Заачарованный

Часы минуют неспешно, но уютно. По утрам чай и булочки, по вечерам сытные ужины и игры за фортепиано. Один за другим братья поочерёдно сближаются с Юнги, не боясь иногда откровенничать. Он вдохновляется их силою, очаровывается духовностью. Каждый заботливый и внимательный, словно не чужой им, а также, по-братски близок. - Как рука? - интересуется Джин, невесомо касаясь подушечками пальцев руки зажившей, достаточно быстро. - Мои мази помогают быстро, не правда ли? - кокетливо улыбается Чимин, щурясь так, что блеск глазок не видно. Юнги только кивает с приподнятыми уголками губ. Каждый не стесняется показывать свои силы. Чонгук прямо на глазах Юна сделал колье из черного серебра и маленьких кусочков рубина. Честно говоря, Юнги не знал, куда его будет надевать, но сердечно благодарил чародея за труд. Гук только хихикал зубасто, а Бам тявкал задорно, украв украшение. Намджун хвастался своими коллекциями свитков и книг с заклинаниями, рассказывая о детстве и светлом прошлом братьев, и как пришли к выводу, что будут жить вместе. Вообще, он это назвал загоном питомцев, поясняя тем, что родители их всех загнали в этот дом, чтобы воспитать послушных последователей. Сделать руками, завоёвывающими мир. Единственное, к чему пришел Юнги, задумавшись, что этого не получилось у родаков братьев-чародеев. С Тэхёном вместе выращивают какие-то травы на заднем дворе, собирают первые плоды фруктов, чтобы повара могли сварить какие-нибудь варенья, соки, заморозить карамельки и фруктовый лёд, на предстоящие жаркие дни. Травы они несут Чимину куда-то в комнатку, в которой никогда не бывал Юнги. Полная склянок, различных ароматических и вонючих жидкостей. Лапки насекомых, подозрительные глаза рыб, щупальца осьминога. Чимин травы принесенные раскладывает рядом с окном, из которого четко солнечный свет падает симметрично на весь стол. Помогают с Тэхёном Чимину измолоть до каши растения пахучие, что нос зудит. Разливают в бокалы и колбы кипяток. Юнги впервые видит работу ведьмы, создающую лекарственные варева, некоторые из которых подозрительно отложены в угол темный. Цветом они алые и черные. Он подумал, что они опасные, поэтому вопросов не задавал. Зато возле этого стеллажа так невписывающе весит та дурацкая картина. С Джином поздними вечерами делятся своими воспоминаниями и обсуждают общие темы с большим количеством чая и сладостей. С зажжеными свечами и укутанные в пледы. Чаще всего они сидели на балкончике чародея. Юнги с огромным интересом слушал о людях за прошедшие пятьдесят лет. О их вкусах, искусстве, одежде, характере. Ещё он узнал, под тихий голос, о родителях. Одни из немногих сильнейших покорителей стран. Безжалостные и алчные, жестокие и недолюбливающие людей. Мать управляла водой, а отец мертвыми душами – черными сгустками скелетов с пустыми глазницами. Как Юнги понял, хотели они, чтобы дети держали в страхе все большие города. Стали прославленными и непобедимыми. Чтобы люди и иные магические существа подчинялись и поклонялись. Чтобы они несли темноту и холод, чтобы небо покрывали сгустки тьмы, шторма и наводнения не давали покоя, леса были полны убийственными деревьями и плющями, ветра сносили крыши, а зелья заставляли страдать. Но самое главное – абсолютно любой свет наносил вред, словно искалывал каждый нерв под кожей, заставляя сжиматься все органы и дрожать от отсутствия тепла в нем. Честно признаться, Юнги не нравится эта идея, ведь означает она полное истребление людей. Он не видит смысла в этом, собственно, как и сами братья-чародеи. Поэтому оттягивают срок «правления над миром», больше родителей подстегивая в упрекании. Но, как добавил Джин, единственное хоть что-то «человечное», что было в их предках, так это любовь. Потому что сами те безумно любили друг друга, и позволяли любить хоть кого, даже лично помогая с этим сыновьям. Поэтому Юнги лишь выдыхает, не понятно почему, то ли потому, что он находился в доме братьев и был, вроде как, не тем, кого убьют в первую очередь. То ли потому, что ни у кого не было в парах людей. У Намджуна – ведьма Чимин, у Джина – Тэхён – оба чародеи. На счёт братьев династии Чон, ответ у брюнета лишь один: - В активном поиске. Над этой темой долго думает Юнги, даже утром следующего дня, когда он лениво играл в гостиной. Рукава его белоснежной блузы шелковисто гладили клавиши, озвучивающие ненароком запомнившиеся, не важные сейчас ноты. Он размышляет о любви чародеев и строгости родителей. Точнее о том разговоре с Джином, что в дом приходят только те, кто хоть как-то повлияют на судьбу братьев. Вот только в этот дом его привел Хосок в лице Чимина. Имеет ли это связь или же предки решили дать самостоятельность детям? С другой стороны, если судьба – сложная штука, она всегда делает так, что ничего не бывает зазря, то зачем же Юнги здесь? Наконец он задается этим вопросом. И почему он так легко согласился? Он прогоняет в голове сегодняшний завтрак. - Странно, что мы никогда не спрашивали Юнги, почему он скитался по городам. - тянет задумчиво Тэхён, хотя вид у него совсем не заинтересованный. - Что правда – то правда. - соглашается с ним Чимин, стреляя из пальца небольшие пулями огня в созданную водную сферу, пытаясь получить какой-нибудь незамысловатый силуэт из пара. - Мы просто не знали, как спросить. - отгораживает их же самих Гук. Сам Юнги лишь жуёт и пожимает плечами на направленные взгляды. - Нечего говорить, поначалу жили хорошо, потом родителей убили, дом продал и стал скитальцем, который ищет смысл своей короткой жизни. На опечаленные и сожалеющие лица он только отмахивается, потому что тема для него уже не настолько больная. - А кто убил их? - задумался Намджун, раздувая огненные пули ветром в шар побольше, чтобы оба сгустка магии над столом создали больше пара. Кто знает, зачем они вообще решили этим заняться. - Не знаю, - пожимает плечами, - я пришел, когда уже было поздно и никого в живых не было. Да и не важно мне это уже. Главное – я жив, а что дальше делать, к сожалению, я так и не понял. - Ты действительно, как потерянный котенок. - подмечает Хосок, который должен по логике улыбаться постоянно. Видимо, завтра пойдет снег, раз даже Юнги заметил, что волосы у Хо на корнях почернели. Непривычное явление. - Он слишком не любопытный для котенка. - потягивается Гук и, сладостно мыча, откидывается на спинку стула. - Я любопытный! - возражает Юн. - Подожди, - встревает Джин, - почему ты вообще считаешь его не любопытным? Чонгук каждого обводит взглядом «вы серьезно?» и цокает,потому что он один так считает. - Ну смотрите, - Чонгук вдыхает в лёгкие побольше воздуха, выпрямляясь, - он никогда не задаёт вопросов по поводу нашей магии. Типа, как мы обычно привыкли: откуда она берется, как вы её создаёте, а можно ли ею научиться управлять другому чародею? Или, может ли мы навредить кому-то? Почему мы помогаем людям? Откуда мы взялись все? Он не интересовался нами. Меня это беспокоит. - Он любопытный! - возражает Хосок. - Он задаёт вопросы! - добавляет Джин. И оба они грозно глядят на всех остальных. - Я не слышал, - разводит руками Чимин, - даже когда мы втроём с Тэхёном мололи мне травы. Он спрашивал только как что-либо делать. - Меня тоже не расспрашивал, как я, например, разговариваю с природой или какие цветы проще выращивать. Тэхён пожимает плечами, обводя каждым взглядом, и смотрит на Джина напротив, который дует губы. - Меня тоже смутило отсутствие любопытства... Слова Джуна, сидящего во главе стола обрывают Джин и Хосок, последний вовсе подрывается, чтобы за руку взять Юнги, который сам решается возразить. - Нет, мне безумно интересно... - Да! - Джин хлопает ладонью по столу. - Вы разве не знаете, что мы вечерами общаемся, говорим обо всем. Юнги тушуется, смущается, потому что он не особо хотел разглагольствовать, ведь чувствует некий стыд из-за лишнего любопытства. - Я просто не хотел надоедать вам типичными вопросами. - бубунит Юн, опустив голову. Руки у Хосока теплые, шершавые, гладят пальцы его тыльную сторону ладони. - Поверь, мы не против. - нежно говорит Хо, и Юн чувствует, как спину его теплые солнечные касания, проходящие сквозь окно, гладят, лелеют, успокаивают. Видит в зрачках напротив магию золотую, медленно плескавшуюся и переливающуюся. - Почему мы вообще подняли эту тему? - наконец договаривает Намджун. И все поворачиваются к тому. Джин цокает, всплеснув возмущённо руками, молча ворча. Тэхён и Чимин неопределенно плечами пожали, а Чонгук ближе к столу выпрямился. - Он отличается. Меня это немного смутило. - Гук рукой ведёт, оглядывая Юнги. - Я сомневаюсь, что он человек вообще. Да и вообще зачем он в дом пришел. Джун поднимает ладонь. - Я его проверил, он точно человек. - гордо заявляет он. Чонгук тут же подпрыгивает со стула. - Ты опять в голове ползал? Юнги дёргается от резких движений, и через секунду вспоминает про способность Намджуна читать мысли. Икает, поворачиваясь с испуганными глазами на чародея ветра. - Да нет, нет, - сразу замахал руками перед собой, - я только это проверить, честно! Чонгук уже надвигается на несчастного мужчину, который тут же подрывается бежать. Двери громко раскрываются нараспашку и след двух братьев вовсе простыл. Последнее, что увидел Юнги, это наличие образовавшихся металлических цепей в руках Чонгука, провожаемый насмешливыми взглядами остальных. - И всё же, - поворачивает обратно Тэхён, сложив задумчиво руки на груди, тем самым уже внимание к себе привлекая, - что действительно привело Юнги к нам? Решение родителей или веление судьбы, в лице Чимина? Вопрос, ранее отложенный в дальний ящик, вновь всплывает, и уже не только у Юнги. Возвращаясь из воспоминаний, видит перед собой собственные руки, которые медленно продолжают нажимать на клавиши пианино. Зрение наконец фокусируется, прежде чем он задумывается. И правда, зачем он здесь? Кажется теперь, когда жизнь в доме братьев-чародеев стала уютной и подходящей для него, является подобием нахлебничества. Ему не платят деньги, он кушает хорошо, рубашка на теле чистая, опрятная, всегда пахнет слабо гортензией. Он чистый, побритый, любые раны лечат, есть собственные личные вещи, например духи, которые самолично изготавливает Тэхён по ночам. Недавно Чонгук подарил серьги в виде рубинового солнца и луны из сапфира. Куда их надевать, Юн до сих пор не понимает, но подарок принял. Мин вновь смотрит на кисти бледные, полупрозрачную кожу, на вены сквозь неё проглядывающие, а внутри странное чувство потихоньку бурлящее, будто что-то будет с его узловатыми, покусанными пальцами. Нет, он не хочет, чтобы их отрубали – это точно. В конце концов, он играть не сможет, тогда пребывание в этом доме точно станет нахлебничеством. В гордом одиночество он не сидит долго. Но компании тоже не против. Поворачивается на стуле, замечая зеркало напротив, отражающее его силуэт. На вид безобидный блеск обычного стекла, поэтому переводит взгляд на развалившегося на диване беловолосого чуда, который улыбается широко, кивает, снова приветствуя. У Юнги совсем немного, бесконтрольно розовеют скулы. Но не обращает внимания, лишь в ответ кивает Хосоку, который больше разнеженно съезжает по обивке, глазами сверкая нежно. Сердце Мина расплавляется. - Скажи, почему ты пригласил меня? - Юнги поправляет, теребит манжеты блузы. Смотрит Хо в глаза. А тот даже не задумывается. - Мне приснился сон. Ты же знаешь, что иногда мне снятся вещие сны? - Юнги кратко кивает, молча прося продолжать. - там ты тоже играешь. Прямо вот здесь, в этой комнате, за этим пианино. Ты поворачиваешься и улыбаешься мне. Я точно помню, что стою напротив, а ты весь светишься, не только радостью, но и солнце тебя будто... Благословляет. - Хо поворачивается вперёд, смотрит прямо сквозь открытые двойные двери в сад. Туда, вроде, Тэхён и Джин уходили. - А ещё, я смотрю туда, - и рукой на выход показывает, - а там Тэтэ рисует Джина, поливающего цветы. Юнги встаёт посмотреть, и упомянутая парочка на самом деле вместе, но лишь сидят под мандариновым деревом, брюнет читает книгу, а его возлюбленный лежит на бедре и дремлет. - Это будущее. Оно ещё не наступило. - голос теплый, словно утреннее солнце, Хосок встаёт с дивана, потягиваясь. А Юнги чувствует это спиной, и отчего-то улыбается широко. Кажется, он проникся реальностью. Но когда поворачивается, видит в зеркале не собственное отражение, а лицо бледное, глазницы черные, ресницы веером длинные. Лицо, словно маска из театра ужасов. А оно моргает. Юнги шугается, отпрыгивая к Хосоку. Тот, кстати, успевает обернуться и увидеть это лико, которое исчезло через пару секунд. Видимо, чародея эта картина нисколько не смутила. - Прости, - и Юнги обнимает за плечи, немного обеспокоенно заглядывая в лицо, - мама опять следит. Она на самом деле не так часто близко подходит к порталу. И на вновь появившейся лик рукой светом стреляет, застилая всё зеркало каким-то светящимся занавесом. - Она меня смущает. Постоянно смотрит. - потерянно говорит Юн. Хосок обнимает уже крепче, к макушке губами прижимаясь. - Потерпи немного, скоро всё закончится. - шепчет еле слышно Хо, будто Юнги действительно изводится из-за их родителей. Честно, Юнги не особо важно, но когда за тобой следят, это нагнетает. Он понимает, что личной жизнью не успевает насладиться, что уж говорить о этих чародеях. Пожалуй, Юн догадывается, почему братья не торопятся в дом, когда выходят за пределы. На улице гораздо меньше отражающих предметов, чем в доме, заполненном зеркалами и блестящей посудой. Легче станет не ему, а именно им, шестеро братьям-чародеям. Но Юнги знает, сказал это Хосок не ему, а себе. Джин рассказывал в один из теплых вечеров о детстве братьев. С десяти лет их вместе собрали, из дома без сопровождения не выпускали, держали в строгости и наказывали физически. Каждый из пяти прошел собственный круг страданий, потом вместе одни испытания становления могущественными чародеями. О каких именно, Джин не рассказывал, болезненным прошлым назвал. Юнги тогда только слушал. Когда братья играли вместе или учились, было легче. Они помогали друг другу. Джин помогал с ранами, как и Тэхён. Раньше тот тоже делал лекарства, хотя бы мази. Разве что, не любил всю эту муть с формулами, а вот пропорции смешивать мог часами. Разбитую посуду прятал Намджун, выкидывая из дома настолько далеко, насколько позволяли силы. Чонгук маме подарками потакал, Джун старался стихи сочинять или сказки. Братья делали всё, лишь бы меньше получать и не палить друг друга, к примеру, от побега на ночь в город. Каждый по очереди старался вылезать на свободу. На вопрос Юнги про Хосока, Джин ответил, что тот занимался тем, что нравилось – танцевал. Но, разве что, запрягали тем, что нравилось именно родителям. Поэтому Хосок всегда ходил с черными волосами. Лишь когда танцевал, один поздно ночью, они менялись на белый. Брюнет признался, что в юности всегда ценил моменты счастья у Хосока. Стук в дверь возвращает Юнги в мир. Он в последнее время часто задумывался о... О многом. Когда Юнги разрешает войти, в комнату заходит Чонгук, в сопровождении Бама. Парень кидает взгляд на завешенное зеркало туалетного столика, но комментарий не решается сделать. Проходит дальше к Юнги, на балкончик, останавливаясь на пороге. Пёс прошагал дальше, высунув язык, потерся о бедро Мина. - Хотел извиниться за поведение утром. - руки Гук сцепляет в замок перед собой, глядя виновато, искренне. - Ничего, - качает головой Юн, - я тоже должен был спросить о разрешении любопытствовать. Ночное небо темнее, чем когда они сидят обычно с Джином. Луна сегодня красная. Чонгук смотрит вниз, на ногу Юнги, проверяя затянувшуюся рану. Остались только коросты. Тот гладит Бама, оперевшегося передними лапами о каменные перила. - Ты пришел о чем-то поговорить? - спрашивает Юнги. Чонгук качает головой. - Просто проверить как ты. И не злишься ли на меня? У Чонгука сами по себе глаза большие, внимательные. А когда тот смотрит так напуганно и обеспокоенно, зрачки становятся больше, то глаза кажутся волнующей бездной. - Конечно нет. Я сам перепугался, если честно, за Намджуна. Ты его не убил? Чонгук теперь хихикает, жмурится до гусиных лапок возле век, широко губы растягивая. Юнги завидует, не может похвастаться такой красивой улыбкой. - А за себя ты не беспокоишься? - Ему повезло, я ни о чем запретном не думал в последнее время. - Гук многообещающе глянул из под чёлки. - Он может и в прошлое заглянуть. Ты видел сколько у него этих заклинаний и свитков? Юнги смеётся, потому что лицо Чонгука искажается гримасой ужаса и возмущения. - Думаю, ничего интересного он не найдет. Бам тявкает, весело хвостом махая. Опускается на все четыре лапы и убегает в комнату. Юн улыбается уголками губ, а Чонгук следит за псом, а потом хмыкает, поднимая глаза на того. - Спокойной ночи, Юнги. В ответ он кивает Гуку, который после удаляется вместе с Бамом. Он смотрит ещё некоторое время на красную луну, ловя к ней странное чувство сострадания. Будто жаль тех, кто страдает от её света.