Winter Way

Это было действительно тяжелое утро. Понять, что оно наступило, смогли лишь по трем громким, крайне неприятным стукам в дверь. Чтобы вычленить тихие звуки, следовало постараться, поэтому стучали с полной самоотдачей. Мокрая, местами разваливающаяся древесина силилась сорваться с петель, кусками отлетая в только воскресших от недолгого неприятного сна путников. Старший Ландау разлепил глаза первым. Отвратительное гнетущее ощущение сразу окутало его почти полностью, не давая вернуть себе адекватное восприятие реальности. В горле стоял сухой, мешающий выдохнуть, ком. Живот скручивался от всевозможных неприятных ощущений. Чужая рука на талии казалась тяжелой. Ее Ландау незамедлительно скинул, полностью проигнорировав полусонный бред человека позади него. Сестра не спала. Копалась в шестеренках старого пленочного фотоаппарата, то ли стараясь починить его, то ли настроить. Гепард заглянул ей в глаза с надеждой, но не увидел в них ничего, кроме холодной отчужденности, граничащей с грязным пренебрежением. Рысь всегда была злопамятным ребенком. Полная его противоположность. Он простит. Она запомнит. Гепард безуспешно пытался понять ход ее поступков и мыслей. Ее ментальный возраст метало от восьми до восьмидесяти, уследить за этими скачками невозможно. Он так не мог. Неупокоенная душа его требовала немедленного разъяснения. Ведь когда вслед за бранью и криками шли еще и пояснения, жить становилось действительно легче. Обдумав наперед лишь одну единственную реплику, Ландау тихо сел на край ее кровати. Ни на миг девочка не отвлеклась от своего занятия. Стучавший в их дверь давно покинул зону слышимости: его шаги отдавались далеким эхом, гонимым по немногочисленным коридорам клуба. В установившейся на миг тишине единственным звуком оказалось сердцебиение Гепарда. Секундой позже тихая циркуляция крови оказалась прервана первыми неловкими словами. — Мне действительно жаль, что так вышло. Что-то щелкнуло. Шестеренка встала на место, но закрывать крышку девочка не спешила. — Не жалею ни об одном из сказанных мной слов. Я не буду терпеть. Все, чего я сейчас хочу — это умереть как можно дальше от него. Не желаю, чтобы мой труп чувствовал его гнилую душонку. Гепард не смог сдержать болезненного стона. Голова начинала пухнуть от безысходности. Казалось, что ничего сейчас не могло вразумить его упрямую сестренку. Та, не обращая больше на него внимание, продолжила шерудить в механической коробке. — Ты не должна говорить о подобном даже в мыслях. Мы не умрем, — Ландау растерянно обвел глазами комнату, выдохнул. — Ты не умрешь. Я не допущу вашей смерти! — Гепард громко скрипнул зубами, отводя поблескивающий от злой влаги взгляд. — Я не допущу… Рысь на секунду застыла, будто бы обдумывая, уместными ли будут ее следующие слова. Ее решимость оказалась сильнее смущения. Отложив фотоаппарат в сторону, она заглянула куда-то за спину. — Я слышала ваш вчерашний разговор и видела то, что между вами было. Любовь творит с тобой страшные вещи, брат. Подумай над этим. Фоном послышалось тихое шуршание одеял, хруст чужих суставов и громкий, несдержанный зевок. Оба Ландау обернулись на проснувшегося, смерив его внимательным пристальным взглядом. Сампо непонимающе уставился в ответ. Чужое внимание показалось утренней галлюцинацией. Дабы скрыться от взгляда прожигающих глаз, Коски показательно спрятался под одеяло, с тихим смешком отворачиваясь от них к стене. — Бред, — грубо отрезал Ландау, — чистой воды. — Как знать. — Вы, Ландау, всё о чести и воспитании твердите, а сами пялитесь на помятого человека, — раздалось из-под одеяла. Каким бы жизнерадостным и открытым Коски ни казался, в такую рань, все же трудно держать образ. Признаться, он и вовсе считал путешествие с этими двумя кошачьими очередным сном о приключениях и погонях. Теперь, понимая то, что воспоминания правдивы, мужчина нырнул в круговорот эмоций: тут тебе и смятение, и страх, и обида, и желание снова взобраться на такого невинного и покорного капитана. Отбросив лишние мысли, Коски завернулся в одеяло, спустил ноги на холодный пол и, пропустив мурашки по телу, высунул голову, послав контрольный взгляд на представителей чистых кровей. — Вы, ребятки, пошушукайтесь тут, перемойте мне косточки, а я в душ. Но имейте ввиду, вернусь очень скоро, потому сбежать не получится! — усмехнулся он, кивком головы отбросив упавшую на глаза челку. Семенящими шагами он стремительно пересек каморку и тихо вышел за дверь. Ландау остались одни. Между ними вновь начал витать пепел. Глаза искрились, взгляд прожигал кожу. Ругаться, правда, сил больше не было. Как не было повода и желания. Гепарда охватил беспричинный страх того, что их жизнь оборвется на столь отвратительной ноте. Будто раньше наругаться было нельзя. Атмосфера давящая. Сестра будто ждала от него чего-то, а он просто не понимал. Капитан, в общем-то, не славился сообразительностью. Сейчас это казалось действительно серьезной проблемой. Как старшему, ему бы следовало уже что-то начать решать. Только вот подбирать слова даже в голове становилось действительно трудно. — Надеюсь, ты на меня не злишься. Просто я действительно ничего не могу с собой сделать. Все это угнетает и меня, но выхода я пока не вижу, — Гепард обессиленно уронил голову на грудь. — Совсем не вижу. Рысь промолчала. Вся эта ситуация будто ей безжалостно претила. Девочку метало от раздражения до безразличия. Взгляд брата и вовсе давил, заставляя несколько раз провернуть в голове мысль о капитуляции. — Ты даже не понимаешь, почему я на тебя злюсь. Ты зачем-то пытаешься извиниться за собственные чувства, но дело далеко не в них. Прямо сейчас ты готов доверить наши жизни непонятно кому, и это меня действительно ранит. Меня ранит твое безразличие и то, что в голове ты уже себя похоронил, при этом взывая именно к моему благорассудию. Я не готова с этим мирится. На секунду она замерла, остановив свой взгляд на брате. Глаза, как у матери, отголоски аристократичного деспота. Останься его сестра дома, наверняка бы выросла похлеще отца. Фантомные боли на лице до сих пор служили хорошим напоминанием, почему он больше не общается с родителями. Даже мысль о них порождала душевную боль, откликающуюся в сердце, в груди, в голове, во всем теле. Стало дурно. — Я тебя понял, — Ландау позорно отступает под немым натиском. — Тоже пойду в душ.

***

К слову о капитуляции… Громогласное пение Сампо Коски разносилось не только по опустевшей просторной душевой, но и далеко за ее пределы: по коридорам, заглядывая в расположившиеся неподалеку комнаты посетителей. Одеяло повисло на ржавом крючке у входа. Помещение заполнил густой непроглядный пар. Под водой такой температуры вполне можно обварить кожу, добраться до костей, но Сампо чувствовал себя просто великолепно. Своим голосом, скрываясь под кипятком, он избавлялся от тех эмоций, что беспощадно набросились на него в комнатке под пристальным взглядом Ландау. Теперь мужчина был так увлечен процессом, что даже не услышал, как некто смелый все же решил переступить порог душевой. Звенящий голос едва ли не разрывал перепонки в ушах. Капли разбивались о горячую красную кожу. Брызги, гонимые резкими движениями Коски, разлетались повсюду вместе с пеной. В кои-то веки Сампо мог побыть самым простым человеком. Стоило Ландау только переступить порог душевой, как в лицо ему прилетела вода, громкое низкое пение да обжигающий пар. И ничего кроме. Ландау ничуть не смущала чужая нагота. Он далек от чего-то столь глупого. Некомфортно ему лишь из-за вида самой душевой и громкого голоса, отталкивающегося от стен и витающего по всему зданию. Было невыносимо жарко. Вода ужасно горячая, дышать становилось по настоящему тяжело. Еще и лицо горело похлеще, чем от огня. Волосы начинали мокнуть. Тихо, почти преступно незаметно он вышел будто бы из неоткуда, непозволительно мягко касаясь чужого плеча. — Потише, пожалуйста. Низкая нота вдруг подскочила высоко, сделала кульбит в воздухе и затихла. Или не нота вовсе, а сам Сампо. Он ошарашено пялился на вошедшего, держась за сердце одной рукой, за пах другой. — Ты тут откуда?! — пискнул он. Не узнав собственный голос, прочистил горло, сощурился и еще раз всмотрелся в лицо капитана, покрывшееся испариной. И впрямь Гепард Ландау собственной персоной. Взгляд невольно скользнул ниже, от макушки до пят, стремительно вернулся к лику капитана. Кажется, лицо стало еще краснее прежнего. — Что, малявка все же выперла тебя и отвоевала всю временную жилплощадь? — он крутанулся на пятках, стараясь удержать равновесие, и вылупился в стену, оказавшись спиной к Ландау. — Свои вещи, надеюсь, я забрать смогу? Мелкая не распотрошит меня точно индейку на День благодарения? Мужчина принялся отчаянно тереть свои грудь и плечи, делая вид, будто очень уж увлечен процессом. Ландау устало прикрыл глаза, полностью подставляясь под горячие струи. Голова понемногу проходила, но расслабление никак не наступало. Кожа пылала, особенно в местах соприкосновения их тел. Правда, разрывать контакт совсем не хотелось. Вода словно бы смыла все силы в сток, руки стали ватными, а ноги подкашивались. — Она все еще обижена. Но ядом больше не плюется. Вроде, — говорил он тихо, как-то неуверенно, словно бы надеясь не быть услышанным. — Не знаю, что с ней делать. Я не могу с ней спорить. Невыносимый ребенок. И вновь бессилие. Дабы удержать пошатнувшееся равновесие, Ландау чуть сильней уперся в чужое плечо. Глаза Коски округлились. Вокруг так много свободного пространства и пустых кабинок, но этот тип будто специально пристроился рядом. Стоит, бормочет себе под нос, будто ничего странного не происходит. Но раз так, то и Сампо следует оставаться легким и беззаботным, вопреки желанию расслабиться. — Обычный юношеский максимализм! Я и сам был таким, ха-ха! — попытался успокоить он Ландау. — Не поверишь, но и я когда-то боролся с себе подобными! И, видишь, исцелился! Слова вылетели так быстро, что ловить их было поздно. Только после Сампо понял, что ляпнул и прикусил свой язык за подобные изречения. Не лучшая поддержка, когда ты известный мошенник. Он поспешил выкрутиться. — Я хотел сказать, что это пройдёт, и она станет такой же замечательной и талантливой, как ты и Сервал, когда немного подрастёт. Но, помяни моё слово, — Коски повернулся лицом к капитану, стараясь смотреть в глаза и только в глаза, — когда вернёмся, я обязательно подарю мелкой коробочку конфет, а вместо шоколада вложу мышиные хвосты. Я предупредил! Сампо залился смехом, толкнул бедром капитана и теперь с облегчённой совестью продолжил возвращать себе безупречный вид. Гепард, несмотря на свою расхлябанность, ни на секунду не потерял равновесие. На столь хорошую шутку захотелось даже ответить. — А конфеты отдашь? Впервые капитан беззаботно улыбнулся, чуть наклоняя по ощущениям чугунную голову. Его мокрые волосы коснулись чужого плеча, а боль на секунду и вовсе стихла. Гепард снова оказался непозволительно близко к чужому лицу. Сам того не осознавая, он просто разбил все видимые границы. Правда, что делать дальше, стало совсем уж непонятно. Их тела соприкасались, их взгляды пересекались, их разделяли лишь пар да потоки воды. Сегодняшняя близость казалась действительно запредельной. — Ей? Нет… — потеряно прошептал Сампо, невольно скользя взглядом по губам капитана. Его скользкие намыленные ладони легли на плечи мужчины, легко сжимая. Этим действием он сам себя привёл в чувство. Посмеявшись, ловким движением кисти он взъерошил светлые волосы Ландау, напоследок погладил по макушке. — А вот с тобой обязательно поделюсь! Скажем, парочки конфет будет достаточно! — Коски сделал воду чуть холоднее, освежая собственные мысли. Всё поглядывал в сторону капитана, но спешил избавиться от пены и оставить Ландау наедине с собой. — Или чуть больше… — неслышно пробубнил он себе под нос и натянул привычную ухмылку. Руки подхватили полотенце, лихо закрутили его в жгутик, и раздался хлопок. Розовый след остался на бедре Ландау от лёгкого, но звонкого удара, а сам Коски поспешил отдалиться, хихикая. — А это вам за мой прерванный звёздный час, капитан Геппи! Сампо обернул полотенце вокруг своих бёдер, накинул на плечи сырое одеяло и, прихватив свою одежду, выскользнул в коридор, оставляя Ландау одного. Растерянного и отчасти подавленного. Виски его все еще сдавливало, а разум силился выйти из искреннего непонимания. Сампо будто чего-то испугался, сбежал быстрее, чем обычно. Семенил, посмеивался, да активно жестикулировал, стараясь спастись бегством. Странное поведение странного для ограниченного мира Ландау человека. Гепард даже гадать не хотел, что за муха укусила его напарника. Настроение поникло сильнее. Капитану казалось, будто это он что-то сделал не так. Прохладные струи воды медленно стекали по коже, как память о всем, что случилось за последние время. За минувшие дни его любили и ненавидели, и в конечном счете ничего не осталось. Даже собственные эмоции по мере их поступления сходили на нет. Уверенность покинула Гепарда. Все казалось до жути бесполезным и неправильным. Хотелось проснуться. Вдох. Ландау задержал дыхание, сильно сожмурив глаза. Тело его напряглось. Скрип зубов, раздающийся в голове, становятся громче. Вода на теле практически не чувствовалась. Секунда. Вторая. Третья. Он все еще стоял в неопрятной душевой в окружении пожелтевшего кафеля. Так и не проснулся. Это не кошмар и не лишенный души, обернувшийся ужасом сон. Его разочарование можно черпать ведрами. Остается лишь огорчённо выдохнуть и, пересилив себя, закрыть железный кран, пошедший налетом и плесенью. В миг стало холодней. По рукам Ландау моментально пробежали мурашки. Сам он сконфужено поежился. Ему стоило возвращаться. Обернув бедра полотенцем, он покинул душевую комнату. Свет не выключил, не обернулся, даже проверять не стал, а не забыл ли он там чего. Хотелось быстрее дойти, увидеть сестру, Сампо и самого себя. Единственное зеркало расположилось аккурат напротив двери. Ландау себя не узнал. Ему редко приходилось смотреться в зеркала, по большей части потому, что его мало заботил внешний вид. Только вот даже так узнать себя в отражении было трудно. Красные глаза и черные круги контрастировали с бледностью и худобой его некогда симпатичного лица. Щеки запали, а синяки и ссадины предавали ему довольно удручающий вид. Уродство. Крайнее уродство, что больше никак не вязалось со статным образом аристократа и капитана Сереброгривых стражей. Сейчас он напоминал завсегдатая самого зашарпанного кабака Подземья. Не в силах смотреть в ужасное отражение грязного треснувшего зеркала, он резко отвел глаза, прикусывая нежную кожу с внутренней стороны нижней губы. Толкнув дверь, он шагнул в комнату, глупо застывая в проходе. Картина, развернувшаяся перед ним, поражала своей сюрреалистичностью. Кажется, у Ландау даже дернулся глаз. Губы буквально растеклись в удовлетворенной улыбке. Рысь спокойно сидела на кровати рядом с Коски, внимательно всматриваясь в его руки. Тот едва ли не с головой влез в корпус ее фотоаппарата. Тихо щелкали шестерёнки, вставая на место, тихо потрескивали угли между ними. Напряжение больше не витало в воздухе. Ландау боялся моргнуть, все еще думая, что это приятное видение — результат резких перепадов температур. Оба обратили на него внимание, посмотрели, улыбнулись. Сампо кинул в него чистыми вещами, игриво подмигивая. На душе стало теплее. Лицо зарделось, а все тело прошибло кратковременным приятным импульсом.

***

Оказавшись перед толпой, Гепард не смог сдержать тяжелого выдоха. Тишина, сдавливающая барабанные перепонки, повисла сразу, как только он спустился по лестнице, окинув взглядом толпу. На него смотрели десятки пар глаз. Зло. Исподлобья. Следили внимательно, с ненавистью. Безмолвное презренье так прожигало в груди Ландау дыру, пробираясь к сердцу. Он ощущал это кожей. Это душило, ломало шею Гепарда, било по голове, но не возвращало из нирваны ужаса, липким слоем стекающего с него в сток под ногами. Начать говорить? Сейчас для него это казалось невыполнимой задачей. Пространство и время скручивались, мир покрылся непроглядной коркой льда и давил грузом ожиданий. Ландау никогда не был отличным оратором, а по натуре своей он совсем не был похож на того, за кем пойдут толпы. От стыда хотелось провалится под землю, ниже самого Подземья, в самое жерло планеты. Лучше бы мир прямо сейчас сошел с оси и не заставлял его здесь позорится. — Я — представитель семьи Ландау, капитан Сереброгривых стражей и человек, пришедший сюда, дабы предупредить вас об опасности. Вам нужно немедленно уходить из Подземья. В худшем случае, оно в скором времени обвалится. Вы должны подняться на поверхность, или же вас ждет неминуемая гибель. — Ты?! Спасти нас?! Ха-ха-ха! — грубый мужской голос разорвал тишину. — Не ты ли вчера завалил нашего человека?! Разве так поступают честные люди?! Сампо передернуло. Щеки Рыси вспыхнули, а плечики задрожали. Она сделала шаг вперед, но Коски вовремя накрыл ее плечи, придерживая на месте. Та возмущенно вскинула голову, но встретилась с обеспокоенным взглядом мужчины. — Ты все погубишь… — прошептал он, отрицательно качая головой, и девочка хмуро сдвинула брови, но послушалась. — Этот человек… — поспешил оправдать себя Гепард, сжимая руки в кулаки. — Мы видели, что делал этот человек! Но по закону его должны были наказать, а не убить! — присоединилась к незнакомцу женщина, взмахнув крючковатым протезом, заменяющим ее руку. — Вы и нас всех перебьете и засадите за решетки, стоит нам появиться на поверхности! Тогда царившая прежде тишина исчезла. Толпа взорвалась, наполняя пространство клуба возмущенным ревом. Люди галдели, кричали о несправедливости, бросали в капитана и его спутников то, что попадалось под руку: стаканы с напитками, остатки еды, шапки, мусор. Гепард невольно отступил на полшага. Заметив это, жители Подземья ощутили свою силу и мощь, принимаясь кричать еще пуще прежнего. Сампо застопорился. Какое-то время он пытался сообразить, что можно сделать в этой ситуации, пока она совсем не потеряла контроль. Сам прекрасно знал, что жители подземного мира запросто расправятся с ними, если ничего не предпринять. Но тянуть больше нельзя. — Послушайте же! — все еще пытался успокоить людей Ландау, отступив еще назад. — Хэй! — Сампо положил ладонь на поясницу капитана, незаметно придерживая. Его рука переползла выше, сжала плечо. Сам он вышел вперед, прикрывая собой Гепарда. — Хэй-хэй! Друзья мои! Уж со мной вы давным-давно знакомы! А? Помните меня? Ведь помните? Большой палец ударил в грудь. Мужчина горделиво вздернул подбородок, хотя больше всего желал тихонько унести отсюда ноги да жить, как прежде — без проблем и порицаний. Однако гул стал чуть тише, пускай все еще не прекращался. А вот вещи в них бросать прекратили. — Сампо Коски! Известный мошенник! Уж знаем! — О, значит, знаете! — расцвел он, расправляя плечи. — Тогда вам, господамы, известно и то, что с самого рождения я здесь, с вами. И вам известно, что я бы никогда не подставил своих дорогих сограждан, — положив руку на сердце, он склонился перед народом. Желваки заходили от такого позора, но всяко лучше, чем оказаться растерзанными на кусочки. — Сколько же тебе предложили, что ты решил продать нас этим выродкам? А, Коски?! — бросил худощавый мужчина в очках и плюнул себе под ноги, демонстрируя свое пренебрежение. — Типун тебе на язык, Диг! — в ужасе отпрянул Сампо. — Я скорее продал бы вам этих двоих, но ни за что не подверг бы опасности своих братьев и сестер! Тех, кто помогал мне стать человеком, выжить в нашем жестоком мире! — люди замолчали, нахмурились, но прислушались. Действительно, пускай Сампо Коски не являлся надежным другом и соратником, но многие знали, что благодаря ему город имеет многие блага. Та же медицина стала в разы эффективней, смертность понизилась. Даже протез той самой дамочки из первых рядов раздобыл именно он, пусть и за кругленькую сумму. Сампо вполне мог продать одного-трех жителей Подземья, особо ценных, но не весь народ, что был рядом все годы его жизни. Окрылившись, мужчина продолжил. — Там, на поверхности, сейчас безумная холодрыга — факт. Но имеются укрытия, где вы временно могли бы разместиться. К тому же вас так много, что никакие Сереброгривые стражи не справятся с величием нашего народа! Кто-то поднял кулак вверх, выбросив громогласное «Верно!». Группа слушателей повторила жест, поддерживая. — Мы пришли сюда с миром, а то, что случилось вчера… Ну, решение за вами, мои дорогие друзья. Никого не принуждаем и не заставляем. Но, как сказал капитан Ландау, в любой момент может произойти… ПУФ! И все, кто останутся здесь… ну, вы поняли… — Коски провел большим пальцем по шее, точно отсекая себе голову. — А тронут вас там, наверху, или нет, зависит только от вас. Если будете паиньками до момента, пока здесь не станет безопасно, и тогда совсем скоро вы все сможете вернуться в свои дома. Уж об этом мы договоримся. А, Геппи? — игриво толкнул локтем он светловолосого мужчину и подмигнул. Ландау вмиг сменил растерянность на невозмутимость. Он — капитан Сереброгривых стражей. Не размазня, не Гепард, не «белобрысая крыса из Надмирья». Он все еще стоек и горд. Перед лицом слабых и убогих он все еще щит и справедливость. — Да. Мы сделаем все, что сможем. Не больше. Хотите жить — идите на поверхность. Не хотите — сидите здесь. Мне без разницы. Я боле не несу ответственность за ваши жизни, моя совесть чиста. Никого силой тянуть на поверхность не стану. Кто-то даже присвистнул. Наглый мужчина хотел сказать что-то еще, даже открыл рот, дабы извергнуть из него очередной поток обвинительного бреда. Ландау пресек эту попытку почти моментально, пальцем указывая на мужика. — Одно слово, и ты останешься здесь. Я не потерплю больше неуважение. Все, кто хотят сказать мне что-то в обвинение, предстанут перед трибуналом. Ландау окинул толпу нечитаемым взглядом. Стан его выровнялся, былая неуверенность и вовсе стекла по нему на пол, как талая вода. Церемонится с ними он больше не станет. Много чести. Аристократы не возятся со свиньями, а уж тем более их не уговаривают. Отголоски родительского деспота сейчас оказались как нельзя кстати. — Ну, идем? — прошептал Коски Гепарду и первым двинулся обратно в комнату, не дожидаясь своих кошачьих напарников. Внутри все пищало и кипело от восторга, но он держался до самого номера. Все поправлял одежду, потирал шею, ерошил пятерней челку и глупо улыбался, пока все трое не скрылись за дверью. — Почему ты раньше не говорил, что можешь быть таким восхитительным?! — бросился он с объятиями к капитану, сдавив его ребра и закружив вокруг своей оси. — Я на месте чуть кипятком не об… — взгляд пал на лицо Рыси, и он поджал губы, поставив Ландау на пол. — Это было круто. Правда, круто. И мы все молодцы. Полдела сделано! У Ландау чуть сердце не упало, когда его ноги вновь коснулись пола. Все органы в его теле перемешались, шею обдал жар, а лицо будто взорвалось алыми цветами. Когда они вышли на улицу, Броня и Зеле ожидали их на ступеньках. Картина мила, но оттого не менее странна. Обе девушки сидели близко друг к другу, прижимаясь висок к виску. Между ними витало спокойствие, умиротворение. Воинственная Зеле была ласковому коту подобна. Но почувствовав чужое присутствие, они моментально подскочили, разогнулись под свист Сампо и без секунды промедления двинулись вперед. Все трое устремились следом. В пещерах темно. Холодный сквозняк пробирал путников до костей, заставляя ноги подкашиваться от мелких судорог и страха перед неизвестностью. Младшая Ландау, единственная, кто повернулась к отдаляющемуся клубу. В глазах ее будто звезды взрывались. Ощущение, что это место она видит в последний раз, усилилилось.