смеркает.

Безграничная великолепность и тихая, мягкая величественность деревенского, настоящего, русского леса приводила в бесконечный экстаз любого, кто был в состоянии проникнуться этим. Любой, кто готов вдохнуть в себя ледяной воздух и с головой прыгнуть в зияющую бездну черной воды лесных водоемов, автоматически будет принят природой, как свой. Ветерок играется с волосами, обнимает Марьяну со всех сторон, проникая между беспечных елей и полузасохших кустарников, и она, поддаваясь его ласкам, расставляет руки в стороны. Такие моменты она считала по-настоящему волшебными. Природа любила ее, как дочь, как мать, как любовницу: целовала своими холодными губами и нежно проводила руками по спине. Романова закрывает глаза и становится одним целым с этой Вечностью. Вот-вот из этого болота, спотыкаясь, таща за собой тину и плесень, с трудом дыша, выйдет русалка, и, Марьяна уверена, будет неописуемой красоты. За ней потащится водяной, словно за своей суженной, и он определенно будет одним из тех странников, которых русалка когда-то заманила за собой. Леший подкрадется к ведьме со спины и будет медленно нашептывать ей на ухо свои сказки. Она поднимет глаза к небу, а на нем увидит величественно возвышающегося Хорса. Над болотом пляшут ветры. Отражаются в воде Пьяных сосен километры. Никогда, никто, нигде Не простит мне эту слабость. Покрывалом ватным сны. Неба сумрачная сладость Подкрадётся со спины. *** -… Да вот же вчера, эта скотина поганая, приперся! Под синькой, естественно, морда вся красная, опухший весь, смотреть противно на алкаша этого еешнего, — Константин никак не мог абстрагироваться от громких телефонных разговоров коллеги Зины, которая, только закончив прием, принялась пить кофе с домашними бутербродами прямо на своем рабочем месте (здесь, в деревне, никто над этим особо не задумывался — не плюёт же она на него, ну и ладно!), пока ее товарищ по кабинету усиленно пытался заполнять карты пациентов. Вообще-то, Зина говорила о муже своей сестры, с которой она, Гецати уже осведомлен (очевидно, без участия своей воли), живет в конце Виноградной улицы, что здесь неподалеку, однако, не знай этого Константин, он бы уже успел подумать, что коллега собралась обсуждать события прошлой недели — поди знай, свидетелями были добрая половина деревни! — а Людка в город уехала ж, так ему и говорю. А он мне «да ты ее прикрываешь! Пусть выйдет, поговорим!». Еле как прогнала его, короче. Просто ужас. Вот таких мужиков и надо бояться! А то замуж за него выскочила, а потом все, пиши пропало, — краем глаза Константин заметил, что взгляд Зины упал на него, — как хорошо все-таки, что не перевелись еще хорошие мужики. Только вот нам, дорогая, почему-то одно мудло достается. Очевидно, сейчас уже вся деревня знает о том, что произошло на прошлой неделе. Константин не успел полностью расположиться на новом месте, а уже стал местной супер-звездой. Ну и, конечно, все женщины теперь убеждены, что он уже занят. Своей соседкой обворожительной и прекрасной занят. Завидуют теперь Марьянке, локти кусают, что вот, мол, такого красавца после своего мужа ненаглядного заполучила. Думают, может, судьба перед ней так извинилась за прошлое ее, али авось и приворожила она Константина. Ведьма все-таки первая на деревне. Не знают бабоньки еще, что колдунья в этой деревне теперь не одна и совсем не в том смысле, в котором они подозревают. — Ну ладно, давай, дорогая, давай, иди, я работать буду, — Зина отключила звонок на телефоне старой модели и отложила его в сторону. К слову, тут же работать она, конечно, не начала. *** Сегодня Константин вернулся позже обычного и, проходя мимо дома своей соседки, заметил, что из него выходит зареванная девушка, а следом за ней женщина постарше, впрочем, тоже не совсем жизнерадостная. Ему не было интересно кто это, однако он подметил интересную деталь. Энергетика от них шла интересная. Такая, какая обычно бывает после хорошей практики или работы с людьми. Он, занимаясь этим двадцать лет, выучил ее наизусть. Работала она с ними. Магически. Гецати улыбнулся своей догадке. Уже через два часа соседка, прекрасная дама и деревенская ведьма, стояла на его пороге. Волосы ее чуть потрепанные ветром смиренно лежат под цветастой косынкой, на ногах, открытых недлинной юбкой сарафана, красные отметины — видимо, от крапивы, — глаза голубые ясные, почти сливающиеся с небом. — Ой, ну и здравствуйте, Костя, дорогой, — поприветствовала она его звонко, по-деревенски, — я не без дела пришла, — слова растягивала, словно роль в театре играла (хотя чем жизнь не театр?). Романова показала руку, в которой покоилось аккуратное, прямоугольное письмо. Письмо явно не заказное, явно не от компании — не счет и не рассылка. Конверт, как у писем, что сейчас уже почти не шлют — таких, которые люди сами пишут, рукой, выводя буквы строка за строкой. По лицу Гецати даже не скажешь, что он удивился, однако, загляни в душу, там край непонимания. — Получила сегодня, почтальон в мой ящик кинул, а я смотрю — адрес-то не мой! И на обороте конверта вон подписано имя получателя. Фамилия у тебя, Кость, красивая такая — Гецати. Не поделишься, а? — ухмыльнулась Марьяна, отдавая письмо. — Спасибо большое за письмо, — будто бы проигнорировав игривое заигрывание Романовой, ответил он. Брови на секунду сдвинулись друг к другу, когда глаза увидели имя отправителя — может, они хотели посплетничать об этом? — А ты то говорил, ничто и никто не держит в городе, — слабая улыбка Магдалины тает на пухлых губах соблазнительницы, — оказывается, есть кому держать-то. — Да нет, — спокойно ответил Константин, состроив максимально невозмутимое выражение лица, — бывшая коллега по работе. Посмотрю вот, чего хочет. *** Это была не коллега по работе.