only your tie between us

В это пасмурное пятничное утро Мэттью просыпается чересчур бодрым и воодушевленным. Несмотря на то, что солнце даже не думало показываться из-за плотной пелены облаков, наш герой был полон сил и энергии вершить великие дела — идти на сегодняшние пары и учиться. В последнее время за ним можно было такое наблюдать нечасто, но если в нём загоралась идея сдать за неделю все долги, которые он копил целый семестр, то потушить его запал было невозможно. Он не спал, пропускал приёмы пищи, отказывался гулять с Ханбином — всё ради того, чтобы вновь возглавить учебный рейтинг. Его зависимость от высоких баллов, которая плавно перетекала в настоящую одержимость, волновала, кажется, только его лучшего друга, а остальные лишь восхищались и радовались за него, мол, он такой молодец, так старается! И ни слова о его состоянии, которое с каждым днём становилось всё нестабильнее. Как-то исправить ситуацию помогали университетские тусовки, которые студсовет организовывал с особым рвением. Конечно, это были немного кринжовые и скучноватые мероприятия, но всем время от времени полезно расслабиться в неформальной обстановке с близкими друзьями и стаканчиком пива.  Именно такое событие было запланировано на пятничный вечер очередной монотонной рабочей недели. В этот день, впервые за неделю, на пары Мэттью пришел в одежде, в которой галстук не фигурировал. Черная оверсайз толстовка, голубые джинсы, черные конверсы на тонкой подошве — можно было бы сказать «дешево и сердито», если бы не бренды, но в таком аутфите Сок не появлялся на лекциях давно. И это не осталось незамеченным Джиуном: старший усердно сверлил взглядом крошечную фигурку Ухёна и думал о чём-то известном только ему самому. В отличии от Кима, Мэттью в этом дне не заметил абсолютно ничего неординарного. Пары шли как всегда, профессора ворчали на непутевых студентов, а кофе на большом перерыве был всё таким же вкусным. Да и свой план по сдаче долгов он успешно выполнил, поэтому ходил в приподнятом расположении духа, и уже предвкушал, как же хорошо он сегодня проведёт вечер. И хорошим он должен был стать не потому, что ему завтра никуда не надо и все работы были, наконец, сданы, а потому, что на тусовке должен был быть сам Ким Джиун. А вот теперь самое время вспомнить о его популярности в потоке: кто-то успешно пустил слух о его появлении на не самом востребованном и хорошо организованном мероприятии, как в профилях многих девушек и парней начали появляться посты о предстоящем мероприятии и их сборах на него.  Заметив внезапно выросшую активность, Мэттью лишь усмехается и убирает телефон в сторону, надеясь, что этим вечером он будет обворожительным на все сто, и Джиун сделает хоть что-то, что поможет младшему понять, есть ли у него хоть какие-то шансы. Поэтому, придя домой, он начинает усердно продумывать свой образ, но ни спустя десять минут, ни спустя полчаса, ни час, он не может составить ничего стоящего. В полном разочаровании он достаёт из шкафа какие-то вещи, а затем с пристрастием анализирует получившийся аутфит. Сегодня он надел черные брюки с высокой посадкой и перетянул талию тонким черным ремнем с блестящей серебристой пряжкой; белую рубашку с длинным рукавом, которую он обычно носил в университет, но сегодня он пораскинул мозгами и завернул рукава, открывая вид на предплечья, покрытые выступающими венами; в качестве аксессуара он использовал галстук, который был цвета, какой носил каждый уважающий себя слизеринец — аристократичный темный изумрудно-зелёный цвет. Макияж же его был совсем не таким, какой он носил в обычной жизни: коричневые тени на нижнем веке, черная подводка, выделяющаяся на фоне светлой кожи, совсем немного помады на губах. В общем, выглядел он как очень уважаемый вампир, живущий не первое столетие.  Вновь улыбается, оценив себя на одиннадцать из десяти, закидывает телефон в карман и отправляется к дому какого-то студента, который постоянно предоставлял место для проведения тусовок. Ехать пришлось долго — здание расположилось за городом, в частном секторе. Весьма удобно, чтобы лишний раз не мешать соседям. Прибыв на место, парень не сильно интересуется внешним обликом строения, не задерживается у кустов роз, чтобы поглазеть на крупные красные цветки, не останавливается, чтобы побороться с соблазном посидеть на садовых качелях, а целенаправленно идёт ко входу, чтобы как можно скорее увидеть того, ради кого он сюда пришел.  — Ого, Сок Мэттью, какая муха тебя укусила, — Ханбин прикрывает рот ладошкой, окидывая взглядом фигуру друга, — выглядишь сногсшибательно, все Ким Джиуны будут твои!  — Ханбин, — он притворно-раздраженно закатывает глаза, но в глубине души очень рад похвале и надеется, что Сон прав, — спасибо, я стараюсь.  Игриво подмигнув, Мэтт отправляется искать выпивку, чтобы стать чуть посмелее, а потом и Джиуна найти можно будет. Далеко ходить не приходится — всё оказывается совсем рядом. Вот какой-то цветной коктейль, который совсем не внушал доверия, а рядом с ним этот невероятно сексуальный старшекурсник собственной персоной. У Мэттью на секунду челюсть отвисла, и чтобы прийти в себя ему было необходимо увидеть, как Ханбин смеётся над ним из другого конца помещения. Но его можно понять! Сегодня Джиун решил показать всё своё очарование, надев черную рубашку, которая сидела на нём настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Его волосы небрежно разделены неровным пробором, открывая вид на высокий лоб. Внутри Мэттью что-то обрывается.  — Ухён-а! — Ким встаёт с места и сжимает в объятиях своего младшего, — я так рад, что ты пришел. Ты очень красивый сегодня.  Сок забывает как дышать, когда этот невозмутимый красавчик заправляет за его ухо выбившуюся прядь, с нежностью улыбается, глядя прямо в глаза, а затем как ни в чем не бывало возвращается на место, продолжая беседу с какими-то студентами, с которыми Ухён знаком не был. Цветной коктейль уже не кажется Мэттью таким подозрительным. Следом за этой мыслью синяя жидкость отправляется вовнутрь, а о последствиях можно и потом задуматься. И всё же, он не чувствовал себя достаточно привлекательным, хотя и получил уже тонну комплиментов. Ему казалось, что чего-то не хватает в нём, такого, что могло бы привлечь внимание Джиуна, а потом и вовсе не отпустить.  Внезапно атмосфера из расслабленной превращается в волнующую душу, а из колонок ненавязчиво начинает играть 'Woo' в исполнении Рианны. Мэттью отвлекается на секунду и теряет бдительность, а чьи-то ладони уже ложатся на его талию, прожигая кожу через одежду. Он чувствует, как тело Джиуна (это абсолютно точно был он!) прижимается к его собственному, вызывая волну мурашек, что бежала по спине, плечам и шее, пробираясь прямо в мозг. Не успев прийти в себя и до конца осознать, что сейчас происходит, он чувствует тихий голос, раздававшийся только для него. Томный полушепот, в звучании которого чувствовалась та самая коронная ухмылка, которой Джиун часто пользовался, чтобы красть чужие сердца. — Не хочешь потанцевать? Песня классная, — Ким наклоняется всё ближе и ближе, заставляя сердце бедного влюблённого студента желать уйти в отпуск. Его дыхание опаляет чересчур чувствительного Мэттью, что стоял ни живой, ни мёртвый. Он явно был в самом настоящем оцепенении, из которого выйти было не так просто. Алкоголь всё никак не давал в голову, мешая Соку отдаться этому вечеру целиком и полностью. Может быть, с какой-то стороны это было бы очень некстати, но оставаться трезвым, ему не очень хотелось. Он понимал, что завтра будет чувствовать себя неправильно, может быть, даже виноватым за что-то, а старший, скорее всего, даже не придаст никакого значения тому, что происходит между ними. Всё же, Мэттью не первый и не последний в его жизни, поэтому ему ничего не стоит поразвлекаться с ним, а затем оставить в одиночестве, как и всех предыдущих. — Конечно, только дай мне секунду, — Мэтт откидывает грустные мысли в сторону и находит шот на столе, у которого стоял, опрокидывает стопку в себя и разворачивается, опираясь руками о чужие плечи и делая пару шагов в толпу. Между ними не больше пары десятков сантиметров, но они кажутся настоящей пропастью. Он смотрит на Джиуна снизу вверх и ждёт чего-то, сам не зная чего. И зря, между прочим! То, что происходит далее, заставляет его выпасть в осадок и переосмыслить своё существование. — Знаешь, между нами есть что-то такое, что мешает стать ближе, — Ким вытягивает руку, наматывает ленту галстука на ладонь и тянет на себя, заставляя Мэттью неловко пошатнуться и сделать шаг вперёд, плотно приникнув к его груди, — например, твой галстук, — безо всяких зазрений совести, он тянет своего младшего к себе, замечая, как ткань вновь впивается в разгоряченную кожу. Он непроизвольно сглатывает и языком ведёт по нижней губе, продолжая пристально смотреть в глаза напротив, — Ухён-а, поцелуй меня. «Я думала о тебе прошлой ночью, я думала только о тебе».  Мэттью вовсе не осознаёт, что делает прямо сейчас. В голове пусто, а глаза застилает пелена желания, которое подавить не так-то просто. То ли влюблённость даёт знать о себе, то ли алкоголь, наконец, подействовал — это не имеет сейчас значения. Важно только то, что Сок касается манящих губ напротив. Ему приходится встать на носочки и вытянуться во весь рост, чтобы иметь возможность целовать Джиуна. Парень уверен, что завтра даже не вспомнит этого, но в моменте всё казалось совсем другим. Он жадно хватает ртом воздух, в моменты, когда у него получается отстраниться, тяжело дышит и старается из происходящего вытянуть как можно больше. Такое близкое взаимодействие с Джиуном срывает ему крышу и медленно сводит с ума. Время тянется медленно, звуки на фоне затихают, будто издеваясь над и так взбудораженным Мэттью. Ему не важно, что сейчас на него смотрит пол сотни человек и открыто завидуют его положению; возможно, они сделают фото и выложат в подслушку университета, но Мэттью сейчас откровенно наплевать на всех, кого не зовут «Ким Джиун», и кто сейчас не целует его под тяжелые биты песни. «Давай, продолжай уговаривать меня. Покажи, чего ты хочешь».  — Так мне нравится больше, —Джиун отстраняется и улыбается хитро, совсем как довольный кот, а затем просто уходит, бросив краткое «до встречи» на прощание.  В голове Мэттью пустота, а в животе бабочки летают туда сюда, вероятно, устраивая догонялки, в которых запятнанные точно умрут. Из оцепенения его выводит Ханбин, осторожно коснувшись его плеча. В его руках два стакана с выпивкой, которым Ухён безмерно рад.