о вдохновении, принятии и, конечно, влюбленности

— Кавех? Кавех что-то бурчит, вздыхая и просыпаясь. Кости ломит от неудобного положения: последние три часа он проспал за столом над наконец-то завершенным чертежом заказанного здания. В седьмой раз. Седьмой. Этот заказчик точно выпьет из него все соки, побив рекорд парочки предыдущих. В итоге он до самого рассвета пересматривал чертежи своих прошлых работ, перечитывал заметки и предложения, которые получил от заказчика, и против собственной воли менял форму окон и лестниц. Получалось все хуже и хуже, что доводило Кавеха до дрожи и кислого привкуса отвращения во рту. Но он прогонял мысли о неправильности происходящего подальше, руководствуясь тем, что не ему в конце концов этим пользоваться. А деньги нужны ему. И только когда он был хоть немного удовлетворен своей работой (которую и своей-то назвать теперь сложно), он выдохнул, все силы будто сразу же покинули его, и он заснул там же, где и сидел, на краю сознания отложив работу подальше. — Кавех, ты меня слышишь? Архитектор вздрогнул, понимая, что его зовут уже не первый раз, и встретился взглядом с Хайтамом. Тот со своим вечным каменным (Кавех предпочитает называть это недовольным) лицом стоял над столом с кружкой горячего кофе. — Чего тебе? — Кавех провел ладонью по лицу, пытаясь согнать сонливость и усталость, откидываясь на спинку стула. Затвердевшие мышцы были ему абсолютно не благодарны. — Я ухожу в Академию. — Произнес Хайтам, будто бы это объясняло, зачем ему понадобился его сосед, и, прежде чем продолжить, закатил глаза на поднятую бровь Кавеха. — Убери свои бумажки с тахты и пола. — Ты поэтому разбудил меня? Серьезно? — Кавех еще раз уставше вздохнул, потягиваясь и вставая. Ничего нового. Когда бы Хайтам сам прибрался. — Нет, — Великий Мудрец (действующий, — пропищал голос на краю сознания Кавеха) медленно отпил кофе, после опираясь плечом на косяк дверного проема, будто ожидая чего-то. — Ты мне все уши прожужжал, что в восьмой раз будешь показывать свое творение «наглому, ничего не смыслящему в архитектуре глупцу». В десять утра. Сейчас без пятнадцати. Первые две секунды до Кавеха не доходили слова. Потом дошли. Внутри перемешался гнев на себя, на Хайтама, что не разбудил его раньше, какое-то разочарование, что ничего он нормально сделать не может, и тревога. Он столько сил и времени угробил в этот проект и сейчас опоздать? Он начал быстро, но аккуратно и бережно собирать необходимые бумаги, положил их под руку, зачесал назад волосы, пытаясь их хоть как-то уложить, не обращая внимания на укоризненный взгляд, сморщившись, отпил чужого горького кофе, пытаясь взбодриться, захватил Мехрак и полетел к выходу. — Кавех, не забудь свои… — где-то на этом моменте хлопнула дверь за паникующим архитектором, — ключи. Хайтам поджал губы, смотря на бело-голубой беспорядок на столе, неровные стопки книг, что еще чуть-чуть и повалятся, на выпавшее перо. Он присел, поднимая его, проводя пальцем вдоль. Вернул на стол. — Он так себя погубит, — прошептал себе под нос Хайтам, уже забирая ключи с брелком льва вместе со своими и закрывая дом. Не в первый раз Кавех будет приходить в Академию за ними.

***

Конечно же, он опоздал. Не намного, всего пару минут, но это все равно заставляло скривиться в недовольстве. Дыхание было сбито из-за быстрого бега и волнения, и Кавех просто рухнул на диван перед мужчиной. Тот, слава Архонтам, ничего на это не сказал. — Здравствуйте. Итак, — еще раз глубоко вздохнул Кавех, расстилая перед клиентом чертеж и набросок внешнего вида с изменениями. Ему в который раз пришлось исправлять углы крыши, что были то «острыми, как будто небо прокалывают», то «закругленные, нет?». — Я попытался учесть все Ваши замечания и пожелания, а также поправки, к которым мы пришли в прошлый раз. Мужчина задумчиво нахмурился, немного поворачивая чертеж к себе и рассматривая его с предельным вниманием. Кавех, пытаясь хоть как-то не выглядеть скучающим или уставшим, подпер рукой подбородок, тоже наклоняясь к бумагам и ожидая комментарии. Пару минут была тишина, а потом Кавех вновь, в чертов восьмой раз, потерялся в «а почему бы здесь не… Давайте здесь сделаем чуть пошире… А вот может потемнее на пару тонов… вот тут давайте углы заострим… и еще может поменяем узор из плитки… и вот здесь… а тут…» Отвечал он на автомате, записывая в небольшой блокнот. В животе поднялось неприятное чувство, будто его укачало. В мыслях был какой-то туман, состоявший только из очередных, будем честны, бессмысленных предложений заказчика. Кавех гулко сглотнул, кивнул и покорно продолжил записывать изменения, которые ему нужно будет внести в чертеж в ближайшую неделю. Не было ни раздражения, ни желания что-либо объяснять. Он этим занимался месяц назад, когда хотел представить что-то оригинальное и свое. Сейчас осталась только усталость и желание наконец сдать проект, можно уже даже и без оплаты. Где-то поддакивая, где-то возражая для вида, где-то улыбаясь на то, как мужчина абсолютно не прислушивался к его мнению, Кавех чувствовал, что хотел бы поскорее закончить этот разговор. — Вы точно уверены, что хотите, чтобы я снова переделал чертеж? — Измученно уточнил Кавех, закрывая блокнот и собирая чертежи в рулон. Хотелось рухнуть на кровать, укутаться в одеяло и проспать пару дней, чтобы никто его не трогал. — Все-таки это уже восьмой раз. — Да. Я думаю, Вы как архитектор должны меня понять, господин Кавех, я стремлюсь к своему идеалу, совершенству. — Мужчина как-то слишком ярко улыбнулся, продолжая: — Конечно же, я возмещу все Ваше потраченное время. Кавех на это кивнул, убирая лохматую прядь за ухо. Он вежливо попрощался, крепче сжимая ручку Мехрак, и направился домой. Жизнь в Сумеру кипела. Тут и там выкрикивали торговцы, зазывая к себе. Где-то пахло пряностями, где-то рядом с тавернами — жареным мясом и аппетитными закусками. Уходя глубже, ближе к Базару, доносился тонкий аромат падисар, молодой листвы. Краем глаза Кавех замечал все больше уличных танцоров, певцов, больше милых детских рисунков или настоящих произведений искусств висело на досках. Сумеру менялось, будто расцветая еще больше. Кавех сжал переносицу. Ему нравится Сумеру, он любит его всем своим сердцем, но сейчас из-за бессонницы и усталости ему начинала болеть голова. А люди вокруг как будто назло становились лишь громче. Считая вдохи и выдохи, чтобы унять вновь скрутившийся клубок где-то под ребрами, Кавех зашел в Базар. Так было легче пройти к дому, да и нужно было купить что-нибудь для ужина. У Зубаира шла репетиция новой постановки, на небольшой площади несколько танцоров-любителей устроили какое-то представление, был час дня, а потому людей рядом с прилавками было много. Запахи смешивались, вбиваясь прямо в ноздри. Кавех любил пряности, но сейчас это было чересчур. Он кое-как добрался до нужного прилавка со свежими овощами, отстояв небольшую очередь. Нацепил улыбку, прогоняя из глаз истощенность, задорно попросил завернуть ему зелень и парочку других продуктов. Расплатился, а после вновь ярко улыбнулся на пожелание хорошего дня. Перекладывая пакеты с продуктами в руку, которая держала Мехрак, чтобы хоть одна была относительно свободной, не считая злосчастных бумаг под подмышкой, Кавех начал пробираться к противоположному выходу. Вдруг он наткнулся на знакомые добрые глаза. — Кавех! Привет, так давно с тобой не виделись. Что-нибудь новое? — Нилу весело улыбнулась, подбегая к нему и махая рукой. На ней был новый наряд, состоящий из длинной теплых оранжево-желтых цветов юбки с разрезами, такого же цвета топа, украшенного монетками, прозрачного платка, укрывающего нижнюю половину лица, и тонкой, изящной диадемы. Вместе с алыми волосами танцовщица выглядела как всполохи пламени. — Привет, Нилу! — улыбнулся Кавех, перекладывая все вещи в левую руку, правой приобнимая девушку. — У меня все как обычно. Новые проекты, недовольные заказчики. — Нилу хихикнула на игриво закатанные глаза Кавеха, кивая. — А вот у тебя, я смотрю, новый наряд. Выглядишь, словно настоящая принцесса пустыни. Щеки девушки заалели, и она смущенно улыбнулась, шепча благодарность. — Мы готовим новую постановку о временах Короля Дешрета. Не особо вдаваясь, конечно, в исторические моменты, — неопределенно махнула рукой Нилу, продолжая: — просто о тех временах. Романтичная история о любви со своей драмой, — улыбнулась танцовщица, на что Кавех знающе кивнул. Не умирающая, все еще чарующая тема. — Я надеюсь, ты главная героиня, покорившая сердце главного героя и половины других своим танцем? — Подмигнул Кавех. Нилу всегда так мило смущалась, что ему не было жаль ни комплиментов, ни в общем-то констатации фактов. Даже настроение немного улучшилось. — Не нужно меня так смущать, — чуть ли не пропищала девушка. Когда она пару раз махнула на свои щеки, будто это помогало, она с мягкой улыбкой посмотрела ему в глаза. — Придешь на премьеру? — Конечно, — уверенно кивнул Кавех. Он искренне восхищался и работой театра, его актерами, и танцами Нилу. Особенно во времена запрета подобных мероприятий. Сейчас же, с возрастающей поддержкой как от самого Архонта, так и от Академии, театр только расцветал. — Когда? — Через десять дней, как обычно, во второй понедельник месяца, в шесть, — она закусила щеку, обдумывая что-то. — Возьмешь с собой кого-нибудь? — Может, Тигнари согласится, если не будет сильно загружен, или вообще Коллеи. Скорее всего, один, — что-то внутри, будто струна натянутая, дрогнуло. Он надеялся, что его улыбка не стала меньше ни на миллиметр. — Как обычно. Нилу кивнула, еще раз обнимая и прощаясь, подгоняемая окриками других актеров. Она обернулась на полпути, посылая еще одну улыбку, которая почти разогнала тучи в голове Кавеха. Но почему-то из-за последних своих слов стало неуютно. Он всегда ходил на все премьеры один, за исключением может двух раз, когда Тигнари случайно в это время заглядывал в Сумеру. Ему никто и не нужен был, чтобы наслаждаться искусной игрой, продуманной историей и невероятным музыкальным шоу. Кавех тряхнул головой, ударяя самого себя по лбу и отпуская наконец Мехрак, которая с радостной мордочкой запарила рядом с ним. Он слабо улыбнулся ей в ответ, распределяя пакеты в руках, до этого удобнее перехватывая бумаги. Те были слишком большими, чтобы их сложить в чемодан, да и какая-то странная гордость не позволяла их согнуть. Наконец поднимаясь из Базара, Кавех взглянул на чистое небо с небольшими облачками. На душе было тревожно и одновременно с тем спокойной, легко, особенно после разговора с подругой. Но он все еще очень сильно хотел просто рухнуть лицом в подушку и проспать хотя бы до прихода Хайтама, а то там он начнет ворчать, комментируя бесполезность Кавеха. И второму было бы плевать, наверное, если бы только он не чувствовал, что с чем-то из этого он согласен, и его замучает совесть. Он качнул головой, сгоняя мысли в сторону и начал подниматься к дому, рассматривая Сумеру, которое оказывалось все ниже и ниже. С каждым шагом на подъем все больше хотелось лечь прямо там, где он стоит. Дойдя наконец до дома, он осторожно опустил пакеты, начиная обыскивать карманы. — О Архонты, ну нет, — почти проскулил Кавех, доставая какие-то заметки, кошелек из всевозможных мест, но только не ключи. — Ну пожалуйста. Понимая, что ключи он в дикой спешке все же оставил дома, архитектор как-то безнадежно нажал на дверную ручку, потянув на себя, но дверь, конечно же, не поддалась. Все хорошее настроение от разговора с Нилу и приятной, теплой погоды исчезло, будто его и не было. На его плечи будто упала каменная глыба размером с Тейват, и Кавех, не имея абсолютно никаких сил сопротивляться, опустился на ступени перед входом, облокачиваясь на деревянные перила. Было плевать на пакеты, на людей, что могли пройти и понять, что он живет с самим аль-Хайтамом. Не было желания напиться, или вообще куда-то идти. Хотелось просто отключиться. Было обидно, очень. Но даже на слезы сил не было. Будто все вдохновение он истратил пару недель назад, силы на проект этой ночью, а последние крохи энергии утекли из него в ту секунду, когда он с пустым взглядом осел перед высокими вазонами с цветами. Красивые. Не было сил даже поднять и положить руку на Мехрак, чтобы та перестала взволнованно порхать рядом со своим творцом. Кавех бы испугался такой беспомощности и истощенности. Но у него просто нет сил. В какой-то момент на руки упал синий бутон сверху. Кавех бессознательно провел пальцем по бархатным лепесткам, раскрывая цветок на ладони. Чувство реальности немного вернулось. Он вспомнил, что сейчас только три часа дня, что Хайтам придет домой только в восемь, что это сейчас все, кому надо в Академию, в ней, а потом будут толпами спускаться вниз, смотря на Светило Кшахревара в таком разбитом состоянии у порога Великого Мудреца. Вот это слухи будут ходить вокруг Хайтама. Не дело так сидеть, нужно собраться и просто подняться. Придерживаясь за дерево, Кавех поднялся, вновь беря в руки пакеты и чертежи. Самое то, чтобы явиться в Дом Даэны. Путь к Академии пронесся в какой-то мутной дымке из спутанных мыслей и какой-то слабой, непроходящей тошноты. Кавех приветливо улыбался, немного кивая головой знакомым. Не дай Архонты кто-то еще заметит насколько он беспомощный и слабый сейчас. Он выпрямил спину, будто в ней стержень железный, и прошел мимо всех стеллажей с книгами, снующих туда-сюда студентов и профессоров. Он уже был готов подниматься в кабинет, как его остановили. Точно. У Хайтама же теперь есть свой секретарь. — Мне нужно к Великому Мудрецу. — У Вас назначено? — Спросил мужчина, осматривая Кавеха. Судя по всему никто все-таки сильно не связывал их двоих вместе. И да, он знал, что сейчас выглядит не идеально, взъерошенный и в мятой, двухдневной одежде. Кавех устало вздохнул, понимая, что домой он попадет не скоро. — Нет. — Кавех вновь протер переносицу, добавляя прежде, чем мужчина вновь заговорит: — Скажите аль-Хайтаму, что пришел Кавех. Он пропустит. — Так нельзя. — Малая Властительница Кусанали, сколько еще испытаний подкинет ему сегодняшний день? Оказывается, у него еще есть какие-то крохи сил для раздражения и злости. — Можно, — чуть ли не огрызнулся Кавех, тут же поправляя себя и удивляясь. Пусть он и был эмоциональным и вспыльчивым, но это очень редко проявлялось в беседе с незнакомыми людьми. — Пожалуйста, это срочно. Великий Мудрец, — против воли выплюнул Кавех, — тоже скажет, что можно. Ему вновь заболела голова, начиная отдавать каким-то звоном в ушах. Мужчина скептично еще раз осмотрел Кавеха, скривил губы, но кивнул, заходя вместе с Кавехом в лифт. Ему же становилось непонятно плохо. Он стал глубже дышать через нос, облокотившись на стенку лифта. Когда они приехали, в уши будто вату наложили, и он не понял сначала, что секретарь успел сходить в кабинет и даже вернуться с недовольными глазами, но разрешением войти. Кавех невпопад кивнул, пытаясь прогнать пелену и не упасть на первом же шаге. Хайтам сидел за своим широким столом, рассматривая какие-то документы-отчеты. Кавех зашел в кабинет, сглатывая тошноту, и, когда за ним захлопнулась дверь и он услышал звук механизмов лифта, прильнул к прохладной стене. В глазах скакали черно-белые звезды, в ушах был то ли шум, то ли болезненная тишина. Он крепче сжал в кулаки ладони, которые были то холодными, то горячими. Кавех шумно, глубоко дышал, стараясь не упасть прямо на месте на подгибающихся ногах. — Долго будешь там стоять? — Хайтам поднял голову, пытаясь понять причину, почему Кавех не сделал и шагу. А тот, прислонившись спиной к стене, был невероятно бледным, с закрытыми глазами, дышал словно загнанный зверь. Хайтам подобрался, чувствуя неладное. — Кавех, ты в порядке? — Захотелось сразу же пнуть себя за такой вопрос, но другого не нашлось. Когда он уже хотел встать, Кавех сам начал движение. Какое-то странное помутнение прошло, звук вернулся, зрение тоже, он устало провел ладонью по лицу и зашагал к столу Хайтама. — Все нормально, — отмахнулся он, чувствуя сухость во рту. Все в порядке. — Ты же забрал мои ключи? — Конечно, забрал, — Хайтам не хотел бы признавать, но он... не то что волновался - ощущал что-то неправильно. Кавех выглядел до жути истощенным, намного хуже, чем с утра. Еще и такое потрясающее появление в его кабинете. — Сдал проект? — Задал вопрос мужчина, поворачиваясь к тумбочке, чтобы достать ключи. — Нет, — как-то сломано и тихо ответил Кавех. И даже не добавил никаких комментариев, ни жалоб, ни возмущений. Ничего. — Опять какие-то правки? — Да. — Так же тихо. И никаких деталей. Вот это всерьез начинало волновать. Когда Хайтам выпрямился в своем кресле с тихим звоном ключей в руке, он задержался на секунду-две на бледном лице напротив. Таким Кавеха он видел редко, очень, почти никогда, и это при том, что они вместе живут. Что-то в алых глазах заставило руку Хайтама дрогнуть, возвращая с ключами к себе. — Мне осталось часа три всего. Подождешь меня здесь. — Что? — Как-то почти по-глупому уставился Кавех на мужчину, не совсем понимая почему. — Я говорю, что мне осталось три часа где-то. Побудешь здесь, пока не закончу, а потом пойдем домой. — На все такой же непонимающий взгляд Хайтам закатил привычно глаза, будто объяснял что-то первокурснику. — Я не собираюсь снова искать тебя по тавернам и вытаскивать пьяного, как было в прошлый раз. — Хоть это было и правдой, по Кавеху было видно, что он не собирался никуда кроме дома идти. Но в таком состоянии его было страшно отпускать. Хайтаму, конечно, плевать, но вдруг с ним и вправду что-то случится. — Я и не… — Хотел было возмутиться Кавех, но на середине предложения будто понял, что это бесполезно. Не было у него сил еще и здесь ругаться и спорить. Плевать. Он вздохнул, говоря на грани уставшего шепота: — И что мне делать здесь? — Займись уж чем-нибудь. — Хайтам обвел рукой кабинет, показывая на высокие стеллажи с книгами. — Можешь сесть вон там, — и кивнул головой куда-то влево. Кавех, ничего не отвечая, поплелся в ту сторону, кладя пакеты и чертежи на диван. Потянулся, разминая мышцы, немного разбито улыбнулся Мехрак и почти упал на мягкие подушки. Ему даже думать не пришлось, что делать, потому что в следующую же секунду его одолела сильнейшая сонливость, и он моментально отрубился в том же положении, в котором сидел. Хайтам, наблюдая за всеми этими махинациями, просто поджал губы. Кавеху нужно взяться хотя бы за свой режим, потому что такими темпами он себя в могилу сведет. Покачав головой, смотря за мерно поднимающейся грудью, Хайтам подошел к дивану, осторожно укладывая крепко спящего архитектора. Мехрак как-то задумчиво кружила рядом, после успокаиваясь и пристраиваясь у ножек дивана. Не смея подавлять странное желание, Хайтам убрал с лица светлую прядь, что выбилась из лохматой прически. Все необходимые документы он и правда успел просмотреть за три часа, изредка поглядывая на все так же спящего Кавеха. Тот не сдвинулся и на сантиметр. Он выглядел, будто древняя скульптура искусного мастера, особенно с бликами света от голубых сфер в центре кабинета. Хайтам сглотнул. Кавех был красивым. Той самой красотой, что иногда боишься, что она исчезнет в следующую секунду, как лучик солнца за облаками. И, кажется, будет очень больно от осознания, что больше ты этот лучик не увидишь. Наверное, если бы Хайтама, как яркого представителя Хараватата, попросили описать умиротворение, он бы описал картину перед глазами. От того внутри было какое-то неприятное чувство, когда он вдруг осознал, что ему придется ее разрушить. Но, вздохнув, он попытался мягко разбудить Кавеха, зовя его. — Вставай, дома продолжишь спать, — было первым, что разобрал сквозь дрему Кавех, просыпаясь. Он выпрямился, протирая глаза и лицо, пытаясь согнать сон. Но, кажется, трех часов было все еще очень мало. Он заторможенно кивнул, поднимаясь и протягивая руку к вещам, но находя только бумаги. Боковым зрением после заметил, что пакеты взял Хайтам. Пожимая самому себе плечами, Кавех пошел за мужчиной, подзывая Мехрак. — И что, Светило Кшахревара, — Кавех приподнял бровь, обозначая, что он слушает. — Тебя не заботит то, что нас увидят вместе? Кавех на пару секунд задумался. Будь у него побольше энергии, да и настроение получше, может он и сказал бы что-нибудь в ответ. Но в подрагивающих конечностях все еще была какая-то вселенская усталость и одновременно с тем сонная тяжесть. Поэтому он просто махнул рукой, зевая. Дорога как через Академию, так и на воздухе прошла в приятной тишине. Уже дома, когда они разбирали продукты, все в такой же тишине нарезая овощи на легкий салат, Кавех понял, что, даже учитывая полное отсутствие еды за день, не считая чая с каким-то бутербродом за беседой с заказчиком, совершенно не хочет есть. Он вообще ничего не хочет, но есть особенно. И все же он доделал ужин, пытаясь как-то найти слова в своих мыслях. — Хайтам, — тихо позвал Кавех, когда мужчина подошел к нему, чтобы забрать еду. — Я не особо хочу есть сегодня. — Не обращая внимания на приподнятые в удивлении (или беспокойстве, кто его знает) брови, Кавех стянул резинку с волос, которые убрал на кухне, чтобы не мешал, и направился в ванну. — Посуду можешь оставить, я завтра помою. — Уже на выходе из кухни, он остановился, вспоминая про утренний разговор, и спокойно, тихо добавил: — чертежи тоже приберу, завтра же начну с этого день. — Он обернулся, устало улыбаясь. — Спокойной ночи, Хайтам. Названный даже ответить не успел, как Кавех уже скрылся в ванной. Настолько спокойное, тихое поведение вечно взбалмошенного, крикливого порой, эмоционального Кавеха пугало. Хайтам как-то растерянно уставился на дверной проем, слушая, как за это время дверь в ванную уже открылась. Кавех же, проделав минимальные банные процедуры, сразу же направился к себе в комнату, стягивая уже надоевшую за двое суток одежду, завешивая шторами окно, за которым было светло, хоть и начинало темнеть. Он укутался в тяжелое одеяло, как-то свернувшись, и наконец расслабляясь, чувствуя, как усталость вновь берет над ним верх. На пару секунд перед сном его ресницы потяжелели, стали влажными, но Кавех слишком сильно хотел спать, чтобы что-то замечать. Поэтому, закутавшись еще сильнее, он отключился.