Он купил меня

Я сидел и рассматривал его, пока он рассматривал вид из окна. В его милом личике ясно читался его характер, безобидный и светлый. Его большие глаза, приукрашенные милой оправой, хранили в себе огромное количество интеллекта и фантазии. В его движениях угадывалась робость и сдержанность, и я догадывался, что он может любить одиночество. — Как давно вы в Париже? — спросил я, и мой вопрос встретил немного удивленный ответ: — Ну... Три-четыре месяца... Не помню точно. Я так занят своей библиотекой, что потерял дням счёт. — Вы мечтали работать в библиотеке? — Более чем. Я делал все, чтобы она у меня появилась. Дедушка даже помог мне сделать мою собственную, когда я был маленьким. Мне такая мечта казалась весьма романтичной и невинной. Его чистые помыслы меня затягивали, привязывали к нему. — Вы ценитель искусства, я так полагаю. — с улыбкой заметил я, и он прямо расцвел: — Конечно же! Книги — это ведь тоже искусство? Кроме этого, в душе я художник. Я, конечно, не пишу портреты или пейзажи, но это можно назвать одним из моих хобби. Знаете, я так давно хотел побывать в Лувре! Правда, я слышал, что там сумасшедшие очереди, особенно для туристов. Но я уже могу назвать себя полноценным гражданином Франции! Его мягкий, ласковый голос с хрипотцой завлекал меня в его рассуждения. И я понял – он необыкновенно умён, даже для меня. Он впадал в лёгкое возбуждение, когда говорил о расхваленных туристами местах Парижа — Елисейских полях, Триумфальной арке, Сакре-Кёр и, конечно же, единственной и затёртой до дыр Эйфелевой башне. Мне это казалось очень забавным. Он щедро делился со мной впечатлениями о своем переезде, делился трудностями и радостями нового места проживания. Он доверился мне, но меня начали тревожить мысли о его доверчивости. — А что вы думаете насчёт людей? — аккуратно спросил я, даже не почувствовав, как мои брови опустились и приняли максимально серьезное выражение. Кажется, этим я его немного напугал. — Не знаю... Парижане... Они какие-то... Ну... Немного странные. Не в плане того, что они ненормальные, нет, они вполне адекватные люди, но... Я даже не знаю, как мне про них думать. Вы давно живёте в Париже? Я не знаю, зачем он спросил об этом, но я ответил, что с самого детства. После он выдохнул с некоторым облегчением и сказал, приятно меня изумив: — Ну вот и прекрасно. Я делаю вывод из нескольких людей, и уже набралось достаточно знакомых, чтобы сказать, что парижане — милые. Вскользь он назвал меня милым. Я польщён. Я никогда ранее не слышал такого комплимента. — Я много-много раз слышал о том, какие французы элегантные в выборе одежды. На самом деле, они действительно немного более утонченны в своем стиле, но всё-таки они такие же, как везде, где есть современная мода. Хотя, если бы вы были первым, кого я встретил по приезду, я бы думал, что тут все королевского рода. Я не знал, от чего краснею: от подступающих чувств или от легкой жары. Как меня пленили его разговоры, как я был польщён его общительностью и доверием ко мне! С ним действительно было о чем поговорить. Однако я всё-таки взял себя в руки и начал говорить о том, о чем хотел: — Месье Салливан, все же вам стоит быть осторожнее в доверенности к другим. Париж — неспокойное место, а ночью особенно. Здесь много карманников. Это так, на будущее. Прошу, будьте осторожны с этим. Я предложил довезти вас из-за того, что я за вас беспокоюсь, но пожалуйста, не садитесь больше в незнакомые машины. Вы можете мне доверять. Я полагаю, вы ещё не знаете, кто я во Франции, поэтому я не собираюсь рисковать вашим доверием. Рыжик смотрел на меня так, будто я рассказывал ему нечто настолько не поддающееся здравому смыслу, что меня можно было бы счесть сумасшедшим. Он опустил глаза и опечаленно вздохнул: — Вы правы. Я потеряю всякую бдительность со своими эмоциями. Я просто... Ну... Понимаете... Я вновь коснулся его руки. Нежная кожа была мягче шелка, я чувствовал, будто касаюсь всего мира – его собственного, выдуманного, уютного мира. — Пообещайте. — настоятельно попросил я, и он, сглотнув, кивнул: — Обещаю. Дождь немного поутих, по крайней мере, не было той водной стены, через которую были сложно пробраться. По крыше теперь робко постукивали небольшие дождинки, а в окнах стала видна улица. — Приехали! — оповестил меня водитель, и Фокси начал немного суетиться: искать зонтик, смущённо оглядываться и, в конце концов, открыл дверь на улицу. — Я очень вам признателен, сэр. Спасибо вам большое за вашу доброту. Буду рад видеть вас чаще. — с улыбкой сказал он, и я не смог сдержаться от ласки: — Не за что, мистер Салливан. Вы прелесть. Он засмущался, и с неловкой улыбкой вышел из машины. — Доброй ночи, мистер Салливан. Обязательно зайду к вам завтра. — сказал я ему на прощание. Он помахал мне ручкой, и мы тронулись с места, как только он раскрыл зонтик. — Ах, Эмиль, какой он славный. — невольно вырвалось у меня, на что он усмехнулся: — Понравился он вам, да? А я вообще не понимаю, о чем вы говорили. У американцев вообще какой-то говорок странный. — Он не американец, Эмиль. Может, англичанин. — О, англичане — совсем другая история! То-то я думаю, акцент у него уж больно не штатский! Я не стал отвечать. В смешанном акценте библиотекаря я слышал романтичную классику и мягкую деликатность, присущую акценту британцев. Ничего они не понимают, эти водители. Утром я проснулся будто другим человеком. Я чувствовал себя невероятно выспавшимся и отдохнувшим, и я чувствовал, что меня ждёт большой день. Я проснулся спустя шесть часов мирного сна, вместо неизменных трёх или четырех, мне хотелось петь. Душа требовала весны. Я твердо решил: сегодня я куплю цветы и вечером отправлю на тот заветный адрес – Сен-Жермен 118. Хочу порадовать его. Лёжа в постели, я вспоминал, с какими чувствами уснул сегодня под утро. Я засыпал с улыбкой, с небывалой лёгкостью и расслаблением, будто вчерашнего дня не было. Словно до этого не было всей моей жизни. "С 9-ти утра до 3-х ночи" — с теплотой я вспоминал ту табличку. Но доля беспокойства все же закрадывалась в мои мысли: высыпается ли Фокси? Если он приезжает домой примерно в четвертом часу и встаёт примерно в восемь — высыпается ли он? Спокойно ли спит? В голову как бы между прочим пришли глупые мысли: если бы он жил со мной, я бы сделал его график короче и сон дольше. Я сомневаюсь, что он может полноценно работать после 4-х часового отдыха. Хотя бы до 9-ти вечера, а не до 3-х ночи ему стоит закрываться, чтобы успеть поужинать, отдохнуть, заняться собой... Глупый. Кто дал ему такой график? Я встал и взглянул в зеркало. У меня было на редкость хорошее настроение, и я был счастлив, что сегодня увижу его снова. За завтраком Фокси все ещё не выходил у меня из головы. Я настолько четко запомнил его образ, что мог бы с легкостью ответить, сколько прядей спадало на его лобик и какого цвета были его пуговицы. Блез спокойно стоял рядом, и в один момент заметил: — Вы сегодня так свежо выглядите, месье. — Спасибо, Блез. Всё-таки, вчера библиотека пошла мне на пользу. Пожалуй, сегодня загляну туда ещё. Буду утопать в бесконечных сюжетах и страницах. Блез пригладил седые усы и так же спокойно сказал: — Насколько я знаю, вы не любите книги. — Верно. Хорошо, пожалуй, я скажу тебе правду — мне безумно приятно там находиться. Ах, как все прекрасно там обставлено! Блез, это лучшее место, где я когда либо был. Пожав плечами, Блез улыбнулся сквозь усы. Дворецкий всегда был человеком мудрым, сдержанным и образованным, и я был рад, что он находится в числе первых приближенных мне людей. Об этом я раньше не задумывался. Я в нетерпении собрался, и, тщательно подобрав образ и приведя себя в порядок, я отдал приказ предупредить о поездке Эмиля. Как я волнуюсь! Уже было без десяти 12, как после моих ужасно долгих снобистских сборов я прибыл на место назначения. В дневном свете библиотека казалась не менее потрясающей, чем ночью. Она была все такой же уютной, такой же волшебной и милой, как была вчера, и, прежде чем ворваться внутрь, я взглянул на табличку с графиком ещё раз для более тщательного изучения. С 9-ти утра до 3-х часов ночи, но было кое-что, чего я не заметил вчера: перерывы. С часу до двух был намечен обед, с семи и до восьми, как я полагаю, ужин. Хм. Весьма идеальный, но тяжёлый график. Я зашёл, полный волнения от предстоящей встречи. Он был там. В самой библиотеке было не очень густо, всего человек девять-десять. Сам Фокси сидел за своим столом и что-то рисовал, легко бросая изящные тонкие линии карандаша на бумагу. О моем приходе его оповестили колокольчики над дверью, и он мгновенно поднял голову, спрятав рисунок. Его розовые, пухлые губки растянулись в искренне счастливую улыбку. Он, кажется, готов был позвать меня, обратив при этом внимание посетителей на меня. Но я игриво приложил палец к губам, отчего он не стал меня звать. Я тихо подошёл к нему и заметил, как сегодня сияют его глаза. — Утречка, мистер Салливан. Как дела? — поинтересовался я. Любопытно, что я спрашивал это не из праздной вежливости, а из чистейшего интереса — я хотел знать, как он. — Доброе утро, сэр. Спасибо, пока держусь. — тихо засмеялся он. Я был так рад видеть его, что забыл, что пришел ради приличия почитать книжку. — Как вам спалось? — Даже не знаю. Вчера я так вымотался... Даже на себя времени вечером не остаётся... Эх, пожалуй, стоит попросить у хозяина пару выходных дней. Хозяина? Я был поражен этой информацией. То есть, не он хозяин заведения? Этот хозяин поставил ему такие условия труда? — Оу... — я даже не знал, что мне сказать. В конце концов, спустя несколько неловких секунд, мой взгляд пал на книгу, лежащую на столе, и я спросил: — Кстати, мистер Салливан, у вас в арсенале имеется... Ммм... — я задумался. Какое бы название придумать, чтобы сделать вид, будто в самом деле буду читать? Он терпеливо ждал моего заказа. В его нежных ручках появился карандаш и бланк с моим именем, и он был готов записать мои пожелания. — А знаете, я забыл. — выдал я, так ничего путного и не придумав. — Может, вы что-нибудь посоветуете? Рыжик задумался. Он взглянул на ту же книгу, которая натолкнула меня на вопрос. Это была Джейн Остен, "Доводы рассудка". Меня мало интересовала проза про любовь, но сегодня я очень хотел поддаться искушению и погрязнуть в мире романтики 19-го века. — Даже не знаю. Пойдёмте, что-нибудь попробуем найти. Мы начали искать. Он вспоминал, где лежит та или иная его любимая книга, доставал их и показывал мне. Я не мог ему отказать. В итоге я собрал три книги, название которых я как всегда не запомнил. Одна из них — "Маленький принц". Ах, какая ностальгия! Я помню, когда-то, когда мне было лет пять или шесть, я читал ее в промежутке между травлями. Но не суть. Маленький принц все давал мне, глупому ребенку, надежду на счастливое будущее и веру в волшебство. Лет эдак до восьми. А потом я стал видеть во всем тленные идеалы, которых от меня требовал мой дядя. Боже, просто не вспоминай об этом, Фредди. Я заглянул между первым и вторым шкафами — мой столик был свободен, и я спокойно уселся в то самое кресло, на котором я вчера крепко уснул. Между шкафами стояло по одному столику — для одиночек и извращенцев. Напротив была такая же картина, но шкафов там было не шесть, а четыре. Остальное пространство было занято столиками для показушников. Через некоторое время он кому-то позвонил, и, насколько я понял, попросил его подменить. Я глянул на часы: первый час. Он пойдет на перерыв. Я намерен пойти с ним. Минут через пять объявилась какая-то девушка. Фокси попрощался с ней и вышел. Я испугался, что упущу его, поэтому, достав из подстольного ящичка табличку "занято" и поставив ее на столик, я пошел за ним. Я не хотел, чтобы на меня сегодня обращали внимание, поэтому отпустил Эмиля, зная, что освобожусь нескоро. — Мистер Салливан! — окликнул я его, и он обернулся. — У вас тоже перерыв? — улыбнулся рыжик, когда я подошёл к нему ближе. — Возможно. Мистер Салливан, позвольте мне пригласить вас на обед вместе со мной. Я за все плачу. Он застыл на месте на некоторое время, и смущённо опустил глаза в дорожную плитку. — Ну... Сэр, я... Я не могу... Как же так... — Я настаиваю. Пойдем. Я взял его за руку. По всему телу побежали стаи мурашек, но я ощущал себя уверенно, когда вел Фокси за собой. Я знаю ресторан неподалеку. Я заходил туда недавно, ещё до встречи с Голденом, ведь мы встречались в другом месте. Это один из лучших ресторанов в округе. Едва только он увидел, куда я его привел, у него началась паника. Я понимаю, из-за чего. Когда мы зашли, нас встретил швейцар. Я взял уединенный столик на втором этаже и отстегнул за это приличную сумму. Нас проводили и оставили одних. Фокси все ещё убивался, закрыв лицо руками. — Сэр, зачем, зачем?! Зачем вы меня сюда привели?! — отчаянно допытывался рыжик, сверля меня испуганным взглядом. Я весьма спокойно поинтересовался: — В чем дело, мистер Салливан? Вам здесь не нравится? — Нет, сэр, нравится! В этом и проблема! Это место для меня слишком роскошное, а я... А я так выгляжу! Рестораны не для таких, как я! Сэр, прошу вас, давайте уйдем! Я улыбнулся. Он на редкость умён, но в тоже время он такой глупенький... — Послушайте меня, мой друг. Вы выглядите потрясающе, этим разряженным бы у вас только поучиться. Вы ведь не думаете, что рестораны 24/7 забиты дамами в вечерних платьях и мужчинами в смокингах? Вот-вот. Рестораны спокойно принимают днём обыкновенных посетителей, таких же как в кафе или кафетериях. Бросьте. Уверяю вас, со мной вы можете быть абсолютно спокойны. После моих слов он перестал паниковать, но не перестал нервничать. Он ерзал на месте, робко разглядывал стол, и при этом боялся посмотреть мне в глаза. — Я хотел спросить это ещё вчера. Мистер Салливан, сколько вам лет? — поинтересовался я, и он робко поднял на меня глаза. Хотелось бы мне знать его мысли, чтобы заглушить его страх. — Мне... Мне 21, сэр. Не намного же я ошибся, когда подумал, что ему семнадцать. Надо же. Я дал ему на четыре года меньше его настоящего возраста, а мне через четыре года уже будет ровно 30. Боже, как быстро я старею. — А... А вам? — застенчиво прошептал он, и я с улыбкой ответил: — Мне 26. Я всего на пять лет старше вас, поэтому мы можем перейти на "ты", если вы не возражаете. Он немного задумался и через несколько секунд ответил: — Как вам будет угодно, сэр. Только... Позвольте мне кое-что уточнить. Я приготовился внимательно его слушать. — Я знаю, кто вы. Вчера я рассказал про вас моей сестрёнке, и она сказала мне, что вы один из парижских миллионеров. Я вчера так перепугался из-за этого... Я думал, что тот парень, который вчера отвёз меня домой — ваш друг, но, насколько я понял, он ваш водитель. И я... Я не могу позволить себе по отношению к вам каких бы то ни было вольностей. Простите. Прошу, поймите меня и не обижайтесь. Это признание я принял с неким изумлением. Чего он так испугался? Почему он не может говорить со мной на "ты"? — Что ж, мистер... — Просто Фокси. — Фокси... Я решительно не понимаю, почему ты меня боишься. Неужели я лишил тебя возможности мне доверять? Неужели я что-то с тебя требовал? Он опустил глаза. — Н... Нет... — Вот. Поэтому я очень прошу тебя, дорогуша, ни о чем не волнуйся. В будущем ты поймёшь, что не все миллионеры могут быть жлобами и жадинами. Заказывай все что хочешь. Я заплачу, не переживай. И поверь мне, мне ты никогда ничего не будешь должен. Он взял меню со стола и, открыв, ужаснулся. — Боже мой... Сэр, тут... Как тут все дорого! Да ладно. Это один из самых дешёвых здесь ресторанов, дешевле может быть только дома. Но, с трудом переступив себя, он всё-таки решился. К нам подошёл официант. — Добрый день, месье Фазбер. — он обратил внимание на моего спутника и будто с неохотой пожелал ему того же. Что ж, подонок, сегодня ты останешься без чаевых. Я заказал бланкет и нисуаз, и стал ждать Фокси. Он долго не решался что-то заказать, и в конце концов попросил чай. Что ж. Придется брать инициативу в свои руки. Помимо моих желаний я заказал то, что, на мой взгляд, ему могло бы понравиться. Готов поспорить, что он такого не пробовал. Официант ушел. Фокси вздохнул и задал вопрос на отвлеченную тему: — Сэр, а... А правда, что во Франции едят лягушек? Я удивлённо взглянул на него, но задумался. — Не знаю, дорогуша. Это чисто субъективные предпочтения, и вообще это просто дурацкий стереотип. Есть, конечно, те извращенцы, которые считали своим долгом попробовать несчастных земноводных, но это вовсе не значит, что лягушек едят на обед. Туристам просто пудрят мозги. Рыжик задумчиво кивнул. Я улыбнулся и спросил: — Ты хочешь узнать что-нибудь ещё? — Конечно. На самом деле, я представлял Францию совсем по другому. Ну... Как бы... Со всеми ее клише и стереотипами. Я тихо засмеялся. — У каждой страны есть свои стереотипы, дорогой. Насколько я понял, ты из Англии, не так ли? — Да, я из Нориджа. У меня там ещё сестра и дедушка. — Мило. Обычно все так и думают, что англичане только и делают, что пьют чай и ведут себя, как избалованные и чопорные аристократы. В Мексике все ходят в сомбреро, в Германии все питаются пивом и пытаются забыть Гитлера, в России у всех есть ручной медведь, ушанка и нескончаемая водка. Именно поэтому заселяться в страну, которая представлена миру по каким-то единичным случаям, бывает очень трудно, из-за неправильных представлений о стране. Я заметил, как мои рассуждения заинтересовали его, и он даже забыл о том, что он здесь "не в своей тарелке". — Ну да. Вы более чем правы, сэр. И вообще, знаете, я очень сильно хотел путешествовать, я даже как-то в детстве собрался покорять Австралию, пока не узнал, какая гадость там обитает. Минут через десять нам принесли заказ. Все это время я не мог оторваться от его мнений и мыслей, которыми он щедро со мной делился. Он очаровывал меня с каждой минутой все больше и больше, и только сейчас я понял, как сильно меня привлекают умные люди со своим мнением. Почему я не встретил его раньше? То, что я заказал ему, он съел с большим удовольствием, и даже пожелал как-нибудь повторить. Мы вдвоем съели салат, я поделился с ним своим блюдом, и мы все время что-то обсуждали, о чем-то мягко спорили, и я чувствовал, как во мне восполняется этот огромный пробел. В итоге, час прошел слишком быстро, настолько, что я даже расстроился, что придется прервать эту приятнейшую встречу. Допив чай, я решил проводить его обратно. На выходе я спокойно рассчитался, пока Фокси с ужасом наблюдал, какими суммами я рассчитываюсь. По пути он горячо благодарил меня за такой "изысканный" обед, и обещал потом меня отблагодарить по возможности. Благодарностью для меня было его желание общаться со мной, больше мне ничего не нужно. Дойдя до библиотеки, я пропустил его вперёд. — Наконец-то! — воскликнула девушка, встретив Фокси. — Что же ты так... Девушка внезапно замолчала, едва увидела меня. — М... Месье... Ф-Фазбер..? — взволнованно спросила она. Я улыбнулся и слегка кивнул ей: — Доброго дня. Она совсем распереживалась и едва могла говорить. — Не волнуйся, Никки, у него тут занят столик. Он наш посетитель. Никки не отрывала от меня взволнованного и испуганного взгляда. Я приобнял Фокси за плечо и прошептал ему на ушко, что пойду на свое место. Он кивнул, улыбнувшись мне, и остался наедине с Никки.