masks

Джисон любит свой маленький домик в деревушке на Чеджудо, кусты смородины и огромные ягоды клубники, которые постоянно ест прямо с грядки, из-за чего получает от бабули. Он родился здесь, здесь и его дом. Старенький, но надежный, из лучшей древесины, рубленной еще его прадедом, которого он знает только по фотографиям. Выцветшим и стёршимся от времени. Во дворе у них была летняя кухня, а в саду росли тыквы, деревья вишни, дорожка клубники, кусты черной смородины прямо возле калитки и малина, душистая, крупная и сочная. Неважно, что с клопами. Даже трава была там какая-то чудесная, после полива она покрывалась каплями, так что Джисон снимал калоши и ходил прямо так, босиком. По утрам тоже была очаровательная роса, и он без обуви прогуливался по саду, нюхал белоснежные маргаритки и шлепал обратно к домику, чтобы умыться из бочки водой после дождя. Мать его умерла при родах, а отец скончался от хвори, еще когда Джисон был в утробе. Так что маленького омегу на попечение взяла бабушка по материнской линии. Жила она одна, муж ее был моряком и еще многие годы назад бесследно пропал, направляясь в далёкую Африку. Грустить и тосковать она по нему не любила, потому что в душе надеялась, что он жив, просто на далеких землях встретил молодую африканку и нарожал с ней красивейших метисов, потому что дед был у него уж очень красивый. Высокий, статный, крепкий. Альфа с большой буквы. Джисон видал его фотографии в бабушкином альбоме, сам он пошел в мать своего отца. Ее он тоже видел, свою вторую бабушку, она умерла от остановки сердца. Вот на нее он был очень похож, те же губы бантиком, те же очаровательные глаза, даже фигурка такая же тоненькая, как у нее. Еще бабушка часто посылала его за листьями смородины и клубники, чтобы потом, морозной зимой, готовить чаи. Иногда она баловала его ими и в тёплое время года, но собирать листья нужно были именно летом, пока они еще молоденькие и не опали. И Джисону нравилось их тщательно отбирать, чтобы они были никем не поеденные, и никто на них не сидел. Но, вообще, ему это нравилось больше из-за того, что в это время он мимоходом подъедал ягоду, и бабушка на него ворчала. — Джисон! А пойдем сегодня на танцы, народу будет много. Будет весело. Был еще и альфа, Ли Минджэ, года на два старше омеги, но привязавшийся к нему хвостом. Высокий, худощавый и шкодливый. Он выглянул из-за кустов, которые раздвинул Джисон, чтобы набрать листья. — Перестань есть мою смородину! Я не пойду, сегодня мы с бабушкой закатываем варенье, так что мне некогда, — на самом деле, Джисону было скучновато в его компании, потому что не понимал он некоторые альфьи дела, да и с другими друзьями Минджэ общаться он не горел желанием, те не совсем жаловали омегу в своей компании. А на танцах он обычно сидел на скамейке, пока Минджэ утаскивали на танец другие омеги, скалящие зубы. — Ну что ты, как дурачок? Он к тебе и так, и сяк! А ты все футболишь его! Вот если бы он на меня так смотрел, — щебетала Юна. Та была в него влюблена, и чем ей приглянулся такой шебутной тип, Джисон не знал. Но зато хорошо знал, что его бесит, когда смородину жрут всякие типы. — Ну что ты, правда, Сон-и, сходи, а то ты дома засиделся, лето сейчас, а скоро уедешь от меня, и совсем тебя не увижу! — сказала ему бабушка, когда он принес ей пакет с листом смородины. — Да мне не интересно там, баб. В действительности, Джисон мечтал о Сеуле! Жизнь в столице — это же так здорово. Большой город, столько возможностей! Вечерами Джисон любил бегать к морю и смотреть на непроглядную гладь моря, ведь где-то там Сеул. Такой загадочный город, в котором каждому найдется место. Так верилось ему. В итоге, бабушка выгнала его, но приказала до полуночи домой дойти. Джисон пошел туда нехотя, но в итоге развеселился, в танец его утащила Юна, а потом и Минджэ, так что к ночи ноги его совсем устали и стало даже жарко. Он вышел на крыльцо и присел, подставляя лицо порывам ветра. Но вот совсем не помогало, футболка будто душила. Джисон посмотрел время на кнопочном мобильнике и решил, что пора выдвигаться домой, время доходило до полуночи. — Джисон, ты что, уже уходишь? — на пороге его догнал Минджэ. — Да, пора. — Тогда я тебя провожу. Омега хотел бы отказаться, но все-таки согласился, потому что ночная темь его смущала, да и было ему не очень хорошо. Воздуха не хватало, а температура все поднималась. Ноги же не держали, они дрожали, точно осиновый лист на ветру. — Джисон, ты стал пахнуть слаще, — что-то было такого в тоне Минджэ, что заставило омегу обернуться и с ужасом посмотреть на него. У альфы были клыки. За всю свою жизнь Джисон впервые увидел такое и думал раньше, что это всего лишь присказки. Ну как у них могут прорезаться клыки? А вот могут, оказывается. Они сверкали в ночи, точно стеклянная посуда из бабушкиного сервиза, и еще такие острые… Они впились в его плечо до крови, так что Джисон истошно закричал и с ужасом стал вырываться из цепких лап альфы. Это был уже не Минджэ, это был зверь, неистовый и опасный, тот, от которого зловещая рябь по телу идет. — Не надо… — шептал Джисон, глотая слезы, потому что были они возле дома Юны, родители которой уехали в город, а сама она была на танцах. А рядом жилищ и в помине не было, кто еще прямо у берега реки проживать вздумает? Было так жарко, Джисон даже думал, что это галлюцинации, но вот только боль была реальной. Алая кровь блестела на клыках альфы, а привкус ее был у Джисона на языке, потому что Минджэ полез к нему в рот. Омега из последних сил прикусил ему язык, но на это альфа лишь прижал его к кустам малины, так что ветки неприятно разодрали его щеку, но это была лишь малая боль. Минджэ трогал его, кусал, рычал, так что от страха у Джисона все плыло перед глазами, ноги не слушались, а руки альфа давно связал за спиной шнурком от спортивок. Дышать тоже было трудно, сопли все затрудняли, а голос уже охрип, и горло саднило. Никогда Джисон и не задумывался о течках, он был поздним цветком, так что в восемнадцать у него до сих пор их ни разу и не было. До этого момента… Бабушка переживала, а вот ему дела до этого не было, так что и не беспокоился он по этому поводу доселе, не пил те отвары, которые ему бабушка делала, а зря. — Отпусти! — он пищал остатками голоса, пока альфа срывал с него штаны. — Пусти! — заорал он, что есть мочи, за что тут же повалился на землю, Джисон скорчился от боли, подергал руками, что были связаны в какой-то сложный узел и насторожил слух. Вот он у него всегда был очень хороший. Чуткий. Даже, возможно, абсолютный. У реки слышались голоса, так что Джисон еще раз закричал и скривился в лице, потому что по его ногам потекла смазка, хотя он даже не хотел этого альфу перед собой. — Течёшь же, так что орешь? — он перевернул его лицом в грязь и приподнял задницу, начиная снимать спортивки. — Нет! — Джисон истошно замычал, начиная ползать на коленках. — Куда?! — альфа зарычал, так что омега всхлипнул. — Эй! — в далеке послышались шаги, так что Джисон еще больше завозился на земле, пытаясь встать хотя бы на колени. Но альфа не видел ничего пред собой, его глаза были налиты гневом и похотью от запаха течного омеги, он снова притянул его за лодыжку, так что Джисон плюхнулся, и его ноги разъехались в разные стороны. И он вновь позорно зарыдал, стыдливо прикрывая глаза. Голый и опозоренный. Он лишь рыдал, когда деревенские мальчишки во главе с какой-то девчонкой старше их всех поднимали его из грязи и прятали в своей куртке, а потом несли до его домика, где ахала бабушка и поила его отваром, который «всегда нужно принимать в эти дни». Физическое состояние его улучшилось, вот только психическое нет. Он лежал и смотрел в потолок, весь осунулся, исхудал. По ночам ему снились кошмары, так что он просыпался с истошным криком, а иногда и подняться не мог, всё метался по постели в холодном поту, не в силах вынырнуть из сновидений. Всё время что-то бормотал себе под нос, вертел головой туда-сюда и брови хмурил, стискивая зубы до боли. Только бабушка помогала ему, сама просыпалась от его стенаний и тормошила его до тех пор, пока глаза его не распахивались с паникой и тревогой, что теперь была слышна и в запахе его, особенно усилившемся по ночам. А пах он маком, тем самым, что рос в саду у бабули, который он увидел первый раз года в четыре и от любопытства коробочку мака раскрошил, так что маленькие черные семена посыпались на него горой, заставляя чихать. И теперь его собственный запах отдавал жутким смятением, кислил и заставлял задыхаться. Однако потом он утихал, когда Джисон, наконец, понимал, что никто его больше не трогает, что это всего лишь кошмаром отдавались чужие противные руки на его бедрах. Ныл ещё и укус на его шее, даже начинал гноиться, но бабушка каждый день, без пропусков, обрабатывала его отварами и молилась богам, чтобы всё прошло у внучка. — Не метка, мой хороший, не бойся. Этот мерзавец промазал и укусил не туда. В феромонную железу надо было, а он — в шею. Пронесло тебя, не беспокойся, не останется это клеймом на тебе, — причитала она, и хоть слова эти утешали, потому что ходить с чужой меткой на шее было бы невыносимо, ни один альфа бы на него не посмотрел и не взял бы в мужья. Но этот отголосок радости лишь эхом отдавался в его уме, потому что не мог Джисон оправиться, не получалось. Только последняя учебная пора подняла его с кровати. И то, в школе все его сторонились, потому что не знали, как реагировать на него, а слухи пошли уже везде. Кто-то сочувствовал ему, и эти жалобные взгляды бесили его. А другие насмехались, называли шлюхой и давалкой, а вот от этого он уже слезами обливался по ночам. Потому что не виноват, не хотел ведь, и не знал, что течка это. Так что он погрузился в учёбу, ни о чём другом думать не мог, даже друзей у него не осталось больше, ведь Юна встала как раз на сторону тех, кто издевался над ним. И от этого невыносимо было оставаться там, где все про всех всё знают, до того тошно было, когда и на рынке глядели на него с презрением. Так что он всё чаще думал о Сеуле, о своей далёкой мечте, где он был уверен, сможет, наконец, зажить заново, с чистого листа. Поэтому с первыми январскими морозами, после сданных экзаменов, он купил билет на паром в один конец и отправился в столицу. С бабушкой прощались они слёзно, словно она отправляла его туда насовсем и не увидит никогда больше, но внук уверял, что на каникулы приедет. Обязательно приедет и будет помогать ей с огородом, иначе как она управится без него? И пусть летом каникулы не такие большие, как зимой, он всё равно вырвется к ней, как же иначе. Уже когда они отправились, он понял, что совершил самую главную ошибку. У него была морская болезнь. До этого он, конечно, не знал этого, иначе обязательно добрался бы самолётом, накопил бы денег и полетел. А так ему приходилось мучаться, проводить с белым другом всё своё время и терять равновесие от того, какая была неспокойная вода кругом. Вообще, как не странно, та зима выдалась не холодной, даже река не успела заледенеть, а потому рейсы всё ещё продолжались, но Джисону ужасно не понравилось. В общем, добрался он с горем пополам, потому что пришлось ещё и на автобусе ехать до Сеула. Когда заселялся в общежитие, кожа у него совсем позеленела, а вид был такой, будто его пытали несколько дней, а не на пороме прокатили. Соседи у него были странные, их было двое: Тэён и Убин, оба с ним не очень разговаривали, хотя Джисон, конечно, надеялся, что сможет с кем-нибудь здесь подружиться, но былая разговорчивость и доверие уже не были его отличительной чертой, теперь он держался особняком. Быть может, он смог бы поладить с ними, если бы сам прилагал усилия, но увы. Он их не трогал, и они его. Так что первый семестр он провёл один и уже даже пожалел, что уехал из родных краёв. Ещё он устроился на работу в бар, эта единственная работа, которую он мог совмещать с учёбой, которая занимала большую часть его дня. И ему позорно было признавать, но он мечтал, когда вернётся обратно в бабушкины тёплые объятия, потому что все эти пьяные рожи перед глазами ему надоедали, его воротило от них, от ужасного запаха, и крайне боязно ему было с буйными посетителями. И правил было тоже море: особо пьяным не наливать, чтобы не учудили что-нибудь, следить, чтобы все всё оплатили, не подмешивать никому ничего и так далее. Голова от этого кругом шла, и Джисон боялся, что рано или поздно ему кто-нибудь зарядит в лицо кулаком. — Простите, но Вам уже хватит, — пропищал он, когда наливал уже вторую рюмку одному зашедшему омеге. Он даже удивился, что от посетителя так несло, хотя он так мало выпил, но всё же инструкциям следовал безукоризненно. И зря. Гость разозлился, стукнул по стойке кулаком, так что алкоголь тут же пролился, бросил деньги и ушёл. Джисон в тот же день нашёл у себя седой волос. Вообще, вся его жизнь теперь походила на серое месиво пьяных рож и размазанной по конспекту ручки. От этого подташнивало и хотелось утопиться. Всё это однообразие душило, но деться Джисон никуда не мог, потому что если вернётся обратно, то под отвращённые взгляды соседей наложит на себя руки. Спас от тоски только его новый друг, Сону. На самом деле он был популярным, почти весь поток его знал, но не как самостоятельную личность, а как прихвостня Чон Уёна, только вот в компанию Сону так и не влился, зато нашёл подход к Джисону, так что к концу первого года обучения они уже были не разлей вода. А ещё Сону был омегой, и это успокаивало, потому что больше Хан не мог спокойно вести себя с альфами и шарахался от них, что не мог не заметить Сону, а потому постоянно спрашивал об этом, и в итоге дождался правды, которую Джисон со слезами на глазах поведал ему. — А течки есть у тебя? Потому что я ни разу за год не замечал, что ты выходные берёшь или хоть какие-то таблетки пьёшь. Только после этого Джисон и задумался, а ведь у него действительно больше не было течки ни разу, но он с ужасом уже предполагал, что его ждёт, а потому ни на какие уговоры Сону не соглашался сходить ко врачу, так что течка нашла его сама. Благо в этот раз он был в общежитии, а не на учёбе или работе, и соседей его не было, а потому он тут же позвонил Сону, и находчивый друг тут же привёз ему блокаторы и велел к следующему разу купить такие же, если подойдут. Только вот не подошли. Нет, днём всё было более менее хорошо, пах он немного слаще, чем в остальные дни, но это ничего, а вот по вечерам и ночам температура чуть ли не до сорока поднималась, охватывала всё его тело, будто болезнь овладевала им. И это ужасало, потому что приходилось её сбивать самостоятельно, а ещё во снах его снова начали мучать кошмары, что отступили в последние месяцы из-за дикой усталости и недосыпа. И вот тогда уже Джисон обратился ко врачу, с диким смущением рассказал ему о своём состоянии, ему выписали другие блокаторы, но те справлялись ещё хуже. Так он испробовал всё, что только было в аптеках столицы, и в итоге купил те, самые первые, что дал ему Сону. Причина его температуры была не понятна, но Джисон и не собирался её искать, ему успеть бы подготовиться к экзамену за пару дней, в которые он опять выходит в ночные смены на работу. В общем, крутился он как белка в колесе вплоть до выпуска из университета, а там смог выдохнуть спокойно, бросил работу в круглосуточном магазинчике, куда устроился на третьем курсе, после того, как ему всё-таки вдарили в баре, и стал работать в обычном офисе. Прошёл собеседование он в небольшую конторку, а потому и коллег-бухгалтеров у него было немного, но с ними он смог поладить, они были старше его. Две омеги, что знатно помогли ему, молодому специалисту без опыта работы, но через несколько лет они ушли на пенсию, а потом и он уволился, потому что фирма плавно шла на дно, когда наняла других специалистов. И тогда он уже устроился в крупную фирму, где дел было невпроворот, строгий начальник, и один очень красивый коллега… Феликса он заметил сразу же, когда его стали представлять всему коллективу, такую выкрашенную макушку он не мог не заметить среди всех лиц. Но так же быстро ему пришлось перестать на него пялиться, потому что начальник Ли Минхо повёл его и по другим кабинетам, рассказывая, что и где у них находится. В самый же первый день его завалили работой, потому что, оказывается, до прихода Джисона у них не хватало кадров, так что работа стояла. А время — деньги, так что Джисон проворонил обеденный перерыв, и освободился, когда живот уже начинал завывать. — Извините, Пак Сонхва, могу я сходить перекусить? Потому что я весь обеденный перерыв проработал. Я быстро! — сказал он омеге, что сидел справа от него. — Конечно, я скажу Минхо-щи, если он хватится тебя, — ответил он добродушно. — Спасибо! Вообще, Джисон был крайне рад, что его взяли на работу в такую-то фирму! И коллектив, судя по всему, хороший. И Пак Сонхва этот на первый взгляд очень добродушный, и животик у него милый, видимо скоро в декрет уйдет. За своими размышлениями он даже не заметил, как заплутал, вроде спустился на первый этаж, а кафетерий так и не нашёл. Набрел он вообще на спортивный зал, которому удивился, хоть Минхо и рассказывал ему об этом, когда кратко вводил в дела фирмы. — Чёрт, — проныл он и зарылся пальцами в волосы. — Помочь? — раздался голос за спиной, так что Джисон тут же обернулся, отходя на приличное расстояние, потому что слишком сильно уж сильно в нос ударил чужой запах. Запах альфы. — Кхм, а не подскажите, где кафетерий? Пожалуйста, — спросил он, стараясь сильно не вдыхать, потому что слишком уж давно он не находился один на один с альфой, когда рядом никого не было. От этого было некомфортно и сразу вспоминался Миндже. Тот самый Миндже, что уже, наверное, должен был выйти из тюрьмы. «Ну и зачем опять про него вспомнил?!» — проныл он в мыслях и вновь посмотрел на альфу перед собой. Негодяем он не выглядел, скорее даже наоборот, обычный мужчина. Крепкого телосложения и даже немного ниже самого омеги, мерзостью от него не пахло. Впрочем, от Миндже вообще-то тоже! — Конечно, пойдёмте, — добродушно отозвался альфа и повернулся в нужном направлении. — У Вас всё хорошо? — спросил он, когда заметил задумчивость омеги, а, возможно, почувствовал горьковатый запах, потому что они стояли рядом друг с другом. — Да-да, всё хорошо, — отозвался Джисон и встряхнул головой, стараясь забыть про своего мучителя. — Из какого Вы отдела? — спросил альфа, пока они петляли по коридорам, которые старался запомнить омега. — Из бухгалтерии, а… А Вы откуда? — ответил Джисон, хоть ему и было немного неловко вести разговор с ним. Этот альфа ничего ему не сделал, но оставаться на чеку всё же надо. — Отдел продаж. Никогда не видел Вас, только устроились? — Да… Сегодня. — Будем знакомы, Со Чанбин, — сказал альфа и остановился, протянув руку для рукопожатия. — Хан Дж-Джисон, — отозвался он еле слышно, но ответил на рукопожатие. — Мы, собственно, пришли. — Спасибо, — поблагодарил Джисон и поклонился слегка, а потом скрылся за дверями нужного помещения. Дни шли, и работы стало не так много, но на обед он так и не стал ходить в кафетерий, потому что одному там было слишком некомфортно, а потому он предпочитал пить кофе из автомата и есть печеньки, что приносил с собой. — Раф вкуснее, рекомендую его, — раздалось над ухом, когда Джисон, как обычно, стоял возле автомата и собирался купить напиток. Он тут же обернулся и увидел Ли Феликса, он стоял прямо рядом и немного улыбался. — Да? Спасибо, возьму его, — пробормотал Джисон еле слышно и стал нажимать на кнопочки. Если бы он увидел себя со стороны, то точно бы умер со стыда, потому что всё его лицо и уши были залиты алым, и сам он волновался как школьник перед контрольной, а ведь ему двадцать шесть, почти двадцать семь. — Кстати, Хан Джисон-щи, а почему Вы не ходите на обед? Пойдёмте в следующий раз с нами. Я, Ли Минхо-щи и Пак Сонхва-щи втроём собираемся, но и Вам будем рады. Джисон мог бы подумать, что он лжёт, но Феликс улыбался так добродушно, что не согласиться было невозможно, а потому на следующий день уже сидел вместе с ними за столиком, и никто не был против. Ли Минхо-щи даже оказался не таким строгим вне работы, как показалось изначально, Пак Сонхва и вовсе располагал к себе, как старший брат, которого у Джисона никогда не было, но о котором он всю жизнь мечтал, а уж его милый животик так и вовсе умилял омегу, хоть он и не особо любил детей. Но самым замечательным был Феликс, потому что сблизились они с ним как-то спонтанно, так хорошо, что Джисон не мог не улыбаться рядом с ним, когда Феликс рассказывал очередную историю из коллектива, произошедшую ещё до прихода Джисона. Потом к ним за столик присоединился новенький — Ян Чонин, молоденький омежка, но толковый, а потом ушёл в декрет Сонхва, и некоторое время они сидели вчетвером, но затем к ним присоединился Ким Сынмин, совсем недавно взятый на работу. Особо не разговорчивый, но он никого не напрягал, Феликс его пытался всё разговорить, и Джисону Сынмин напомнил самого себя, только несколько лет назад, когда он всех сторонился. Был и Чанбин, с ним они сталкивались на удивление часто, то возле турникетов, когда Джисон забыл свой пропуск и чуть не опоздал, то в лифте, то в очереди в кафетерии, то спортивном зале, куда однажды зашёл Джисон, чтобы побегать на дорожке. Чанбин ему тогда устроил целую тренировку, так что на следующий день Джисон, до этого не приученный к спорту, не чувствовал ног, благо, был выходной. В общем, Чанбин уже не так его и напрягал, скорее наоборот, располагал к себе, как ни один другой альфа, только вот сам омега надеялся, что это лишь простое дружелюбие, и ничего более, потому что никаких романтических чувств он не питал. Более того, им овладевала некая паника при мыслях о том, что он мог понравиться Чанбину, и надеялся лишь на то, что не придётся разбивать сердце такому хорошему альфе. К бабуле он летал теперь не часто, потому что не всегда было время, в этом году так и подавно у него не было отпуска, потому что с прошлой он работы уволился, а на новой проработал ещё не настолько много, чтобы его отпустили, так что звонил Джисон ей обычно по выходным, потому что вечерами бывало, времени не хватало, особенно если они всем коллективом ходили выпить по стаканчику после работы. А звонить пьяным ему не хотелось. Так что он ни о чём не думал, когда веселился с коллегами на тренинге, на который их вывезли в выходные, чтобы сплотить. Приехали они на какую-то опушку в лесу, установили палатки и начали готовить на грилле. На самом деле Джисону очень понравилось. Рядом был лес, а единение с природой он любил жуть как, только вот выбирался крайне редко. Над ухом жужжали комары, но и на них он не злился, лишь отмахивался и помогал всем по чуть-чуть. Тут колышек для палатки поставит, тут перевернет мясо на грилле. А уж к вечеру, разморенный от соджу и мяска, он лежал на раскладном стуле, пытаясь не пропасть в сон, так что изредка хлопал себя по щекам, потому что хотелось подольше посидеть возле костра и послушать истории Чонина, которые тот с упоением рассказывал. Однако ему становилось всё жарче и жарче, и он не понимал, от костра это или от алкоголя. Не мог различить, пока не почувствовал жар внизу живота и выступающие капли смазки на штанах сзади. Тут же он завозился и стал прикрывать феромонную железу. Потому что ой как не вовремя течка, и вообще, она должна была наступить намного позже. — Всё хорошо? — спросил у него Феликс, что сидел слева от него. Выглядел он взволнованно и уже встал со своего места, чтобы в один шаг оказаться рядом с омегой. — Не очень, блокаторы у меня в сумке, — пробормотал Джисон совсем без сил, так что Феликс тут же ухватил его за локоть и помог дойти до палатки, которую Хан делил с Минхо. Тут же в его руках оказалась сумка и заветная капсула, которую он еле как проглотил. — Через десять минут подействует, не волнуйся, можешь идти, — он слабо улыбнулся, но было видно, как его лицо горело, а глаза закрывались поневоле. — Я посижу с тобой, пока ты не заснёшь, — сказал Ли бархатным тоном, который настолько убаюкал, что омега тут же заснул. И сон был без кошмаров. Проснулся он на заре, когда солнце только-только поднималось из-за горизонта и ослепляло своими золотистыми лучами, разливая свет по округе. В воздухе был легкий морозец, какой бывает только утром, приятный, покалывающий кожу мурашками. Прямо как в деревне. Джисон закутался поплотнее в теплую кофту и тихонечко вышел из палатки, чтобы не разбудить Ли Минхо. Всё тем утром напоминало ему о бабуле, о его детстве и отрочестве, когда он был ещё наивным и не видавшим в жизни ничего, не отягощённый взрослыми заботами. Вспоминая всё это, он пообещал себе, что как только приедет в город, обязательно позвонит бабуле, узнает, как у неё дела и в отпуск обязательно приедет. Только вот он не успел первым набрать её номер, потому что как только он пересек на автомобиле границу города, и появилась связь, зазвонил его телефон, надрывно, словно не в первый раз. — Алло, бабуля? — спросил он, потому что на дисплее было как раз её имя. Вот только ответила ему не она, а стальной голос женщины, которая сказала ему, что бабушка… умерла. Скончалась от сердечного приступа. Только Джисон не верил её словам, ведь не было у неё никогда проблем с сердцем, не жаловалась она ни на что, кроме костей и морщинок, которых в последние годы стало особенно много. Ну как так? Только это Джисон и спрашивал у женщины, что сообщала ему когда и куда прийти, чтобы оформить все документы. Какие к черту документы, когда у него бабушка… умерла? Он задыхался в своих слезах, в рыданиях, что терзали его горло, которое уже саднило и надрывалось. — Джисон?! — Джисон… Стал приходить в себя он только когда Феликс зажал его в своих руках, не давая вырывать ему свои волосы. Омега поглаживал его по щеке, по волосам, что-то говорил ему и стал поить его водой и протирать ей его лицо. — Что случилось? — Бабуля… Она у-умерла, — сказал он в попытке остановить рыдания.Собственные слова эхом отдавались, как будто он и сам не понимал, что говорит. Феликс сжал его в объятиях ещё сильнее и только тогда Джисон понял, как сильно он дрожит, как трясутся его руки в попытке утереть слезы. Автомобиль притормозил на обочине и тогда Джисон сквозь пелену на глазах смог рассмотреть Минхо, что повернулся к нему и что-то говорил ему, спрашивал, кажется, вот только он не мог понять, какой-то гул стоял в ушах, заставляя погружаться в темноту. — Джисон, Джисон, ты слышишь меня? — теперь с ним говорил Феликс, он взял его лицо в свои руки и что-то спрашивал, пытаясь сфокусировать внимание на одном вопросе. — М-можно мне, п-пожалуйста отпуск, — сказал Джисон, обращаясь уже к начальнику, Минхо. — Конечно, тебя отвезти куда-то? На вокзал, аэропорт? — спросил он, потому что именно он сидел за рулем. — Порт, — вымолвил Джисон, не в силах объяснять что-то ещё, потому что новая волна слёз подкатила к его горлу, сдавливая и не давая дышать. — Водички? — спросил Чонин, притаившийся на переднем сидении. — Салфетки нужны? — спросил уже Сынмин, что сидел так же на заднем сидении. Но Джисон лишь покачал головой, не способный ответить как-либо ещё. Доехали они быстро, потому что Минхо гнал, как будто за ними была погоня, на самом же деле он дико волновался, да и все в машине даже не понимали, что сказать и как поддержать, а когда они остановились возле порта, Джисон поблагодарил и выбежал из машины, даже позабыв про сумку с собственными вещами, которая осталась в багажнике. Её ему принёс Феликс пару минут спустя, когда Джисон завозился в очереди в поисках своего паспорта, по которому ему нужно было купить билет. Да, он снова собирался поехать на пароме, но иного выхода он не видел, потому что прекрасно знал, что самолёты на Чеджудо летают только по утрам. — Ты звони, если что, можешь выговориться, если тебе надо, понял? — сказал ему Феликс перед тем, как Джисон переступил борт судна. — Хорошо, — ответил он, а уже спустя полчаса вновь загибался от рвоты, что атаковала его, как только паром отправился в путь. Ему было хуже вдвойне, он уже даже не понимал, тошнит ли его от укачивания или от известий о смерти бабушки. Ещё и таблетки от течки, которые он предусмотрительно принял утром переставали работать, так что жар накатывал на него волнами, а в морской глади ему теперь мерещилось лицо Ли Миндже. Как он выдержал путь, он не понимал, зато отчетливо слышал, как кричал, когда увидел бледное лицо бабушки. Не осознавал и как дошел до родного дома, что теперь ему казался ужасно одиноким. Когда он переступил порог, то в нос ударил аромат трав, что собирала бабушка, с кухни тянуло вчерашним чаем, что теперь неприятно отдавал терпкостью, а с антресолей сыпались листья смородины, бабушка, видимо, плохо их туда положила, прямо на край. А ведь вчера ещё бабушка стояла в этой комнате, сидела перед телевизором, наверное, что-то готовила… Как же горько было и от того, что он не успел ей сказать то, что хотел, да и вообще редко её благодарил, а теперь никогда больше не сможет. И никогда она больше не сможет погладить его по голове за все хорошие и плохие поступки и накажет насобирать листьев смородины, и не позовёт попробовать яблочное пюре. От этого хотелось выть волком, но он лишь продолжал утирать слезы, рекой струящиеся с его глаз. За ночь он, кажется, выплакал всё, а потому на похоронах и поминках, куда были приглашены все соседи, он не проронил ни слезинки. В душе было лишь какое-то опустошение, не сравнимое ни с какими другими муками. Когда дом опустел, и соседи ушли, шёпотом причитая что-то о том, чтобы душа покоилась с миром, Джисон стал прибираться, собирал посуду, что неприятно звенела в тишине, скрипела, когда он её мыл под проточной водой и стукалась, когда он составлял её в шкаф. Всё отдавалось звоном в ушах, и казалось, у него начинается мигрень, и снова поднимается температура, таблетки вновь переставали работать. Джисон на дрожащих ногах двинулся к спальне, в которой жил ещё будучи подростком. Омега еле передвигался, каждое движение болью отдавалось в виски, выстреливало при каждом шаге, а перед глазами снова был Ли Миндже, та грязь, в которую он тогда окунул его лицом и его противные слова. Воздуха не хватало катастрофически, он просто не мог надышаться, каждый вздох слишком резко обрывался. Как вдруг раздался стук, противный, навязчивый, словно молотом бил, и Джисон уже не понимал, галлюцинации это, или по-настоящему, но двинулся к двери, повернув замок и отходя на пару шагов назад, пока незваный гость заходил внутрь. — Ну что, Джисон-а, давно не виделись. Чертов Ли Миндже, его личный кошмар. Он стоял, как ни в чём не бывало, единственное, что изменилось в нём — это облик. Хамоватый, жесткий, но чего ещё можно было ожидать после тюрьмы. — Что ты здесь делаешь? — спросил Джисон, пока дрожь отходила. — Да вот, пришёл проведать тебя, наверное, грустно, что бабуля твоя умерла. Ох, бедненький. А я ведь видел её пару дней тому назад, ой какая она напуганная была… — говорил он и усмехался. В глазах его плясали чертики, нет, там варилась целая кухня дьявола, что совсем не сожалел о своих решениях. — Я и спросил, чего она так шугается, а она мерзавцем обозвала меня. Ну я что ли виноват, что ты потёк, как сука последняя, а Джисон-а? — Убирайся! Убирайся к чертовой матери! — закричал он, побежал на него и со всей силы толкнул его к двери, альфа стукнулся затылком о стену, зашипел и толкнул Джисона, так что омега еле удержался на ногах, но метнулся в угол коридора, где стояла большая ваза, взял её в свои руки и зарычал. А рычать омеги могут только в самых отчаянных ситуациях. — Вон! Пошёл отсюда и не возвращайся никогда, иначе я убью тебя! — и Джисон не врал, казалось, он собрал все свои последние силы и готов был отдать их, чтобы покончить с этим уродом, что довёл бабушку. Омега скалился, так что даже при вечерней тьме всё равно были видны его клыки, а глаза его горели лишь от того, что он готов был глотку прикусить этому альфе. — Ухожу, ухожу, не зыркай так на меня, придурок, — он нащупал за спиной ручку двери и быстро вышел, пока ему вслед летела ваза. Джисон кричал, истошно кричал, рвя все голосовые связки. А потом зарыдал, так что его слезы комом в горле встали, и вновь дыхание, казалось, вернулось к нему. Чёртов мерзавец Ли Миндже. Это он во всём виноват. Вернулся Джисон на следующий же день, чтобы больше не видеть никогда лица этого урода, да и работы ждал его непочатый край, так что как только омега переступил порог офиса, вышел он оттуда только часов в восемь вечера, когда никого уже не было. Благо на дворе был июль месяц и по вечерам ещё было светло, как днём. Джисон старался забыться хотя бы в работе, что продолжала кипеть, только было видно, что не всё хорошо, да и как к нему не могли относиться настороженно, когда у него случилась такая истерика по пути с отдыха. Минхо даже спрашивал, точно ли не нужно ему больше дней отдыха, но Хан отказался, потому что подозревал, что тогда совсем увязнет в своих мыслях и воспоминаниях. От Феликса это тоже не скрылось, так что по дороге из кафетерия он отвёл Джисона в сторонку и поинтересовался, точно ли всё у него нормально. — Не волнуйся, мне легче, просто бабушка была для меня очень важным человеком, она меня воспитала. Так что потерять её… Это было очень больно для меня. Но я понимаю, что рано или поздно она бы умерла, а мне нужно продолжать жить. Хотя по правде после той встречи с Миндже ему вновь начали сниться кошмары, как бы он не нагружал себя работой, и как бы он не старался спать всё меньше и меньше. Альфа продолжал приходить к нему во сне и вновь кусал, и боль эта фантомная ощущалась как никогда остро после пробуждения. Он и сам понимал, что это ненормально, и Сону талдычил ему об этом уже не первый год, но признаться даже себе Джисон не мог, что что-то делать нужно, необходимо просто. А когда решился, то на дворе был уже сентябрь. — А у вас не поднимается температура? — спросил он, с отчаяньем корпусом подаваясь вперед. — Просто у меня иногда достигает сорока градусов, терпеть невозможно, галлюцинации начинаются, хотя желания нет, — он опустил голову, снова вернув взгляд поникших глаз к своему скромному обеду в контейнере. — С этим ко врачу надо, — обеспокоенно ответил Чонин и нахмурился. — Никогда с таким не сталкивался. Обычно пять минут на диване полежу и все проходит, — сказал Минхо, взбалтывая эспрессо в чашке. Джисон хотел бы так же, потому что по идее, это была самая нормальная реакция на подавители. — Я за минуты две успокаиваюсь, самое большое время было десять минут, — бодренько сказал Феликс. — А у вас сколько времени уходит, Ким Сынмин-щи? — Двадцать минут. — Ого, это довольно-таки много, — удивился Хан. Даже сам он успокаивается минут за десять, хоть и не на весь день. — У меня просто выносливый организм, — ответил Сынмин, и Джисон подумал, что лучше бы двадцать минут подождал, чем мучился бы потом весь вечер и сбивал температуру. — Смотрите, опять этот красавчик идет из экономического отдела, — ахнул Феликс, так что тут же весь их столик обернулся на проходящего мимо альфу. — Кстати, Сынмин-щи, Вы же с ним в одно время сюда устраивались сюда, — сказал омега, так что остальные коллеги удивленно на него посмотрели. — Да, я тоже пришел устраиваться в экономический отдел, там тогда была открытая вакансия, — Сынмин прикусил щеку. Никто его расспрашивать не стал, потому что, очевидно, ему была не очень приятна эта тема, да и Феликс опять отвлёкся на другие разговоры. — Ли Минхо-щи, а говорят, что за Вами ухаживает Бан Чан из отдела продаж, это правда? — поинтересовался он, положил руки под щеку и округлил глазки в ожидании ответа. — А у меня есть сведения, что это за Вами, Ли Феликс, хвостиком бегает Со Чанбин из того же самого отдела, — Минхо сказал, как отрезал, голос его звучал отрывисто, твердо и холодно. А в глазах словно застыли ледяные глыбы. Феликс точно надавил на больное. Джисон даже замер с рисом во рту. — Но я видел, как Джисон и этот альфа болтали, — заявил Чонин. — Что?! — воскликнул Феликс и тут же прикусил язык, оба омеги обернулись друг на друга и тут же отвели взгляд, из-за чего Чонин недоуменно посмотрел на начальника. Джисон тут же нахмурился. Чанбин вообще был очень странным типом, вроде приятным, а вроде и настораживающим, потому что Хан считал, что нравится ему, а тут оказалось, что он ещё и с Феликсом болтает. А что, если они встречаются? Джисон бы очень не хотел, чтобы это было правдой, потому что всё ещё лелеял в себе симпатию к Феликсу. Хотя логично было бы, если бы эти двое сошлись. Омега и альфа. Всё как положено. Но отчего-то стало дурно только при мысли об этом. — Коллеги, думаю, наш перерыв окончен. Чонин, отчет мне на стол к концу вечера уже должен быть положен. А вы, Ли Феликс и Хан Джисон, советую время не терять, бегая за альфами, а своими обязанностями заняться. Джисон тут же залился краской, потому что не бегал он за этим альфой! Всё не так! И он бы точно не хотел, чтобы Феликс подумал, будто его и правда привлекает этот коренастый альфа. Но складывалось впечатление, будто и Феликс тоже старался оправдаться. — Джисон, если что, то я не претендую на Чанбина или что-то в этом роде, мы просто знакомы и всё, правда, — сказал он по дороге обратно до отдела бухгалтерии. — Я тоже! У нас с ним ничего нет. — Стало быть, Ли Минхо-щи просто понял всё не так. — Видимо. Они одновременно улыбнулись и захихикали, пока не разошлись по кабинетам. А через месяц грянула течка. И вроде бы всё было хорошо, Джисон заблаговременно принял таблетку и поехал на работу, ничего его не тревожило примерно до обеда, а потом он снова услышал имя Ли Миндже. — Так, всем внимание! — объявил Минхо. — К нам на следующей неделе придёт проверка! Так что все отчёты должны быть у меня на столе до четверга! И проверяющий будет никто иной, а Ли Миндже! Зав-президента. Всем понятно? Но Джисон уже ничего не слушал, ему снова стало тяжело дышать, как будто он задыхался в пожаре, в замкнутом пространстве, выхода из которого не было. — Джисон, всё хорошо? Сон-и? Он очнулся только тогда, когда Феликс за руку вывел его из коридора, тот выглядел взволнованным и явно обеспокоенным внезапным приступом у омеги. — Всё хорошо? И тогда Джисон решился рассказать, потому что в глубине души понимал, что Феликс точно его не осудит. Ему можно довериться. — Да, просто… Одного моего знакомого звали Ли Миндже. Нехорошего знакомого. Он рассказал ему всё. Начиная с дружбы с задиристым альфой, заканчивая похоронами бабушки, после которых снова заявился Миндже. — Бедный, я не представляю, как ты пережил всё это, — глаза у Феликса слезились, будто это он сейчас должен был утешать Джисона, а наоборот. — Это всё в прошлом. Я надеюсь, что больше не увижу его никогда. — Ты же понимаешь, что этот проверяющий, явно не тот Ли Миндже, что сотворил с тобой такое. Это совсем другой человек. А тот сейчас валяется где-то под забором после того, как ты его чуть вазой не зашиб. Джисон немного посмеялся, вытирая проступившие слезы. — Я понимаю, просто дико некомфортно после того, как столкнулся с ним тогда. Тогда у меня и начались снова проблемы с течкой. — Может быть, это психологические проблемы, а не физиологические. Почему бы тебе не проконсультироваться с психологом? — спросил Феликс, поглаживая омегу по плечу. — Я и сам подумывал над этим… После этого разговора Джисон действительно настроился пойти к психологу на сеанс, хотя ему было дико волнительно, словно он во второй раз сдаёт выпускной экзамен, от которого зависит вся его жизнь. Когда его пригласили в кабинет, он поднялся с диванчика, и коленки его задрожали, после чего он несколько раз судорожно вдохнул и всё же перешагнул порог кабинета. — Здравствуйте Хан Джисон-щи, что Вас беспокоит? *** Психолог ему действительно помог, девушка лет тридцати пяти выглядела хорошо и с уважением его слушала, что не могло не понравиться омеге. Конечно, разовым сеансом всё не обошлось, но несколько сессий ему действительно помогли, течка вновь стала приходить в срок, и омега в тайне надеялся даже на чудо, что она когда-нибудь станет не такой болезненной и без повышения температуры. Желать этого, конечно, было немного дерзко, но он всё-таки уповал. Ему кстати посоветовали заняться дыхательной гимнастикой, что действительно помогло. Джисон даже не так нервничал, когда к ним всё-таки нагрянула проверка. Всеми своими победами он делился с Феликсом и обречённо понимал, что симпатия растёт с каждым днём. Только вот он не знал, взаимно ли это, чувствует ли всё то же самое Феликс, да и влюблённость в омегу была для него совсем не привычна. К тому же в свои двадцать семь он ни разу не был в отношениях… Так что он был в панике и совершенно без понятия, что делать, и как перевести их отношения все-таки на новый уровень. На помощь пришёл Сону, который сидел в декрете с годовалым сыном. — Какой милаш, — проворковал Джисон, как только увидел этого малыша. — До тех пор, пока ему не надо будет менять подгузник, — ответил Сону, перехватывая поудобнее сына, что рвался на руки к гостю. — Кхм. Я по какому делу, что делать, если мне нравится один омега… — но не успел он договорить, как его тут же перебил друг. — Так вот почему ты до сих пор не в отношениях. Я всё гадал, то ли это от того, что ты в прошлом пережил… А ты оказывается по омегам просто… — Не издевайся, пожалуйста. Мне нужен дельный совет, я ни с кем не встречался в жизни. Ни разу. — Мда, друг. Я с омегами не встречался никогда, но думаю, что все равно самое главное — чувства. А уж всё, что дальше будет — надо решать по мере поступления. Фотки-то покажешь? В общем, Сону не сказал ничего толкового, зато посмотрел фотографии Феликса и даже заметил, что у Джисона неплохой вкус на парней. Время шло, а признаться было сложно, да и не знал Джисон, как это делается у взрослых людей и в отношениях омег. Хотя с каждым днём он все больше замечал, что Феликс относится к нему немного по-другому, не как к другим коллегам, и это вселяло какую-никакую надежду. — Коллеги, не желаете сходить в караоке? — спросил Минхо в один из дней в середине ноября. — Почему бы и нет! — Феликс словно счастьем засветился, так что Джисон тоже не мог не согласиться пойти. Они веселились всем коллективом, пели песни 90-х и современные песни, пили соджу, что заказали в свою кабинку и танцевали. Феликс и Джисон даже дуэтом исполнили одну рождественскую композицию, а потом, уставшие, сели на диван. Джисону воздуха стало не хватать, потому что в маленькой комнатке было достаточно душно для всего их коллектива, а потому он, когда все отвлеклись на ангельский голосок Чонина, выскользнул из комнаты. Не сказать, что в коридоре было побольше воздуха, но ему хотелось еще и отдохнуть от громких звуков, которые здесь были приглушенными и уже не так давили на мозги. — Устал? — раздался голос за спиной, так что Джисон обернулся. Феликс слегка улыбался и выглядел немного пьяным, потому что пригубил вина, которое заказали специально для него, ведь все остальные пили соджу и пиво, от которых он отказался. — Немного душно просто, — нельзя сказать было, что и сам Хан не пьяный, он тоже немного покачивался, как будто его сдувало ветром, и при этом его запах мака отдавал хмелью пива, но от этого все равно не терял своего шарма. — Мне тоже, — Феликс подходил все ближе и ближе, так что в один момент они оказались друг напротив друга, на расстоянии всего нескольких миллиметров, так что лица их были практически на одном уровне, и Джисону даже предоставилась возможность рассмотреть все веснушки, коими было украшено лицо омеги, прежде чем они легко, словно на пробу прикоснулись друг к другу губами. Не понятно было, кто первый подался вперед, важнее было то, как это было трепетно и нежно, будто они оба боялись быть отвергнутыми. Сквозь этот поцелуй Джисон, наконец, почувствовал запах Феликса, его яблочное парфе словно было воздушным, таким легким, сладким, но было разбавлено терпкостью вина, так что феромон его опьянял, делал смелее. И Джисон льнул ближе, целовал, даже немного задевал клычками нижнюю губу Феликса. А потом они оторвались друг от друга, замерли в нерешительности со сбитым дыханием, и простояли бы так, наверное, вечность, пока дверь не распахнулась и из-за нее не выглянул Чонин, чье пение уже прекратилось, хоть они и не заметили этого. — А, вот вы где, а мы вас обыскались уже, — сказал он с улыбкой, так что им пришлось вернуться, пока он ничего не заподозрил. Не думать Джисон об этом не мог. Каждый раз перед сном он вспоминал, с каким трепетом он отвечал, как сжимал в ладонях пиджак Феликса. Это было крышесносно, будто он парил над землей. Только вот отношения они так и не прояснили, потому что Феликс заболел, а когда вышел с больничного, уже слег Джисон с течкой. На несколько дней он просто выпал из реальности, потому что температура поднималась до сорока градусов, и возникали даже галлюцинации. В один день он видел одичавшего альфу, а в другой — бабушку. Бабулю, которая говорила ему, что все будет хорошо. Так что пришел он в себя только за день до Нового Года. А пришел он на работу только тридцать первого. Только вот рабочий день был сокращен, потому что часа в четыре начался корпоратив, на котором причем были люди из самых разных отделов. Приехала даже известная певица, которую заказали на мероприятие. Ли Минхо был со своим альфой, у которого все, конечно же, увидели метку, такую смачную, Минхо явно постарался на славу. Сынмин тоже был в компании красавчика Хван Хёнджина, и вот тут уже были в шоке все, потому что кто бы мог подумать, что их что-то связывает. Джисон же хотел только одного — поговорить с Феликсом. Из-за работы в первой половине дня они не могли поговорить, а потом он упустил из виду омегу, так что теперь ему оставалось одному хлестать шампанское и дожидаться, пока Феликс не объявится. Появился он только тогда, когда Джисон пил уже третий бокал. — Как новогоднее настроение? — спросил он, тоже цепляя пальцами бокал с игристым. — После трех бокалов получше, — Джисон улыбнулся, так что Феликс тоже засмеялся и сделал глоток. — Давай сбежим, — предложил он, так что Джисон посмотрел на парочки вокруг, что танцевали, и решил, что тоже хочет оказаться с Феликсом один на один, без лишних глаз. — Поехали ко мне, — сказал Джисон.

***

— У тебя уютно, — заметил Феликс, как только они зашли в квартиру к Хану. Джисон что-то смущенно пропыхтел в ответ, потому что ну никак не считал свое убежище для сна чем-то уютным. Под кроватью у него валялись носки, а в ванной вообще был пролит гель для душа. Всё потому что он собирался утром впопыхах. В итоге они заказали роллы и вино, потому что алкоголь, что был у них в крови немного, выветрился. — Мм, насчет того случая… — начал Джисон, однако и в эту же секунду начал говорить Феликс. — Ты такой… Оба прервались на полуслове и засмеялись. — Давай ты первый, — предложил Феликс. — Я никогда раньше не был влюблен в омегу. Вообще не был влюблён. Но ты мне действительно нравишься уже некоторое время, — сказал Джисон, сцепив руки в замок. — Я влюбился в тебя с первого взгляда. Нет, я, конечно, не верил в такое никогда. Ты мне очень понравился. Я сначала не понимал, мой ты человек или нет, но ты такой очаровательный. А когда мы начали общаться ближе, то я понял, что ты и по характеру прекрасный. Джисон верил каждому его слову, потому что вся искренность отражалась в его глазах. — Можно мы тогда поцелуемся, — застенчиво спросил он, потянувшись вперед. Но ответа он не получил, потому что Феликс тут же накрыл его губы своими, ласково облизал нижнюю губу и лизнул кончиком языка, так нежно и с любовью, что Джисон чуть не взвизгнул от накрывших его чувств. Он ощущал руки омеги на своих щеках, поглаживания и с трепетом отзывался на каждое движение. Это был его второй поцелуй с омегой. И ему это дико нравилось, хотелось еще и еще. — Ты точно уверен, что хочешь этого? Учитывая твой нехороший опыт с альфой и то, как проходят твои течки… — Уверен. Сейчас нет тех симптомов, да и ты не альфа. Тебя я не боюсь, — прошептал он. В ту ночь роллы остались нетронутыми.