Зов Забвения

      — Грандмастер!       Едва увидев выходящего во двор крепости Джоффри, Аэрин быстрым шагом направился к нему. Пожилой воин взглянул в ответ с некой настороженностью. Он наверняка не ожидал увидеть только-только оправившегося от непростого пути легионера на улице в таком виде. И, может быть, ждал от него каких-то новостей. Вдруг за стенами опять видели шпионов?       Не останавливаясь, Джоффри пошёл на башню, откуда хорошо просматривались окрестности храма, обвёл долину хмурым взглядом, но не заметил ничего подозрительного.       — Сэр, — снова обратился к нему Рин, замирая рядом. — Чем ещё я могу быть полезен Клинкам? Нет сил сидеть без дела, зная, что враг в это время готовится к новому удару.       Джоффри задумчиво кивнул.       — Твоё рвение похвально, но Мартин прав. Тебе нужно время, чтобы окрепнуть.       Аэрин понизил голос и признался:       — Я хочу чем-то послужить наследнику до того, как вернусь в столицу.       — Я кое о чём думал, когда ты пришёл сюда с книгой, но теперь вижу, что пора сказать тебе это. — Аэрин напряжённо выпрямился, ожидая от Джоффри какой-то скверной вести. Однако Грандмастер заговорил о том, чего Латиус никак не мог предугадать. — Ты и так верно служишь Мартину, и твою преданность Септимам и Империи трудно не отметить. Присоединяйся к нам. Ты доказал свои благие намерения перед судом, очистил имя, ты самоотверженно борешься с угрозой в эти непростые времена. Кроме того, ты сыграл главную роль в закрытии Врат в Кватче и в уничтожении святилища Дагона. В рядах Клинков ценят таких, как ты. Итак?..       Аэрин посмотрел вдаль с высоты теряющейся среди облаков башни. Такое предложение получают лишь раз в жизни, а кто не мечтает стать телохранителем императора? Это почётное звание, которого удостаиваются лишь немногие. Действительно ли Рин такого достоин?       — Грандмастер, я… всего лишь патрульный.       Джоффри посмотрел на него грозно, с ледяным осуждением, и сказал, как всегда, правду:       — Ты знаешь слишком много о делах Империи для простого патрульного.       Рин кивнул. То, что Грандмастер таким образом пытался обеспечить безопасность тайнам императора и Совета Старейшин, было ясно. Но Аэрин, как солдат Имперского Легиона, и без того давал клятву не разглашать информации, нуждающейся в особой секретности. Он был простым воином, не отличался блестящим знанием тактики боя, не являясь хорошим стратегом, а его ум совершенно не был заточен под политику. Может, сейчас, в эти трудные времена, его готовность самоотверженно служить Тамриэлю высоко ценится, но чем он будет полезен потом, когда Мартина коронуют, а в Храме Единого зажгутся Драконьи Огни, предотвращая угрозу Обливиона?       Потом он вернётся к патрулированию дорог. Как бы он ни мечтал о более почётном звании, большем жаловании или значимости своей персоны для Сиродила, там, в верхах, Латиус не нашёл бы своего места.       Потому Аэрин ответил осторожно, но достаточно уверенно, чтобы Джоффри согласился с ним:       — Я благодарен за оказанную мне честь и доверие. Но я служу Имперскому Легиону, и сейчас моё место там. Я солдат и едва ли могу самостоятельно распоряжаться своей судьбой и принимать такие решения. Потому я откажусь, хотя сам не уверен, правильно ли поступаю, отвергая такое предложение. Однако я всегда готов служить наследнику и буду содействовать тебе и твоим людям, если моя помощь понадобится.       Джоффри с удивлением хмыкнул, не ожидая отказа. Он не стал настаивать и с уважением принял ответ Латиуса. Рин же упрямо пытался вымести из головы мысль о том, что он просто-напросто испугался перемен и большой ответственности и упустил свой единственный шанс чего-то добиться в жизни.       Грандмастер не позволил ему задуматься и начать сожалеть о сказанном. Не отрывая взгляда от горизонта, на котором возвышались внушительные стены Брумы, укрытые туманной пеленой снегопада, Джоффри заговорил:       — Тебе бы в любом случае предстояло вернуться в столицу, потому что у меня всё же есть для тебя поручение. Мне не даёт покоя тот артефакт, который ты принёс с собой из Обливиона. Кажется, ты отдал его на изучение своей подруге, той, что приезжала с тобой в Вейнон?       — Да, сэр, Иветте. Она капитан боевых магов.       — В своём первом отчёте мне она доложила, что этот камень служил для поддержания портала между Обливионом и Нирном, что, однако, и так было ясно. Она также упомянула, что он является своего рода накопителем тёмной даэдрической энергии, а потому требует дальнейшего изучения. И теперь, когда вернуть Амулет Королей не удалось, мне стало интересно: возможно ли с помощью этого камня открыть портал в Обливион из нашего мира? Конечно, я верю, что Мартин справится с расшифровкой книги, которую ты принёс, но мне спокойнее, если у нас есть запасной план. Спросишь об этом свою подругу?       Аэрин в очередной раз мысленно укорил себя. Ведь после того, как он вернулся из Кватча, Иветта приходила к нему и рассказывала что-то о сигильском камне, но ему, ожидающему суда, было вообще не до того. Кажется, он даже сам попросил её не приплетать его ко всем этим магическим тонкостям в частности и к расследованию убийства Уриэля Септима в целом. Теперь корил себя.       — Непременно, сэр. Если удастся узнать что-то стоящее, мне доложить лично?       — Лучше лично. С недавних пор я не доверяю бумаге.       Аэрин понимающе кивнул.       Срываться в путь немедленно он не стал, да и кто бы его отпустил? Потому остаток дня он провёл с Клариссой, которая уже затеяла новое рукоделие, и, сидя в свете лампы со спицами в руках, рассказывала ему о детстве в Кватче. Иногда она порывалась расспросить его о чём-нибудь, но Рин не слишком охотно говорил о себе, да и рассказчик из него был сомнительный, поэтому юная служанка быстро оставила эти попытки.       Несмотря на то, что остальные Клинки считали его чуть ли не калекой, которому нельзя покидать лазарет, он всё же был другом в Храме Повелителя Облаков, и на ужин его пригласили в общий зал, а не вынудили есть в одиночестве, приставив Клариссу как к вообще безрукому. В камине холла горел огонь, играя бликами на клинках древних акавирских катан, подвешенных в качестве украшения у потолка. На столах также коптили свечи, и Аэрин удивился, что слышит, как тихо трещат льняные фитили. В столовой Имперского Легиона солдаты без конца треплют языком, сплетничая ничуть не хуже баб на рынке. Среди Клинков царила строжайшая дисциплина, даже деревянные ложки стучали по стенкам мисок как-то робко и почти неслышно.       Мартин, что ещё более удивительно, ел вместе со всеми. Наследник Рубинового Трона будто и не уходил никуда, он всё также сидел среди книг и свитков, но теперь на его столе стояла тарелка с едой. Отдельно на него не готовили, он ел ту же стряпню, что и воины. Вчерашний священник не нуждался во многом. Заметив Аэрина, Мартин махнул ему, приглашая составить компанию. Рин взял последний оставшийся поднос с едой, подошёл к Септиму.       — Как самочувствие? — попытался весело спросить Мартин, хотя получилось неуклюже. Но нужно было как-то начать разговор.       — Сносно. Утром отправлюсь назад в столицу. Как твоё исследование?       — Такие вещи делаются не за один вечер. Даэдрические артефакты требуют терпения и деликатного подхода. — Мартин открыл «Мистериум Заркса», повернул разворот к Аэрину. — Я могу прочесть руны, это не составляет большого труда, но вот понять, что зашифровано в магических символах… Я не особенно хороший маг, но смею предположить, что на этих страницах и правда изложен чертёж портала, через который Манкар Каморан является в Тамриэль.       Аэрин вгляделся в кривые руны, начертанные в разных частях страницы.       — Ты умеешь читать на даэдрическом?       — Скажем так, я не всегда был священником.       Рин задумчиво хмыкнул, но Мартин счёл это знаком одобрения и улыбнулся. Как бы то ни было, сейчас его знания были очень кстати.       — Раз уж ты едешь в Имперский Город, — продолжил Септим, — можешь отправить мне те книги с комментариями Каморана? Возможно, в них сокрыт ключ к расшифровке “Мистериума Заркса”. Это ускорит мою работу.       — Я лично доставлю их тебе, — пообещал Рин. У него и самого были к «Комментариям» некоторые вопросы.       Он хотел бы спросить, что там с другими Вратами, действительно ли ещё какие-то города оказались разрушены так же, как Кватч, но вовремя заметил, как в зал вошёл Джоффри. Грандмастер приближался к ним. У него был такой решительный и грозный вид, что сразу стало понятно: что-то случилось. В руках Джоффри сжимал какую-то бумагу.       Однако вопреки ожиданиям Аэрина, Джоффри не стал прерывать трапезу и не счёл нужным привлекать внимание остальных Клинков. Он подвинул к их столику третий стул, сел с торца и положил документ перед Мартином.       — Мои люди обнаружили шпионов, — тихо доложил он наследнику. — Ими оказались две женщины из “Мифического Рассвета”, одна — местная, живёт в Бруме уже много лет. Она недальновидно не уничтожила распоряжения, которые получила от некой Румы Каморан. Судя по всему, она у них за главную. Его дочь?       Мартин взял письмо, начал внимательно читать, и Джоффри замолчал.       Аэрин не говорил им о Руме. В своём рассказе он упоминал дочь Каморана, но, кажется, обошёлся без имени, и сейчас почувствовал себя очень странно. С одной стороны, словно утаил очень важную информацию. С другой… будто только что предал Каморана…       Рин захлопнул «Мистериум Заркса», отложил на край стола. Мартин вздрогнул, посмотрел, едва не выронив письмо. Джоффри перевёл на Латиуса спокойный, требующий объяснений взгляд.       — Да, это она.       Мартин передал ему указания Румы.       — Они собираются открыть перед Брумой те же Великие Врата, какие появились в Кватче. Если это случится, мы не устоим.       — Шпионы ликвидированы, — поспешил успокоить Джоффри. — Несомненно, они всё равно попытаются привести свой план в действие, но мы…       Аэрин перестал слушать. Он взял письмо, прочитал, безошибочно узнавая слащавый, высокопарный слог Румы, и неожиданно обнаружил в самом конце, что дочь Каморана пишет о нём. Она не называет имени, но упоминает агента Империи, который спас наследника из Кватча и ныне укрывается в Храме Повелителя Облаков. И всё бы ничего, но в тот момент, когда Рин добрался до Храма, Рума Каморан уже должна была лежать на столе перед Велдоном.       — Рин, — тревожно позвал его Мартин, пытаясь вернуть в реальность. — Что-то не так?       Аэрин косо глянул на даэдрическую книгу, отвернулся от неё и почему-то не смог признаться. Наверняка этому было объяснение. Ему повезло, что Джоффри не стал заострять на этом внимание, потому что хотел поделиться с Мартином своей идеей насчёт сигильского камня. Мартин одобрил. Потом никто не вспомнил о Руме, и Рин тоже постарался не думать.       

* * *

      Ему разрешили взять лошадь из конюшни Храма, ведь Клинки всегда сотрудничали с Имперским Легионом, а потому возвращение в столицу не затянулось. Аэрин не торопился, но и попусту задерживаться не хотел, так что стены Имперского Города встретили его уже через несколько дней после того, как он выехал из Брумского графства.       Прибыв в крепость Имперского Легиона, Аэрин первым делом отправился доложить обо всём генералу и в итоге пробыл у Транквилла до самого вечера, пересказывая случившееся у озера Арриус и то, что произошло после. Он не стал утаивать о шпионах, выведавших местонахождение наследника, и о планах врага напасть на Бруму в ближайшем обозримом будущем. Транквиллу пришлось принимать непростое решение. Казалось правильным отправить несколько гарнизонов на север, чтобы усилить защиту жителей и будущего императора, но в таком случае он, во-первых, подвергал большей опасности столицу, а во-вторых, совершенно ясно давал врагу понять, что Брума и тот, кто укрывается в её окрестностях, крайне важен Империи. Аэрин так и не узнал, на каком выборе остановился генерал, однако одно Латиус понял наверняка: он никогда не хотел бы быть командующим Имперским Легионом и отвечать за судьбу простых людей.       Несмотря на то, что к вечеру усталость, накопившаяся за последние месяцы, выжимала из него последние соки, Аэрин не стал откладывать на завтра визит к Иветте. Он надеялся, что успеет застать её в кабинете, и везение улыбнулось ему. Он слышал, как за дверью кто-то спорил: голос Иветты звучал взволнованно и эмоционально, а отвечающий ей мужчина говорил негромко, мало, но очень уверенно. Рин не понял, кто это. Когда дискуссия прекратилась, он рискнул постучать, чем наверняка озадачил Иветту: кто это пожаловал в такой час?       Она сама подошла к двери и открыла. Латиус сразу посмотрел на второго присутствующего. Это был Велдон. Можно было и догадаться.       — Не помешал?       — Ну что ты! — тут же запричитала Иветта и чуть ли не силой втянула его в кабинет. — Мы переживали.       Рин неуверенно ей улыбнулся, а сам тайком взглянул на Велдона и заметил, как тот вздохнул, закатив глаза. Иветта… вечно за всех переживает без повода.       — Тео нам всё рассказал, — продолжала Иветта. — Ты в самом деле отнёс “Мистериум Заркса” Клинкам? Просто взял даэдрический артефакт голыми руками и думал, что тебе за это ничего не будет?       — Ну, я замотал его в тряпьё. — Рин запоздало оправдался и прикинулся дураком: — А что мне за это было бы?       Иви недовольно поджала губы, сдавшись перед его неисправимой безнадёжностью. Её муж, закинув ногу на ногу, понимающе усмехнулся.       — Ладно, рассказывай.       И она села за стол с таким видом, будто ждала доклада от одного из своих молодых боевых магов. Велдон негромко кашлянул.       — Давай завтра? Я лишь зашёл поздороваться и забрать амулет.       Аэрин не хотел обижать её, но он полдня проторчал у генерала, и всё, что ему сейчас хотелось — завалиться на койку в казарме. Иветта отнеслась с пониманием. Она и сама, судя по всему, уже собиралась домой, к дочкам, так что настаивать не стала, открыла ящик стола и выложила перед ним поцарапанный кулон с изображением расправившего крылья дракона.       — Сберегла, как ты и просил.       Латиус накрыл ладонью старый оберег и вмиг перестал чувствовать вину за то, что отказался от предложения Джоффри. Его место было тут.       Он поблагодарил Иветту, попрощался с Велдоном и собрался уходить, но боевой маг сам окликнул его:       — Латиус, ты забыл ещё кое-что.       Чародей кивнул на невысокий столик для бумаг, где, завёрнутое в грубую ткань, лежало что-то продолговатое и плоское. Аэрин не осмелился приближаться.       — Что это?       Иветта с улыбкой разрешила:       — Посмотри.       Отчего-то нахлынуло волнение, и сердце застучало быстрее. Аэрин подошёл к столику, коснулся жёсткого полотна, и рука мгновенно вспомнила плавный округлый изгиб рукояти и ощущение того, как привычное оружие лежит в руке. Он с недоумением обернулся.       — В самом деле?..       Иветта улыбалась так искренне, так широко, будто счастливая девчонка, подарившая старшему брату то, о чём он давно мечтал. Аэрин стянул ткань, сжал рукоять своей старой секиры. Она была выкована из прочного эльфийского металла, а у самой кромки лезвия полз извивающейся лозой посеребрённый узор — против вампиров и прочей гадости. Верхняя часть между двумя полумесяцами была заострена, как у полэкса, что позволяло пробивать латный доспех.       Владение таким оружием требовало особого подхода, долгих тренировок, опыта и, пожалуй, даже капельку таланта. В Имперском Легионе было не так много людей, умеющих управляться с секирой, но Латиус входил в их ряды. Ему казалось, что кузнецы ещё не придумали оружия, которое было бы удобнее и совершеннее такого рода боевого топора. С мечом он чувствовал себя неуклюжим и разве что не голым — защищаться от атак противника у него получалось кое-как. Если он брал щит, ощущал себя калекой, которому отрубили левую руку. Но с секирой он начинал по-настоящему верить в себя. Не только в бою.       Когда его схватили в Лейавине, оружие конфисковали, и больше он его не видел. Жалеть об утрате было некогда, но время от времени Аэрин вспоминал эту секиру, и, конечно, было досадно. Он купил её на несколько своих жалований, копил больше года. Чтобы вот так просто её у него отобрали…       Тяжесть эльфийской стали ощущалась в руке практически по-родному. Обмотанная кожей рукоять не скользила, вес был идеально сбалансирован благодаря обуху, выполненному из другого, более тяжёлого сплава. Аэрин не слишком любил работу альтмерских мастеров за ненужную вычурность, но эта секира была украшена ровно так, чтобы выглядеть достойно, но в первую очередь — оставаться оружием.       — Спасибо, — поблагодарил он. — Не знаю, как ты её достала, но спасибо.       Иветта кивнула, оставшись довольна тем, что смогла так его порадовать. Она всегда умела к себе расположить и легко находила друзей. У неё были связи по всему Тамриэлю, по крайней мере в тех городах, где ей как капитану боевых магов уже довелось побывать. Наверное, и в Лейавине нашёлся кто-то, кто был ей чем-то обязан.       — Я же знаю, как ты не любишь мечи, — отозвалась Иветта гордым голосом победительницы. — Хотя считаю, что совершенно неоправданно. Но раз уж ты то и дело ввязываешься во всякие истории с культистами и Обливионом, пусть при тебе будет верный напарник.       Права, как всегда. Боевого товарища, надёжнее этой секиры, Аэрину не сыскать. Однако, поскольку она сама упомянула Обливион, он решил не откладывать в долгий ящик.       — Кстати об этом… Грандмастер Клинков требовал информацию о сигильском камне. Его интересует, возможно ли с его помощью открыть портал отсюда в Обливион?       Иветта строго переглянулась с мужем. Велдон заинтригованно хмыкнул.       — Интересная теория, — ответил он. — Можно будет попробовать.       Капитан поумерила его пыл:       — Но уже не сегодня.       Аэрин с пониманием кивнул и счёл нужным вновь оставить их наедине. Остальное завтра, а сейчас — скудный солдатский ужин и неудобная кровать в казарме. О большем он и не мечтал.       Рассвет над имперской крепостью разливался тягуче, неторопливо. Розовое сияние мягко скользило по стенам, отчего белый камень начинал мерцать перламутром, и, может быть, отчасти поэтому столицу часто называли жемчужиной Сиродила. Утром было прохладно. Мостовая покрылась тонкой белой плёнкой замёрзшего тумана, трава серебрилась, осыпанная инеем. Воздух был прохладен и свеж.       В столь ранний час на улицах ещё никого не было, кроме измотанных караульных, ожидающих смены. А вот Аэрину не спалось, он уже несколько часов был на ногах и был полон решимости действовать, только вот работы пока не находилось. Поэтому он дожидался Иветту и Велдона, тренируясь на внутреннем дворе с секирой, вспоминая движения и любимые приёмы. Тело помнило и делало всё само. А ещё Рин наконец-то нашёл время привести себя в порядок после озера Арриус, так что теперь было не так стыдно появляться перед людьми и представляться капитаном Имперского Легиона. А то позор ведь…       Сзади кто-то приблизился, но Рин, увлечённый воинскими упражнениями, не обратил внимания.       — А ты в хорошей форме, Латиус.       Он узнал весёлый голос, остановился, обернулся. Теодор замер в нескольких шагах, чтобы не попасться под руку. Аэрин опустил оружие, подошёл ближе.       — А ты, как всегда, не унываешь, — сказал он в ответ. — Как добрались?       Валериус засмеялся:       — Уже назад пора! — Он и правда был облачён в дорожное, да и в столь ранний час его явно подняло какое-то дело. Он объяснил: — Генерал дал мне пару дней передышки, теперь надо вернуться в Чейдинхол. Туда уже выехал отряд, но Транквилл хочет, чтобы я лично там всё проконтролировал.       — Это разумно, — согласился Рин.       — Он бы тебя отправил, если бы ты не исчез где-то на севере. Как всё прошло? Без происшествий?       Аэрин слабо улыбнулся. Валериус всегда был неунывающим малым, полным энергии и жизнелюбия. Это вовсе не значило, что Теодор не умел быть серьёзным. Он был одним из самых надёжных людей в Имперском Легионе, и Рин без раздумий снова бы доверил ему жизнь, но признаваться в слабости и рассказывать о том, как «Мистериум Заркса» влияет на сознание, совершенно не хотелось. Аэрин бы и Мартину не рассказал, если бы тот сам не понял, что именно произошло. Септим немало знал о даэдрических артефактах.       — Да, нормально. Оставил книгу у Клинков. А как дела здесь, в столице? До меня новости с опозданием доходят, ты же знаешь.       Теодор оценил шутку, весело хмыкнул. Так со всеми патрульными было: проводили недели в дороге, а когда возвращались в город, мир вокруг, оказывается, успевал меняться.       — Я слышал, что нашим удалось схватить ещё двух шпионов. Хотелось бы надеяться, что под Арриусом мы перебили всех этих выродков, но у них ещё есть силы. И откуда только у какого-то неизвестного культа столько людей?       — То, что “Мифический Рассвет” до сих пор не выходил из тени, не значит, что это неизвестный культ. У Манкара много последователей, в него верят. Так что глупо надеяться, будто наша сомнительная удача под Арриусом даёт нам какое-то весомое преимущество. К тому же на его стороне даэдра.       — Да, я просто… — Валериус запнулся, задумался. Аэрин не стал его торопить. — Я всегда считал себя хорошим агентом и с такими делами справлялся на раз-два, но в этот раз чувствовал себя глупым новичком.       Неожиданное признание Теодора вновь заставило вспомнить все странности, которые произошли в святилище Мерунеса Дагона. Случившееся нелегко далось Аэрину, и он списывал свои навязчивые мысли на злое вмешательство «Мистериума Заркса», но и Теодор оказался подвластен той чёрной магии. Слава Девяти, что они оба оказались сильнее этого.       — Когда вмешиваешься в дела тёмных сил, нельзя быть готовым наверняка, — ответил Аэрин. — Ты отлично справился. И спас мне жизнь.       Валериус кивнул с благодарностью и облегчением. Рин понимал, что его тревожило: там, под Арриусом, Теодор не всё время притворялся. Аэрин и сам не мог до конца отделаться от странного ощущения, что Манкар Каморан был единственным человеком в мире, который по-настоящему его понимал. Не исключено, что Тео чувствовал нечто схожее.       Обсуждать это они никогда не станут. Они поняли друг друга и молча, одним взглядом поклялись больше никому об этом не рассказывать.       Валериус на такое заявление отреагировал неуверенно и даже смущённо:       — Да что там…       — Будь осторожнее в этом святилище. И если что-то произойдёт, сообщи мне.       — Разумеется.       Они пожали руки, и Тео ушёл. Его ждал долгий путь назад в Чейдинхол.       Аэрин ещё какое-то время тренировался во дворе. Когда солнце полностью взошло над Имперским Городом, а улицы наполнились громом железных солдатских доспехов, Рин опустил оружие, умылся из бочки, в которую стекала вода с ближайшей крыши, и широким шагом направился в кабинет капитана боевых магов. Она уже должна быть на месте.       На сей раз у Иветты никого не оказалось, она в одиночестве пила чай прямо за своим письменным столом и была так поглощена чтением очередного магического трактата, что Аэрину даже стало совестно, что он снова её отвлекает. Однако Иветта ожидала его. Едва он заглянул в кабинет, она поставила чашку на блюдце, с энтузиазмом выпрямилась и махнула ему.       — Рин, заходи! Мы с Велдоном полночи не спали, думая над тем, что ты сказал. Идея очень любопытная…       — Так что, возможно?       — В теории. — Ответ прозвучал уклончиво, и Иветта осторожно объяснила: — Трудно сказать наверняка, хватит ли энергии, заключённой в сигильский камень. Нужно попробовать.       Он даже заикаться начал.       — Что п-попробовать? Портал открыть? В Обливион?       Иви хихикнула над его страхом как непослушная девчонка. Может, для неё, чародейки, это звучало почти обыденно. Да подумаешь, портал! Куда? В Обливион? Ну и что! Маги едва ли не каждый день работают с разного рода тёмными энергиями, просачивающимися из мира даэдра. А вот для Аэрина, ещё помнящего разрушения в Кватче и ужасы Мёртвых Земель, всё это выглядело иначе. Он допускал, что Септим откроет портал лишь затем, чтобы добраться до Каморана и вернуть Амулет Королей. Но так рисковать ради простого любопытства — это безрассудство.       — Грандмастеру нужен точный ответ, — напомнила чародейка. — А я не могу его дать, пока не попробую во всём разобраться. Не переживай, Рин! Мы с Велдоном всё продумали.       — Нет, — тут же запретил он. — Никаких опасных экспериментов в столице. И вообще где бы то ни было. Опиши Джоффри свои идеи в теории. Я доставлю письмо. И ещё Мартину нужны книги с комментариями.       — С каких это пор ты стал лучше меня разбираться в магии? Ах да, эти “Комментарии” ты тоже отдал другому магу, а не мне.       Припомнила же. Как была невозможной упрямой девчонкой, так и осталась.       — Я отдал их Велдону. — Аэрин попытался защититься, а потом понял, что это уже его не спасёт. Иветта, конечно, обижалась в шутку, но всё-таки…       — Книги можешь взять, — разрешила она, отбросив дурачества. — С камнем придётся подождать. Вечером мы с Велом кое-что попробуем, если хочешь, можешь присоединиться. Если боишься — я тебя не виню.       — Дело не в страхе.       Аэрин хотел бы сказать ей что-то весомое, но так ничего и не придумал. Наверное, он правда боялся и не хотел себе в этом признаваться.       Чтобы замаскировать неловкость, он подошёл к столику у окна, где лежала стопка книг, написанных Манкаром, открыл верхнюю, пробежался бездумным взглядом по строчкам. Иветта за спиной зашуршала бумагами.       — Да, кстати. На днях тобой интересовался Финтиас, владелец “Первого издания”. Хотел поговорить лично, но я всё же выведала у него информацию. Он передал имя. — Иветта посмотрела на обрывок бумаги, прочитала: — Фратен Дротан.       Латиус забрал у неё листочек.       — Больше ничего не сказал? Где найти его?       — Больше ничего. Но если надо кого-то найти, разве ты не знаешь, к кому обратиться?       Аэрин усмехнулся, соглашаясь с ней, и не смог не спросить:       — Слушай, прости, что лезу не в своё дело, но… у вас с Велдоном всё хорошо? Я слышал, как вы вчера спорили.       Лицо Иветты помрачнело. Аэрин проклял себя за то, что не сдержал неуместного любопытства, но с другой стороны, за Иви он был готов убить. Неважно кого.       — Всё нормально, — сказала она и тихо вздохнула. Аэрин не поверил.       — Иви…       — Нет, правда. Просто я беспокоюсь за девочек. В городе небезопасно, а шпионы “Мифического Рассвета” первым делом будут интересоваться теми, кто пытается им помешать, и их семьями. Я предложила увести отсюда малышек, но Вел не хочет оставлять их у чужих. Ты же знаешь, он никому не доверяет.       Аэрин мало что понимал в таких делах, у него не было детей. Поэтому он мог лишь поддержать её:       — Всё будет хорошо. Не волнуйся. — Иветта закивала, и Рин добавил: — Я больше не допущу случившегося в Кватче.       Чародейка посмотрела на него огромными глазами и устало выдохнула:       — Рин, ты…       Он примерно представлял, чем это должно было закончиться. «Рин, ты не в ответе за всю Империю. Рин, ты не должен в одиночку бороться с армией даэдра. Рин, ты не виноват в смерти Септимов и в падении Кватча. Рин, ты вообще суёшь нос не в своё дело». Он всё это понимал. Но если не он, то кто?       Однако Иветта не сказала ничего из этого и вообще не стала заканчивать начатую фразу. Возможно, она подумала о том же: чтобы всё снова стало хорошо, они должны действовать. Рин забрал тома с «Комментариями» и махнул ей листочком.       — Загляну к Аластару.       Он вышел, не прощаясь, сразу пошёл на другой край крепости, к кабинету Элиуса.       День явно задался. Аластар был на месте, недовольно расхаживал перед своей доской с записями. Велдон тоже был тут. Предпочитал молчать. Рин мимолётно пожалел, что явился так не вовремя в эту обитель пропитавшего воздух напряжения и зарождающегося в бессилии гнева.       Аластар заговорил первым:       — Латиус, славно, что ты сам пришёл. Я как раз хотел с тобой побеседовать.       Рин даже переспросил на всякий случай:       — Со мной?       — Хочу получить информацию от главного очевидца, садись.       Он снова почувствовал себя на допросе, как тогда, после случая в Лейавине. Элиус многих мог заставить говорить, связывал воедино даже самые незначительные обмолвки — и всё, ты попался. Поэтому, когда он пришёл его допрашивать, Аэрин молчал. Понимал: если раскроет рот, Элиус сиюминутно его раскусит, такой он был человек.       Аэрин сел у окна рядом с дверью, опасаясь проходить глубже в кабинет, будто эти стены могли сомкнуться на нём капканом. Напрягся, выпрямил спину. Аластар всё так же ходил перед доской, но Рин не видел, что на ней написано. Зрение с годами начинало его подводить.       — Валериус кое-что рассказал мне о случившемся в храме культистов, — начал Аластар, остановившись наконец. — Но я не до конца понял, что случилось с этими Каморанами?       — А конкретнее?..       — Ты правда всадил кинжал ему в сердце, но ему хоть бы хны?       Аэрин вздохнул, пришлось рассказывать:       — Не совсем так. Точнее — отчасти. То, что я ударил его в грудь, правда, и кажется, что это не было так уж безболезненно для него, как он хотел бы показать. Манкар умеет открывать портал, вероятно, в Обливион. Туда он и сбежал, когда я его ранил. Видимо, вылечился, всё-таки в его власти даэдрическая магия, да и сам он не простой смертный, как мы, он… — Аэрин хотел сказать, что он кто-то близкий к божественному, но вовремя остановил себя, не стал. — В общем, не знаю. После того, как он пришёл в себя после ранения, он вернулся в пещеры. Когда началась заварушка, снова исчез в портале. Со стороны кажется, что открыть такую дверь для него не представляет никакого труда.       — Вот! — Элиус неожиданно обрадовался и обратился к Велдону: — Видишь, всё сходится! Твоим ощущениям нашлось объяснение!       Велдон только скептически изогнул бровь. Допрос продолжился.       — А его дочь? Она тоже умеет такие трюки?       — Не знаю. Рума… другая. Трудно сказать, но она тоже не так проста. Она рождена в Обливионе, наш мир ей чужд, это чувствуешь, когда говоришь с ней, видишь в её глазах… Я как-то спросил её о матери, она ответила, что не была рождена женщиной, а появилась благодаря магии отца, то есть… вроде была создана. Наподобие дреморы, только с обликом эльфийки.       — Угу… — Аластар сложил руки, почесал подбородок и задумался. — Получается, она, как и Манкар, бессмертна.       Аэрин начал кое-что понимать.       — Так что случилось?       Ответил Велдон:       — Прошлой ночью твоя Рума пропала, прихватив с собой братца.       — В смысле… из мертвецкой?       Чародей спокойно кивнул.       — Тел не было, но и следов взлома не было. Часовые ничего не видели. Восхитительно наблюдать, как отсутствие улик выводит его из себя. — Велдон перевёл взгляд на товарища и даже будто улыбнулся одними глазами. Аластар едва не закипел. — Но я почувствовал магический след. В этом подземелье всегда сильная магическая аура, сам понимаешь, но это была магия иного рода. Я посовещался с Иветтой, она подтвердила. Похоже, Рума и Равен телепортировалась. Или кто-то их телепортировал. Кто-то, кто умеет легко открывать порталы из Обливиона в Нирн.       — Думаешь, Манкар забрал детей?       Вел пожал плечами.       — Лично, или кто-то сделал это по его приказу, но это единственное разумное объяснение.       Аластар, сдавшись, отошёл от своей доски, сел за письменный стол и устало взъерошил короткие волосы. Аэрин вдруг вспомнил, что говорила Рума, когда пришла к нему в темницу.       — Она предупреждала меня, — вполголоса сказал он. — Она говорила, что для них смерть ничего не значит. Умирает лишь плоть, а душа возрождается в Обливионе. Я тогда предпочёл списать это на даэдрическую ересь и бред фанатички, но…       — Но на самом деле ты знал, что она говорила тебе правду, — закончил за него Велдон. — Тем даже лучше.       Аэрин не понял, что маг имеет в виду. Разозлившийся Элиус не выдержал.       — Чем лучше? — Он так эмоционально всплеснул руками, что Велдон даже поморщился от активных движений и громкого звука. — Я бы хотел сказать, как восхитительно наблюдать, что у тебя из-под носа украли мертвецов, но что-то мне не до веселья.       — Оставь это мне, Аластар, — только и сказал Велдон. Магом из троих присутствующих в этой комнате был лишь он.       Когда Джоффри принесли то письмо, Аэрин уже всё знал. Он отказывался признавать это и тем более не хотел говорить вслух, но втайне сразу понял, что строки про Бруму и про этого «агента Септима» принадлежат перу настоящей Румы Каморан. Состоявшийся разговор лишь развеял его сомнения.       Как бороться с бессмертным врагом?       Аэрин поднялся, понимая, что допрос окончен, приблизился к Аластару и положил перед ним обрывок бумаги.       — Сможешь найти этого человека?       — Данмера, судя по имени, — поправил тот. — Хорошо, сделаю.       Если нужно кого-то разыскать, обращайся к Аластару Элиусу. Не прогадаешь.

      * * *

      Проснувшись утром, Аэрин думал, что день пройдёт в спокойном ожидании готовности донесения Иветты Грандмастеру Клинков, но Латиус не был бы собой, если бы не придумал себе проблем. Разговор с Аластаром и Велдоном заставил его всерьёз задуматься о смертности Манкара и его детей, а тревожить подобными вопросами занятую подругу было неразумно. Так что он отправился в единственное место, где можно было найти разбирающихся в природе даэдра людей — в Университет Таинств.       Ждать специалиста пришлось не один час, и за это время он успел перечитать все «Комментарии». Непонятный изначально текст теперь открылся для него под другим углом, но помимо этого ещё и начинал звучать голосом Манкара. Все эти речи о том, что реальный мир — не больше чем чей-то сон, о божественности, о необходимости разрушить, чтобы построить новое, уже не вселяли необъяснимый страх и не казались чьим-то ночным бредом, а словно обрели право на существование. Аэрин убеждал себя, что подобные рассуждения кажутся ему интересной концепцией и не более. На самом же деле, если он начинал представлять, что всё вокруг него — иллюзия, многие события и вещи будто вставали на места. Может, он уже начинал сходить с ума. Как и Манкар.       «Ты просто безумно устал», — сказал он себе.       В очередной раз перечитывая «Комментарии», Аэрин обнаружил ещё одну интересную деталь. Точнее, не обнаружил. В писаниях Каморана не было той цитаты о том, что слабые будут повержены, а сильные мира будут, трепеща, лежать у ног Дагона. Но Аэрин столь ясно услышал эту фразу у себя в голове, когда присутствовал на собрании дагонитов, будто она и правда всплыла из глубин памяти. Такое ведь бывает: вспоминаются обрывки случайно услышанных или прочитанных предложений, и зачастую ты даже не осознаёшь, твои ли это слова или они принадлежат кому-то другому. Аэрин утешал себя этим до самого последнего момента, до самой последней страницы «Комментариев». Всё надеялся, что вот сейчас дочитает, и это высказывание где-то всплывёт, но такого не случилось. Выходит, дьявольский «Мистериум Заркса» влез к нему в голову ещё тогда? Едва он, образно выражаясь, преступил порог святилища «Мифического Рассвета»?       Неизвестно, куда бы привели его эти мысли, если бы даэдролог, пришедшая в приёмную, где он ожидал уже столько времени, не переключила внимание на себя.       — Капитан Латиус? — прозвучал над головой шипящий аргонианский голос. Рин тут же встал, почтительно склонил голову. Учёная представилась: — Моё имя Тар-Мина. Прошу прощения, что заставила ждать так долго. У Имперского Легиона снова дело ко мне?       Аэрин знал, что после смерти императора, когда выяснилось, что покушение на Септимов совершила даэдропоклонническая секта, генерал или кто-то представляющий Совет Старейшин (или они оба) обращались к ней. Тар-Мина была самым уважаемым специалистом в этой области.       — Нет, магистр, я здесь по собственной инициативе.       На вытянутой аргонианской мордочке на мгновение мелькнуло выражение лёгкого удивления или всего лишь вспыхнувшего интереса, но Тар-Мина тут же вновь напустила на себя сдержанный деловой вид.       — Чем же я могу вам помочь, капитан?       — Я хотел бы знать, как убить даэдра?       Она снисходительно улыбнулась, будто перед ней стоял самый бездарный студент, которого тем не менее все любили за чудесный характер. Рин смутился, запоздало поняв, что сморозил глупость и надо было как-то по-другому поставить вопрос.       — Если бы это было возможно, у Империи сейчас не было бы столько проблем, правда?       — Нет, я не о Лордах, я имею в виду низших сущностей навроде дремор. Когда я был в Обливионе, тогда, в Кватче, я немало уложил их самым обычным мечом. Но теперь я не думаю, что они правда навсегда мертвы. Они имеют способность возрождаться?       — Не по собственной воле, — объяснила учёная. — Если они хорошо служили своему повелителю, он может возродить их, но, по правде говоря, ему куда проще создать нового приспешника, а не возиться с умершим. Не думаю, что Мерунес Дагон будет тратить своё время на жизнь какого-то прихвостня-скампа или дремору невысокого ранга. Такой милости будут достойны лишь самые лучшие. Так что вам не следует обесценивать ваши победы в Кватче.       Аэрин вспомнил, что Манкар писал о своей первой дочери, которая не разделила его идеи, а потому он умертвил её и создал другую. Похоже, это действительно было легче, чем перевоспитывать непослушное чадо.       — А как насчёт даэдра, которые уже пробрались в наш мир? — спросил он. — Когда умирают они, они действительно умирают или…       Аргонианка неторопливо покачала головой, пресекая его вопрос.       — Это другой случай. Любой низший даэдра привязан к своему Плану Обливиона, и его физическое присутствие в Нирне отличается от того, как мы, смертные, существуем здесь. Убийство даэдра, пребывающего в Нирне, не умерщвляет его, а изгоняет обратно в Обливион, где, однако, его ждёт не самая сладкая жизнь после поражения. К тому же ему потребуется время, чтобы обрести новое тело, ведь прошлая оболочка остаётся здесь.       Поэтому тела Румы и Равена были украдены. Это быстрее и проще, чем ждать перерождения. Если Латиус правильно понимал, как это происходит.       — Значит, даэдра правда никак нельзя убить? — неуверенно подытожил он.       Тар-Мина недолго подумала и, к его удивлению, не согласилась:       — Почему же? Его может убить Лорд, который его создал. Или сильный маг, который сумеет заполучить над даэдра полную власть, но эти варианты вам явно не подходят.       — Да, не особенно…       — Простите, что не оправдала ваших надежд.       — Нет, не стоит. Спасибо, что уделили время.       Тар-Мина улыбнулась на прощание. Аэрин подхватил свёрток с книгами и покинул Университет Таинств. Ситуация складывалась безрадостная.       По пути он также навестил Финтиаса, надеясь выведать у него что-то ещё, но владелец книжной лавки не рассказал ничего нового. Рин интересовался, кто продал третий том «Комментариев», торговец узнал. Что от него ещё надо?       Латиус отстал от него и вернулся в крепость. Он хотел зайти к Иветте, узнать, что там с сигильским камнем, но искать чародейку не пришлось. Она сидела на улице, в холодной осенней тени деревьев, явно уже замёрзла, но упрямо выжидала чего-то или кого-то. Аэрин подошёл к ней, сел рядом.       — Что ты тут делаешь?       — Дышу воздухом, — пошутила она, и Рин нахмурился. Иветте пришлось сдаться, она ответила шёпотом: — Жду, когда все уйдут. Особенно Транквилл.       — И это тебе для?.. — Он понял прежде, чем она придумала ответ. — Проклятье, я же просил тебя…       — А я сказала тебе не лезть, если боишься.       Он медленно выдохнул. И как с ней разговаривать?       Когда на Имперский Город опустились сумерки, крепость легиона постепенно опустела. Смолкли разговоры, прекратился топот солдатских сапог по мостовой, перестали мелькать под солнцем латные доспехи и кольчужные рубашки. Часовые у ворот и на стенах сменились. Генерал сегодня задержался, но в конце концов ушёл и он. Иветта легонько толкнула Рина локтем, чтобы растормошить, и шепнула:       — Идёшь?       Оставлять её без присмотра было опасно. Кто знает, что эти маги могут натворить, если дать им волю? Так что Рин нехотя пошёл за подругой, уже зная, куда она направляется.       — Почему я чувствую себя каким-то вором?       — Тебе не помешает небольшая встряска. Азарт, чувство опасности, страх попасться… Это ведь для тебя новый опыт.       Аэрин вспомнил дни, проведённые в тюрьме, мрачно ответил:       — Не сказал бы. — Иветта оглянулась, её брови жалостливо приподнялись. Аэрин не позволил ей думать о грустном и спокойным уверенным голосом добавил: — Мы так вишню у соседки воровали.       Детские шалости, конечно, только в детстве казались чем-то серьёзным и невероятным. Пробираясь в чужой сад, они считали себя такими ловкими и хитрыми, почти как самый легендарный вор по прозванию Серый Лис, а хозяйка специально подыгрывала им, прогоняла криками и грозно поднимающимся в руке веником. Повзрослев, Аэрин, конечно, понял, что она всегда была рада детворе в своём саду и нисколько не жалела урожай вишни.       Когда они дошли до крыла крепости, где располагалась мертвецкая, и спустились по лестнице в подземное помещение, Велдон уже был здесь. Он не удивился, увидев Латуса, и никак не прокомментировал его присутствие. Всё его внимание было отдано сигильскому камню, лежащему на одном из длинных столов. В тусклом свете магических ламп было хорошо заметно, что артефакт источает мрачное огненно-чёрное свечение, пульсирующее волнами жидкого хаотичного пламени. В воцарившейся тишине также был слышен тихий низкий гул, то нарастающий, то снова теряющий силу.       Иветта скинула верхнюю одежду, несмотря на то, что в мертвецкой всегда было довольно прохладно, собрала волосы в высокий хвост, но некоторые непослушные короткие прядки тут же снова закрыли глаза, и Иви раздражённо заправила их за ухо привычным движением, даже не обратив внимания.       — Я тут всё подготовил, — сообщил ей муж. — Дальше сама.       Чародейка знающе кивнула, попросила мужчин отойти к стене, сама же прошла в центр комнаты и осмотрелась так придирчиво, будто в этом пропахшем тленом помещении могло что-то измениться. Она молча нахмурилась, вытянул перед собой руку, обошла несколько столов, будто незрячая, прокладывающая путь наощупь. Велдон, сложив руки на груди, спокойно наблюдал за своим командиром. У Аэрина сердце стучало так, что он бы не удивился, если бы Иветта остановилась и попросила его выйти, чтобы не мешал процессу. Но едва ли она замечала его волнение.       Наконец, она оставила своё загадочное изучение пространства, вернулась к сигильскому камню и, предварительно обеспечив себе огненную защиту, взяла даэдрическую сферу в ладони. Она вытянула камень перед собой, подняла над ним правую руку, и тёмный артефакт, словно дремлющий всё это время, начал разгораться ярче и в конце концов обрёл такую ослепительную мощь, что смотреть на него стало почти так же больно, как смотреть на солнце. Аэрин вынужденно опустил взгляд. Держать на руках частицу пробудившегося пламени Мёртвых Земель наверняка было невыносимо даже с магической защитой.       Гул, к которому уже привыкли уши, стал нарастать. Заметив это, Аэрин напрягся, выпрямился. В воздухе перед Иветтой появилось новое сияние, но не чёрно-красное, а голубоватое, напоминающее свет звезды. Рин сразу вспомнил, где уже видел подобное: в пещерах под Арриусом. Такой портал открывал Манкар Каморан, только в этот раз маленькое скопление магии перед чародейкой трудно было назвать порталом. Иветта хмурилась, её руки дрожали. Было видно, как она старается, но Аэрин, уже начавший жалеть, что не счёл нужным предварительно облачиться в доспехи на случай, если даэдра появятся в этом мире или если ему самому придётся шагнуть в неведомое, видел, что ничего не получается.       Вдруг Иветта перестала колдовать и опустила голову. Сияние, которое она пыталась разжечь, мгновенно схлопнулось, не успев зародиться.       — Бестолку, — сказала она упавшим слабым голосом. — Энергии сигильского камня не хватит, чтобы открыть портал.       Велдон настойчиво шагнул к ней.       — Значит, попробуем его раскачать. Сделай это ещё раз.       Чародейка недоверчиво и немного испуганно посмотрела на мужа, но Велдон выглядел таким непоколебимым и уверенным, что она не стала ни о чём спрашивать. Глядя на них, Аэрин понял, почему из всех окружающих её мужчин, Иветта выбрала этого мальчишку. В нём было то, что Рин и сам ценил в людях превыше всего. Что бы ни происходило, любым словам и сомнениям Велдон предпочитал смелые и решительные действия.       Иветта доверилась своему боевому магу, повторила всё то же. Едва жалкое подобие портала вновь начало разгораться, Велдон раскинул руки и насытил обряд новой, свежей, сильной энергией, которую даже Рин ощутил дуновением ветра и пробежавшей по коже вибрацией, хотя он был далёк от мира магии как никто другой. Сигильский камень на ладони Иветты разгорелся ещё ослепительнее, и в какой-то момент она издала сдавленный болезненный стон, но быстро сосредоточилась и усилила защиту. Камень наверняка был раскалён донельзя, а она держала его голыми руками. Аэрин не лез. Маги знали, что делают.       Сила Велдона явно оказалась кстати, и постепенно портал разрастался, становился ярче и объёмнее. Это уже совершенно точно напоминало магическую дверь, в которой скрылся Каморан, и, вглядываясь в искрящееся голубое свечение не жалея зрения, Аэрин словно начинал видеть в нём что-то бесформенное, перетекающее жидким металлом из стороны в сторону, но никак не обретающее смысл. Был ли это образ чего-то реального или магическое наваждение, или вовсе галлюцинация, привидевшаяся Аэрину в этом водовороте яркого света, он не знал. Однако тревога, нарастающая вместе с шумом разверзающегося пространства, уже не давала стоять на месте. Аэрин взял в руку тяжёлое древко секиры, шагнул, щурясь, навстречу неизведанному. Пусть это совершенно не было похоже на Врата Обливиона, которые открылись перед Кватчем, но если это был путь туда, где скрывался Манкар Каморан, то упускать шанс вернуть Амулет Королей было нельзя. И пусть на Аэрине не было доспехов, пусть он вымотался за день хождения по городу, пусть совершенно не был готов к такому исходу событий, но, как и Велдон, он не находил себе покоя и не мог стоять в стороне, упуская, возможно, единственный шанс всё исправить.       Глаза слезились от яркого света, и он, закрыв их, сделал шаг.       Вдруг всё потемнело.       — Рехнулся?! — гневно закричала Иветта совсем рядом. Рин опомнился, испуганно посмотрел на неё. — Ты что удумал?!       — Я…       Велдон тяжело дышал и старался не показывать, как нелегко ему дался этот обряд. Иветта была бледной, и сравнить её с мертвецом в данном случае казалось высшей степенью иронии.       — Ещё успеешь умереть, Латиус, — равнодушно пообещал чародей. Упорно делая вид, что всё в порядке, он подошёл к супруге, забрал у неё артефакт и накрыл его плотной тканью. Сигильский камень начинал остывать. Иветта стрельнула в Велдона злобным взглядом, совершенно не одобряя такое пророчество, но обращённая на него немилость длилась недолго, и уже через секунду Иви вновь переключилась на Аэрина.       — Это было глупо, Рин, — осудила она.       Он попытался оправдаться.       — Я подумал, что если вам удалось открыть портал туда, где прячется Каморан, упускать возможность не стоит.       — Нам не удалось! Портал был нестабилен, он мог разорвать на куски любого, кто попытался бы к нему приблизиться! Это тебе не какая-то лазейка между этажами Башни Архимага, это дверь в межпространственное измерение, которое соединяет Мундус с Обливионом! Тут всё сложнее, и простой магической силы недостаточно, чтобы стабилизировать маршрут. Мы попробовали, убедились в возможностях сигильского камня, но тут нужно что-то ещё. Остаточный след чужого портала — это большое подспорье, чтобы открыть его с наибольшей точностью, но лишь при условии, что действовать надо сразу. Уже через минуту такие отпечатки искажаются, и даже если бы портал был стабилен, скамп знает куда бы тебя занесло. В лучшем случае ты мог бы навечно застрять в состоянии перехода, и обнаружить тебя там, не говоря уже о том, чтобы вытащить, едва ли смог бы даже самый сильный мистик. Твоё желание защитить Империю похвально, но, Рин, пожалуйста, думай, прежде чем что-то делать.       Отчитали как глупого мальчишку. За дело.       — Извини, — сказал он негромко.       Закончив с ним, Иветта переключилась на мужа.       — Велдон! Ты тоже хорош. Что за дурацкое стремление к самопожертвованию? Я и так зна…       Маг подошёл к ней с вечным выражением невозмутимости на лице, осторожно взял её ладонь в руку, перевернул, внимательно посмотрел и не стал слушать, что она там скажет.       — Ты сильно обожглась. Надо залечить. Я пошлю за целителем.       Она раздражённо вырвала руку.       — Обойдусь без целителя. — И перестала ворчать. — Ладно. Надо тут прибраться, подчистить все магические следы. Рин, ты иди, мы здесь надолго. К утру я подготовлю отчёт для Грандмастера.       Аэрин так хотел бы сказать ей, что это может подождать, а ей следует отдохнуть и не изматывать себя, но — не может. Тянуть было нельзя, они и так были на несколько шагов позади. Утром, как только заберёт у неё документы, он отправится назад в Храм Повелителя Облаков, надеясь, что молодой Септим хоть немного продвинулся в изучении «Мистериума Заркса» и придумал какой-то план или что у Джоффри и его ребят есть новости о «Мифическом Рассвете». Чем дольше приходилось бездействовать, тем страшнее становилось. Даже тот ужас в святилище Мерунеса Дагона и пытки проклятой книги были лучше, чем незнание, что делать дальше.       Выйдя на улицу, Аэрин упёр секиру в землю, сложил руки на навершии, уткнулся лбом и медленно выдохнул. Может, Аластару повезёт в поисках того данмера, но на это тоже требовалось время.       А времени у них не было.