Mon amour nommé Jeanne

      Хана открыл глаза, но мгновенно пожалел об этом, потому как яркий белый свет, заливший всё вокруг, больно резанул глаза. Асакура огляделся. Чёрт… Догадка подтвердилась: перед ним на каком-то расстоянии стоял каменный трон, покрывшийся трещинами и в окружении толстых лиан и других растений, а на троне восседал человек. Кто обычно сидит на троне? — конечно, Король. Присмотревшись, насколько это было возможно в условиях такого ослепительного света, Хана смог обнаружить за троном ещё две человеческие фигуры. «Не, ну то, что я откинулся, — понятно, но что за собрание по поводу моей смерти?..» — только подумал Хана, как какой-то голос ответил ему серьёзно:       — Я дал тебе способность вызывать демонов, чтобы ты не умер от чужих рук, но призывать óни, когда тебе самому не угрожает опасность, — это просто самоубийство, совершенно бессмысленное геройство, глупость, которые я никогда не пойму.       — Мой сын пожертвовал собой ради друга. Я горжусь тобой, Хана, — из-за каменного трона вышла одна из фигур, которая, несмотря на длинные волосы, принадлежала мужчине. Йо Асакура улыбнулся и подплыл к Хане. Вслед за ним из-за каменного сидения вышла другая человеческая душа, которая принадлежала Анне. Хане происходящее совершенно не нравилось. Мальчик горько-едко улыбнулся:       — Надо же, труевы родители! Что, при моей жизни ни разу не поинтересовались мной, так думаете, что теперь я изменю своё отношение к вам? Вы мне никто. Что вы тут забыли? Тоже, что ли, сдохли?       — Не смей думать, что мы тебя бросили… — с болью в голосе и слезами на глазах, которые ручьём лились из золотых глаз, проговорила Анна, подплыв к сыну и наградив его пощёчиной, точно как когда-то Асаноха — Хао, — я очень переживала за тебя, но у нас не было выбора… Мы оставили тебя, чтобы создать мир, в котором не будет человеческой злобы, мир, в котором наши дети могли бы жить счастливо и спокойно… — сдавленно проронила Анна, смотря на сына золотым взглядом раненого зверя, в котором [во взгляде] разливались боль и печаль.       — Мы оставили тебя Рю и Тамао в надежде, что они смогут позаботиться о тебе и дать те любовь и нежность, какие не дали мы. Прости нас, Хана, мы очень сожалеем, что всё так обернулось… — проговорил Йо, — твоя мама очень беспокоилась каждый раз, когда нам приходилось уехать, Анна даже поворачивала назад в аэропорту.       — ДА ЧТО МНЕ ЭТИ ВАШИ ИЗВИНЕНИЯ?! ДУМАЕТЕ, ОТ ЭТОГО ЛЕГЧЕ?! ГДЕ ВЫ БЫЛИ ВСЮ МОЮ ЖИЗНЬ?! И ПОЧЕМУ СТОИТЕ ТУТ, ПОСЛЕ МОЕЙ СМЕРТИ, ТАКИЕ ВСЕ НЕВИННЫЕ И БЛАГОРОДНЫЕ?! КАК ЖЕ ВЫ ОБА МЕНЯ БЕСИТЕ!!! ВЫ ПРОМЕНЯЛИ МЕНЯ НА ВАШ УТОПИЧНЫЙ МИР БЕЗ ВОЙН, А ТЕПЕРЬ ПРИКРЫВАЕТЕСЬ ЭТИМ, ТИПА РАДИ МЕНЯ СТАРАЛИСЬ! ЭТО ПРОСТО ЛОЖЬ!!! Я ВАС НЕНАВИЖУ!!! УХОДИТЕ УЖЕ ОТСЮДА! ЗАЧЕМ ВЫ ВООБЩЕ ПРИШЛИ СЮДА?! — закричал Хана со слезами обиды и ненависти на глазах.       — Твои родители здесь, потому что я их позвал. Не смей так разговаривать с ними. Они оставили тебя, потому что так было нужно, а ты просто неблагодарный щенок, который не ценит родителей. Ты даже не представляешь, каково расти без матери… Твоя мама жива и любит тебя. Цени это и не смей больше думать, что они тебя не любят, — строго проговорил Хао.       — О, Богодядя включился! Ты-то что вообще можешь знать о том, что я чувствовал? Ты же Бог! У тебя всё есть, не на что жаловаться! — насмешливо проговорил Хана.       Мускул на лице Хао угрожающе дёрнулся.       — Ладно, я позвал вас двоих не потому, что соскучился, а чтобы понять, что теперь делать с этим нахальным мальчишкой, которого угораздило родиться вашим сыном, — угрюмо проговорил Бог.       — Что делать, говоришь? Какие могут быть вопросы? Конечно, ты воскресишь его, что за проблемы? — уверенно проговорила итако.       — Видишь ли, дорогая моя Анна-тян, небольшая проблемка всё-таки есть. По правилам «Цветка Маиса» воскрешения запрещены, то есть, если я это сделаю, нарушу правила… — ответил Хао.       — Что-то когда Йо вышел из Турнира, пообещав Икс-психам не возвращаться в Битву, тебя правила честной игры мало заботили, так что не надо тут строить из себя честного человека. Воскресишь, не сломаешься, — уверенно и безапелляционно проговорила итако.       — Ты права, Анна-тян, воскресить Хану я могу, но цена вопроса — мечты этих детей, ведь тогда мне придётся снять свою команду, — ровно ответил Хао.       — Всё равно не вижу проблем. Во-первых, то, что ты победил в Турнире, не даёт права фамильярничать со мной, а во-вторых, ты Бог или кто вообще? Ты же можешь дать всем этим детям чудо и без этого пресловутого «Цветка»! — фыркнула Анна.       — Милочка, ты, видимо, чего-то не понимаешь… — заметил Хао.       — Какая я тебе «милочка?! — взревела женщина, — и чего я не понимаю, позволь узнать?       — Ты не понимаешь специфику моих взаимоотношений с другими Богами. Может, я удивлю тебя сейчас, но Короли — крайне вспыльчивые и взбалмошные ребята, и они не потерпят, если я самовольно вмешаюсь в ход «Цветка», начнётся война на этой планете, а Боги не будут сдерживаться. Если это произойдёт, Земли не станет. Но, если ты по-прежнему считаешь себя самой умной, то пусть будет так.       — Какой же ты невыносимый засранец… Я не прошу тебя вмешиваться в ход этого «Цветка». Просто исполни мечты этих детей, и ни снимать команду, ни прогибаться под остальных Богов не придётся. Кстати, не поверишь, я не удивлена тем, что Короли именно такие, какими ты их описал. Всё, возвращай нас! Среди этой энергии Великого Духа просто невозможно находиться, она очень давит, — капризно и томно проговорила Анна.       — Конечно, дорогая, для тебя хоть звезду с неба… — обольстительно улыбнулся Хао, и потом устало выдохнул, — но демонов у Ханы, пожалуй, я заберу, от этой способности одни проблемы…

      ***

      Хана слышал беззаботное чириканье и знакомые детские голоса перед тем, как решился открыть глаза. В этот раз, уже наученный горьким опытом, Асакура делал это осторожно, постепенно, чтобы, открыв их окончательно, увидеть перед собой лица друзей, нависшие над ним, так, что шаман вздрогнул.       — Хана-кун! Ты жив! Я так рад! Можно тебя обнять? О, Боже, я так переживал! Мы все думали, что ты умер! — воскликнул радостно Йоханэ, заключая в мягкие объятия Хану. За спиной «одноглазого-куна» возникла Алюми и прошипела:       — Тц… Надо же, едва очухался, — так сразу давай обжиматься с мальчиками! Вы оба совсем совесть потеряли?! Хана почти женатый человек! Быстро расцепились! — у самого «почти женатого человека» едва челюсть не пробила тоннель прямиком в Ад от услышанного.       — Да он меня приветствует теплее, чем ты! Только я очнулся, так ты орать на меня, словно я совершил что-то страшное! Может, не была бы моя невеста такой доской, я не обнимался с Йоханэ! И вообще, задолбала ты уже орать и командовать! Пользы от тебя — плюс-минус ноль! Что с того, что ты наш координатор, если только и умеешь орать да калечить? Ничем не лучше труевой мамаши! — бесстрашно ответил капитан команды Хао, и лицо Алюми болезненно дёрнулось, словно ей кто-то дал пощёчину. Все присутствующие притихли в ожидании реакции итако.       — Как… ты можешь повышать на меня голос? Я… я просто пытаюсь тебя защитить… я… я просто… желаю тебе добра… — сквозь слёзы выдавила из себя Алюми.       — Э-э… Что с тобой?.. Это какая-то шутка, да?.. Очень натурально… Ну всё, хватит, а то мне уже не по себе… Перестань плакать и начни меня избивать, как ты это делаешь обычно! Да всё-всё, я уже поверил тебе… Хватит, пожалуйста! — растерялся Асакура.       — Хана-кун… Мне кажется, Алюми-сан не притворяется… Она плачет по-настоящему… — тихо проговорил Йоханэ.       — Вот же чёрт… Это мне теперь её успокаивать надо?.. За что Богодядя так меня ненавидит? — страдальчески простонал Хана, поднимая глаза к небу, что было абсолютно бессмысленно, потому что, как Хао уже однажды сказал Хане, он есть везде, он тысяча ветров, и вот конкретно в тот момент…       — Я не ненавижу тебя. Мужчина должен уметь признавать свои ошибки и смирять свою гордыню. Раз уж я виноват в том, что родители не смогли уделить достаточное внимание твоему воспитанию, я как твой дядя, просто обязан восполнить имеющиеся пробелы… — устало проговорил возникший перед всеми Бог в своём красном кимоно с цветами, — извинись перед своей невестой и больше не позволяй себе такое недостойное поведение, позорящее весь наш клан…