— Давай ходи

      Волей судьбы или истинным благословением Господина, до этого дня Аказа ни разу не был на территории Шестой Высшей, а именно в Квартале красных фонарей.       Особо интересным он это место не считал, напротив — единственные эмоции, которые он испытывает от яркой как при свете дня и всегда шумной улицы, была лишь повышенная настороженность и неприязнь. Отличные прятки в тенях ночной жизни, но точно не для исполосованного и пугающего одним лишь видом демона. Он и не рвется, предпочитая таится в более обширных для нежданных битв локациях или, если повезет, сыскать какое-то тихое безлюдное убежище, будь то пещеры, заброшенные хижины и даже в редких случаях гостеприимные гостиницы на отшибе, что радушно принимают его маскировочный, менее опасный облик.       Облик с черными волосами, частично чистой кожей и голубыми глазами. В отражении зеркал он страшится незнакомца куда сильнее демона Высшего класса лун, потому что эти глаза сверлят дыру в месте, где когда-то давно и неправда была какая-то человеческая забытая душа.       Аказа бесшумно ступает на карниз крыш. Он отправился в путь сразу же после встречи с Господином, собираясь для начала отыскать точное местоположение самой главной его проблемы на ближайшие сутки, которая ничем не выделялась среди красот яркой и оживленной улицы. Мишура бросалась в глаза, но вместе с этим была до банального однообразна.       Третья Высшая к моменту приближения к укрытию Шестой успел заготовить серьёзную и ответственную речь о том, чтобы та вела себя тихо среди Столпов, а лучше вообще к ним не подходила, правда, сам понимал, что занимаемая ей должность именно сегодня будет только мешать. Статус, изящное лицо для рекламы и завлечения клиентов и, конечно же, дорогая репутация. Может, она притворится больной? У девушек наверняка существуют заготовленные махинации на случай, когда они не хотят выходить из комнаты весь вечер, разве нет?       Да почему сразу тогда так и не сделать! Аказу злило то, что ему поручили разбираться с чужими проблемами, к тому же Шестой Высшей! Уж могла бы сама на пару с братишкой что-то оригинальное придумать, раз дослужились до такого статуса!       Поэтому из-за вновь захлестнувшего с головой гнева он заявил о своем появлении громче, чем планировал изначально, врываясь в комнату с рисунками журавлей на сёдзи через открытое окно. Хозяйки не было на месте, но расставленная на туалетном столике косметика и открытый шкаф с однотипными изысканными кимоно твердили о том, что она была здесь совсем недавно. Ошибки быть не может, потому что именно здесь витает концентрат демонической ауры вперемешку с приторным ароматом духов.       Аказе не было никакого дела до интерьера. Он облокотился о подоконник, смиренно и нетерпеливо ожидая появления глупого ребенка, за которого теперь несет ответственность. Что-то ему подсказывало, что он сорвется, учитывая характер Даки и то, в каких именно условиях предстояло работать. Здесь не поле битвы, не огромное пространство, где можно свободно поразмахивать кулаками и решить все проблемы, поэтому он искренне надеялся, что бесовской характер сбавит обороты и он не накинется на первого встречного в растерзании.       Как же он вообще должен ей помочь в условиях, что Шестая точно не будет птицей в клетке сидеть под его наблюдением в собственной комнате? Скорее всего, единственным логичным вариантом было бы засесть где-то в зале под видом простого человека, ищущего развлечения на вечер, но даже так подбираться к шайке Столпов было бы опасно. Аказа тяжело выдыхает, организовывая рой жужжащий мыслей в порядок. Прародитель поведал, что у Даки был свой разработанный план, поэтому сейчас оставалось нервно дожидаться, когда она наконец появится в своих покоях.       Дверь отпирается и пронзительный взгляд зеленых ядовитых глаз сталкивается с кадзи в гравированных. Девушка была в человеческом обличии, но даже так ощущалась мертвая холодность, выверенные и отточенные до идеальности движения и напряжение в каждом действии. Аказе она больше напомнила не двигающуюся и всегда красивую фарфоровую куклу в витринах дорогих прилавках с детскими игрушками для богатых детей. — Я надеялась на другой выбор Господина, — снежная королева с щелевидными глазами оттаяла после нескольких секунд заминки. Шестая переступила за порог, закрывая за собой дверь и проходя внутрь помещения. Она деловито приблизилась к Аказе, бегло осматривая его с ног до головы. — С тобой работать будет сложнее.       Третья Высшая подавил в себе желание вспыхнуть спичкой на месте, потому что ледяной взгляд не выражал того презрения, которым были наделены произнесенные слова. Он был задумчивым и, самую малость, растерянным, будто бы они с псевдо-ойран поменялись позициями и теперь Аказу оценивают по всем критериям красоты. — Ты сомневаешься в силе того, кто выше тебя на несколько рангов? — руки непроизвольно сжались в кулаки, заставляя жалкий подоконник под ними прогнуться в жалобном и противном звуке. Розовые брови заломались у переносицы в гневном взгляде, но подобное Даки незаинтересованно проигнорировала. Она опустилась на стул у своего столика с разложенной на нем косметикой, перебирая так, будто бы видела впервые. — В силе как раз не сомневаюсь, — спокойный, точно не враждебный, а почти убаюкивающий тон привел бомбу замедленной активации рядом в чувства. Аказа убавил пыл, однако всё равно сохранил настороженность, наблюдая за тем, как девушка раскладывает косметику в два ряда, отделяя лишнее и ненужное сейчас. — Но понадобится не только она, — взгляд зеленых глаз, но теперь с гравировкой номера в зрачках, вновь уставился на Третью луну. — Ты можешь перевоплотиться в женщину?       Вопрос загнал в тупик. Совсем не этого ожидал Аказа, получив приказ и направляясь сюда, и это было заметно по слегка округлившимся глазам. Если Господин и знал про гениальный план во всех подробностях, то как же подло было не рассказать обо всем с самого начала, хоть и риск того, что Третья не согласится и откажется от дурной затеи возрастал в разы. Куда ему, приближенному в тройке лидеров, деваться от миссии? Противная горечь начала скапливаться в горле, но её, как и указания прародителя, пришлось через силу сглотнуть и принять. — Нет. Никогда не практиковал и не пользовался подобным, — спустя небольшую заминку, ответил Аказа, склонив голову. Гнев бурлил внутри него будто бы раскаленная до предела магма, потому он не на шутку готов предложить взять всех шестерых Столпов на себя разом в честном бою и пусть даже помереть там же, но точно утащив с собой хотя бы кого-нибудь. Трофеем. Лишь бы Мудзан не преследовал на том свете за отклонение от приказа. — Я не... Собираюсь наряжаться женщиной... Оно и не получится, придумывай другой план.       Из расчёта на то, что послать бы кого-нибудь другого на помощь Шестой — в голове всплывает только образ Доумы как самого подходящего кандидата — план с подменой луны на ойран мог бы и вправду сработать. Возникнувшее ненужное внимание от противника могло бы перепасть на Второго, учитывая то, что запах демонической сущности у Высших лун сильнее в зависимости от ранга, а там уже неожиданный приём с появлением Шестой обескуражил и добил бы Столпов как и морально, так и физически. Нападение в кооперативе могло бы выйти на славу с учётом дальнего боя Доумы.       В конце концов! Как бы Второй не раздражал, он был в разы симпатичнее: длинные волосы, ухоженные руки и ногти, демоническая привлекательность даже без использования перевоплощения в женщину! Ему бы только кимоно под нужный размер найти с учётом роста и дело сделано, звезда вечера в состоянии затмить даже свою учительницу.       Аказе, как он считал, ни кимоно, ни тонны косметики, ни другие махинации не помогут, потому что помимо демонического разоблачения, его сначала знатно осмеют с переодеванием в женщину. До Третьей только сейчас дошёл смысл слов: "С тобой работать будет сложнее" и теперь это вовсе не казалось оскорблением, потому что было правдой. Мозолистой и грубой — Аказа прекрасно понимал, что с его внешними данными ничего не выйдет. Вообще-то противников он привык встречать в совершенно другом виде и тем-более при других условиях! — Не сомневайся в моих силах! — девушка вскочила с места, тыкая острием слишком вычурной заколки в исполосованное плечо. Её взгляд стал грозным и в разы увереннее, чем это было при беглом осмотре Третьей луны, а напористости сейчас можно было только позавидовать. — Я сделаю всё, что от меня необходимо, чтобы создать из тебя лучшую ученицу йоран. Я всё продумала!       Аказа скривился, насупившись так, будто съел что-то до одури кислое. Опомнился он только тогда, когда уже сидел на том же самом месте напротив зеркала, где не так давно находилась Шестая, перебирая миллион колбочек и кистей для макияжа. Он видел в отражении, как сильно сжимаются его желваки и даже то, что его глаз начал еле заметно дергаться. Знал бы он, что Мудзан посылает его не в защиту, а в качестве личной игрушки в лапы Шестой, он бы сбежал. Нагло, немного струсив перед всеми ожидающими его пытками красоты, но сбежал, игнорируя призывы крови прародителя, чтобы контролировать ситуацию из засады.

"В твоих решениях я уверен."

      Даки разговорилась и лепетала над ним, окончательно избавляясь от образа роковой похитительницы сердец с пронзительным взглядом. Она действительно выглядела как маленькая девочка с куклой, которой хотела навести основательный марафет, что ещё больше подпитывало и так шаткое состояние апокалипсиса внутри сидячего перед зеркалом демона. Ему оставалось только сжать руки до побеления костяшек и терпеть, терпеть, терпеть, пока скрежет зубов не вытеснит разрывающие мысли о действительности. Один чертов вечер. Если кто-нибудь из смертных запомнит его образ и сопоставит при случайной встречи снова, он не только выколет ему глаза, а совершит впервые за свою демоническую карьеру долгую и мучительную расправу. — Ну, хотя бы человеческое обличие у тебя есть? — Даки положила руки ему на плечи, чувствуя неимоверное напряжение. Она радостно и легко улыбнулась, получив на свой вопрос кивок. — У меня уже есть пару идей, так что расслабься, никто не догадается, что ты не девушка.       Аказа выгнул спину в желании убрать от себя противные прикосновения, но так и не произнеся ни слова. Его сцепили по рукам и ногам, обездвижили мнимой свободой действий, а о каком-то добровольном согласии не могло быть и речи. Не зря чувство настороженности и опасности преследовало его весь путь до Квартала — нужно было прислушаться, получить выговор и больше никогда сюда не соваться. Но теперь заикаться по поводу своих интересов было бессмысленно. Он будет хвостиком бродить с Шестой весь вечер в чертовом маскараде и, Господин, плата за подобное шоу должна быть в стократ выше положенного.       Старший демон прикрывает глаза, концентрируясь на перевоплощении. Следовало освободить голову, расслабиться и вздохнуть полной грудью, чтобы сосредоточиться на изменении внешнего облика, который, из-за бесконечных синих полос, требует большего внимания. Нужно было представить, как с пальцев исчезает синева, как человеческий оттенок кожи расползается по всему телу, перекрывая демонический словно маской или той же косметикой. Нужно представить себя человеком, тем забытым и пугающим, с голубыми глазами и черными как смоль волосами. Ненастоящим и давно умершим.       Глаза открываются. Голубой взгляд вновь готов высверлить в Аказе дыру в отражении, но среди всего кошмара это меньшее, что пугает сейчас, поэтому демон стойко держится под этим прожигающим свечением. — Хм, — Шестая, терпеливо выжидая конечного преображения, задумчиво хмыкает перед представшим ей результатом. — А полосы на руках? Почему они не исчезают? — Я не знаю.       Он говорил тихо и еле разборчиво. Ещё ничего не началось, а Аказа уже был на грани, поэтому ему оставалось позаимствовать у своего вечного врага концентрацию дыхания — медленные вдох и выдох. Одновременно хотелось знать, почему исчезают все татуировки, но взамен них появляются три полоски на запястьях, но вместе с этим он знает правду. Она скрыта демонической кровью Господина, расплывчата, но она неприятна, Третья почему-то железно уверен в этом. Если он узнает, то дороги обратно не будет, а идти ему и так больше некуда.       Даки зашуршала тканью, мельтеша будто бы во всех уголках небольшой комнаты сразу. Она усердно что-то выискивала, и Аказа узнал что именно только тогда, когда выбрался из очередного оцепенения от бесконечного потока мыслей и почувствовал на своих ладонях мягкие ситцевые перчатки. Длинные. Они как раз перекрывали злощастные оставшиеся татуировки, чем Шестая, по ликующим хлопкам, была очень довольна. Из плюсов, за которые Третья луна цеплялась из последних сил, было то, что перчатки были удобными и перекрывали не только полосы, но и грубые мозолистые ладони. — Ещё пару штрихов, — явно получая от этого особое удовольствие — эта женщина самая настоящая дьяволица, думал про себя Аказа — Даки наклонилась к мужскому лицу, пытливо изучая представший человеческий облик. — Ах, какие глазки и светлые реснички что надо, — девушка миловидно улыбнулась, но вместе с этим грубо потянула за подбородок, осматривая лицо со всех сторон, будто бы в представшем ей что-то нравилось и не нравилось одновременно. — Но изюминки не хватает... Так! А оставь-ка и ресницы, и волосы розовыми, чтобы было по-интереснее. — Я не собираюсь продаваться! — шкала гнева заполнена не до предела, а сломана к чертям. Аказа рыкнул на Шестую чересчур громко, настолько, что кто-то успел постучать в дверь и спросить о состоянии дорогой Варабихиме.       Строгой, но спокойной интонацией девушка крикнула обеспокоенной незнакомке за дверью, что всё в порядке и переживать не о чем. Аказа чувствовал, как сжалась её рука на его подбородке, впиваясь ногтями в кожу до крови, но терпел. Терпел. Слишком многое ему оставалось только терпеть в обессиленном молчании. — Аказа-доно, — обращенная не далеко ушла от своего создателя в использовании едких обращений. Третья луна встретила испепеляющий ядовитый взгляд, когда Шестая вновь возвратила к нему внимание. Она склонилась ещё ниже, к самому уху, расчерчивая границы между условным ранее доброжелательным состоянием и полной боевой готовности без использования демонических техник — Аказа в её видении мира переступил за недопустимую черту. — Если я увижу в этом выгоду для Господина, то сделаю всё: изменю, накрашу, переодену и тем-более продам, — хватка ослабилась. Появившуюся кровь аккуратно убирают с лица, пристально наблюдая и контролируя процесс регенерации. — Я же стараюсь именно для вас!       Позиция в тройке лидеров была растоптана. Унижена, как и все те принципы, правила и даже выстроенная демоническая мораль — Аказа вновь стал никем и всем одновременно, потому что находился в самом эпицентре. Это состояние заставило возродить в памяти момент далекого прошлого, практически идентичного опустошения внутри, когда он с чужой, неизвестно откуда взявшейся кровью на руках, впервые столкнулся с ним.       Он больше не злился и не взрывался от любого действия, которое над ним совершают — гнев тоже был растоптан, а без него наступило безразличие, балансирующее на грани желания выйти под палящие лучи солнца. Один чертов вечер. Он обязательно его переживет и забудет как страшный кошмар, потом продолжит скитаться по всей Японии, ожидая следующего, не менее абсурдного и непонятного приказа, что опять заставит перешагивать через все свои принципы и уничтожит его окончательно. Чтобы Господину было в радость?       Да, чтобы он остался доволен. Да, еле заметно кивает Аказа в отражении самому себе, видя, как синеют губы от дорогой помады, как пышные розовые ресницы вызывающе смотрятся с голубыми глазами и как длину его собственных волос увеличивают с помощью неизвестного лосьона. Их закручивают болезненно, намертво, в высокую прическу, такую же, как и у старшей ойран, добавляя в композицию острые словно алые клинки заколки. Да, теперь представить то, что весь этот ад придется проходить не ему, а какой-то неизвестной, слишком квадратной и не блещущей особой красотой девушке в отражении, было в разы легче. Да, потому что больше от Аказы не осталось ничего, ведь теперь это была— — Заки! Улыбнись, мы почти закончили!       Губы вымученно приподнимаются в подобие улыбки, но выходит жуткий оскал с неживыми опустошенными глазами — если бы всё это был комедийный сборник, то зеркало в одночасье покрылось бы трещинами.       Однако, Даки была весьма довольна. Она искренне гордилась результатом, приговаривая перед тем, как раствориться в недрах платяного шкафа, что Заки необходимо будет взять с собой веер. Золотистый, он был больше всего дорог ей самой, но для такой замечательной ученицы с выделяющимися клыками ей было абсолютно не жалко! Старшая ойран пригрозила тем, чтобы девушка не забывала его использовать, иначе какое-нибудь из зеркал точно лопнет, и, произнеся это, она даже пренебрегла приличием тишины, чтобы громко посмеяться над удачной шуткой.       Смех заполнил пространство давящей тишины, делая атмосферу в комнате с журавлиными сёдзи ещё более угнетающей, хотя казалось, что такое было невозможно.       Ученице приказали встать, сделать выбор между двумя кимоно в руках старшей, а, когда ответа не последовало даже спустя минуту тупого взгляда голубых глаз в одну точку, Даки сделала его сама. Выиграло первое кимоно, с вышитым снегом у подола, совсем новое и сделанное какой-то деревенской уродиной, которую продали в Квартал не так давно. На лицо не вышла, по словам Варабихиме, но зато руки растут точно из того места!       Золотой веер оказался в руках ученицы сразу же, после переодевания. На нём была даже какая-то мелкая гравировка с внутренней стороны, если приглядеться, то можно распознать ещё не стертые временем символы, но Заки было всё равно. Пояс затягивали с такой силой, что почти ломали ребра; выбившиеся пряди поправляли, выдирая лишние волоски с корнем — единственным, что пробудило хотя бы отблеск эмоций на безучастном лице ученицы, стали черные высокие сандалии, которые обязаны носить все ойран.       Для начала стоило хотя бы попытаться удержать равновесие. Жутко неудобная и тяжелая обувь шла в разрез с тем, что обычно носила Заки всю демоническую жизнь, отдавая предпочтение удобству босых ног. Нет, это делал тот, кто жил за пределами Квартала, поэтому сейчас ученица просто обязана приложить все силы для того, чтобы не только ровно стоять, но и сделать хотя бы несколько шагов. Старшая терпеливо наблюдала, даже придерживала поначалу, но её терпение лопается так же быстро, как пузыри воздуха на поверхности воды, когда у дорогой Заки при первом шаге задрожали ноги и она упала на одно колено. — Спину ровнее! — Варабихиме забрала веер из рук ученицы, но только для того, чтобы замахнуться и ударить по сгорбленной осанке. Не больнее, чем смертоносные удары по самолюбию, которые сопровождают с самого начала. — И шагай медленней, расправь плечи, не опускай головы, — она хлопала по всем участкам кожи, на которые акцентировала внимание, удовлетворенно наблюдая за тем, как кривоватая ученица смиренно помыкает её приказам. — Давай, ходи!       Шаги получаются короткими, но с ровной спиной и поднятой головой хотя бы более уверенными, чем было до этого. Он(а) даже не упала на этот раз! Старшая ойран была весьма довольна результатом своей проделанной работы, поэтому мимолетная улыбка скрасила её холодный и строгий вид.       Заставив проделать ещё несколько пробных шагов, а далее смерить ими весь периметр комнаты, Даки объявляет о том, что теперь её ученицу не стыдно показывать людям. Она радостно отдает золотистый веер обратно, приговаривая, что совсем скоро нагрянут те, для кого и создан весь маскарад, но Заки сильно одергивает её запястье, сжимая до треска лучевой кости. — Если ты останешься жива на следующий день, — взгляд человеческих голубых глаз сверкнул ужасно страшной молнией, будто бы даже при жизни он был воплощением демонического отродья. Лицо скрасил клыкастый оскал, а набухшие от колоссального напряжения вены на лбу взбухли под слоем белой пудры так четко, что казалось, словно никакого макияжа не было вовсе, — то смерть в бою со Столпами тебе покажется роскошью. Я приду за тобой и раскидаю в каждый публичный дом по кусочку от главной ойран Варабихиме.       Ученица выбросила из сильного захвата поломанную руку своей учительницы, выхватывая приготовленный золотистый веер и продолжая тренироваться в шагах на высоких платформах вдоль комнаты. Стало получатся лучше, но равновесие терялось слишком быстро, поэтому оставалось лишь смиренно практиковаться дальше, повторяя раз за разом и учитывая указанные детали.       Даки замолчала, глядя в спину удаляющегося силуэта и попутно с этим восстанавливая руку. До приема гостей ещё было время, поэтому она решает воспользоваться им теперь для того, чтобы подготовить персонал ресторана, так как главная её работа в этой комнате успешно окончена. Усмехнувшись, старшая ойран направляется к двери, останавливаясь в проеме за тем, чтобы последние едкие слова в прописанном сценарии достались именно ей: — Все знают твоё главное правило, Аказа-доно, — Варабихиме изящно опирается о дверной косяк, лучезарно улыбаясь тому, кто не удостаивает её даже взглядом. — Стоит пересмотреть принципы, из-за них ты слишком сильно напоминаешь человека, а в нашей профессии это—       Недопустимо.       Речь обрывается резким хлопком двери во избежании получить себе собственный веер точно в разрез левого глаза. Одинокую комнату оглушает звон упавшего, но на удивление целого декора на пол. В коридоре слышится женский удаляющийся смех.