пак. А родители наши из других династий. Чонгук и Хосок от отца, мы от матери. Я и братья чистокровные, а Чимин к нам тоже пришел, как и ты. Но куда гораздо по-аристократически Джин поправляет свой обод на голове серебряный, с цепочками дорожек сапфировых капель, блестящих от почти ушедшего солнца. - Так получается, - дёргается Юн, ближе подсев, - у Чимина по чародейским способностям управление цветами и красками, а ещё всякие ведьминские варева? - Так и есть. - кивает в ответ. - А в чём же польза от красок? Только их создание? - Нет, ты же видел, он розовые волосы себе покрасил, Чонгуку концы, Намджуна тоже в голубой. Он меняет цвета любых предметов, каких захочет. Просто рисование ему не дано. А так, даже очень полезно, если не хочешь годами носить одну и ту же одежду – попросишь просто изменить цвет и вуаля, жизнь играет новыми красками. Джин напоказ плечи широкие раскрывает, как бы очерчивая ими свободу фантазиям, куда можно было бы применить способность Чимина. - А Намджун? Только ветер и переписывание заклинаний в свитках? - Юнги аж взбодрился за сегодня. Его глаза горят желанием узнать, а Джин и не сопротивляется. - Ветер, это главная его сила, но, - он поднимает палец, - из этих дурацких свитков он научился проникать в чужие мысли и слушать их. - То есть он может узнать, о чем ты думаешь? - ему кивают. - Ну капец. - Согласен. Поэтому, если почувствуешь ветерок в закрытом помещении, который в твою сторону подул, это Намджун в тебя залез. - И как вы с ним живёте... - Ему Чонгук однажды взбучку устроил, вот теперь Намджун без спроса не лезет никуда. Отнекивался, что лишь в целях изучения проверял на нас. - А Чонгук? Только металлом занимается и рудой с кристаллами? - Украшения имеешь в виду? Ему и этого хватит, - отмахивается Джин, как от мухи, - он и так в детстве мои бусы, браслеты и кольца испортил, особенно любимые. Теперь всю жизнь должен мне их делать в качестве извинений. - Значит вы в детстве были вместе? - Да, с десяти лет. А он ведь у нас младшенький, поэтому проблем от него было навалом. - Ужас, это же больше сорока лет вместе... - приставляет пальцы к подбородку, а потом головой дёргает. - А Тэхён? Он тоже только растениями управляет? - Это да, но это довольная масштабная сила. Представляешь, слушать каждую жалобу травинки и лечить её. - постепенно Джин начинает рукой по воздуху водить. - Он мне рассказывал, что все растения, как люди, имеют эмоции и переживания. Из-за этого ребенком он постоянно принимал близко к сердцу любые смерти цветочков. - Ого! Это же постоянный стресс. Джин соглашается с ним, поднимаясь с места. В дверь в этот же момент постучали. Юнги приглушённо слышит, как брюнет говорит о том, что тот задержался, а Чимин лишь извинился и поспешил вернуться к своим настойкам, потому что сегодня будет яркое полнолуние. Луна и правда была сегодня близка к земле, чем в другие фазы, Юнги мог бы и руку протянуть к ней, но решает оставить это желание при себе, когда Джин возвращается. - А у тебя что за способность? - уже тише и спокойнее интересуется Юн, позволяя лечить свою ногу, даже если мазь подозрительно не понятного цвета щиплет и заставляет гореть ногу. - Управление водой. Могу придавать ей форму. - и в качестве доказательства, он снова растирает ладони, растопыривает пальцы и растягивает водное кольцо, касающееся кожи вокруг раны, давая лёгкий эффект охлаждения. - Эта способность по матери передалась. А ещё, я тоже могу, как и она, сквозь отражающиеся предметы смотреть на мир. Юнги мычит, цокая. - Ещё один в личное пространство врывается. Джин смеётся, поднимает на него блестящий взгляд, отражающий одновременно и красную ленту заката, и свет луны. А потом Юнги замирает, хлопая глазами. - Подожди, а... - от вечернего ветра его волосы немного путаются на глазах, которые скрывают тревогу. - А зеркала? Их у вас очень много, неужели это ты смотришь сквозь них? - Так значит, ты заметил. - качает головой брюнет, создавая перед собой новую бесформенную фигуру воды, заглядывая внутрь. - Этой способностью я редко пользуюсь, не для того, чтобы следить за кем-то, - а потом хихикает, - разве что за Тэтэ подглядываю чуток. Ты только ему не говори. Юнги кивает, когда немного робкая, немного ехидная улыбка пытается спрятаться за указательным пальцем. - Но этой же способностью обладает и моя мать, которая постоянно следит за нами через зеркала. Естественно, при помощи её силы следит и отец. - А почему бы их не убрать? - до Юнги доходит, почему все братья опасливо смотрят на него, когда он подходит посмотреться в зеркало. Наверное, они переживают, нет, они знают, что за ними следят родители. - Они слишком... Озабочены нами, всё наше взросление пытались сделать из нас могущественных чародеев, которыми они будут управлять. Однако, когда мы выросли и осознали всю суть мира, мы вежливо, - на последнем слове Джин руками изображает фантомные кавычки, - попросили оставить нас в покое. Как видишь, не получилось. Зеркала, созданные матерью, разбить очень сложно, а я слаб против той силы. - он разводит руками, грустно вздыхая. - Да и Чонгук также не сможет изменить или сломать их. Поэтому мы привыкли быть более сдержанными даже в собственном доме. Юнги закусил губу задумчиво, забывая о похолодевшей от ночи ноге. - А закрыть их чем-нибудь? - Ну, я же изредка закрываю полотном старых штор, плотными очень. Чтобы некоторые личные дела они не увидели. - Юнги кивает в знак понимания. - Но в итоге нам влетает, если слишком долго не следят за нами. - Это звиздец, Джин. - Юнги понимает насколько ужасен факт отсутствия спокойной личной жизни. А если они постоянно слышат критику на любые действия? Это же заниженная самооценка и проблемы с доверием. Для Юна это больная тема. - Это да. Зато они благодаря этому дару следят за приходящими в дом людьми и, если видят нашу судьбу, спутника жизни одного из нас, то сразу же принимают меры. Юнги думает ещё немного, прежде чем решается забрать к себе свою ногу, погреть ладонями. - Убивают? Джин качает головой, и блеск капель на волосах завораживает. - Единственное лояльное решение, которые они принимают, это устраивают танец напутствия. - брюнет мычит, ту форму непонятную из воды создавая в образы людей, танцующие медленный вальс, поднимаясь выше, кружась, развивается платье длинное девы, а волосы её начинают сиять от лунном света. Образ людей замирает на фоне белого с голубинкой круга. - Танец напутствия? - Юнги внимательно следит за тем, как водная дева меняется свой образ, волосы её укорачиваются, как и меняется мужчина, поначалу не имевшего лица. - Да, даже мы с Тэхёном танцевали его. - вновь руки двоих людей сливаются воедино, Мин чётко видит вместо девы Джина с завязанными глазами, а парнем без лица стал кудрявый Тэхён, с лентой на губах. - Это танец доверия. Если ты почувствуешь своего человека, который не может тебе отвечать или видеть, и вы сможете согласованно станцевать, то он судьба. На самом деле, в наш дом приходят люди, которые сильно меняют жизнь. И каким-то непонятным образом, наша мама видит связанных красной нитью. Она не говорит, хранит секрет, до тех пор, пока ты в догадках не видишь или не слышишь того человека. - силуэты братьев приближаются немного, но не слишком близко. Они отражают белые блики, кружа, как балерина из шкатулки. - Я до последнего волновался, кого же мне выберут. В те времена в наш дом пришли Чимин и ещё несколько милых девушек. И мне, как на зло, завязали глаза. - А Тэхён? - тихо спрашивает Юнги, боясь разрушить лишним шумом те прозрачные статуэтки. - Именно ему сказали, что выбрали пассию. - лицо у Джина неизменно умиротворённое, а на щеках появляется совсем незаметный румянец. - Я был расстроен, не подозревая, что мои чувства подразумевали любовь к нему, а не братскую ревность. - Интересно... Юнги неотрывно смотрит на то, как водная фигура Тэхёна делает шаг назад и медленно кружит Джина, держа руку над головой. - Даже родители не были против вашей пары. - у Юнги непреодолимое желание коснуться фигур, он даже тянет руки, но отдёргивает, думая, что брюнет будет против. Но тот только хихикает, кивает и опирается о диванчик рукой, что просторная, раскрытая на несколько пуговиц рубашка сползает с плеча, открывая взору узоры. Образы он направляет ближе, касаясь тут же протянутых на встречу ладоней. Юнги чувствует небольшую влажность от прикосновения с расплывчатыми статуэтками, продолжающиеся крутиться вокруг на его ладонях. - Что это? Тату? - обращает внимание на ключицу и часть шеи Юнги, замечая на молочной от света коже тонкие линии ландышей, почти бесцветные, лишь контур и белые цветки. Джин смотрит на открывшийся участок кожи, смущается немного, но не спешит поднять обратно ворот, лишь чешет затылок. - Можно и так сказать. Ещё одна отличительная черта чародея от человека, - продолжает брюнет, одним движением пальцев меняя водных людей на руках в новые безличные лица мужчины и женщина, чьи губы невесомо касаются, - это вот эти рисунки на теле. Не важно, будь это чародей, ведьма, оборотень или другое магическое существо, каждый оставляет метки на теле любимого. Пузырь на ладонях постоянно менялся, изображая силуэты молодых, безликих обладателей магии, которых перечислял. - У чародеев, эта метка появляется в том месте на теле любимого, которого он коснулся первый раз. - Джин снова хихикает. - В детстве, где-то в девять лет он сказал, что у меня настолько острые ключицы, что можно из них пить. - он изящно проводит по своим плечам пальцами, останавливая взор на метке. - Поэтому он как-то меня уломал посидеть смирно и дать ему поэкспериментировать. А сам выдавил своими маленькими ручками совсем немного сока из лимона. На глоток бы и не хватило, но от кислоты он весь сморщился. Я смеялся, а первым касанием его стали прикосновения губ здесь. Брюнет слабо тычет пальцем в цветок, раскинувшем листочки тонкие по всей ключичной ямке. Юнги следит за касаниями, имея непреодолимое желание коснуться, но всё же не решается даже пальца направить в его сторону. - А у Тэхёна тоже в этом же месте? - Джин отвлекается от созерцания рисунка, качает головой. - Я на другом месте оставил свою метку. - он ведёт пальцем, что был ранее на его цветах, по плечу, спуская ниже до локтя. - Потом обязательно увидишь. Юнги кивает. Молчит какое-то время, губы кусая, пока Джин играется с тем кусочком воды, что создал. - А Чимин, - подал он голос, поднимая глаза, - откуда он здесь? И кем является? Джин хмыкает, создавая из воды скульптуру упомянутого, по плечи его образ бродит от слабого ветра, но не ломается, как бы смогло стекло. - Он вообще другом Тэхёна является, с которым он вместе некоторые время жил в другом городе. По необходимости найти себя в жизни. Спустя с десяток лет разлуки, он был в бегах, ибо в какой-то деревушке не приняли его как ведьму, а Сеул был близок. Поэтому Хосок его увидел во сне и сказал пойти забрать. Поначалу Чимин был просто нашим лекарем, а потом он стал также возлюбленным брата. Мин дёргает бровями, сразу же пытаясь перебрать все воспоминания, с кем мог быть Чимин. - Намджун к нему обращается «милый»... - с долей надежды глядит он из под светлой чёлки. Джин кивает. - Уже поздно, ты наверное устал. - брюнет поднимает голову к луне, а сапфиры на волосах начинают слабо сиять, словно постепенно накапливаемая энергия от её света начинает проявляться. - Подожди, - сразу Юнги поддаётся вперёд, руки кладя на кисть Джина на обивке дивана, - подожди, что у Хосока за сила? Это самое главное, что я не спросил! Глаза у него горят желанием узнать самую сокровенную тайна, словно она и являлось скрытой от мира тайной Атлантидой. Он даже ладонь на грудь кладет, нема сдерживая себя от порыва не затараторить и не начать доказывать зачем ему хочется знать. Хосок упрямо не говорил, но при этом так неимоверно тянуло познать, будто он сокровище мира, что игралось с ним. Джин цокает, хихикая, понимает, что сбежать от него не получится, а Хосок его может потом и прибить, ведь ещё не насмотрелся на Юна, который обижается, из-за несказанности. - Ты сказал, что он во сне увидел Чимина. Это его сила? Видеть на расстоянии и сквозь время? Брюнет качает головой, что слабо колышутся кристаллы на голове. - Видеть будущее – одна из его способностей. Но самая главная – это свет. - глаза Юнги распахиваются. - Свет? - Он управляет светом, что солнца, что луны, ведь луна отражает солнечный свет. Из всех братьев, - Джин на руке из воды создаёт образ во весь рост Хосока, стоящего в плаще и узким мечом в руке, - это чуть ли не самые сильные чары. Он может материализовать свет во что-нибудь, либо порезать, как лучом под линзой. А знаешь, что не менее важно? Джин ловит взгляд Юнги, чьи зрачки увеличиваются с огромным вопросом в них. Он окидывает своим взором улицу за пределами балкончика. - Хосок может контролировать, сколько света нужно. Поэтому ты ощущаешь, когда оказывается возле дома, что тебе легче, чем в ту жару, что в городе. До Юнги доходит, что весь купол, созданный вокруг особняка, с прекрасной погодой в нем, являлась силой Хосока. Он даже в первую их встречу использовал её, когда тёплые лучи солнца проникли через окно, согревая тело до каждой косточки. Вот почему его глаза были застелены слабой золотой дымкой. Он был самым первым, кто показал ему чары, даруя ощущение спокойствия в нем, пронизывая своим светом. Юнги вглядывается в глаза Джина, видя наконец ту же светящуюся полупрозрачную голубую дымку, когда тот снова меняет форму, изменяя силуэт Хосока на цветок гортензии, что был внизу, прямо напротив них. - Расскажу ещё кое-что напоследок. - цветок сменяется мечом, который ранее держал их главная тема этого разговора. - Он увидел, когда умрут наши родители, поэтому скоро этот кошмар и навязчивые взгляды закончатся. - а потом взгляд поднимает такой впервые печальный, который Юн видел за всё время пребывания здесь. - Только ты никому не говори. Меч узкий наконец падает, разбиваясь о ладонь в уже капли, никем не контролируемые. Вода капает с ладони на пол, и лишь маленькая лужица посередь ладони сверкает от лунного света, отражая её образ. Даже в этот момент Юнги думает, что через эту маленькую проплешину может следить мать братьев-чародеев. Но Джин рушит её, сжимая ладонь. Он встаёт с дивана, давая знак, что пора уходить. И Юнги следом идёт за хозяином комнаты. Который ойкает, вспоминая что-то. Он говорит уже на пороге, когда Юнги держит ручку двери. - У Хосока есть одна особенность. Думаю, - он хихикает безобидно, - он со временем научился как-то с ней совладать, но от его настроения может меняться цвет волос на чёрный. Любые негативные эмоции вызывают этот эффект. Я это тебе говорю, просто как для знака. Мин кивает, кланяется немного, отблагодарив за помощь и ответы на многие вопросы, и уходит. Время довольно позднее, но спать не хочется от слова совсем. Ему нужно переварить рассказанное Джином. Ещё следовало бы что-нибудь перекусить, потому что он не ел с полудня. Однако, голода он не чувствовал. Чуть прихрамывая, больше от непривычки ощущения боли, он спускается в столовую, надеясь отыскать на столе хотя бы какое-нибудь печенье или кральку. Но на белой скатерти было пусто, это вызывает разочарование на самого себя. И прежде чем расстроиться из-за голодного состояния, Юнги замечает свечение за окном. Будто летающие светлячки решили собраться в саду возле веранды, на которой он замечает силуэт, опирающийся о перекладину. Белая рубашка без рукавов, светлые шорты и такие же волосы. Ко всему дополнению, кожа очень темная сама по себе, но образ таинственной статуи привлекает не менее, как действительно реальные светлячки, окружающие беседку, но не залетая в неё. Юнги спешно, но как можно осторожнее и тише заходит внутрь неё, ещё раз убеждаясь, что здесь стоит Хосок. - Так ты уже и ходить можешь? - с некой ехидностью интересуется Хо, сверкая глазами в тени. Он уворачивается от налетающего светлячка. И у Юнги внезапно заиграла детская радость, которая требует, как в детстве, побежать и рассказать маме о случившемся. - Джин очень хорошо помог. И Чимин тоже. - а потом его голос становится немного громче. - Я узнал, какой у тебя дар! Брови Хосока поднимаются вверх, а потом появляется насмешливая улыбка. - Ах, этот Джин, всё выдал. - и головой качает так надругательски. - Почему ты сразу не рассказал? - Юнги подходит ближе, останавливаясь около немного свободно расставленных ног. Длинных, загорелых. - Я хотел посмотреть, как ты сам узнаешь и увидишь наши чары. - Это так предсказуемо. - Тем не менее, за тобой интересно наблюдать. - Да вы, наверное, за всю жизнь столько повидали различных эмоций. Хосок хихикает, вновь уворачиваясь от светлячка. - Ты сам по себе интересный. Такое чувство, будто ты каждый день сталкивался с теми, кто имеет связь с магией. Но Юнги только качает головой. И вновь наблюдает за покушающемся сверчком. - Почему ты от них отмахиваешься? - Шутишь? Я их боюсь. Они капец страшные. Ты видел их в близи? А ещё стрекочут своими крылышками. Хосок морщится, показывая брезгливо дергающиеся руки. Юнги хихикает, кивает, также уворачиваясь от налета в свою сторону. Если бы не их свечение, он бы не пошел сюда, просто, их наличие делает атмосферу рядом с беловолосым чудом какую-то зачарованную и гипнотизирующую. Они молчат, осматривают природу вокруг. Юнги видит гортензии белые, отражающие лунный свет. Их слабым запахом всё ещё пропитана его одежда. Он очень привык к нему. И очень нравится. Даже прижимает нос к плечо, вдыхая. Потом они глядят друг на друга. Хосок слабо улыбается, и Юн видит золотое свечение в глазах – это его магия. Она похожа на стаю светящихся светлячков за спиной Чона. Но выглядит совсем теплой и уютной. Это странное чувство окутывающего тепла, греющее что-то внутри. Наверное он выглядит зачарованным, с большими глазами, это он замечает, когда после рука к его лицу тянется. Хосок сам томно смотрит, улыбки более нет. Взгляд куда-то ниже глаз Юнги уходит. Спокойное дыхание, стрекот тихий крылышек, нет никакого ветра, что каждый звук в округе слышен. Руку Хо отдергивает. - Извини, не подумал. - и голову опускает, как провинившийся ребёнок. - Ничего, - качает Юн головой, - ты можешь... Я не против. Пожалуйста. Юнги думал, что возможно у него на лице немного мази или ресница, которую каким-то образом увидел чародей. И когда тот осторожно, неуверенно тянет руку, будто в любой момент готовый убрать, Юнги замирает в ожидании. Вместо кратких касаний, чтобы просто что-то стряхнуть, Хосок прижимает ладонь. Сухую, теплую-теплую. И Юн непроизвольно прижимается в ответ. По щеке пальцем гладят, и кажется, Мин слышит чужие мысли, потому его охватывает желание подойти ближе. - Ты устал стоять, может сядешь? - тише спрашивает Хо, хотя сам не имеет желание отпускать. И облегчённо вздыхает, когда видит отказ. Юнги делает пару шагов вперёд небольших, между ног чужих оказываясь, но не касаясь. Расстояние для них становится ощутимо меньше, и кажется оно чем-то эфемерно идеальным. Ни назад, ни вперёд не даёт им двинуться, то небольшое расстояние стало предвкушающе интимным. Юнги видит на фоне жёлтые летающие пятна, но всё внимание приковано к глазам напротив, которые тоже светятся. Магия в них медленно расплывается, кружится, словно волны в море, утопает в собственной силе. - А ведь, - шепчет Юнги, и к его верхней губе палец прижимается, надавливая, - ты был первым, кто показал свои чары. Когда мы сидели в наше первое совместное утро. Хосок усмехается, пальцем больше давит, что зубы показываются, но все внимание его приковано именно к губе. Кажется, он ей очарован. - Раньше. Гораздо раньше. - немой вопрос в затуманенных глазах появляется, а там блики отражаются, словно звездочки. - Пока завтракал ты с братьями, и я заглянул при помощи света в дом. Юнги вспомнил, как в то утро солнце постоянно освещало братьев династии Ким, то уходило, то вновь светило. - И даже когда ты по городу гулял. Я заметил тебя, такого отстраненного, в тёмно-синей мантии. А после этого наблюдал, до тех пор, пока ты не задумал покинуть его. Пришлось придумать, как бы тебе помочь, ты выглядел потерянным котёнком, и мне безумно захотелось тебя взять к нам. Юнги слушал тихий шепот, постепенно переходящий на хриплый голос. Пожалуй, ему сейчас не важно знать, почему Хосок за ним следил и забрал, как щенка с улицы, через руки Чимина конечно же. Сейчас важнее замершая в ожидании душа и томящееся сердце, по какой-то причине желающие невероятных ощущений. И когда голос замолкает, лишь на мгновение он заметил, что делают. Их лица близки, палец всё также также давит на верхнюю губу, оглаживая её, оттягивая, взгляд золотой прикован к ней. Для Хосока она притягательная, вздернутая, уголки короткие, скрываются нижней, зато обе нежные, шершавые, мягкие. Они оказываются слишком близко, чтобы чувствовать дрожащее дыхание, а ресницы Юнги трепещут не переставая. Резкий урчащий звук разбудил всю округу. Глаза Юнги распахиваются. С минуту он смотрит на не менее удивлённого Хосока, а потом лицо вспыхивает, он опускает голову, руку прижимая. Уши горят от стыда, потому что желудок его продолжает посылать на своем языке жалобы. Теперь он заметил, что его кисти лежали на талии чародея, а вторая рука того на его бедре, причем крепко обхватывая и стараясь прижать. Сердце в грудной клетке наконец стало ходить ходуном. - Извини... - Юн об грудь упирается и отодвигается, краснея ещё больше на жалобные звуки живота, постепенно затихающие. Хосок смеётся кратко, больше от смущения Юнги, нежели от урчания. Он хватает второго, прижимает к себе крепко, обвивая руками тело напряжённое, и пищит умиленно. - Какой же милый, прелестный, очаровательный... - и Чон продолжает осыпать приятными прилагательными Юнги, который с большими глазами смотрит в пустоту сада, осыпанного петляющими светлячками. Его качают из стороны в сторону, как ребенка, даже крутят над землёй, не отпуская из объятий очень крепких для такого худого чародея. Хосок садит его на деревянную преграду, о которую ранее опирался сам телом, смотрит наконец на него с таким искрящимся восхищением. Ладони жмёт к лицу и сжимает щеки, что губы по инерции выпячиваются. - Ты прелесть, прелесть, прелесть. - тараторит шепотом Хосок, прижимаясь кончиком носа к его, посылая какие-то невероятные магические чары в Юнги, которому тепло на душе становится. А когда отлипает, вновь продолжает. - Пошли, покормим тебя. И на руках несёт, словно Юнги для него лёгок, как пух. Создаёт в темном доме маленький шарик светящийся, объясняя нежеланием будить всех в доме светом. Хосок сам садит за стол, сам заботливо кормит, приносит сок, параллельно рассказывая о том, как братья-чародеи строили дом. Их компанию освещает не очень сильно шарик над головами, Юнги сравнивает его с миниатюрным солнцем – круглый жёлтый фонарик, летающий в воздухе. У Юна есть желание дотронуться, любопытство как-никак, а в нем существует. Он даже тянет руки, касается пальцами, а этот магический сгусток теплый колет приятно кожу. Краем глаза зеркало замечает в стороне, но оттуда лишь слабый и ненавязчивый эффект давит, скорее ментальный, нежели реальный. Если за ними и следят, то он решает, что оставит на самотёк этих родителей. Не его дело, и они вроде как не влияют на него. Юнги говорит, что впервые видит и касается магии Хосока, а тот продолжает играть с ним, ещё создавая шарики, греющие слабо, кружат медленно вокруг. Гладят щеки, руки, в волосах путаются, а Юнги большими тёмными глазами смотрит, пытается поймать, игриво жмурясь от приближающегося света. В волосах путаются, электризуются, застревают. Хосок смеётся, называя Юнги солнечным одуванчиком. В ответ хлопают нелепо ресницами, шарик первый попавшийся хватает и дует на Хо, словно тот мог навредить. Чон хихикает, отмахивается, тем же отвечает. Они играются ещё какое-то время, кидаясь друг в друга сферами затормаживающие в воздухе, чтобы далеко не улетать, летящие обратно Юнги в руки, потому что Хосок поддавался. Но Мин знал, что всё равно проиграет. Его провожают до самой двери, со смешками они обмениваются касаниями рук игривыми, до локтей, не более. Не пересекая черту, не навязываясь, наслаждаясь даже этим. Непреодолимо тянуло друг к другу, и с силой отдалялись, с сжавшимся сердцем.