Верь мне

— Ты несёшь какой-то бред, Чонгук. Я не хочу в это верить. Голос Дженни осипший, в глазах застыли слезы. Ноги такие слабые, что девушка опускается на небольшой выступ в скале и вытягивает ноги. Подставляет лицо ветру, вдыхая желанную прохладу. — Ты сама сказала, что все вспомнила. Значит мне больше нет смысла врать тебе. Дженни мотает головой и смотрит на стоящего перед ней Чонгука. Он, гордо выпрямив спину, уставился вдаль, игнорируя жену, боясь посмотреть ей в глаза. Совет крови заставил девушку волноваться настолько, что она упала в обморок, а когда очнулась заявила, что помнит все. — Моя амнезия это тоже твоих рук дело? Чонгук кивнул. Дженни ожидала от него объяснений, но он молчал. Когда она уже не надеялась на ответ, он вдруг заговорил: — Когда мы были в Роматек, ты увидела документы по новой разработке, но я не дал тебе их посмотреть. Это старое изобретение Лисы, оно стирает память. Жидкость наносится на ткань, делается несколько вдохов, человек засыпает, а на следующий день ничего не помнит. Но если переборщить, то человек умрёт. На вампирах этот препарат не действует. Дженни всхлипнула, но тут же подавила слезы в себе. — И зачем ты это сделал? Чонгук сделал несколько шагов туда-сюда и присел возле Дженни. — Я зашёл к тебе в комнату и увидел, как ты смотришь на ноутбуке видео, где я… Он резко замолчал, слова встали у него поперёк горла. — Где ты изменяешь мне с Лисой, — закончила за него Дженни. Чонгук сглотнул и потёр ладони. — Это было всего один раз. — Какая разница сколько. Главное, что это было. Девушка отвернула от него голову, рассматривая лесной пейзаж, тянущийся на многие километры отсюда и окружающий их со всех сторон. «Моя жизнь как этот лес. Куда не глянешь, везде сплошные заросли из которых не возможно выбраться». Девушка вытерла тыльной стороной ладони мокрые от слез щеки. Рыданий не было, они просто текли, беззвучно падая в вырез блузки, оставляя после себя мокрые холодные дорожки. Он ожидал её истерик, слез, проклятий, чего угодно, но совершенно не был готов к её угасшему голосу, беззвучным слезам и обречённому спокойствию. — Не уходи. Вдруг говорит Чонгук куда-то в пустоту. Дженни по прежнему сидит на своём месте. — Можно подумать, мне есть куда идти, — Дженни пожимает плечами и горько усмехается. А затем немного поразмыслив добавляет: — Всё равно являюсь твоей собственностью, у меня просто выхода нет, кроме как быть рядом с тобой. Голос её на последних словах дрожит. — Нет, Дженни, нет, — в его голосе почти отчаинье. — Я так никогда не хотел. Я хочу чтобы ты сама хотела со мной быть, а не только из-за боязни, что уйдёшь от меня и совет крови тебя убьёт. Не только из-за того, что боишься не прокормить мать и брата. Хочу чтобы ты видела во мне равного себе, а не смотрела в мою сторону с презрением, с долей отвращения. Дженни приближается к нему, обнимает за шею и впивается в его губы поцелуем. Горьким, отчаянным. Не из любви. Не в порыве страсти. Но в попытке утопить в этом поцелуе свою боль. Безысходность. Тоску. Он отвечает, но на губах его та же горечь, и мотив его — то же забвение, и они падают обратно на мягкую траву, но в этот раз девушка отстраняется, не заводя ласки дальше поцелуя. А потом они еще долго лежат обнявшись, молча, без сил, без мыслей. Без желаний. Самый горький их поцелуй. Когда губы сливаются, а души — нет. Дженни понимает, что теперь это её единственный способ существования. — Прости меня, — вдруг произносит девушка, а Чонгук поднимает руку, чтобы провести по её волосам, но так и опускает её обратно в нерешительности коснуться девушки. — За что извиняешься? — За то, что мучила нас обоих. Всё время пыталась что-то изменить, а нужно было просто смириться. Просто смириться. Смириться, не полюбить. Эти слова больно бьют Чонгука по груди, он сильнее сжимает тельце Дженни в своих руках. Лучше бы не произносила этих слов. — Не надо так. Лучше уж просто жить, игнорируя существование друг друга. Эти слова даются вампиру нелегко и девушка чувствует горечь, которая словно оседает на его губах с каждым произнесенным словом. Но она не находит в себе сил утешить его, простить, заставить себя поверить снова. Слишком резко все это свалилось на неё. Опять. — Чонгук, а кто Лису убил? — Мятежник. Какой-то болван влюбился в неё, а она воспользовалась им, чтобы убить тебя. Вот только Лиса в собственную яму провалилась. Дженни подняла на Чонгука глаза, в его взгляде читалось спокойствие. Не так уж много времени прошло со смерти его наставницы, но он словно и вовсе уже забыл о её существовании. После некоторого молчания он продолжил: — Она пообещала ему, что будет с ним, если ради неё он убьёт мою жену, то есть тебя. Тогда мятежнику удалось подменить коробки с алкоголем, которую заказывала Лиса. Он положил туда взрывчатку, но никак не ожидал, что Лиса будет у нас дома и сама возьмётся распаковывать товар. По его расчётам, ты должна была быть дома одна, но в тот день я решил не ехать в центр, а Лиса зашла к нам в гости. Глупая смерть, но Варн сама виновата. Дженни не верила своим ушам. За что Лиса пыталась убить её? Дженни всегда считала, что Лиса её единственная подруга-вампир, кому она могла доверять, на кого могла положиться. Совсем не этих слов она ждала от Чонгука. — Что я ей сделала? Почему она хотела убить меня? Дженни не ожидала, но это откровение ударило по ней больнее, чем вранье Чонгука и его бессовестный поступок с её амнезией. — Она видела в тебе соперницу. Лиса с самого начала была влюблена в меня, вот только я никогда не смотрел на неё как на женщину. Один раз поддался её чарам, но после каждую ночь винил и себя и её. — А тогда в особняке?.. — Тоже его рук дело. Сейчас он мертв, беспокоиться не о чем, больше тебе ничего не угрожает. Легче не стало. Наоборот камень предательства застрял в душе, и избавиться от него было уже не возможно. Дженни проводила взглядом улетающие сорванные с деревьев листья. — Чонгук, давай вернёмся домой, я хочу увидеть маму и брата. — Конечно, завтра утром отправимся домой. Он оставил поцелуй на её лбу и крепче сжал в объятиях. Дженни слабо приобняла его второй рукой, прокручивая в голове свои мысли о том, как им было хорошо вдвоем, когда она ничего не помнила. Значит ли это, что они смогут быть счастливы?