Mon amour nommé Jeanne

      — Алюми-сан… — несмело и потому тихо проблеял Йоханэ, заглядывая через плечо грозной итако, чтобы оценить объём оставшейся жизни, стремительно и неумолимо покидавшей Хану, которого невеста немилосердно отделала за сказанное при Мэне и который теперь лежал на спине и тяжёло дышал через рот. Грудь его редко вздымалась на каждом шумном вдохе.       — Какие-то вопросы? — прошипела девочка, окидывая «одноглазого-куна» убийственным взглядом, который и был ответом на любые вопросы.       — Да, только два вопроса: ты нахрена покалечила нашего капитана? И как нам теперь с этой бездыханной тушей участвовать в Цветке Маиса, если цветочная заварушка начнётся прямо сейчас? — смело и нахально ответил Гакко.       — Будешь фамильярничать со мной, — отправлю в аут вслед за этим… — угрожающе улыбнулась Алюми, сверкая потемневшим голубым взглядом.       — А ты чё это раскомандовалась? Я те не твой женишок, так что побольше уважения! — ответил совершенно точно безумно Гакко, и Йоханэ весь сжался в ожидании бури, которую устроит сейчас всем итако.       — Ты камикадзе или кретин, Ибуки? — только проронила в ответ отстранённо Ниумбёртч.       Йоханэ предпочёл не лезть во избежание дисквалификации команды Хао по причине отсутствия живых участников, и это было весьма мудрым и своевременным решением, потому как в следующее мгновение раздался какой-то звуковой сигнал, заставивший всех находящихся в сознании повернуть головы на Алюми, со стороны которой и раздалось загадочное пиликание. Итако только азартно обнажила свой клычок и провозгласила:       — Итак, на мой патч-телефон только что пришло сообщение о том, что по воле Великого Духа Цветок Маиса начинается с этой минуты! Будьте начеку каждую секунду! Наш главный противник, — команда Явиса. Их Бог, — Хула Явис, — предшественник Хао на посту Короля, поэтому наиболее враждебен к нашему Богу за то, что Хао хочет изменить мир, который создал Явис. Состав команды Явиса мы не знаем, равно как и они — состав нашей.       — Ну, кое-что о них мы знаем. Например, та гиена, убившая мою маму, точно из них. Я её уничтожу своими руками… — прорычал Мэн.       — Да она ж уже тебя раскатала всухую в прошлый раз. Куда ты-то полезешь?.. Сиди на своей императорской заднице и не рыпайся, — насмешливо ухмыльнулся Гакко.       — Помолчал бы, слабак… — прорычал Мэн.       — Так, ещё у них в команде Редсеб и Сейрам. Эти двое — сильные шаманы, которые раньше имели доступ в гостиницу и могли приходить сюда в любое время, но, разумеется, с началом Цветка любые взаимодействия между нами и ними прерываются, и всё же сохраняйте бдительность и помните, что теперь вы рискуете жизнями каждую секунду. Напомню, что воскрешений не будет в Цветке, они против правил, и команда, прибегнувшая к воскрешению своего участника, сразу дисквалифицируется, так что отнеситесь к этому максимально серьёзно и не лезьте на рожон, — строго проговорила координатор.       — А сколько всего команд участвует, Алюми-сан? — спросила Намаха.       — Помимо нас ещё семь команд, по одной для каждого Бога. Всего Богов восемь, как и команд, — ответила патч, — сообщения о боях будут приходить организаторам Цветка, то есть патчам нынешнего Бога, так что вам повезло, что я с вами, цените это, — наставительно проговорила Ниумбёрч. Гакко только фыркнул и закатил глаза.       — И наш первый бой состоится сегодня, хоть мы не знаем точного времени начала поединка, но будьте начеку… Противники могут напасть в любой момент. Никто не будет вас предупреждать о своих намерениях. Игры кончились, и то, что команда Явиса не напала на нас в какой-нибудь из своих визитов — уже чудо, — обвела Алюми всех суровым взглядом и вдруг наступила на живот Ханы со словами:       — Долго ещё отдыхать собираешься?! Открывай глаза, спящая красавица!       Хана медленно и нехотя повиновался невесте и открыл глаза, в золоте которых ворочались клубы сонного непонимания происходящего. Обведя присутствующих беспомощным взглядом сонного котёнка, Асакура спросил:       — И чё это вы все вылупились на меня?.. Окружили меня и стоите смотрите так, будто чего-то хотите от меня… Что?       — Хана-кун… Пока ты был в отключке… Цветок Маиса начался… — медленно, словно разговаривал со слабоумным, Йоханэ.       — Чё? Ещё раз продублируй… — попросил Хана.       — Короче, пока ты, в очередной раз отхватив от своей психованной, прохлаждался в отключке, начался Цветок Маиса, и теперь на нас могут напасть в любой момент, так что врубись уже в ситуацию побыстрее и не тупи! — объяснил Гакко.       Во дворе послышались какие-то звуки, заставившие всех встрепенуться, и Алюми, бесцеремонно пнув несчастного жениха, сказала:       — Эй, лидер, проснись, не слышишь во дворе какие-то звуки? Отправь кого-нибудь из своей команды проверить!       — А… Сейчас… Так, Мэн, пойдём со мной, проверим, кто там захотел на тот свет, — позвал Хана. Тао лишь лениво и равнодушно-меланхолично хмыкнул:       — Ты бы не кидался такими угрозами, самого ведь девчонка способна избить…       Хана не посчитал нужным вступать сейчас в перепалку с Тао и молча покинул дом, выходя во двор, где их ждали не самые приятные гости.       — Команда Явиса… Редсеб, Сейрам, подозреваю, вы не на чай решили заглянуть… — мрачно догадался Асакура, сверля противников тяжёлым угрюмым взглядом своих золотых глаз.

***

      — Мэн, нет! Стой! — удержал рукой Хана товарища по команде, когда тот, достав гуань дао, в прыжке кинулся в атаку на Хонхон, которая замерла с хищным оскалом, наблюдая за действиями Мэна с откровенным удовольствием.       — БАСОН! Сверхдуша: ЛОШАДЬ-ДРАКОН! — двор гостиницы озарила яркая вспышка золотого света, который мощной волной прокатился по территории, обдав всех присутствующих потоком сильного фурёку. При взгляде на Хонхон создавалось впечатление, что её происходящее только забавит и раззадоривает: женщина не переставала улыбаться, даже с трудом уклоняясь от непрерывных и жестоких атак Мэна, а прежде страдальчески-унылые глаза её горели огнём ненормального веселья.       — Гля-ка, малыш, ты, видать, запамятовал, кто мой хранитель, раз нападаешь на меня всерьёз? Но мне это нравится. Давай, Мэнчик, отомсти за свою мамку-добрячку, которая не смогла даже убить меня! Докажи, что любил её! Она ж даже не отбивалась, сама так просто позволила себя убить, идиотка! — подзадоривала Хонхон соперника. Мэн же уже почти плакал от обиды и ярости, которые вызывали в нём слова женщины.       Но внезапно вспышка зелёного света озарила двор, вслед за которой раздался оглушительный яростный рёв:       — РЕДСЕБ, СЕЙРАМ! КАКОГО ЧЁРТА ВЫ ВЛЕЗЛИ, КОГДА РАЗБИРАЮСЬ С ЭТИМ МЕЛКИМ УБЛЮДКОМ Я?!              — Мэн! ПРИДУРОК! КАКОГО ЧЁРТА ТЫ ОТКРЫЛСЯ! ЧЁРТОВ МАЛОЛЕТНИЙ КРЕТИН! — взревел Хана, подлетая к товарищу и на ходу создавая сверхдушу, которая покрыла его тело чёрным сгустком какой-то плотной массы, многократно увеличивая рост и объём самого Асакуры так, что создавалось впечатление, будто эта чёрная субстанция пожирает его.       — СВЕРХДУША В РЕЖИМЕ БРОНИ: ТЁМНЫЙ ОНИ! — из тела Ханы начали беспорядочно вылетать тёмные сгустки в виде бесчисленных и, казалось, бесконечных хитодам.       У стеклянной двери гостиницы столпились все участники команды Хао, с интересом наблюдая за поединком и иногда даже комментируя:       — Да сколько в нём демонов?! Эти твари лезут и лезут! — присвистнул Гакко.       — Нет… Нет… Этот идиот ведь погибнет! Зачем он вызвал демонов?! Ну что идиот?.. — надломившимся голосом проронила Алюми.       — Что он делает? Неужели Хана… — начал Йоханэ, не в силах отвести взгляд от происходящего во дворе гостиницы.       — …Вызвал демона, чтобы спасти Мэна ценой собственной жизни, да, — закончил Гакко.