В диапазоне между отчаянием и надеждой

Гришка расстался с Алёной через полтора года проведенных вместе. Первые 3 месяца всё было круто, потом, когда они вернулись в Москву, парню впервые приснилась Рыбкина. Был благовоспитанным мужем. Приснилась капитан Рыбкина. И покатилось. Измайлов пытался гнать от себя наваждение, пытался чем то увлечься, подался в спорт, как всегда мечтал. Но Алиса из снов почему то не уходила плотно поселившись в них и загадочно качая ногой на лавочке, смотря исподлобья. Она всегда делала так раньше, когда они были вместе. Измайлов все чаще видел во снах Рыбкину, как они задерживали преступников, капитан, вернее уже майор, Алиса Рыбкина, его личный демон, была в этих снах так пленительно прекрасна. В отличие от реальной Алёнки. Со временем Гриша почти перестал нормально спать, выматывая себя душераздирающим снами. Никакие увлечения и такая желанная Алёна не радовали, будто из Измайлова вырвали какой то важный кусок, махнув рукой, мол и так проживет. А он не проживает. Он дышит из последних сил, едва открывает глаза, едва общается сквозь зубы с «любимой женой». Полицейский безумно скучает по работе. И Алисе. Алёну бесит, что весёлый Гриша Измайлов больше не весёлый. Ее бесит, что он расклеился, ее бесит, что он больше не отвечает ее ожиданиям, весёлого шута, коим он всегда был. «Шут» должен был веселить «Принцессу», а не наоборот. Кристина безошибочно поставила диагноз — депрессия на фоне хуй знает чего и почему. Измайлову даже прописали колеса, чтобы он повеселел, а он от них только больше начал спать и стал ещё больше не похожим на «самого» себя, так точно казалось Алёне. Справедливости ради стоит сказать, что она и не знала его «настоящего» никогда. Григорий тоже был мастак менять маски. Одна только Рыбкина видела его без всего, потому что откуда-то знала про него все. Измайлов спал, когда жена уходила на работу, спал, когда приходила домой, когда готовила ужин. Сил подняться с кровати у него не было, не говоря уже об увлечениях, даже тех о которых он мечтал с детства и юности. Рыбкина в его снах все больше манила в старую жизнь, где он был так счастлив, не смотря ни на что. Гриша терпеть не мог спать. Гриша терпеть не мог жить. Глубоко в душе Измайлов затаил обиду на жену, за то что та сдала его Кристине, без его согласия. Из-за этого каждая ссора даже самая маленькая превращалась в настоящий скандал. У бывшего майора больше не было желания сглаживать углы и шероховатости их союза. Перестал притворятся совсем. Алена не могла привыкнуть к «новому» Измайлову. Она никогда не видела его таким, для нее он всегда был бегающим на коротком поводке «любви» мальчиком-шутом, который так удачно оказался чертовски богат. Не то чтобы Алёна была меркантильна, но 100 миллионов перечисленные детям-сиротам определено возымели вес при выборе нового партнёра. Ожидавшая от брака с Гришей, если не Дисней Ленда, то хорошенького стендапа точно, получила лишь нечто пребывающее 20 часов сутки во сне, не имея никаких желаний и целей в этой жизни. Идеальную Алёну, бесил такой «не идеальный» Измайлов. Они начали всё чаще жить отдельно. Алёна у себя в квартире, Гриша у себя в доме. Встречались супруги исключительно, чтобы в очередной раз посраться. В одной из таких ссор, Измайлов в порыве гнева бросает жене идею развестись и та соглашается, признаваясь себе, что это будет лучшее ее решение в этой жизни, после развода с Юрой, конечно. Измайлов сладко выдыхает, признавая, что «депрессия» никакая не депрессия, а просто ностальгия по старой жизни, ну по крайней мере себя Измайлов в этом убедил. Алёна тоже спокойно выдыхает, потому что больше не может терпеть закидоны мужа, она не понимает где её вечно весёлый Гриша? Тот парень, что живёт рядом с ней скорее выброшенная на берег рыба, но никак не Григорий. Парень спокойно вдыхает воздух свободы, когда «пригретая на груди змея», соизволила прекратить его душить и ушла восвояси, изящно изгибая белоснежный хвостик в темноте. Свобода пьянит, Гриша не веря, собственному счастью восстанавливается в отделе, порхая как освободившаяся от тесной клетки птица. Однако, Рыбкина не перестает ему сниться. Попытка все исправить, усугубила положение. Он еле может оторвать от Алисы взгляд в отделе, буквально пожирая ее глазами. А что происходит в его снах и вовсе страшно представить. Кристина бы определенно заинтересовалась этим случаем, если бы знала. Но майор тщательно все и ото всех скрывал, ему хватило «дружеского» рецепта и 3х месяцев на колесах. Гриша бы рад сделать первый шаг. Но как оказалось первый шаг всегда делала Алиса в их «отношениях». Первая попросила о переводе, первая поцеловала его на заправке, первая поделилась своей жизнью, открывшись ему. Первая обозначила, что принадлежит ему и он может сделать с ней все что ему заблагорассудиться. Измайлов осознал, что всегда вставал уже на обкатанные тропы и катился с Алисой на бешеной скорости куда-то в пизду. Он первый приехал к ней, первый с ней переспал и бросил, не забыв указать какое она ничтожество и как ей повезло, что все это произошло. Он первый же бросил её снова один на один со своими проблемами, тремя оленями и теряющим всякий здравый смысл Яковлевым. Поэтому теперь Гриша по настоящему ссал делать какие-то «первые» шаги. Как оказалось умел хорошо он только ломать, а вот строить совсем не умел. Ему казалось, что Алиса, которая всегда была «его», не гласно, но принадлежала без остатка, кинется ему на шею как только позовет. Измайлов надеялся, что вот он теперь такой свободный только пальцем поманит и кареглазая плутовка тут же прыгнет к нему на руки, щекоча кончиком хвоста руки. Но русоволосая лисичка, скалится и щетинится в ответ, не давая и прикоснуться к себе, не говоря уже о том, чтобы клубком свернутся в его руках, как раньше. Алиса всегда была сильной. Её «не сломал» собственный отец, «не сломал» детский дом, её «не сломала» служба и учёба в ментовке, «не сломал» и Измайлов. Вернее это она пыталась себя в этом убедить захлёбывается в слезах от боли и обиды на эту жизнь. Рыбкина пару десятков минут могла себе позволить быть собой, реветь на взрыв, раздирая кожу рук под обжигающим струями воды и глотать горькую обиду от несправедливости этой жизни. Рыбкина убеждает себя, что проживет без него, убеждает себя в том, что не стоит он тех страданий, да и вообще, пошел он нахуй. Но это все пока солнце не зашло за горизонт. Больше витамина Д, меньше витамина Д. Рыбкина железная, почти леди, ей все как с гуся вода, да и дни у неё все хорошие, по официальной версии. По не официальной версии, она разваливается по кускам, словно труп. Для оленей она наводящая ужас безумная капитан Рыбкина, для Яковлева она была непременно ведьмой, для Вероники Измайловой — выродок, для Алёнушки — фанатичная маньячка преследующая её мужа, для Гриши — ошибка о которой лучше не вспоминать, для себя — пустое место, наслуживающее внимания. Больше всех на свете Рыбкина ненавидела лишь себя. Считала, что во всех бедах в этом мире виновата она одна. Виновата в том, что Гриша не стал спортивным арбитом и счастливым человеком, виновата в том, что Ника стала озлобленной сукой, ощетинившейся на весь мир. Виновата в том, что напоминает Измайлову о так давно случившейся трагедии. Виновата в том, что Ника с ума сходит от одного упоминая её настоящей фамилии. Виновата в том, что вообще появилась на свет и Рубцов стрелял два раза в мужчину Из Рыбкиной вышла бы отличная актриса никто ведь и не подозревал, что в её голове творится такой ад. Кроме Гриши, он почему-то знал чуть больше, чем остальные. Алиса сама ему все выложила на блюдечке с голубой каемочкой в том недострое истекая кровью. Дура. Майор ловко меняла маски притворяясь тем кого требовали обстоятельства. Сложнее всего притворятся с Гришей, видит насквозь — сука. Алиса не прощает себе слабостей допущенных рядом с майором Измайловым, осуждает каждый раз, жестоко наказывая за такие промахи. А потом с легкой полуулыбкой говорит «вспышка эмоций» и продолжает себя винить в «его» проблемах. Винит себя в том, что он расстался со своей телкой, винит себя в том, что стала яблоком раздора между такими «дружными» братом и сестрой, винит себя в том, что Измайлов не так счастлив в браке как должен. Девушка строго выполняет наказ бывшего начальника не приближаться к нему на пушечный выстрел, не отсвечивать и вообще ничего не портить и так достаточно наворотила. Рыбкина еле собирает себя по частям после его ухода. Возможность «присматривать» даже издалека и та пропала. Алиса много курит, мало спит, ничего не ест и борется с диким желание вскрыть себе вены в ванной в один прекрасный вечер. Но и уйти просто так она не может, это ведь тоже сделает кого-то несчастным. Алису честно сказать уже заебал это парадокс, хоть живая, хоть мертвая она делает всех несчастными. Рыбкина не ест, не спит и много работает, скрывая ото всех кровоточащую рану с трепыхавшимся из последних сил сердцем, которое так отчаянно отбивает азбукой морзе sos. Но никто это, естественно, не услышит, у майора прочный бронежилет, в виде черного топа с кучей лямок, скрывающий эту оказию. Рыбкина дает себе не больше сорока минут в душе, чтобы проораться, наревется и успокоится. В это время Алиса позволяет себе волком выть, с ума сходить, но только лишь сорок минут. А после ей нужно выйти из душа и вспомнить, что она вообще-то, ошибка из-за которой у всех жизнь наперекосяк. И «ошибка» не должна грузить их своими проблемами, одного её существования хватит с головой. В отделе Алиса чувствует взгляды Гриши, понимает намеки и думает, что этот пидорас откровенно над ней издевается, зная её отношение к нему и будто специально провоцируя. Она еле сдерживается чтобы не ответить взаимностью, каждый раз запирая своих демонов на 666 замков внутри, лишь бы снова дел не натворить. Рыбкину глючит каждый раз, когда она видит Измайлова слишком близко рядом с собой. Еле заметно трясёт головой, чтобы избавится от наваждения прошлых событий. Мучительно приятно-неправильных событий, чего уж пиздеть. Алиса улыбается, мол, всё заебись, я не вижу фотки с твоими расстрелянными родителями и вовсе не чувствую себя в этом виноватой. Девушку бьёт электрическим разрядом, когда Гриша случайно, а может и не случайно, пидорас же тот еще, трогает её за талию, обнимает, прижимая к себе слишком тесно и целует почти в губы. Рыбкина дёргается, от каждого его прикосновения не по уставу. Слишком неправильно-приятно, сорвется 99,9 процентов, а потом сожрет себя с говном. Майор хищно скалится, каждый раз когда майор по старше проявляет к ней знаки внимания. Специально, капая слюной с острых клыков шипит чтобы испугался и больше не подходил. Но Измайлов идиот и мазахосит, намеков не понимает.